Вдруг его взгляд загорелся.
— Стегоман, поверни-ка налево, я что-то вижу.
— Где? — откликнулся дракон, разворачиваясь. Алисанда и сэр Ги недоуменно переглянулись и тоже направили влево лошадей, везя за собой Саессу.
— Что ты ищешь, лорд? — спросила принцесса. Вместо ответа Мэт указал на обугленное, полуобвалившееся, но все же сохранившее форму здание — в два раза выше, чем крестьянский дом.
— Церковь, — пробормотал сэр Ги.
— Как же она уцелела?
— Сила, которой она служит, защитила ее от полного уничтожения, лорд. Она стоит на освященной земле.
Зерно истины в этом было. Стены церкви действительно стояли. Правда, черные от копоти и прикрытые только половиной крыши. Выбитые окна смотрели с укором.
Но даже столь неутешительное зрелище поставило Мэта перед нелегкой задачей. Он дал слово исповедаться в первой же церкви или первому же священнику. О'кей, вот церковь. Священник, надо надеяться, успел уйти. А если нет?
Мэт застыл во внезапной догадке.
— Как вы думаете, разбойники давно здесь побывали?
— Угли кое-где еще тлеют, — отвечал рыцарь. — Вероятно, день-два назад. А что?
— А то, что... — У Мэта заныло в животе. — Вдруг они таким образом отпраздновали наш приход? Лучше будет сказать — мой. Если Малинго сумел заглянуть в будущее сразу после нашего бегства, значит, он проследил мой маршрут и знал, что я буду искать священника.
Сэр Ги только присвистнул, принцесса же сказала!
— Очень похоже на правду, лорд. Это вполне может быть делом рук колдуна.
Мэт смотрел на церковь с растущим чувством возмущения. Что ж, они вредят ему как могут, но он еще способен бросить им вызов. И Мэт соскочил на землю со Стегомановой спины.
— Что ты собираешься делать, лорд? — Однако по тону принцессы было видно, что она догадалась. — Там внутри наверняка ничего нет. Потолок того и гляди рухнет, пол провалится. Умоляю тебя, оставь эту затею.
— Оставь, в самом деле, оставь, — подхватила Саесса с явным испугом. — Я чувствую, как вокруг сгущаются темные силы, они мне совсем не нравятся.
Теперь, когда она это сказала, Мэт тоже ощутил странное покалывание во всем теле. Казалось, достаточно кому-то нажать на тайную пружину — и то ли защелкнется западня, то ли обрушится сверху снежная лавина. Но какой-то тайный зов исходил от церкви, и Мэт вдруг понял, что должен войти туда.
— Я только взгляну.
— Не надо! — крикнула Алисанда ему вслед. Но сэр Ги поднял вверх руку в стальной рукавице.
— Пусть идет, ваше высочество. Ему виднее.
Мэт вступил в притвор, убирая с дороги обгоревшие бревна. Попробовал ногой доски пола и нажал на них всей тяжестью. Они выдержали, и Мэт вошел через остатки дверей, все еще болтавшихся на петлях, в саму церковь. Тут он тоже осторожно потрогал пол и убедился, что тот не пострадал. И стены сохранились на удивление, хотя крыша была серьезно повреждена. Солнце, проникавшее сквозь дыру над алтарем, придавало вид святости свежей побелке и грубо сколоченным скамьям. Нетронутой осталась даже исповедальня — кабинка, разделенная надвое домотканой занавеской, причем нисколько не тронутой огнем. Мэт огляделся в недоумении. Ни следа копоти или золы. Магические же силы сгущались все плотнее, он ощущал их покалыванием в нервных окончаниях. Мышцы его напряглись, готовясь дать отпор.
— Что тебе надобно, добрый человек?
Мэт схватился за меч, обернулся. В темной, с капюшоном, сутане, перепоясанный белым вервием, перед ним стоял монах, ветхий, согбенный, седовласый и седобородый, но тем не менее вида весьма внушительного: глаза — ясные, на щеках — румянец, а голос звучный и глубокий.
— Негоже входить в церковь с оружием, рыцарь.
— Э, во-первых, я не рыцарь. — Мозг Мэта улавливал какую-то странность. Выглядел старик вполне нормально, но что-то все же с ним было не так... Слишком спокоен для священника, чью паству только что разогнали, слишком чисто одет. Но не только это...
— Что привело тебя в церковь? — мягко спросил старик.
«Уходи, — приказал Мэту внутренний голос. — Опасность!»
Мэт не послушался. Безмятежность старика не вязалась с представлением о зле. Опасность опасностью, но в том, что старик действительно священник и хороший человек, Мэт не сомневался.
— Тревожно у меня на сердце, святой отец. Я должен исповедаться.
— А! — Священник кивнул, приняв это объяснение, и направил стопы в исповедальню. — Подойди. Поведай мне о своих грехах, а я тебя выслушаю.
