Бойд довольно хмыкнул и подставил приборчик к лицу Фелима; вместо лица
немедленно возник оскаленный череп с пустыми глазницами. Когда Фелим
начал отводить голову, Бонд сказал:
- Погоди еще минутку. - Обеими руками он потянул ручку. Череп Филима
начал постепенно облекаться плотью - не обычной, а студенисто
прозрачной, через которую ясно просвечивали все жилы и артерии. Внутри
черепа можно было различить очертания мозга.
- Вот видишь, дядя, а ты говоришь! У Фелима, оказывается и в самом
деле есть мозги.- Он ловко увернулся от шутливого удара Фелима.
Найл взял со стола поблескивающую металлическую трубу, тридцать
сантиметров длиной и сантиметров пять в диаметре. Формой она напоминала
раздвижной металлический жезл, найденный в окрестностях Диры. Как и
жезл, для своих размеров она была необычайно тяжела. С одного конца у
трубки было матовое стеклышко. Регулятор сбоку мог передвигаться по
градуированной прорези. Когда Найл подвинул регулятор вперед, стеклышко
засияло ровным зеленым светом.
- Что это? - спросил он у Бойда.
- Точно не знаю, - видно, что пареньку не хочется в этом
признаваться. - Какой-нибудь фонарь?
Найл посветил себе на ладонь. Удивительно, зеленый свет ласкал
приятной прохладой, словно легкий ветерок. Продвинул регулятор чуть
вперед, и свет заметно усилился, да и руке стало заметно холоднее. При
регуляторе на середине шкалы кисть замерзла до онемения, будто опущенная
в ледяную воду. Даже когда повернул трубу в сторону, кисть ломило так,
что трудно было пошевелить пальцами. Найл с присвистом втянул воздух от
боли.
- Ну и стужа!
- А-а, теперь понятно, что это,- сказал Бойд.- Холодный свет.
Приспособление, заменившее холодильники. Фелим изучал крупноформатный
лист бумаги.
- Да, действительно значится в перечне. Детермалайзер Рыкова, или
холодный свет. А что такое отоскоп?
- Это штуковина такая, заглядывать в уши,- пояснил Бойд.
- А электродиагностический анализатор?
- Не знаю.
- Вот, значится один. И аппарат Галлстранда; не знаю, где он тут.
Найл уже не следил так внимательно. Когда холодная онемелость в руке
постепенно сошла, его заинтересовала одна мысль. Пока другие стояли
согнувшись над ящиком, он улизнул из комнаты и на цыпочках прокрался
вниз.
У девушки был сильный жар: на щеках горячечный румянец, а дыхание
частое, с присвистом. Найл навел трубку на ее влажный лоб и передвинул
регулятор. Делая это, он вошел к ней в сознание и почувствовал похожую
на шок волну облегчения, когда мозг наводнила внезапная прохлада.
Через полминуты поток захлестывающих ее нервную систему тревожных
импульсов измельчал до небольшого ручейка, а дыхание чуть успокоилось.
Вместе с тем, продолжая держать ее лоб под холодным светом. Найл
чувствовал, что борется лишь с симптомами, а не с сущностью болезни.
Нервная система девушки оказалась в состоянии шока от реакции между
паучьим ядом и змеиной сывороткой. А провисев шесть недель вверх ногами
в кладовой у Скорбо, она была, бесспорно, слишком слаба, чтобы
справиться с кризисом. Даже когда сердцебиение унялось, ясно было, что
ей не хватает силы справиться с новым вторжением отравы, которую ввел ей
в кровяное русло Симеон. Она была ввергнута в горячечную сумятицу
собственного сознания; Найл чувствовал полную беспомощность.
Вместе с тем, бросив очередной взгляд на пышущее жаром лицо, он
ощутил прилив горького гнева при виде такой бессмысленной траты
человеческой жизни. Казалось абсурдным, что невозможно изыскать способ,
как влить в ее тело хоть какую-то часть его собственной избыточной
жизненности. Повинуясь безотчетному импульсу, он отключил холодный свет
и поместил одну руку девушке на лоб, а другую на солнечное сплетение.
