Бесшумно, словно летучая мышь, она мгновенно скрылась
из вида.
Раскачивая свое могучее тело над пропастью, Фафхрд закончил стишок:
- Но вкуснейшее яство - он сам.
- Тише, Фафхрд! - наклонясь и к чему-то прислушиваясь, прошипел
Мышелов. - Кажется, я слышал звук удара.
Фафхрд рассеянно присел на краю обрыва.
- Не мог ты ничего слышать, даже если высота здесь вдвое меньше, чем
когда мы в последний раз заглядывали в эту пропасть, - заверил он
приятеля.
- Но кто это был? - нахмурившись, спросил Мышелов. - Он похож на
уроженца Клеша.
- Ага, особенно если учесть, что до клешских джунглей отсюда как до
луны, - ухмыльнувшись, напомнил Фафхрд. - Какой-нибудь обмороженный до
черноты полоумный отшельник, наверное. Говорят, в этих горушках
встречаются всякие странные типы.
Запрокинув голову. Мышелов принялся изучать головокружительную
вершину в милю высотой и заметил нишу над тропой.
- Интересно, есть там еще кто-нибудь? - с тревогой спросил он.
- Тронутые обычно ходят в одиночку, - вставая, успокоил его Фафхрд. -
Пошли, ворчунишка, раз тебе нужен горячий завтрак, нам пора идти. Если
древние предания не врут, мы к восходу достигнем Стылых Пустошей, а там по
крайней мере есть хоть какие-то деревья.
В этот миг в нише, откуда спрыгнул их противник, вспыхнуло зарево.
Оно пульсировало, становясь то фиолетовым, то зеленым, то желтым, то
красным.
- А это еще что? - задумчиво проговорил Фафхрд, в котором наконец
пробудился интерес к происходящему. - О том, что в гряде Бренных Останков
бывают огненные сполохи, древние предания умалчивают. Если б мне хотелось
тебя подзадорить, я предложил бы тебе подняться на этот холмик и самому...
- Ну уж нет, - перебил Мышелов, таща гиганта за рукав и проклиная
себя за то, что начал задавать вопросы. - Я хочу, чтобы мой завтрак был
приготовлен на нормальном огне. И я буду далеко отсюда, прежде чем это
зарево увидят еще чьи-нибудь глаза.
- Да никто его не увидит, - с улыбкой ответил Фафхрд, покорно идя
вслед за другом по тропе. - Вот уж любитель тайн на мою голову. Смотри,
сияние уже почти погасло.
Но разноцветные сполохи увидел по крайней мере еще один глаз -
размером с осьминожий и яркий, как Сириус.
- Гляди-ка, Фафхрд! - несколько часов спустя, уже утром, весело
закричал Серый Мышелов. - Это знамение, чтобы отогреть наши замерзшие
сердца! Зеленый холм подмигивает окоченевшим путникам, он строит нам
глазки, словно умащенная зелеными притираниями смуглая клешская
куртизанка!
- Должно быть, он и не менее пылок, чем клешская куртизанка, - в свою
очередь обходя громадный валун, добавил могучий Северянин. - Видишь, он
растопил весь снег.
Так оно и было. На горизонте снега и ледники Стылых Пустошей
светились зеленовато-белым сиянием, но совсем рядом виднелось небольшое
незамерзающее озерцо. И хотя воздух вокруг был студеным и дыхание
путешественников вырывалось изо ртов облачками пара, на коричневатой
тропе, по которой они шли, снега не было.
У ближайшего берега озерца высился холм, который имел в виду Мышелов,
а на склоне холма, отражая лучи утреннего солнца, ослепительно блестела
какая-то точка.
- Может быть, - не стал возражать Фафхрд. - Не знаю, клешская это
куртизанка или холм, но у него несколько лиц.
Фафхрд попал в самую точку. При богатом воображении, бугристые склоны
холма можно было принять за какие-то чудовищные лица с закрытыми глазами -
кроме одного, который мерцал перед ними. Ближе к подножию холма лица,
словно восковые, стекали вниз каменными ручейками - или это были слоновьи
хоботы? - впадая в зеркальную, похожую на кислоту воду. Тут и там на фоне
зелени краснела небольшая скала; это напоминало то ли о пятнах крови, то
ли о красногубых ртах. Округлая вершина холма разительно отличалась по
цвету и, казалось, была сделана из розовато-телесного мрамора. И она тоже
что-то напоминала - скорее всего лицо спящего великана. Ее пересекал пласт
ярко-красного камня - это могли быть великаньи губы. Из щели в красном
пласте поднимался легкий туман.
