— Но гостеприимство, конечно, не помешает. Как насчет пива для меня?
— Конечно, — согласился Ангелли и деликатно спросил:
— Вам потребуется помощь?
— Нет. Но при проверке должен присутствовать покупатель или представитель покупателя. Я предлагаю это сделать мистеру О'Брайену. Специалисты по электронике привыкли иметь дело с хрупкими и мелкими предметами, а детонаторы как раз таковыми и являются. Стоит по неосторожности уронить детонатор, и от вашей ветряной мельницы, мистер Ангелли, ничего не останется. А также от людей.
Ангелли кивком выразил удовлетворение и вместе с Васко, ван Эффеном и Риорданом направился к крыльцу, которое явно было пристроено к мельнице совсем недавно. Высокий, небритый молодой человек с торчавшими во все стороны волосами загородил им дорогу. Самой замечательной чертой этого типа был удивительно узкий лоб. Парень поигрывал пистолетом, который держал в правой руке.
— С дороги, Вилли! Это я! — резко сказал Ангелли.
— Вижу! — Вилли злобно посмотрел на Ромеро. Его лицо было просто создано для таких взглядов. Парень сердито уставился на Ван Эффена. — А это кто?
— Вот это гостеприимство! — воскликнул ван Эффен. — А это, несомненно, наш радушный хозяин! Помола нам, Боже! Вот какие у вас здесь помощники!
Вилли сделал угрожающий шаг вперед и одновременно поднял пистолет. Неожиданно он тихо охнул и осел, схватившись за живот. Удар парень получил совсем нешуточный. Ван Эффен взял его пистолет, вынул магазин и положил его на сопевшего Вилли. Ван Эффен посмотрел на Ангелли. На лице Ромеро было смешанное выражение ужаса и непонимания.
— Откровенно говоря, мне просто противно. Этот парнишка мне не нравится. Вы что, набираете в помощники умственно отсталых ублюдков вроде этого? И это люди, которым предстоит держать... Нет, это люди, которые держат две страны... Я не нахожу слов! Вы когда-нибудь слышали о самом слабом звене в цепи?
— Я сам испытываю подобные чувства, — согласился с ним Риордан. — Вы помните, Ромеро, что я уже изложил вам свои соображения по поводу этого парня. Даже в роли охранника — казалось бы, это единственная роль, на которую он годится, Вилли проявил себя не лучшим образом.
— Я совершенно с вами согласен, мистер Риордан. Нельзя сказать, что Ангелли был смущен, но его радость на время угасла.
— Вилли не оправдал наших надежд. Ему придется уйти.
Вилли уже перевалился набок. Он был в сознании, но морщился от боли.
Ван Эффен посмотрел поверх лежавшего Вилли в проем двери позади него. Он увидел свою сестру и Анне-мари. Позади них стоял Самуэльсон. Широко раскрытыми глазами девушки смотрели на ван Эффена и на вошедших с ним людей. Они явно были шокированы. Ван Эффен на несколько секунд задержал взгляд на девушках, затем с безразличным видом отвернулся от них и сказал:
— Значит, Вилли должен уйти, да, мистер Ангелли? Должен уйти? Если он уйдет, я тоже уйду. Разве вы не понимаете, что вы с ним связаны, хотите вы того или нет? Отпустите его, и он все выболтает первому попавшемуся полицейскому. Никаких жестокостей, конечно, но его молчание должно быть гарантировано. Я надеюсь, что остальные охранники претора получше этого.
— Остальные охранники претора, как вы выражаетесь, несравнимо лучше, — сказал румяный, улыбающийся Самуэльсон. У него был еще более процветающий вид, чем накануне вечером. Он осторожно раздвинул стоявших бок о бок девушек и прошел вперед. От Самуэльсона пахло очень дорогим лосьоном для бритья. Потирая подбородок безупречно ухоженной рукой, он посмотрел сначала на лежащего Вилли, потом на ван Эффена.
— Вы действуете очень прямолинейно, друг мой! В то же время я должен признать, что вы удивительно быстро сделали правильный вывод, причем за поразительно короткое время. Признаюсь, я и сам не раз подвергался искушению сделать то же самое, но увы, в насилии такого рода я не слишком искушен. Да, я все видел. Очень экономичный способ, очень, — он протянул руку. — Самуэльсон.
— Данилов.
