— Она Мать, — ответил Миск.
— Хорошо. — Сарм отвернулся. Я чувствовал, что он очень недоволен.
В это время поблизости проходила девушка. Глядя на меня широко раскрытыми глазами, она посторонилась. Хоть голова ее была выбрита, девушка оказалась хорошенькой, и прозрачная пластиковая одежда не скрывала ее прелестей.
Сарм в отвращении вздрогнул.
— Быстрей, — сказал он, и мы вслед за ним пошли с площади.
— Твой меч, — сказал Миск, протягивая ко мне переднюю лапу.
— Ни за что, — ответил я и попятился.
— Пожалуйста, — попросил Миск.
Почему-то я неохотно отстегнул пояс с мечом и протянул оружие Миску.
Сарм, стоявший на диске в длинной комнате, казалось, был этим доволен. За ним была стена с тысячами светящихся кнопок, Сарм повернулся к ней, отодвинул занавес, и оказалось, что к кнопкам ведут многочисленные тонкие нити. Сарм начал пропускать их между антеннами. Примерно с ан он занимался этим, потом раздраженно повернулся ко мне.
Я взад и вперед ходил по длинной комнате, нервничая из-за отсутствия привычной тяжести меча у бедра.
Все это время Миск не двигался, он застыл в невероятной неподвижности, на которую способны цари-жрецы.
— Записи запахов молчат, — сказал Сарм.
— Конечно, — согласился Миск.
— Что мы сделаем с этим существом? — спросил Сарм.
— Мать желает, чтобы некоторое время ему позволено было жить как мэтоку, — сказал Миск.
— А что это? — спросил я.
— Существо, которое в рое, но не принадлежит рою, — ответил Миск.
— Как артропод?
— Совершенно верно.
— По-моему, — сказал Сарм, — его нужно отправить в виварий или в помещения для разделки.
— Но желание Матери не таково, — ответил Миск.
— Понимаю, — сказал Сарм.
— И не таково желание роя.
— Конечно, — согласился Сарм, — потому что желание Матери — это желание роя.
— Мать — это рой, и рой — это Мать, — сказал Миск.
— Да, — подтвердил Сарм, и оба царя-жреца подошли друг к другу и осторожно коснулись антеннами.
Когда они разъединились, Сарм повернулся ко мне.
— Тем не менее, — сказал он, — я поговорю с Матерью об этом.
— Конечно, — сказал Миск.
— Нужно было посоветоваться со мной, потому что я рожденный первым.
— Может быть, — сказал Миск.
Сарм смотрел на меня сверху вниз. Вероятно, он никак не мог простить испуг, который испытал при нашей встрече на платформе высоко над каньоном.
— Он опасен, — сказал Сарм. — Его следует уничтожить.
— Может быть, — опять сказал Миск.
— И он тряс на меня своими антеннами.
Миск молчал.
— Да, — повторил Сарм, — его следует уничтожить.
При этом Сарм отвернулся от меня и нажал кнопку на панели, у которой стоял.
Не успела его конечность коснуться кнопки, как панель отошла в сторону и в комнату вошли два человека, очень красивых, с одинаковыми фигурами и чертами лица, с выбритыми головами, одетые в пурпурные пластиковые одеяния рабов. Они распростерлись перед помостом.
По сигналу Сарма они встали и стояли перед помостом, расставив ноги, высоко подняв головы, сложив руки.
— Посмотри на этих двоих, — сказал Сарм.
Ни один из этих двоих, казалось, не заметил меня.
Я подошел к ним.
— Я Тарл Кабот из Ко-ро-ба, — сказал я, протягивая руку.
Если они и увидели ее, то не сделали попытки принять.
Я решил, что они генетические близнецы. У обоих большие красивые головы, сильные крепкие тела, в позе спокойствие и сила.
Оба немного ниже меня, но, вероятно, тяжелее и плотнее.
— Можете говорить, — сказал им Сарм.
— Я Мул-Ал-Ка, — сказал один, — почетный раб великих царей-жрецов.
— Я Мул-Ба-Та, — сказал второй, — почетный раб великих царей-жрецов.
— В рое, — объяснил Миск, — слово «мул» означает раба-человека.
Я кивнул. Остальное мне не нужно было рассказывать. Ал-Ка и Ба-Та — это названия первых двух букв горянского алфавита. В сущности у этих людей нет имен, они просто раб А и раб Б.
Я повернулся к Сарму.
— Вероятно, у вас тут больше двадцати восьми рабов-людей. — В горянском алфавите 28 букв. Я считал свое замечание язвительным, но Сарм не обиделся.
— Остальные нумеруются, — сказал он. — Когда один умирает или уничтожается, его номер передается другому.
— Начальные номера, — вмешался Миск, — передавались не менее тысячи раз.