Холм был явно вулканического происхождения. Словно какая-то дикая,
первобытная сила, более необузданная, чем все известные Фафхрду и
Мышелову, вынесла земную плоть на поверхность и та навечно застыла,
соприкоснувшись с молодым и еще слабым миром, - застыла в постоянном
бдении, ожидании, томлении.
А потом иллюзия исчезла - четыре лица пропали, черты пятого
заколыхались и стали нерезкими. Холм снова стал холмом - вулканической
причудой Стылых Пустошей, зеленым холмом со сверкающей точкой на склоне.
Фафхрд шумно вздохнул и принялся обозревать дальний берег озера. Он
был кочковатый, поросший какой-то темной растительностью, которая
неприятно напоминала мех. В одном месте из него торчал каменный столб,
похожий чем-то на алтарь. А вокруг густого кустарника, расцвеченного
кое-где красными листьями, простирались лед и снег, на которых изредка
виднелись большие камни да кучки карликовых деревьев.
Однако мысли Мышелова были заняты другим.
- Глаз, Фафхрд! Радостный, сверкающий глаз! - зашептал он очень тихо,
словно находился на людной улице и его мог подслушать какой-нибудь
осведомитель или соперник. - Только раз я видел такое сверкание, это было
при лунном свете, в царской сокровищнице. Тот огромный бриллиант мне
унести не удалось. Помешала сторожевая змея. Ее я, конечно, убил, но своим
шипением она разбудила других стражей. А сейчас нужно всего лишь
взобраться на холм. И если даже на таком расстоянии камень светится столь
ярко, - для пущей убедительности Мышелов вцепился пальцами в ногу Фафхрда,
в чувствительное место ниже колена, - сам подумай, до чего он громаден!
Северянин, слегка нахмурившись от боли, равно как от дурных опасений
и предчувствий, тем не менее алчно вдохнул ледяной воздух.
- И мы, бедные мародеры с разбитого корабля, - восторженно продолжал
Мышелов, - сможем рассказать изумленным и завистливым ланкмарским ворам,
что не только прошли по гряде Бренных Останков, но и обчистили их по пути.
И Мышелов весело понесся по узкой тропке, переходившей в неширокую
скалистую седловину над озером, которая соединяла горный массив с зеленым
холмом. Фафхрд двигался не так быстро и не спускал глаз с холма, ожидая,
что лица появятся снова или исчезнут вовсе. Но ни того, ни другого не
случилось. Ему пришло в голову, что холм, пусть даже частично, - дело
человеческих рук, да и мысль об идоле с бриллиантовым глазом не казалась
такой уж невероятной. Почти добравшись до конца седловины, у самого
подножия холма, Фафхрд налетел на Мышелова, рассматривавшего плоский
черный камень, испещренный черточками явно искусственного происхождения,
как с первого взгляда убедился Северянин.
- Руны тропического Клеша! - пробормотал он. - Откуда они взялись
здесь, так далеко от джунглей?
- Надо полагать, их вырезал какой-то обмороженный до черноты
отшельник, в безумном озарении научившийся клешскому языку, - язвительно
заметил Мышелов. - Ты что, забыл нашего ночного гостя с ножом?
Фафхрд лишь коротко кивнул. Друзья склонились над глубоко вырезанными
иероглифами, стараясь призвать на помощь свои скудные знания, полученные
при изучении древних карт с изображением мест, где спрятаны клады, и
чтении перехваченных у шпионов зашифрованных посланий.
- Семь черных... - с трудом прочел Фафхрд.
- ...жрецов, - закончил Мышелов. - Это мы прочли правильно, кто бы
там ни были эти жрецы. А дальше что-то про бога, зверя или дьявола - вот
этот замысловатый иероглиф означает одно из трех, в зависимости от
окружающих слов, которых я не понимаю. Это очень древняя надпись. И семь
черных жрецов должны не то служить этому замысловатому иероглифу, не то
держать его связанным, а может, и то, и другое.
- И пока будет длиться это служение, - продолжал разбирать Фафхрд, -
этот самый бого-звере-дьявол будет лежать спокойно... или спать... или
останется мертвым... или не встанет...
Внезапно Мышелов подскочил, болтая в воздухе ногами.
- А скала-то горячая! - пожаловался он.
Фафхрд кивнул. Даже через толстые подметки своих сапог из моржовой
кожи он начал ощущать странное тепло.
- Горячее, чем пол в преисподней, - заметил Мышелов, подпрыгивая то
на одной ноге, то на другой. - Ну что, Фафхрд? Полезем или нет?
