Одновременно с ударом металла о камень по черной стене пробежала
ослепительно-белая зарница, словно вспышка далекой молнии, осветила всю
лавку, и лязг железа о базальт отозвался громовым эхом в ее глубине.
Фафхрд вложил в ножны Серый Прутик, вытащил Мышелова из черного гроба
- у него даже после схватки хватило сил поднять друга, как маленького
ребенка - и крикнул ему в ухо:
- Бежим!
Мышелов ринулся к черной стене.
Фафхрд успел схватить его за кисть и увлек к двери с аркой, буквально
таща приятеля за собой.
Громовой рокот стих, и вслед за ним послышался тихий и весьма
прельстительный свист.
По черной стене снова пробежала зарница, по на этот раз она была
гораздо ярче, словно гроза быстро приближалась.
Ослепительная вспышка навсегда запечатлела в мозгу у Фафхрда только
одну картину: гигантский паук, прижавшись к кроваво-красным прутьям
клетки, смотрит на них сверху вниз. У паука были бледные ноги, красное
бархатистое тело и густая шерсть, глянцевитая и золотистая, сквозь которую
поблескивали восемь маленьких глазок, а свисающая вниз иззубренная клешня,
словно пара золотых ножниц, выстукивала, как на кастаньетах, бешеное
стаккато.
Прельстительный свист повторился. Казалось, его испустил
красно-золотистый паук.
Но сильнее всего Фафхрда поразило поведение Мышелова, который
упираясь тащился за другом, крича, как бы в ответ на свист:
- Да, милая, я иду. Пусти, Фафхрд! Дай як ней влезу! Только один
поцелуй! О драгоценная!
- Прекрати, Мышелов! - проворчал Фафхрд, и по его телу пробежали
мурашки... Это же гигантский паук!
- Сотри паутину с глаз, Фафхрд, - отозвался Мышелов умоляюще и
неожиданно весьма к месту. - Это роскошная девушка! Она стала еще
обворожительнее, да и я заплатил за нее! О моя радость!
Но тут его голос потонул в громовом рокоте - так же, как, быть может,
и новый свист паука; опять вспыхнула яркая как день зарница, за ней
последовал новый удар грома, пол задрожал, вся лавка затряслась, и Фафхрд
вытащил Мышелова через арку с трилистником на площадь, после чего опять
раздался жуткий грохот, сопровождаемый ослепительной вспышкой.
В ярком свете было видно, как ланкмарцы полукругом бегут прочь по
площади Тайных Восторгов, повернув пепельно-бледные лица в сторону лавки,
из которой вот-вот вырвется страшный ураган.
Фафхрд обернулся, на месте арки была ровная стена.
"Склада Странных Услад" в Невоне больше не было.
Сидя на влажном тротуаре, куда вытащил его Фафхрд, Мышелов жалобно
бормотал:
- Тайны времени и пространства! Божественные знания! Секреты
преисподней! Черная нирвана! Красно-золотые небеса! Пропали мои пять
медяков!
Фафхрд сжал зубы. В нем зрела твердая решимость, родившаяся из
недавней злости и замешательства.
До сих пор он пользовался паутинкой Шильбы, да и тряпкой Нингобля
тоже, чтобы служить другим. Теперь он воспользуется ими в собственных
интересах! Повнимательнее присмотрится к Мышелову и прочим своим знакомым.
Вглядится даже в свое собственное отражение! Но главное, он пронзит
всевидящим взором Шильбу и Нинга до самых их чародейских внутренностей!
Откуда-то сверху раздалось тихое: "Не-е-т!"
Не успел он поднять голову, как почувствовал, что с его шеи и глаз
что-то сдернули, причем глаза после этого некоторое время покалывало.
Мимо них наверх устремилось нечто мерцающее, и Фафхрду показалось,
что он, словно сквозь толстое стекло, увидел на миг черное лицо, с очень
морщинистым ртом, носом и веками.
Но сразу же это неверное видение исчезло, и его глазам предстали лишь
две головы в клобуках, свесившиеся с высокой стены. Раздался кудахчущий
смешок.
Затем головы в клобуках скрылись из вида, и все снова стало как
прежде: край крыши, небо, звезды, да голая стена.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38