- В чем дело? – тонкая бровь Сантэн круто изогнулась. – Вы что? Не расслышали, что я сказала?
- Тетушка, пожалуйста! Не наказывайте её! – Мольба явно читалась в голубином взоре Сори*ан.
- Право же, тетушка, Одиф*фэ не за что наказывать! - На одном дыхании выдохнула Астр*эль. - Она до последнего шага возражала против нашей затеи! Правда! Она и последовала за нами только для нашей же безопасности! Если хотите наказывать Одиф*фэ, наказывайте всех! Мы не уйдем. Это не честно.
Их тревога казалась мне забавной. Ну что, по их мнению, она могла мне сделать? Я нисколько не боялась гнева Сант*рэн. Но все-таки их полудетская солидарность приятно согревала душу.
- Идите, девочки, - кивнула я им – Нам действительно нужно поговорить с «мамой».
Как только дверь за ними затворилась, Сант*рэн сбросила с лица маску:
- Что ты вытворяешь?! – зашипела она. – Если ты позволишь себе ещё нечто подобное…
- Что именно? – холодно откликнулась я. – Я, кажется, спасла им жизнь, причем – дважды.
- Я говорю об Эллоис*сэнте!
- Вот оно что! Ну, а если позволю, что тогда? Осмелитесь лишить Черного короля его Кровавой невесты? А себя - призрачной надежды когда-нибудь иметь возможность претендовать на трон Фиара? Вы никогда на это не пойдете.
Несколько коротких мгновений мы обменивались взглядами. Сант*рэн опустила ресницы первой.
- Я так и думала. Орудие, что вы пытаетесь прибрать к рукам, маэра, стоит того, чтобы немножко помотать себе нервы, не так ли? А заодно и рискнуть парочкой-тройкой племянников.
- Стоит, Одиф*фэ. Существо, способное в одиночку остановить Дикую Охоту Черных Фейри, стоит дорого. Я рискну. Эллоис*сент прекрасно сумеет о себе позаботиться сам. Он хороший игрок.. Даже когда играть приходиться с огнем.
- Играть с огнем – гиблое дело. Смотрите не заиграйтесь. Вы - все, - ответила я.
***
В комнате, на прикроватном столике меня дожидалась записка, написанная косым мелким подчерком:
«Не сдавайся и не бойся! Мы с тобой»
Рядом с запиской стояла коробка конфет.

Глава 7
Эллоис*сент
- Необычайно мило с их стороны, как ты считаешь?
Что должна чувствовать девица, осознав, что постель её занята молодым человеком, прекрасным до такой неприличной степени, что даже случайные перелетные птицы замирают в воздухе, стремясь полюбоваться сказочным видением?
Смущение? Робость? Радость?
Я ощутила глухое недовольство.
- Что ты тут делаешь?!
- А как ты думаешь? – прошелестело в ответ.
- Банально и пошло!
- Банально и пошло? - Эллои*сент поднялся. -Что именно?
Вид у него был помятый и потрепанный, что, однако, общего впечатления не портило. В Чеар*рэ оставалось слишком мало простого, грубого, человеческого. Даже их болезненность имела демонически-чувственный, утонченный оттенок.
- У тебя есть вопросы, которые не терпится задать? Попробуй-ка поговорить с тетушкой. Или дядюшкой. Может, им удастся утолить снедающее тебя пламя?
Эллоис*сент приблизился, глядя на меня сверху вниз с таким выражением, что невольно захотелось опустить ресницы.
- Меня снедает отнюдь не любопытство. Диалог с тобой, кузина, обещает быть куда интереснее. Мне понравился аванс, что ты дала в галерее. И понравился сегодняшний поединок. Я люблю жесткие игры. Ты, кажется, тоже? Большинство женщин кровь отвращает, боль – пугает. Я люблю боль.
Нахмурившись, я вслушивалась в речь мальчика, производящего впечатления аристократичной манерности и изысканности
- Любишь боль? Как это понимать?
- Да так и понимать. В мире существует не так много вещей, способных лишать самоконтроля. Наслаждение и боль в равной степени заставляют забываться не хуже того сладкого дурмана, что в конечном итоге лишает людей разума.
- К чему ты клонишь?
- Тебе нравится причинять боль, мне - принимать. Мы могли бы неплохо провести этот вечер. И многие другие вечера тоже.
Я в немом изумлении смотрела ему в лицо.
- Ты осмеливаешься предложить подобное кровной родственнице?
Взгляд, брошенный «кузеном» был весьма красноречив:
- Двуликие! Одиф*фэ, о чем ты говоришь? Подобные грехи в этом доме именно с родственниками и разделяются.
- Ты хочешь сказать, что инцест среди Чеар*рэ - обыденное явление?