— А почему у этих рабов нет номеров? — спросил я.
— Это особые рабы, — сказал Миск.
Я внимательно взглянул на них. Они кажутся прекрасными образцами человечества. Может, это и имеет в виду Миск?
— Можешь ли ты угадать, который из них синтезирован? — спросил Сарм.
Должно быть, я заметно вздрогнул.
Антенны Сарма захихикали.
— Да, — сказал Сарм, — один из них синтезирован, собран молекула за молекулой. Это искусственно созданное человеческое существо. Особо научного интереса не представляет, просто как курьез и редкость. Его в течение двух столетий создавал царь-жрец Куск, чтобы отвлечься и отдохнуть от серьезных биологических исследований.
Я пожал плечами.
— А другой? — спросил я.
— Он тоже представляет известный интерес, это тоже результат профессионального каприза Куска, одного из величайших ученых роя.
— Он тоже синтезирован?
— Нет, — сказал Сарм, — это результат воздействия на наследственность, искусственного контроля и изменения молекулярного кода наследственности в гаметах.
Я начал потеть.
— Один из интересных аспектов этой работы — их сходство, — продолжал Сарм.
Я не мог отличить этих двух человек — если их можно назвать людьми — друг от друга.
— Вот свидетельство подлинного искусства, — сказал Сарм.
— Куск — один из величайших в рое, — подхватил Миск.
— А который из этих рабов синтезирован? — спросил я.
— А ты можешь определить? — Это опять Сарм.
— Нет.
Антенны Сарма задрожали и обвились друг вокруг друга. Он трясся, и я теперь знал, что это проявление веселья.
— Я тебе не скажу, — заявил он.
— Уже поздно, — заметил Миск, — а мэток, если он останется в рое, должен быть обработан.
— Да, — согласился Сарм, но ему, видно, не хотелось кончить насмехаться. Он указал длинной передней конечностью на двух мулов. — Поражайся их виду, мэток, — сказал он, — потому что они — результат работы царей-жрецов и самые совершенные образцы твоей расы.
Я в это время думал о словах Миска насчет «обработки», но Сарм меня раздражал. Раздражали и эти два серьезных красивых парня, которые с такой готовностью низкопоклонствовали перед помостом.
— Как это? — спросил я.
— Разве это не очевидно? — удивился Сарм.
— Нет.
— Они создавались симметрично, — объяснил Сарм. — Больше того, они умны, сильны и здоровы. — Сарм как будто ждал моего ответа, но я не ответил. — И они живут на грибах и воде и моются двенадцать раз за день.
Я рассмеялся.
— Клянусь царями-жрецами! — богохульная горянская клятва сама выскользнула у меня, она не очень соответствовала моему положению. Но царей-жрецов она не обеспокоила, хотя у любого члена касты посвященных вызвала бы слезы гнева.
— Почему ты сворачиваешь свои антенны? — спросил Сарм.
— Их ты называешь совершенными человеческими существами? — Я рукой указал на рабов.
— Конечно, — ответил Сарм.
— Конечно, — подхватил Миск.
— Совершенные рабы! — выпалил я.
— Наиболее совершенные человеческие существа, конечно, должны быть совершенными рабами, — сказал Сарм.
— Совершенные человеческие существа свободны, — возразил я.
В глазах рабов появилось выражение удивления.
— У них нет желания быть свободными, — заявил Миск. Он обратился к рабам: — Какова ваша величайшая радость, мулы?
— Быть рабами царей-жрецов, — ответили они.
— Видишь?
— Да, — согласился я. — Вижу, что они не люди.
Антенны Сарма гневно дернулись.
— А почему бы вашему Каску не синтезировать царя-жреца? — бросил я вызов.
Сарм, казалось, дрожит от гнева. Из его конечностей выскочили лезвия.
Миск не шевельнулся.
— Это было бы аморально, — сказал он.
Сарм повернулся к Миску:
— Будет ли Мать возражать, если я сломаю руки и ноги мэтоку?
— Да, — ответил Миск.
— Будет ли Мать возражать, если у него будут повреждены другие органы?
— Несомненно.
— Но ведь его можно наказать, — сказал Сарм.
— Да, — согласился Миск, — несомненно, его нужно поучить как-нибудь.
— Хорошо, — согласился Сарм и нацелил свои антенны на двух бритоголовых рабов в пластиковых одеяниях. — Накажите мэтока, — сказал он,
— но не сломайте ему кости и не повредите органы.
Как только из переводчика Сарма донеслись эти слова, двое рабов прыгнули ко мне, чтобы схватить.