При этом он сознательно имитировал движения своего брата, которые
наблюдал чуть раньше. Сразу же стало ясно, что между организмами
установился контакт. Когда произошло слияние умов, Найл инстинктивно
уровнял их вибрации, чтобы девушка могла впитать энергию, которая ей
передается. По рукам, через кончики пальцев засочилось тепло. А
поскольку контакт был все еще недостаточно полным, Найл, нагнувшись,
припал ртом к ее губам. Губы у девушки были сухими, пришлось их
облизнуть языком. И вот теперь, когда контакт был полным, ее тело
отозвалось на поток жизненной энергии, как иссохшая земля отзывается на
благодатный дождь.
Своеобразное ощущение - жизненная сила воронкой ввинчивается в омут
энергетического голода; такое, будто половая принадлежность меняется на
противоположную: он становился женщиной, а она мужчиной. И вот, когда
согнутая спина уже занемела от напряжения и стало неудобно стоять, Найл
почувствовал, как исходящей из его тела силе начинает вторить сила
изнутри; подобно насыщенной влагой почве, чужая сущность впитала столько
жизненной энергии, сколько смогла. Через секунду он почувствовал, как
губы у нее дрогнули, и подумал, что она приходит в себя. Выпрямившись,
Найл испытал внезапное головокружение, от которого невольно пошатнулся и
схватился за край стола. Секундная темнота прошла, и Найл увидел, что
глаза у девушки открыты. Он улыбнулся ей как можно ласковей, но та в
ответ таращилась бездумно, ничего не сознавая. Затем глубоко вздохнула и
снова закрыла глаза; паучий яд, хотя и ослабленный, вновь сковал ей тело
параличом.
Когда через несколько минут в комнату вернулись остальные, девушка
дышала ровно и спокойно. Симеон сразу же заметил это изменение.
- Так-то! Теперь у нее вид намного лучше.- Он подержал ее за
запястье.- Да, пульс опять в норме.
- Наверно, твоя сыворотка в конце концов подействовала,- предположил
Найл.
Симеон подозрительно покосился из-под кустистых бровей, но ничего не
сказал.
Гужевые дожидались возле входа в больницу Найл был благодарен им за
прозорливость: события последнего получаса наполнили его дремливой
усталостью, хотя и не лишенной приятности. Сев, он велел трогать в
квартал рабов, а сам со сладостным вздохом откинулся на подушки, желая,
чтобы путешествие продлилось по возможности дольше.
Несмотря на усталость, Найлом владело необычное возбуждение. Мир
вокруг казался необычайно свежим и открытым для восприятия. Это, видно,
оттого, что он совершил вояж внутрь собственного тела и в сознание
бесчувственной девушки; собственная сущность от этого казалась теперь
обновленной и не совсем привычной, как новая одежда.
Экскурс в чужое сознание заставил еще раз невольно задуматься над
странной умственной пустотой жителей города пауков. У восьмилапых ушло
много хлопот, чтобы искоренить в своих слугах-людях всякое воображение.
Тем не менее, интриговало то, что, например, эта девушка, несмотря на
нехватку воображения, вполне счастлива - как и толпы людей, что
наслаждаются сейчас солнечным светом на главной площади, или
прогуливаются по ведущей к реке зеленой аллее, безбоязненно завлекая в
толчею бойцовых пауков и немногочисленных жуков-бомбардиров. Эта девушка
никогда не бывала за пределами города пауков, тем не менее, ее устраивал
ее жизненный удел. А собственно, с какой стати ему самому кичиться своим
воображением? Ну, освободил сородичей от рабства, ну, воцарился в
паучьем городе - а дальше что? Тем не менее, вопреки этому Найл
продолжал чувствовать смутное неуютство, даже хуже.
Но как ни странно, эти мысли не вызывали упадка. Напротив, когда
колесница переехала мост, ведущий в квартал рабов, он ощутил любопытное
удовлетворение; дескать, наконец-то можно схватиться с проблемой
вплотную. Если нет желания погрязнуть в бездумном довольстве слуг
пауков, надо наперекор всему идти к цели. И то, что произошло недавно,
похоже, предлагает путь к решению: отрешиться от собственного тела,
устремиться в открытый простор, существующий вокруг мира людей.
Переехав мост, гужевые притормозили:
- Куда дальше, господин?
Бродус ничего толком не объяснил, но сказал, что дом выходит окнами
на реку.
- Отсюда направо - указал Найл.