Судя по манере держаться и говорить, Самуэльсон был важной персоной. Ван Эффен это сразу понял. Минувшим вечером этот человек сказал всего несколько слов, по которым было трудно определить, откуда он родом. Де Граафу показалось, что Самуэльсон — американец ирландского происхождения. Сейчас лейтенант был уверен в том, что полковник ошибся. Скорее всего, Самуэльсон был англичанином, который достаточно долго прожил в Штатах, и приобрел американский акцент. Ван Эффен жестом указал на лежащего на полу парня:
— Прошу прощения, мистер Самуэльсон. Я не всегда так отношусь к людям. Но, согласитесь, прием был довольно-таки нетрадиционный. Далеко не всегда гостей встречают с оружием в руках.
— Справедливое замечание, мистер Данилов, — как и Ангелли, Самуэльсон улыбался тепло и дружелюбно. — Этому парню следует поучиться, как надо принимать гостей. Надеюсь, что в остальном наше гостеприимство придется вам по душе. Все в порядке, Ромеро?
— Все отлично, мистер Самуэльсон. — Все на месте, все в порядке. Все именно так, как обещал мистер Данилов.
— Замечательно! Чувствуется, что мистер Данилов — человек компетентный. Проходите, проходите! Погода ужасная, просто ужасная! Рад видеть вас, капитан! Насколько я понимаю, вы лейтенант.
— Меня совсем недавно повысили, — прохрипел Васко. — Прошу прощения за мое горло.
— Сочувствую вам, — в голосе Самуэльсона чувствовалась искренняя озабоченность. — Вам необходимо выпить горячего пунша, и немедленно.
Казалось, Самуэльсон вовсе не считает неуместным присутствие в своей компании армейского капитана. У этого человека было так мало морщин, что он наверняка обладал недюжинным умением скрывать свои мысли и чувства.
— Позвольте представить вам двух наших очаровательных гостий: мисс Мейджер, мисс ван Эффен. Ван Эффен коротко поклонился.
— Это их снимки сегодня во всего газетах? Фотографии явно неудачные.
— Мистер Данилов и его друзья были очень озабочены благополучием наших дам, мистер Самуэльсон, — вступил в разговор Ангелли.
— О, конечно, они же соотечественники. Как видите, ваше беспокойство излишне. Обе дамы пребывают в добром здравии.
В комнате было еще пятеро мужчин. Двое из них заинтересованно поглядывали на вошедших. Это были молодые интеллектуалы типа Йоопа и Иоахима. Трое других были постарше и покрупнее. Чувствовалось, что это крутые ребята, хотя они не выглядели слишком опасными. Эти люди очень походили на охрану американского президента. Для полного сходства им не доставало только темных очков. Самуэльсон не счел нужным представлять эту троицу гостям. Повинуясь незаметному сигналу шефа, они тихо покинули комнату.
— Ну так вот. — Ван Эффен посмотрел на Самуэльсона, Ангелли и Риордана по очереди. — Я не знаю, к кому именно я должен обратиться, ну да это неважно. Мы доставили вам товар. Один из ваших людей в данный момент проверяет взрывчатку и все остальное, чтобы убедиться, что все в рабочем состоянии. Как мы понимаем, вам могут потребоваться наши услуги — экспертиза или что-то еще. Если мы вам не нужны, нам нет смысла оставаться. Мы вовсе не хотим никому навязываться.
Самуэльсон улыбнулся.
— Вы предпочли бы уехать?
Ван Эффен улыбнулся ему в ответ. .
— Как вы прекрасно понимаете, мы бы предпочли остаться. Я любопытен не меньше других. Кроме того, было бы интересно узнать, что будет дальше, не дожидаясь публикаций в газетах.
— Вам нужно остаться, — сказал Самуэльсон. — Нам, вероятно, потребуются услуги эксперта. Мы действительно на вас рассчитываем. Но сначала надо подкрепиться. Пять часов вечера — самое подходящее для этого время. Леонардо! — он обратился к брату Ангелли. — Принеси, пожалуйста, из кухни горячей воды и меду. Мы должны помочь капитану справиться с его жуткой простудой. Прошу вас, присоединяйтесь!
В камине, устроенном в стене без окон, жарко горел огонь. Рядом с камином был полукруглый деревянный бар, небольшой, но с прекрасным выбором напитков.
Самуэльсон прошел за стойку бара. Риордан собрался уйти:
— Я надеюсь, — вы меня извините.
— Конечно, Джеймс, конечно, — ответил Самуэльсон, слегка удивив ван Эффена. Тощий соратник Ангелли больше походил на человека, которого зовут только по фамилии. Риордан кивнул присутствующим и начал подниматься по винтовой лестнице.
Ван Эффен спросил:
— Мистер Риордан не одобряет употребление напитков в такое время?
— Нельзя сказать, что он этого не одобряет. Хотя сам Риордан не пьет и не курит, я бы не сказал, что он этого не одобряет. Скажу больше — вы так или иначе это узнаете, а я не хочу никого смущать — что в это время дня мистер Риордан регулярно поднимается наверх для молитв и медитации. Он делает это несколько раз в день. Наш друг, человек глубоко верующий, и это не может не вызывать глубокого уважения. Он посвящен в сан священника.