Внезапно расхохотавшись, Фафхрд отозвался:
- Да ведь ты, малыш, уже давно принял решение! Разве это я завел
разговор о громадных бриллиантах?
И они полезли, выбрав место, где конец гигантского хобота или
щупальца, а может, и складка оплывшего подбородка выступала из гранитной
скалы. Лезть было нелегко с самого начала: зеленые камни имели округлую
форму без каких-либо следов долота или топора, что сильно поколебало и без
того сомнительную теорию Фафхрда относительно того, что холм - наполовину
рукотворный.
Друзья карабкались и карабкались вверх, изо ртов у них вырывались
облака пара, хотя камень чуть ли не обжигал им руки. Дюйм за дюймом
преодолев скользкую поверхность с помощью рук, ног, локтей, коленей и даже
обожженных подбородков, они оказались на нижней губе одного из ртов
зеленого холма. Похоже, на этом их восхождение и закончилось: громадная
щека над ними была совершенно гладкой и выступала вперед на длину копья.
Однако Фафхрд снял со спины у Мышелова веревку, ранее служившую
вантой на их разбитом одномачтовике, завязал на конце петлю и бросил ее в
сторону лба, из которого торчало нечто вроде рога или короткого щупальца.
Петля села на место с первого же раза. Фафхрд, навалившись всем своим
весом, натянул веревку, проверяя ее на прочность, после чего вопросительно
взглянул на спутника.
- Что ты надумал? - осведомился Мышелов, любовно приникнув к скале. -
Эта затея начинает казаться мне дурацкой.
- А как же алмаз? - с добродушной иронией отозвался Фафхрд. - Он ведь
такой большой, Мышелов, просто громадный!
- Скорее всего, это кусок кварца, - кисло ответил Мышелов. - У меня
что-то пропал к нему аппетит.
- А вот я, - вскричал Фафхрд, - наоборот нагулял аппетит!
И, держась за веревку, он прыгнул в пустоту, плавной дугой огибая
щеку в прозрачном, залитом солнечными лучами воздухе.
Несколько мгновений ему казалось, что раскачиваются озеро и зеленый
холм, а не он сам. Остановился он как раз напротив чудовищно припухшего
века. Забравшись на него и отыскав на припухлости хорошую опору для ног,
он швырнул конец веревки Мышелову, который был скрыт от него щекою
гигантского лица. После третьего броска конец веревки не вернулся. Фафхрд
присел на корточки и надежно закрепился. Веревка у него в руках
натянулась. Вскоре и Мышелов уже стоял рядом с ним на выступе.
На лице маленького мошенника снова было написано веселье, но веселье
какое-то хрупкое, словно он хотел покончить со всем этим как можно скорее.
Пройдя по огромному нижнему веку, приятели остановились прямо под
воображаемым зрачком. Он располагался над головой Фафхрда, но Мышелов
ловко вскарабкался приятелю на плечи и заглянул в глаз.
Упершись в зеленую стену, Фафхрд нетерпеливо ждал. Казалось, Мышелов
будет молчать вечно.
- Ну что там? - в конце концов спросил Северянин, у которого уже
начали ныть плечи от тяжести приятеля.
- Это и в самом деле алмаз. - Голос Мышелова звучал на удивление
равнодушно. - Большой. Я даже не могу обхватить его пальцами в
поперечнике. Он сделан в виде гладкого шара - действительно что-то вроде
алмазного глаза. Но вот вытащить его отсюда... Он сидит очень глубоко.
Попробовать? Да не вопи ты так, Фафхрд, а то мы оба свалимся вниз!
Пожалуй, раз уж мы здесь, то его нужно взять. Но это не так-то легко. Моим
ножом мне... хотя нет, получилось! Я думал, алмаз вправлен прямо в скалу,
но тут что-то вроде смолы. Липкое. Ну вот, готово. Я спускаюсь.
Краем глаза Фафхрд успел заметить, что Мышелов держит в руках нечто
шарообразное, гладкое и ослепительное, опоясанное каким-то уродливым и
неровным смолистым кольцом, как вдруг почувствовал, что его кто-то словно
слегка задел за локоть. Северянин обернулся и посмотрел. На секунду ему
почудилось, что он вдруг оказался в душных зеленых джунглях Клеша: из
коричневого меха его шубы торчала зловеще зазубренная небольшая стрела,
густо намазанная какой-то черной смолистой дрянью, очень похожей на ту,
что налипла на алмазный глаз.
Фафхрд молниеносно бросился ничком на уступ и крикнул Мышелову
сделать то же самое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38