Не знаю, что отразилось у меня на лице, но это заставило Эллоис*сента дать пояснение:
- Инцест? – Коротко хохотнул парень, покачав головой. Темные брови поднялись, будто крылья ночной бабочки. – Нет. С папой, мамой, родными братьями, сестрами, рыбками, собаками и кактусами большинство предпочитают сохранять чисто платонические отношения. Но бывали случаи, правда, крайне редко, когда прапрадедушки не только прелюбодействовали, но даже женились на праправнучках. А вот племянники и тетушки, дядюшки и их воспитанницы, многочисленные кузены-кузины и иже с ними предаются любовным играм без лишних угрызений совести. Неужели для тебя это новость? Это естественно! Много ли в мире найдется смертных, способных вынести или дать то, что мы желаем получить? Одиф*фэ, - я невольно дернулась, когда горячая ладонь ласково коснулась щеки. – Не считая особых случаев, мы легко доживаем до пятисот лет, сохраняя при этом молодость, красоту и репродуктивные функции. У любого из Чеар*рэ огромное количество родственников. Подчас мы даже не знаем друг друга в лицо. Среди людей нам одиноко, там чуждо все. Мы действуем на смертных, как кролик на удава, как любовная песня вампира. Иссушая их души, успеваем пресытиться прежде, чем игра успевает стать по-настоящему интересной. Мы для них - смертельный яд. Они для нас, что мотылек для огонька. Пылинка, прогорающая, не запоминаясь. Так что плохого в том, чтобы искать близости с подобным себе? С тем, кто равен? Ты думаешь, это не правильно? Нет, это – не порок. Это – жизненная необходимость. Инстинкт выживания, если хочешь.
- Откуда ты знаешь, что я сочла ваши семейные привычки пороком? Ты читаешь мои мысли?
Эллоис*сент криво усмехнулся:
- Ты слишком громко думаешь, кузина.
Не знаю, как ему это удалось, но злость прошла. На смену ей пришло странное, не свойственное мне спокойствие. Оно моим и не было.
- Терпеть не могу, когда мной манипулируют. Даже если это делается из лучших побуждений, - попыталась я отстраниться.
- Я тобой не манипулирую, - Эллоис*Сент удержал меня без усилий. Плохо быть маленькой и лёгкой.
- Применять ментальную магию – это значит «не манипулировать!?
- Я не применял ментальной магии.
- А что же, в таком случае, ты делаешь?
- Пытаюсь тебя очаровать и совратить к обоюдному удовольствию.
Мне хотелось злиться, но губы против воли расплывались в идиотской улыбке:
- Ты до тошноты самоуверенный тип, кузен. В моем удовольствии ты отнюдь не можешь быть уверен. И нечего играть бровями и ухмыляться. Давай, убирайся из моей комнаты! Чтобы ты тут не говорил, я все равно с тобой не соглашусь.
- Ладно-ладно. Вернёмся к этой теме позже. Когда ты повзрослеешь, кузина.
Теплые губы согрели мягким прикосновением лоб. И в следующее мгновение я оказалась в комнате в одиночестве. Со смутным чувством разочарования.
Бедные мужчины. Как же сложно им бывает нам угодить, если мы столь противоречивы, что не в состоянии понять собственных желаний?
***
Чужие смерти, сточные канавы, бесправие и жестокость нищеты казалось, навсегда остались в прошлом. И если временами меня посещали призрачные видения умершей матери, Дей*река или Гиэн*сэтэ, я стремилась поскорее задвинуть их в дальний уголок сознания: мертвецов воспоминаниями не оживишь. А настроение портится.
И уж тем более я не желала вспоминать Миа*рона. Возможно, это суеверие, но даже наедине с собой я не произносила его имени.
Жизнь впервые улыбалась, и хотелось успеть насладиться всем, что она была способна дать. Пока ветер не переменится. Пока не задует норд-ост, зловещий ветер перемен.
Мне нравилось одной из первых в доме подниматься, чтобы удрать в парк, и там предвосхищать восход солнца – знамение жизни. Следить, как поначалу робкие лучи разгораются ярче и ярче, одерживая беспрекословную победу над мраком. И мечтать о будущем - раньше я не могла позволить себе подобной роскоши.
Прогулки порой были пешими, а иногда верховыми. Ощущение скорости, бьющего в лицо ветра, разгоряченного тела под собой, передвигающегося, словно большая волна, мощными рывками, пьянило, заставляло чувствовать каждую клеточку тела живой и нужной всему организму.
Реже я плутали по многочисленным дорожкам, любуясь цветами и многочисленными беседками.
В то утро я получила письмо от Мари*лисы.