В полумиле к востоку когда-то прогремел взрыв подземного арсенала,
смахнувший большую часть квартала рабов. Река стекла в возникший кратер,
образуя озеро. До сих пор на его поверхность время от времени всплывали
разбухшие тела, за которые бились друг с другом большеклювые чайки,
начавшие теперь гнездиться по берегам. Иногда эти чайки с размахом
крыльев больше метра нападали на детей; раз даже похитили младенца из
люльки, оставленной во дворе. По этой причине, а также из-за несносности
крыс - большущих, размером с собачонку - рабы ушли из домов, окружающих
озеро. Из этого напрашивался вывод, что те, кто не хотел бы привлекать к
себе внимания, могли разместиться в треугольнике между озером с востока
и рекой с юга.
Большинство домов на этом окруженном водой клине было повреждено: с
некоторых посрывало крыши, почти у всех выбиты окна. Не будь склады
боеприпасов так хорошо углублены и защищены, взрыв разрушил бы
полгорода. Приближение людей к озеру не осталось незамеченным; над
колесницей закружило несколько любопытных чаек. Найл заметил, что одна
из них ведет себя довольно необычно. Кувыркнувшись вперед, она сделала
обратный кульбит, затем потеряла равновесие и камнем понеслась к земле,
но успела выровняться и снова взмыла на распростертых крыльях. Когда
этот странный маневр повторился в третий раз, остальные чайки испугались
и отлетели к озеру, оставив соплеменницу выписывать нелепые и неуместные
кульбиты, тревожно при том крича. На этот раз она не смогла выправиться
и ударилась о трубу, откуда, глухо стуча, скатилась по крыше. Найл
отметил место, где птица скрылась из виду.
- На следующей улице свернете налево.
Несколько белых перьев обозначили место, где чайка грянулась о
тротуар; сама птица находилась теперь в передних лапах у бойцового
паука, стоящего на страже перед домом в нескольких метрах впереди вдоль
дороги. Честно говоря, Найл так и думал, что застанет чайку именно там;
странности ее поведения можно было объяснить лишь тем, что заскучавшему
"бойцу" вздумалось позабавиться в своем паучьем стиле (бойцовые пауки -
охотники, которым доставляет удовольствие быстрое движение; запас
терпения у них гораздо меньший, чем у других родственных видов). "Боец"
был сейчас так поглощен предвкушением трапезы, что не заметил вовремя
приближения людей и нервно вскочил, когда колесница появилась в поле
зрения. Узнав Найла (скорее телепатически, чем по виду), он выронил
добычу и, припав к земле, застыл в позе повиновения; птица клякнула и
слабо затрепыхалась. Найл сделал вид, что не замечает оплошности
стражника, и быстрым шагом прошел мимо в открытую переднюю дверь.
Первым делом в глаза бросилась опрятность прихожей. Даром что на
стенах не хватало больших кусков штукатурки, а пол был щербатый и
неровный, половицы выглядели так, будто их поскоблили. Для дома в
квартале рабов это просто невиданно. Рабы известны своей неряшливостью,
да и жены у них не отличаются опрятностью. Следом внимание привлек запах
- в целом знакомый, но на секунду Найл растерялся, пытаясь
сориентироваться, так как тот все же был для него сравнительно нов:
йодистый запах морских водорослей, вполне под стать крику чаек,
кружащихся над крышами.
Найл потянул ближайшую дверь, ведущую в гостиную: дверь была заперта
изнутри или забита. А вот соседняя дверь была слегка приоткрыта. Он
оказался в большой комнате, пространство которой почти сплошь занимала
мебель - четыре кровати, несколько стульев и комод. В остальном же это
было типичное жилье квартала рабов - с голыми стенами, неуютное.
Отличалось оно лишь в одном: кровати были аккуратно застелены, и пол
между ними выглядел так, будто его скоблили. Как и в передней, здесь
стоял йодистый морской запах.
Найл не мог сдержать разочарования. В комнате, казалось, не было
ничего, что хоть как-то характеризовало бы ее обитателей. Тут
припомнились слова, сказанные лысым коротышкой, советником Фергусом -
насчет того, что эти люди не могла быть рабами, поскольку у них чересчур
много одежды. Найл пробрался между кроватями - стоят едва не впритирку,
с трудом можно пролезть - к комоду в углу. Не дойдя, остановился и
внимательно вслушался. Из комнаты наверху доносилось чуть слышное
поскрипывание половиц, Прошло несколько секунд, и на лестнице
послышались тихие шаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28