И скрылся за занавеской слева. Все существо Мэта завопило: «Беги!»
Но он крепко сжал зубы и вступил в исповедальню. Встал на колени и медленно, очень медленно осенил себя крестным знамением.
— Благослови меня, святой отец. Я согрешил...
У него пересохло во рту, язык прилип к гортани.
— Как давно ты не был в церкви?
Вопрос развязал Мэту язык.
— Четыре года. — Он низко склонил голову. — Я пропустил четыре пасхальных причастия, двести восемь месс, шесть раз оказал непочтение отцу...
Таким образом он прошелся по всем заповедям, причем с неожиданной для себя самого прытью. Мелкие грешки приходили на ум безостановочной чередой, будто чья-то рука выдавливала их из него, как пасту из тюбика. Он тараторил без перерыва, пока не почувствовал, что иссяк.
— В этих и прочих грехах, которые сейчас не вспомнил, искренне раскаиваюсь, — выпалил он, со вздохом роняя голову на побелевшие костяшки пальцев.
— Все ли ты сказал? — раздался голос.
Мэт замер. Как же он забыл про Саессу?
— Уф... Тут такое дело, святой отец...
Он скороговоркой передал всю историю, закончив ее крушением дворца, и смолк, чтобы отдышаться.
— И что же потом?
Мэт вздрогнул. Уж не читает ли он чужие мысли, этот старик?
— Потом... в общем, мы с принцессой немного поспорили, и дело кончилось тем, что я взобрался на своего дракона и сказал, что нет ни добра, ни зла, ни Бога, ни сатаны. Ни греха. Вот.
— Но ты здесь — что же тебя переубедило?
«Железная логика, — подумал Мэт. — Он меня расколол».
— О'кей, святой отец. Я расскажу тебе сон, который мне приснился.
Он пересказал свой сон в краткой версии, выделив в качестве греха собственное отчаяние и свои нездоровые иллюзии. Закончив рассказ, он выжидательно смолк.
Но старый священник пробормотал только:
— Тебе повезло, что у тебя нашелся покровитель от сил Добра.
Мэт кивнул.
— Да, я слышал, что сон может убить человека.
— Ты был уже мертв. — Голос старика посуровел. — Не сомневайся. Ты побывал в аду. Такую на тебя наложили епитимью. Но не здесь, не на земле. За свои грехи прочти десять раз розарий.
И он пустился в проповедь. Мэт слушал, изумляясь, насколько девальвировалось понятие греха со времен средневековья.
— И десять литаний Пресвятой Деве, — закончил старик.
— Я все прочту, святой отец.
Мэт хотел было подняться с колен.
— И последнее, сын мой.
Мэт застыл на полпути. «Вот оно».
— Ты должен выполнить послушание.
— Уф... я, видите ли, сейчас очень занят...
— Тебе не придется сворачивать в сторону. Это будет по пути на Запад. Саесса должна попасть в некоторое место, где она сможет искупить свои грехи. Я поручаю тебе заботу об этой заблудшей душе, пока она не доберется до места своего назначения.
Мэт с трудом сглотнул.
— Как скажете, святой отец.
— Тогда иди своим путем и постарайся больше не грешить. In Nomine Patri, et Filio...
Мэт вышел их кабинки с дрожью в коленях, но полный решимости. Повернул к двери.
— Еще минуту, сын мой.
Мэт приостановился. Когда он научится двигаться попроворнее?
Он вопросительно обернулся к священнику.
— Да, святой отец?
Священник вышел из-за занавески.
— Приведи ведьму ко мне.
Мэт так и вытаращился на него. Потом, прочистив горло, забормотал:
— Уф, вы это серьезно, святой отец? Ведьму — сюда?
— Ее сила сломлена, и ты сам сказал мне, что ее мучает совесть — раз она даже хотела наложить на себя руки. Она в отчаянии, а это — смертный грех. Приведи ее ко мне.
— Я... уф... я не совсем уверен, что она захочет...
— А разве я спрашиваю ее согласия? — Для смиренного пастыря душ у него был слишком повелительный взгляд. — Возьми и приведи ее.
Мэт пошел к двери.
— О'кей. Вы знаете, что делаете... надо полагать.
Он слышал за спиной шарканье сандалий. А когда уже в дверях обернулся, то увидел, что старик стоит, коленопреклоненный, перед алтарем. Солнце, пробиваясь сквозь обвалившуюся крышу, образовывало вокруг его головы сияние, подобное нимбу.
Покачав головой, Мэт выбрался наружу. Игра воображения, ничего более. Ишь, как оно расшалилось.
Алисанда стояла подле своей лошадки, держа ее за самодельный повод. При виде Мэта тревога на ее лице сменилась гневом.
— Ты слишком долго пробыл там, господин маг.
— Простите. — Мэт криво усмехнулся. — Накопились кое-какие грехи за четыре-то года.
