В просторной низкой клетке, на полу которой, по-видимому, росла настоящая трава, я увидел пару пасущихся волосатых длиннорогих босков; в той же клетке, но в другом углу небольшое стадо: пять взрослых животных, гордый самец и четыре самки — табуки, однорогая золотистая горянская антилопа. Когда одна самка передвинулась, я увидел, что рядом с ней изящными шагами идут два детеныша, первые, каких я вообще видел, потому что молодняк табуков не уходит далеко от своего логова в запутанных зарослях Ка-ла-на на Горе. Единственный рог у малышей был всего лишь бархатистым пеньком на лбу, а шкура, в отличие от шкуры взрослых, пятнистая коричнево-желтая. Когда мимо проходил один из работников-мулов, два маленьких табука мгновенно застыли и стали почти невидимы, а их мать, сверкая своей золотистой шкурой, отбежала от них; самец опустил голову и угрожающе приблизился к пластиковому барьеру.
В клетках были и другие животные, но я не уверен в их определении. Кажется, я узнал ряд коричневых вартов; они висели вниз головой, как пушистые, зубастые, кожаные кулаки, на голой ветви в своей клетке. На дне их клетки валялись кости, может быть, и человеческие.
В другой клетке разгуливала большая, очевидно, нелетающая птица. По ее клюву я решил, что это хищник.
Еще в одной клетке, раздувшийся и сонный, лежал редкий золотой хис, горянский питон; его тело, даже некормленого, с трудом обхватит руками взрослый мужчина.
И нигде не видно было тарна, этой большой хищной верховой птицы Гора, может, потому, что эти птицы плохо приживаются в неволе. Чтобы жить, тарн должен летать, далеко, высоко и часто. Горянская поговорка называет тарнов братьями ветра, а как такое существо может жить в заключении? Подобно своему брату ветру, когда тарн не свободен, он умирает.
Я смотрел на это странное собрание животных, и мне пришло в голову, что я вижу один из вивариев, о которых говорил Сарм.
Такой комплекс в данный момент идеально мне подходит.
Я услышал стон Вики и повернулся к ней.
Она лежала на боку у стены шахты, в семи-восьми футах от решетки.
Свет из решетки пятнами падал на ее тело.
Я немного отодвинулся от решетки, чтобы меня не увидели, и стал наблюдать за Викой.
Руки ее по-прежнему были связаны.
Она была прекрасна, и несколько обрывков ее некогда роскошной одежды не скрывали ее прелестей.
Она встала на четвереньки, свесив голову, волосы ее упали до самого пола. Медленно подняла голову и потрясла ею, легким прекрасным движением отбросив волосы назад с лица. Взгляд ее упал на меня, она в изумлении широко раскрыла глаза. Губы ее дрогнули, но она не произнесла ни слова.
— Разве в обычае гордых женщин Трева появляться перед мужчинами почти неодетыми? — спросил я.
Она взглянула на свои тряпки, не пригодные даже для рабыни, на связанные руки.
Потом по-прежнему широко раскрытыми глазами посмотрела на меня и еле слышно произнесла:
— Ты принес меня из туннелей золотого жука.
— Да.
Теперь, когда Вика приходила в себя, я вдруг подумал, что нас могут ожидать трудности. Когда я в последний раз видел ее в сознании, она пыталась чарами своей красоты подчинить меня моему злейшему врагу царю-жрецу Сарму. Я знал, что передо мной враг, неверный, злой, предательский и из-за своей красоты еще более опасный, чем противник, вооруженный мечом или копьем.
В глазах ее было странное выражение, которого я не понял.
Губы ее дрогнули.
— Я рада видеть тебя живым, — прошептала она.
— И я рад видеть тебя живой, — строго ответил я.
Она печально улыбнулась.
— Ты сильно рисковал, чтобы связать руки девушке.
Она подняла связанные руки.
— Должно быть, твое мщение тебе очень дорого.
Я молчал.
— Вижу, что хоть некогда я была гордой жительницей высокого Трева, ты не удостоил меня даже веревки, а связал руки ремнем от сандалий, будто я презренная рабыня из таверны Ара, которую покупают за плату или проигрывают в карты.
— А ты, Вика из Трева, считаешь себя выше рабыни из таверны Ара?
Ответ ее меня поразил. Она склонила голову.
— Нет, не считаю.
— Ты хочешь меня убить? — спросила она.
Я рассмеялся.
— Понимаю, — сказала она.
— Я спас тебе жизнь.
— Я буду послушна.
Я протянул к ней руки, она посмотрела прямо мне в глаза своими голубыми и прекрасными, подняла связанные руки, положила их мне в руки, склонилась передо мной и негромко, но отчетливо сказала:
— Я, Вика из Трева, полностью отдаю себя Тарлу Каботу из Ко-ро-ба.