— Вы меня удивляете, — заметил ван Эффен. Он немного подумал, и добавил: — Впрочем, нет. Скорее, это вполне в его характере. Нужно сказать, что его преподобие выпустил сегодня дюжину кошек на европейскую голубятню.
— Не следует дурно думать о мистере Риордане или недооценивать его, — очень серьезно сказал Самуэльсон. — Наш друг — евангелист, миссионер по натуре. В его душе пылает священный огонь. Он искренне возмущен тем, что происходит в Северной Ирландии и полагает, что если для того, чтобы принести мир на эту многострадальную землю потребуется пролить кровь, значит, так суждено свыше. По словам мистера Риордана, он готов воспользоваться инструментом дьявола в борьбе против самого дьявола.
— И вы его поддерживаете в этом намерении?
— Естественно. Иначе зачем же мы были бы здесь?
Ван Эффен подумал, что было бы интересно узнать, с какой целью здесь находится сам Самуэльсон, но он счел неуместным спрашивать. Вместо этого лейтенант устроился на табуретке у бара и огляделся.
Девушки перешептывались. Ангелли и Даникен уже заняли табуретки в дальнем конце стойки. Васко, который до этого бродил по комнате, рассматривая картины, подошел, сел рядом с Даникеном и хриплым голосом начал беседу.
— Мистер Самуэльсон, — обратилась к седовласому мужчине Жюли. — У меня разболелась голова. Мне бы хотелось подняться в свою комнату.
Ван Эффен, внешне совершенно спокойный, легонько постукивал пальцами по стойке. На самом деле он был далеко не так спокоен. И меньше всего ему сейчас хотелось, чтобы хоть одна из девушек покинула комнату. Неожиданно ему на помощь пришел склонившийся над стойкой Самуэльсон.
— Дорогая Жюли! — Бели бы ван Эффен не был уверен в том, что именно скажет Самуэльсон, он бы его стукнул. — Ни в коем случае! Я сейчас приготовлю вам такой коктейль, что всю вашу головную боль как рукой снимет! Это я вам гарантирую. Неужели вы лишите нас своего общества?
Несмотря на веселый тон Самуэльсона, было ясно, что девушкам следует подчинится. Узники вынуждены делать то, чего хотят от них их тюремщики. Поэтому обе дамы неохотно подошли и сели на табуретки возле стойки бара. Жюли оказалась рядом с братом. Она мельком взглянула на Питера. По ее взгляду он понял, что его сестра думает о Самуэльсоне и его людях. Через некоторое время она снова посмотрела на ван Эффена. В этот момент что-то коснулось ее бедра. Девушка нахмурилась и посмотрела вниз. Она тотчас же отвернулась и что-то сказала Аннемари. И вовремя — Самуэльсон снова повернулся к ней.
«Замечательно, просто замечательно!» — подумал ван Эффен. Ему очень понравилось, как ловко у нее все получилось. Никто в Амстердаме не мог бы с нею сравниться.
С вежливой, хотя, возможно, несколько принужденной, улыбкой Жюли приняла шерри от Самуэльсона, изящным движением сделала глоток, поставила рюмку на стойку, открыла лежавшую на коленях сумочку и достала из нее сигареты и зажигалку. Ван Эффену этот ее маневр также пришелся по душе. Девушка закурила сигарету и вернула коробку с сигаретами на место. Зажигалка по-прежнему была у нее в руке. Жюли потихоньку беседовала с Аннемари, незаметно оглядывая окружающих. Вот она опустила руку, коснувшись руки ван Эффена. Через несколько секунд зажигалка и записка, которую ван Эффен до этого держал сложенной между указательным и средним пальцами, уже были у нее в сумочке. Ван Эффену очень хотелось обнять и поцеловать сестричку, и он пообещал себе, что не забудет это сделать при первом удобном случае. Одним глотком лейтенант осушил рюмку, содержимое которой показалось ему настоящим нектаром. Самуэльсон, как радушный хозяин, поспешил снова ее наполнить. Ван Эффен любезно поблагодарил его. Вторая порция нектара последовала за первой.
Жюли заперла дверь своей спальни, открыла сумочку и достала записку. Развернула ее. Аннемари с любопытством посмотрела на подругу.
— Где ты это взяла? А почему у тебя дрожат руки?
— Эту любовную записочку я только что получила в баре от одного кавалера. Разве у тебя бы на моем месте не дрожали руки?
Она разгладила записку, так чтобы можно прочитать ее вместе с подругой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48