— За четыре года? — Глаза сэра Ги полезли на лоб. — Что вы хотите этим сказать, лорд Мэтью? Там был священник?
— Был и есть. — Мэт глубоко вздохнул. — Не спрашивайте меня, что и как. Он там и он... — Мэт кивнул на Саессу. — Он зовет ее.
— Меня? — Саесса в ошеломлении уставилась на Мэта. — Вы смеетесь надо мной, сэр! Мне — подойти к священнику? Мне — ведьме? Да мне наглости не хватит!
— Чего вам хватит или не хватит, никакого значения не имеет! — Мэт выхватил кинжал из-за пояса сэра Ги и подошел к связанной Саессе, сидящей на дикой кобылке. — Сидите смирно, чтобы я вас не поранил.
— Но этого не может быть! Зачем? А-а-а!
— Я же сказал: сидеть смирно! — Мэт перепилил узел на веревке, связывавшей ей руки, и принялся за веревку на ногах. — Вы, кажется, не поняли сути. Вы идете к этому священнику!
— Но не поведете же вы меня чуда против моей воли! Что толку тащить кого-то в церковь насильно? Нет! Оставьте меня в покое!
Мэт едва успел схватить ее за запястья. Она вырывалась, отпихиваясь.
— Сэр Ги, на подмогу! — позвал Мэт. Черный Рыцарь нахмурясь подошел размеренным шагом, поймал руку Саессы и стянул ее с лошади. Саесса визжала, рвалась и брыкалась.
— Нет! Вы меня туда не затащите! Я не желаю!
— Желаете или нет, вас не спрашивают. Этот служитель Бога не терпит возражений. Пойдемте же, леди!
Мэт бросил кинжал и обхватил Саессу обеими руками.
— Руки прочь! — Лицо Алисанды исказилось от гнева. — Отпустите ее, лорд, я приказываю.
— Буду рад повиноваться, когда она окажется внутри, — проворчал Мэт. — Помогите, сэр Ги.
И они повели упирающуюся Саессу к церкви.
— Вы с ума сошли! — вопила она. — Вы потеряли всякое соображение! Я же оскверню храм одним своим присутствием. Где это видано: ведьму — в храм? Подумайте сами.
Она вдруг захлебнулась от ужаса.
В дверях стоял согбенный старец, глядя на нее исподлобья.
Саесса испустила вопль и неистово содрогнулась всем телом. Вопль вылился в слова, но Мэт предпочитал не вникать в их смысл. Он просто обеими руками удерживал это дико кричащее существо и пытался не замечать мощные силы, стягивающиеся вокруг них.
Строгое лицо старика потемнело. Он вынул из-за пазухи маленький серебряный ларчик, открыл и поднес к глазам Саессы.
Это была освященная для причастия облатка.
Тело Саессы одеревенело, дыхание прервалось, глаза вылезли из орбит. Потом с нечеловеческим криком она забилась в конвульсиях. Мэт и сэр Ги крепко держали ее с обеих сторон. Мэт чувствовал, как два встречных вала: один со стороны церкви, другой в ее сторону — схлестнулись в теле Саессы. Ее дергало, шатало, раскачивало от этой схватки двух сил.
Сквозь ее вопли Мэт различил другие звуки: сильный, ровный голос старца, заведшего речитатив на латыни. Латынь была не та, что Мэт усвоил в детстве на церковных службах, — весомее, звучнее. И по мере того как слабели крики Саессы, латынь делалась все громче, все ритмичнее. Наконец конвульсии ведьмы подчинились ее ритму. Мэт по-прежнему чувствовал стычку неведомых сил, но теперь они как бы вошли в клинч и замерли на месте.
Голос священника грянул громовым раскатом, рука с облаткой взлетела вверх, глаза устремились к небесам — и Саесса со страшным и долгим зубовным скрежетом забилась в агонии. Скрежет оборвался, она рухнула без движения. Силовое поле рассеялось.
Тяжело дыша, священник закрыл ларчик с облаткой, спрятал его на груди и обратился к Мэту:
— Внеси ее внутрь.
Сэр Ги подхватил было Саессу на руки, но священник остановил его.
— Нет, не ты. Маг.
Сэр Ги вздрогнул и передал безжизненное тело Мэту. Сгибаясь под неестественной тяжестью хрупкого тела, Мэт осторожно внес Саессу в церковь.
— Опусти ее на пол, — повелел священник. Мэт медленно встал на колени и опустил Саессу на пол.
— Теперь отойди. — Голос священника снова обрел ласковость.
Мэт поднялся и отошел в сторону. Опустившись на колени, старец тихо и неразборчиво забормотал что-то, похлопывая Саессу по щекам. Скоро ее ресницы затрепетали, она открыла глаза, морщась от боли. Священник положил ладонь ей на лоб, все еще что-то приговаривая, и ее лицо разгладилось. Она приподнялась и села, изумленно озираясь.
— Ты в церкви, дочь моя, — торжественно произнес старец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51