13. СЛИЗНЕВЫЙ ЧЕРВЬ
Я вслед за Мулом-Ал-Ка и Мулом-Ба-Та прошел через несколько помещений и по длинному коридору.
— Вот зал обработки, — сказал один из них.
Мы миновали несколько высоких стальных порталов; в каждом на высоте примерно в двадцать футов — эта высота доступна для антенн царей-жрецов — виднелись пятна. Позже я узнал, что это пятна запаха.
Если бы эти пятна не издавали запаха, можно было бы считать их аналогом графем в земном письме, но они издают запах, и потому лучшим аналогом для них будут фонемы и комбинации фонем — прямое отражение речи царей-жрецов.
Может показаться, что царь-жрец в окружении таких пятен подвергается какофонии стимулов, как мы по соседству с несколькими работающими радиоприемниками и телевизорами, но на самом деле это не так; лучшая аналогия — прогулка по тихой ночной улице города, когда вокруг множество световых реклам; мы можем их заметить, но не обратить особого внимания.
У царей-жрецов нет разницы между произнесенным и записанным словом — разницы в нашем смысле, хотя есть существенное различие между действительно ощущаемыми запахами и запахами, которые можно ощутить потенциально, как например на неразвернутой нити с записью запахов.
— Тебе может не понравиться обработка, — сказал один из моих проводников.
— Но тебе после нее будет хорошо, — заметил другой.
— А почему я должен быть обработан?
— Чтобы защитить рой от заражения, — сказал первый.
Запахи со временем, конечно, выветриваются, но синтетические запахи, производимые царями-жрецами, могут выдержать тысячелетия и в конечном счете переживут выцветающие буквы человеческих книг, разлагающуюся целлюлозу кинопленки и, может быть, даже резные выветрившиеся камни, вечно провозглашающие несравненные достоинства наших многочисленных королей, завоевателей и властителей.
Между прочим, пятна-запахи располагаются квадратом и читаются с верхнего ряда слева направо, потом справа налево, снова слева направо и так далее.
Я должен заметить, что горянское письмо устроено аналогично, и хотя я хорошо владею горянским, мне трудно писать, главным образом потому, что через строчку приходится менять направление письма. Торм, мой друг из касты писцов, до сего дня не может мне простить этого; если он еще жив, то, конечно, по-прежнему считает меня отчасти неграмотным. Как он говорит, из меня никогда не получится писец.
— Это очень просто, — говорил он. — Пиши по-прежнему вперед, но в противоположном направлении.
Слоговая азбука царей-жрецов, которую нельзя смешивать с их семьюдесятью тремя «фонемами», состоит из четырехсот одиннадцати «букв», которые кажутся мне громоздкими; каждая буква — это просто фонема или комбинация фонем, обычно комбинация. Определенные сочетания этих фонем и фонемных комбинаций, естественно, образуют слова. Я предположил бы существование более простой системы или даже экспериментов с графическими знаками без запаха, но, насколько мне известно, такие эксперименты никогда не производились.
Со всем уважением к этой сложной азбуке, я считаю, что она не подвергалась упрощениям просто потому, что цари-жрецы, с их интеллектом, усваивают эти 411 знаков быстрее, чем человеческий ребенок алфавит из тридцати букв; для них разница между более чем четырьмястами и тридцатью не имеет значения.
Это неплохая догадка, но истинные причины глубже. Прежде всего, я не знаю, как учатся цари-жрецы. Они учатся не так, как мы. Во-вторых, у них во многих делах склонность к сложности; они считают ее элегантней простоты. Практическим результатом этой склонности является то, что они никогда не упрощают физическую реальность, биологические процессы или функционирование мозга. Им не приходит в голову, что природа в сущности проста, а если бы они это заметили, то были бы глубоко разочарованы. Они воспринимают природу как взаимосвязанный континуум; мы же, ориентирующиеся на зрение, скорее представляем ее как ряд дискретных объектов, каким-то загадочным образом связанных друг с другом. Кстати, их математика начинается с дробей, а не с натуральных чисел; натуральные числа рассматриваются ими как ограниченный случай. Но, как я полагаю, самая главная причина того, почему азбука царей-жрецов остается сложной и никогда не проводился эксперимент с не имеющими запаха буквами: цари-жрецы хотят, чтобы их язык сохранился таким же, каким был в древности. Из всех разумных существ цари-жрецы больше всего склонны к шаблону, к установленным образцам, по крайней мере в основных вопросах культуры, таких, как обычаи роя и язык; склонны не по необходимости, а по какому-то генетически врожденному предпочтению ко всему знакомому и удобному. Цари-жрецы, как и люди, способны изменяться, но редко делают это.