Она снова посмотрела на меня.
— Теперь, Тарл Кабот, я твоя рабыня и должна выполнять все твои желания.
Я улыбнулся ей. Если бы у меня был ошейник, я бы одел его на ее прекрасное горло.
— У меня нет ошейника, — сказал я.
К моему удивлению, глаза ее были нежными, влажными, покорными, умоляющими.
— Тем не менее, Тарл Кабот, — сказала она, — я ношу твой ошейник.
— Не понимаю.
Она опустила голову.
— Говори, рабыня, — сказал я.
Она должна была повиноваться.
Говорила она тихо, очень тихо, запинаясь; должно быть, нелегко было гордой девушке из Трева говорить это:
— С тех пор, как я впервые тебя встретила, Тарл Кабот, мне все время снится, что на мне твой ошейник и твои цепи. Мне снится, что я сплю под рабским кольцом, прикованная к ногам твоей кровати.
Мне ее слова показались непонятными.
— Не понимаю.
Они печально покачала головой.
— Это ничего не значит.
Я взял ее за волосы и повернул к себе лицом.
— Хозяин?
Мой строгий взгляд требовал ответа.
Она улыбнулась. Глаза ее были влажными.
— Это значит только, что я твоя рабыня — навсегда.
Я отпустил ее волосы, и она снова опустила голову.
К моему удивлению, я увидел, как она целует жесткую кожу ремня, которым связаны ее руки.
Она посмотрела на меня.
— Это значит, Тарл Кабот, — в глазах ее были слезы, — что я люблю тебя.
Я развязал ей руки и поцеловал ее.
26. УКРЫТИЕ ДЛЯ ВИКИ ИЗ ТРЕВА
Трудно поверить, что эта мягкая послушная девушка, уютно устроившаяся в моих объятиях, плачущая и вздыхающая от удовольствия, что это гордая Вика из Трева.
Я по-прежнему не был уверен, что ей можно доверять, и не собирался рисковать, потому что знал, кто она такая — разбойничья принцесса из разбогатевшего на грабежах Трева в Вольтайских горах. Нет, я не буду рисковать, я знаю, что эта девушка коварна и зла, как ночной хищник слин.
— Кабот, — спрашивала она, — что я должна сделать, чтобы ты мне поверил?
— Я тебя знаю, — ответил я.
— Нет, дорогой Кабот, ты меня не знаешь. — И она печально покачала головой.
Я начал вынимать решетку, чтобы мы могли спуститься вниз. К счастью, эта решетка была не под напряжением.
— Я люблю тебя, — сказал Вика, коснувшись моего плеча.
Я грубо оттолкнул ее.
Мне показалось, что я понял ее предательский план, и прежняя горечь, которую я испытывал, глядя на эту женщину, наполнила грудь.
— Но я люблю тебя, — повторила она.
Я повернулся и холодно взглянул на нее.
— Ты хорошо исполняешь свою роль. Ты меня чуть не одурачила, Вика из Трева.
— Не понимаю, — запинаясь, ответила она.
Я разъярился. Как она убедительна в роли влюбленной рабыни, как будто отчаянно, бесконечно преданной, но ждущей возможности предать меня.
— Молчи, рабыня!
Она вспыхнула, повесила голову, закрыла лицо руками и опустилась с плачем на колени, тело ее дрожало от рыданий.
На мгновение я чуть было не сдался, но вспомнил о ее предательстве и продолжил свою работу.
Я буду обращаться с ней холодно и грубо, как она заслужила, эта прекрасная и предательская рабыня.
Наконец я сдвинул большую решетку настолько, что смог проскользнуть вниз. Вика последовала за мной, я помог ей спуститься.
Решетка встала на место.
Я был доволен, обнаружив сеть вентиляционных шахт: это давало возможность тайно пробраться почти в любое место роя.
Вика все еще плакала, но я ее волосами вытер ей лицо и приказал прекратить шум.
Она прикусила губу, подавила рыдание и перестала плакать, хотя глаза были полны слез.
Я осмотрел ее одежду: грязная и изорванная, это все-таки одежда рабыни комнаты.
Так не пройдет. Одежда выдаст ее, вызовет любопытство, может быть, подозрения.
У меня был смелый план.
Я строго взглянул на Вику.
— Ты должна делать все, что я прикажу, быстро и без вопросов.
Она повесила голову.
— Я буду послушна, — негромко сказала она, — хозяин.
— Ты девушка, которую привели с поверхности, поэтому ты еще не побрита. Тебя доставили в виварий по приказу царя-жреца Сарма.
— Не понимаю, — сказала она.
— Но ты будешь повиноваться.
— Да.
— Я твой хранитель и привел тебя как самку мула в племенные клетки.
— Мула? — переспросила она. — Племенные клетки?