«Одиф*фэ, дорогая, светлых тебе рассветов и спокойных, мирных закатов, - традиционными пожеланиями, обязательными для любого воспитанного человека, начиналось послание. – Надеюсь, ты, вступив в светлую полосу жизни, не позабыла о нас? Это было бы крайне прискорбно, потому что ни проходит дня, когда бы мы не вспоминали своей веселой огненной подружки. Рядом с тобой не живет скука. Это дорогого стоит.
Даже Светлые Сестры по нескольку раз на дню упоминают твое имя, горюя о поре, когда своими проказами ты оживляла серый камень этого проклятого богами места.
Стоило тебе уехать, как зарядили дожди. Весна выдалась скверной, начало лета – того хуже. Дожди идут, не прекращаясь, сутками. Но это отнюдь не самое неприятное из того, что происходит. Впрочем «неприятное» совсем не то слово, которым следовало бы описать создавшуюся ситуацию.
Лес наводнила нечисть. Толкуют о бесконтрольных плотоядных зомби, вурдалаках и волкалаках. Даже о демонах из верхних кругов Бездны. Край обескровлен. Слухи множатся, словно личинки в грязной ране. Но никому доподлинно ничего не известно.
Помнишь забавного крестьянина, вызвавшего подвести нас до города? Конечно же, помнишь, ты не могла его забыть. Он мертв. И вся его семья - мертва. Жители деревни сгинули за одну ночь. Храм Огненных Братьев разрушен. Ужасный пожар стер все, сам замок, надворные постройки, окружавший Огненный Храм парк, не оставив ни следа, по которому можно хоть как-то прояснить ситуацию.
Я никогда не испытывала такого ужаса, как теперь. Страх преследует не только по ночам, но и днем. В том, что творится, винят Черного Короля. Толкуют о том, что Ковен Фиара, якобы, сошел с ума, что он готовится к открытию Врат Инферно. Якобы некромант нашел способ ослабить охранные круги Литу*эль, и теперь желает при помощи демонов захватить власть.
Дик*Кар*Стал официально все отрицает, ссылаясь на недавнее подписание мирного договора с Эдонией. Он даже высылал в наш край придворного колдуна, видимо, чтобы продемонстрировать благонадежность.
Не могу себе тебя представить его женой, Одиф*фэ. Как жестоки подчас бывают родители к своим незаконным отпрыскам. Разве виновны мы в том, что родились на свет?
Храни тебя Двуликие, подруга! И пожелай мне того же. Мы нуждаемся в благословлении небес и Благих Богов».
Ослепительно-сочная зелень, желтые и алые, синие и оранжевые цветы, вплетенные в разнотравье, дышали жизнеутверждающей радостью. Солнце игриво отблескивало от глянцевой поверхности листьев. Бездна! Мне совершенно не хотелось думать ни о смерти, ни о сером граните, ни о просватанном нежеланном коронованном женихе.
На что надеялась Мари, кропая письмо? Что я все брошу и, словно прекрасный рыцарь, устремлюсь спасать Светлых Сестер от темных сил? А заодно и её лично?
«Храни тебе Благие Боги, Марилис*са», - произнесла я про себя, свертывая письмо треугольником перед тем, как спрятать его за жесткий корсаж, на груди.
Внимание привлекли характерные шорохи с примечательными вздохами, доносящиеся из соседней беседки.
Эллоис*Сент развлекался с неизвестной яркой брюнеткой, отнюдь не принадлежащей к нашей сумасшедшей семейке. Пышные бедра конвульсивно вздрагивали, тяжелые груди тряслись, длинные волосы разметались по зарумянившимся, как булочки, плечам. Возможно, мужчине подобная поглощенность страстью показалась бы привлекательной, но по мне, так сцена выглядела отвратительно и пошло. Тупая корова, а не женщина, у которой мозгов меньше, чем у курицы, может ли претендовать на наличие шарма или очарования? Впрочем, моё мнение здесь ни для кого не имело значения.
Круто развернувшись, оставалось удалиться, чеканя шаг. Впрочем, пышные юбки изрядно мешали торжественному отступлению.
Самое гадкое, я никак не могла отделаться от мысли, что паршивец выбрал место для своих мерзких увеселений намеренно. Не мог же он меня не заметить? Я вот уже битый час прогуливалась по дорожке туда-сюда.
Интересно, на какую реакцию он рассчитывал? И что хотел доказать? Или наглецу просто на всё наплевать: на мои чувства, на элементарные правила приличия? Какая неслыханная наглость, самомнение, низость!
Взвившись в седло, я пустила лошадь галопом, стремясь быстрой скачкой унять душевное волнение. Припав к холке, слившись с великолепным животным в единое целое, мы стрелой мчались по утрамбованным дорожкам, сворачивая на тропинки, вновь выводящие к дорожкам, пригибаясь, чтобы одна из многочисленных дерзких веток не стеганула по лицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46