И все-таки в этой проблеме есть еще что-то, а не только изложенные выше соображения. Однажды я спросил у Миска, почему не была упрощена азбука царей-жрецов, и он ответил:
— Если бы это было сделано, нам пришлось бы отказаться от некоторых знаков, а мы не могли бы этого вынести, потому что они прекрасны.
Под пятнами запаха на каждом портале, вероятно, для удобства людей и других не царей-жрецов было стилизованное изображение фигуры.
Мы проходили мимо многих входов, но нигде не было фигуры человека.
К нам приближалась, бегом, но не очень быстро, а размеренно, молодая женщина, лет восемнадцати, с бритой головой, в пластиковой одежде мула.
— Не задерживай ее, — сказал один из проводников.
Я отступил в сторону.
Едва заметив нас, девушка пробежала мимо. В руках она сжимала две свернутых нити запахов.
У нее карие глаза; несмотря на бритую голову, она показалась мне привлекательной.
Мои спутники не проявили к ней ни малейшего интереса.
Меня это почему-то раздражало.
Я оглянулся, прислушался к звуку ее шагов.
— Кто она?
— Мул, — сказал один из рабов.
— Конечно, мул, — сказал я.
— Тогда почему ты спрашиваешь?
Я надеялся, что именно он синтезирован.
— Она посыльный, — сказал другой, — разносит нити с запахами между порталами зала обработки.
— Вот оно что, — сказал первый раб. — Его интересуют такие вещи.
— Он ведь новичок в туннелях, — заметил второй.
Мне стало любопытно. Я пристально посмотрел на первого раба.
— У нее ведь хорошенькие ножки?
Он удивился.
— Да, сильные.
— Она привлекательна, — сказал я второму.
— Привлекательна?
— Да.
— Да, — согласился он, — она здоровая.
— Может, она чья-то подружка?
— Нет, — сказал первый раб.
— Откуда ты знаешь?
— Она не из племенной группы.
Почему-то эти лаконичные ответы и покорное принятие варварских правил царей-жрецов разъярили меня.
— Интересно, какова она в объятиях, — сказал я.
Они посмотрели друг на друга.
— Об этом нельзя думать, — сказал один.
— Почему?
— Запрещено, — объяснил другой.
— Но ведь вы об этом думали?
Один из них улыбнулся.
— Да, — признался он, — я иногда думаю об этом.
— И я тоже, — сказал другой.
Мы все повернулись и посмотрели на девушку; она казалась далекой точкой в свете вечных ламп.
— Почему она бежит? — спросил я.
— Она бежит по расписанию, — сказал первый раб, — и если опоздает, получит черту.
— Да, — подтвердил второй, — пять таких черт, и ее уничтожат.
— Черта — это какой-то знак в вашей характеристике?
— Да, и он наносится на твою одежду.
— На нашей одежде, — сказал другой, — записана подробная информация, и по ней цари-жрецы различают нас.
— Да, — подтвердил первый, — иначе, боюсь, они не смогли бы нас отличать друг от друга.
Я запомнил эти сведения, надеясь, что когда-нибудь они окажутся полезными.
— Я полагаю, могучие цари-жрецы могли бы изобрести и более быстрый способ доставки записей.
— Конечно, — сказал первый раб, — но мулы дешевле и легко заменяются.
— Скорость в таких делах мало интересует царей-жрецов, — добавил второй.
— Да, — опять первый, — они очень терпеливы.
— Почему ей не дали средство передвижения?
— Она всего лишь мул.
Мы втроем опять посмотрели на девушку, но она уже исчезла на расстоянии.
— Но она здоровый мул, — сказал один из рабов.
— Да, — подхватил другой, — и у нее сильные ноги.
Я рассмеялся и похлопал их по плечам. Мы отправились дальше по залу.
Вскоре нам встретилось длинное червеобразное животное, с маленьким красным ртом, которое ползло по коридору.
Мои проводники не обратили на него внимания.
Даже я, после встречи с артроподом на платформе и слизнеподобным зверем на транспортном диске на площади начал привыкать к тому, что в рое царей-жрецов можно встретить самых странных существ.
— Что это? — спросил я.
— Мэток, — ответил один из рабов.
— Да, — подтвердил второй, — он в рое, но не часть роя.
— Но я считал, что я мэток.