В то же мгновение я прыгнул им навстречу, застав их врасплох и вложив в свой удар инерцию прыжка. Левой рукой я отбросил одного из них в сторону, а кулаком правой ударил другого в лицо. Голова его откинулась назад, ноги подогнулись. Он рухнул на пол. Прежде чем первый восстановил равновесие, я подскочил к нему, обхватил руками, поднял над головой и бросил на каменный пол длинной комнаты. Если бы это была схватка на смерть, в следующий момент я бы его прикончил, прыгнув на него, ударив пятками в живот и разорвав диафрагму. Но я не хотел убивать или серьезно ранить. Он перевернулся на живот. В этот момент я мог бы сломать ему шею. Мне пришло в голову, что эти рабы недостаточно подготовлены, чтобы наказывать кого-то. Казалось, они вообще ничего не знают. Теперь этот человек стоял на коленях, тяжело дыша и опираясь на правую руку. Это вообще глупо, если он не левша. И он не пытался прикрыть горло.
Я взглянул на Сарма и Миска, которые, наблюдая, стояли в полной неподвижности.
— Больше не вреди им, — сказал Миск.
— Не буду.
— Возможно, мэток прав, — сказал Миск Сарму. — Возможно, они и вправду не совершенные человеческие существа.
— Возможно, — согласился Сарм.
Раб, который оставался в сознании, жалобно протянул руку к царям-жрецам. Глаза его были полны слез.
— Позвольте нам пойти в помещения для разделки, — взмолился он.
Я был поражен.
Второй пришел в себя и, стоя на коленях, присоединился к своему товарищу.
— Позвольте нам пойти в помещения для разделки! — воскликнул он.
Я не мог скрыть своего изумления.
— Они не сумели выполнить желание царей-жрецов и потому хотят умереть, — объяснил Миск.
Сарм смотрел на рабов.
— Я добр, — сказал он, — и скоро праздник Толы. — Мягким, разрешающим движением, почти благословляя, он поднял переднюю конечность. — Идите в помещения для разделки.
К моему удивлению, на лицах рабов выразилась благодарность; помогая друг другу, они встали и направились из помещения.
— Стойте! — крикнул я.
Они остановились и посмотрели на меня.
Я смотрел на Сарма и Миска.
— Вы не можете посылать их на смерть.
Сарм как будто удивился.
Миск пожал антеннами.
Я лихорадочно искал подходящее объяснение.
— Куск расстроится, если его создания будут уничтожены, — сказал я. Я надеялся, что это подействует.
Сарм и Миск соприкоснулись антеннами.
— Мэток прав, — сказал Миск.
— Верно, — согласился Сарм.
Я облегченно вздохнул.
Сарм повернулся к рабам.
— Вы не пойдете в помещения для разделки, — объявил он.
Рабы без всяких эмоций сложили руки и, расставив ноги, остановились у помоста. Как будто за последние мгновения ничего не произошло, только один из них тяжело дышал, а лицо второго было покрыто кровью.
Никто из них не выразил ни благодарности, ни негодования за мое вмешательство.
Как вы догадываетесь, я был поражен. Реакция и поведение этих рабов были мне непонятны.
— Ты должен понять, Тарл Кабот из Ко-ро-ба, — Миск, очевидно, заметил мое изумление, — что величайшая радость мулов — любить царей-жрецов и служить им. Если цари-жрецы хотят, чтобы они умерли, они умрут с радостью. Если цари-жрецы хотят, чтобы они жили, их радость не меньше.
Я заметил, что ни один из рабов не выглядел очень радостно.
— Понимаешь, — продолжал Миск, — эти мулы созданы, чтобы любить царей-жрецов и служить им.
— Они так сделаны, — сказал я.
— Совершенно верно, — согласился Миск.
— Но ты говоришь, что они люди.
— Конечно, — сказал Сарм.
И тут, к моему удивлению, один из рабов, хотя я не мог бы сказать, какой именно, посмотрел на меня и просто сказал:
— Мы люди.
Я подошел к нему и протянул руку.
— Надеюсь, я тебе не очень повредил, — сказал я.
Он взял мою руку и неуклюже подержал ее, не зная, очевидно, ничего о рукопожатиях.
— Я тоже человек, — сказал другой, прямо глядя на меня.
Он протянул руку ладонью вниз. Я взял его руку, повернул и пожал.
— У меня есть чувства, — сказал первый.
— У меня тоже, — подхватил второй.
— У нас у всех они есть, — сказал я.
— Конечно, — заметил первый, — потому что мы люди.
Я внимательно оглядел их.
— Который из вас синтезирован?
— Мы не знаем, — ответил первый.
— Да, — согласился второй, — нам не говорили.
Цари-жрецы с некоторым интересом следили за этим разговором, но тут послышался голос из переводчика Сарма.
— Уже поздно. Отведите мэтока на обработку.
— Следуй за мной, — сказал первый и повернулся. Я пошел за ним, второй человек — рядом со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39