— Разденься, — приказал я, — и руки за спину.
Вика удивленно смотрела на меня.
— Быстрее!
Она послушалась, и я связал ей руки за спиной.
Потом взял связку тряпок, которые были на ней, и выбросил в ближайший контейнер для уничтожения отходов — этими приспособлениями уставлен весь рой.
Через несколько мгновений, приняв важный вид, я подвел Вику к главному хранителю вивария.
Он с отвращением взглянул на ее небритую голову, на длинные прекрасные волосы.
— Как она отвратительна, — сказал он.
Я понял, что он родился в рое, где и сформировалось его представление о женской красоте.
Мне приятно было заметить, что Вику потрясла его оценка: вероятно, впервые мужчина посмотрел на нее неодобрительно.
— Это, конечно, какая-то ошибка? — спросил хранитель.
— Нет, — ответил я, — это новая самка мула с поверхности. По приказу Сарма побрей ее, одень соответственно и помести в племенную клетку, она должна там содержаться одна, в закрытой клетке. Дальнейшие приказы получишь позже.
Жалкую и сбитую с толку Вику из Трева я отвел в маленькую, но удобную клетку на четвертом ярусе вивария. На ней было короткое пластиковое платье, какие носят все самки мула в рое, на теле ее оставались из волос только ресницы.
Она увидела свое отражение в стене клетки и закричала, закрыв лицо руками.
И в таком виде она, впрочем, оставалась привлекательной. У нее прекрасная форма головы.
Для Вики было, должно быть, сильным шоком увидеть себя в таком виде.
Она застонала и, закрыв глаза, прислонилась к стене клетки.
Я обнял ее.
Это как будто ее удивило.
Она посмотрела на меня.
— Что ты со мной сделал? — прошептала она.
Мне хотелось сказать, что я это делаю, чтобы спасти ей жизнь, но я не сказал этого. Напротив, я строго посмотрел на нее и ответил:
— Делаю, что хочу.
— Конечно, — сказала она, горько отводя взгляд. — Я ведь только рабыня.
Она посмотрела на меня, и во взгляде ее не было горечи, не было упрека, только вопрос.
— Но разве в таком виде я нравлюсь хозяину?
— Да.
Она отступила.
— Да, — сказала она, — я забыла. Твоя месть… — она не закончила фразу, и глаза ее снова наполнились слезами — Хозяин умен, — сказала она, гордо выпрямившись. — Он хорошо знает, как наказать предательскую рабыню.
И отвернулась.
Я слышал ее голос и видел отражение в пластиковой стене клетки.
— Теперь ты меня оставишь? Или ты еще не покончил со мной?
Я хотел заверить ее, что как только будет возможность, я ее отсюда выпущу, что, по моему мнению, в ее анонимности теперь залог ее безопасности в рое; конечно, такую предательницу нельзя посвящать в свои планы, да, к счастью, и возможности такой у меня не было, потому что в этот момент подошел главный хранитель и протянул кожаный ремешок с ключом от клетки Вики.
— Я буду хорошо кормить и поить ее, — сказал хранитель.
Услышав это, Вика неожиданно повернулась ко мне лицом, прижавшись спиной к стене клетки, упираясь в стену ладонями.
— Прошу тебя, Кабот, не оставляй меня здесь.
— Ты останешься, — ответил я.
У меня в руках она увидела ключ от клетки.
Медленно, оцепенело покачала головой.
— Нет, Кабот…. пожалуйста.
Я принял решение и был не в настроении обсуждать его с рабыней, поэтому я ничего не ответил.
— Кабот, — сказала она, — а если бы это была просьба женщины из высшей касты одного из высоких городов Гора… ты тоже отказал бы?
— Не понимаю.
Она посмотрела на свое отражение в пластиковой стене и вздрогнула. Встретилась со мной взглядом. Я видел, что она не просто не хочет оставаться в клетке. Она в ужасе.
Неожиданно она упала на колени, глаза ее были полны слез, она протянула ко мне руки.
— Смотри, воин из Ко-ро-ба, — сказала она, — женщина высшей касты из высокомерного города Трева склоняется перед тобой и умоляет, чтобы ты не оставлял ее здесь.
— Я вижу у своих ног только рабыню, — ответил я. И добавил: — Она останется здесь.
— Нет, нет!
Она не отрывала взгляда от ключа, который я держал в руках.
— Пожалуйста…
— Я принял решение, — ответил я.
Вика со стоном опустилась на пол, она не могла стоять.
— Теперь она красива, — одобрительно сказал хранитель.
Вика тупо посмотрела на него, будто не поняла, что он сказал.
— Да, — согласился я, — очень.
— Поразительно, как соответствующая одежда и устранение нитевых разрастаний улучшают внешность самки, — заметил хранитель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39