— Ты мэток.
Мы продолжали идти.
— Как оно называется?
— О, это слизневый червь.
— А что он делает?
— Давным-давно, — сказал один из рабов, — он использовался в рое как очистительное и канализационное приспособление, но уже много тысяч лет он не исполняет эти функции.
— Но остается в рое?
— Конечно. Цари-жрецы очень терпимы.
— Да, — подтвердил другой раб, — они очень почитают традиции.
— Слизневый червь заслужил свое место в рое, — сказал первый.
— А чем он питается?
— Поедает остатки пиршеств золотого жука.
— А кого убивает золотой жук?
— Царей-жрецов, — сказал второй раб.
Я, конечно, хотел расспрашивать дальше, но в этот момент мы подошли к очередному высокому порталу.
Посмотрев вверх, я увидел под пятнами запаха несомненные стилизованные очертания человеческой фигуры.
— Мы пришли, — сказал один из моих спутников. — Здесь тебя обработают.
— Мы тебя подождем, — сказал другой.
14. ПОТАЙНАЯ КОМНАТА МИСКА
Меня подхватили металлические руки, и я беспомощно повис в нескольких футах над полом.
За мной закрылась стенная панель.
Я находился в большой мрачной комнате, затянутой пластиком. Комната пуста, только на одной стене несколько металлических дисков, а выше — прозрачный щит. Через этот щит на меня смотрел царь-жрец.
— Чтоб ты выкупался в помете слизневого червя! — жизнерадостно обратился я к нему. Надеюсь, у него есть переводчик.
Под щитом две круглых металлических пластины скользнули вверх, из отверстий вытянулись две металлические руки.
Я хотел было бежать от них, но сообразил, что в этой пустой, закрытой, тщательно подготовленной комнате мне от них никуда не уйти.
Металлические руки схватили меня и подняли над полом.
Царь-жрец за щитом как будто не заметил моего замечания. Вероятно, у него нет переводчика.
Я продолжал висеть, и, к моему раздражению, из стены высунулись другие управляемые царем-жрецом устройства и потянулись ко мне.
Одно с удручающей осторожностью сняло с меня всю одежду, даже разрезало ремни сандалий. Другое заставило проглотить большую отвратительную пилюлю.
Учитывая размер царей-жрецов и относительно малый масштаб действий, которые совершались надо мной, я решил, что тут использован мощный передаточный механизм. Осторожность, с которой проводились операции, говорила также о каком-то увеличении. Позже я узнал, что вся стена передо мной была сложным устройством, по существу усилителем запахов. Но в то время мне было не до восхищения инженерными талантами моих похитителей.
— Чтоб твои антенны вымокли в грязи! — обратился я к своему мучителю.
Его антенны дрогнули и слегка завились.
Я был доволен. Все-таки переводчик у него есть.
Я обдумывал следующее оскорбление, когда металлические руки вдруг подвесили меня над большой клеткой с двойным полом: верхний представлял собой решетку из узких прутьев, а нижний — просто белый пластиковый поднос.
Металлические руки неожиданно отпустили меня, и я упал в клетку.
Вскочил на ноги, но верх клетки уже закрылся.
Я хотел попробовать прочность решетки, но тут почувствовал себя плохо, в животе забурлило, и я опустился на пол.
Больше мне не хотелось оскорблять царя-жреца.
Помню, я посмотрел наверх и увидел, как дрожат и загибаются его антенны.
Пилюле потребовалось всего две-три минуты, чтобы сделать свое дело, но эти минуты я вспоминаю без всякого удовольствия.
Наконец пластиковый поднос выскользнул из-под клетки и исчез в узкой щели в стене.
Я отметил это с благодарностью.
Вся клетка на каком-то катке двинулась мимо стены, в которой появились различные отверстия.
Во время этого движения меня последовательно мыли различными растворами разной температуры и плотности; некоторые показались мне отвратительными.
Если бы я чувствовал себя лучше, я бы, конечно, еще больше оскорбился.
Наконец, после того, как я, отплевываясь и откашливаясь, еще несколько раз был вымыт и вычищен, клетка медленно двинулась между вентиляторами, из которых шли потоки горячего воздуха; на меня нацелились различные проекторы; некоторые лучи я видел, желтые, красные и ярко-зеленые.
Позже я узнал, что эти лучи, которые прошли сквозь мое тело так же легко и безвредно, как солнечный луч сквозь стекло, действуют на метаболизм различных микроорганизмов, вредных для царей-жрецов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39