На вопросительный
взгляд Найла он ответил:
- Холод нейтрализовал ее силу. Но осторожность подсказывает, что
лучше оставить ее за стеной.
- У тебя есть какие-то мысли, что это за сила?
- Никаких, кроме того, что она биологическая.
- Откуда у тебя такая уверенность?
- Потому что ее нейтрализовал холод.
- Значит ты согласен, что Стииг недоучел ее существование.
- Я согласен, что он не стал вводить понятие о ней в мои
информационные центры.
- А это не говорит о том, что он мог заблуждаться, считая, что магии
не существует?
- Магия означает вмешательство сверхъестественного в естественные
процессы. Стииг считал все это примитивным суеверием.
- Послушай - сказал Найл терпеливо.- В этот город проникла группа
убийц, все как один с кулонами, на которых высечен магический символ
мести. Они же принесли с собой каменные фигурки, на поверку, оказалось,
одушевленные. Согласись, ведь и сам Стииг признал бы, что это,
получается, выше его понимания?
- Стииг признавал, что Вселенная полна явлений выше его понимания. Но
он бы отверг, что эти явления могут противоречить основным законам
логики и рассудка.
- А может, и не противоречат? Может, они просто подчиняются иному
виду логики?
- Что ты предлагаешь?
- Н-ну... У тебя ведь сотни книг по магии, так? Некоторые из них
должны давать какое-то объяснение тому, что происходит. Ты не мог бы
повыяснять?
- Ты просишь, чтобы я досконально проштудировал три с лишним тысячи
томов?
- Или это невозможно?
- Почему же, вполне возможно. Но на это уйдет много времени.
У Найла опустилась душа.
- Сколько?
- Пожалуй, с полчаса. Найл даже рассмеялся.
- Идет. Полчаса можно и подождать. Схожу пока в столовую. Ты меня
позови, когда будешь готов, хорошо?
Столовая находилась на том же этаже, что и флорентийная галерея. Это
была небольшая комната, где стояло не больше дюжины столов, хотя с той
поры как Найл стал наведываться сюда регулярно, ее оживили
привлекательные скатерти, а еда стала подаваться на расписных фарфоровых
тарелках - не на пластмассовых, как раньше. Еда здесь вся как есть была
искусственная, но пищевой синтезатор был такого высокого класса, что
блюда по вкусу несравненно превосходили стряпню дворцовых поваров Найла.
Полгода уже прошло, а он все не мог надивиться разнообразию здешней
кухни.
Синтезатор представлял собой продолговатый полутораметровый ящик,
выступающий из стены возле окна. В расположенном сверху меню предлагался
перечень более чем из сотни блюд и напитков, от гамбургеров (с луком и
без лука) до бургундского, бордо и американского шардоннэ. За шесть
истекших месяцев Найл перепробовал здесь все, от паштета из гусиной
печени и турнедос-россини до персикового пудинга и креп-сюзетт.
В конечном итоге он определил для себя, что в гурманы не годится, и
остановил выбор на обеде из двух блюд: рыба с чипсами, кекс-пекан, и
фисташковое мороженое на десерт. Найл теперь постоянно делал этот заказ
синтезатору, не догадываясь, что дублирует вкус бесчисленных поколений
тинэйджеров. Ко всему этому он заказывал стакан фанты, вкус которой
всяко предпочитал вину.
Ел он, глядя на картину живущего бурной жизнью рынка, вид у которого
был точно такой, какой был, должно быть, в дни Лоренцо Медичи. Найл
узнавал уже по выкрикам голоса многих лоточников, а также некоторых слуг
и домохозяек, регулярно наведывающихся на рынок. У мужика, державшего на
углу мясную лавку, был хриплый бас, который реял над базарной площадью,
перекрывая бычий рев и блеяние овец. Мужик, как и большинство лавочников
на площади, увивался за медногривой бабой, хозяйкой овощной лавки, что у
Найла как раз напротив окна. Баба эта - лет за тридцать - была рослая,
вальяжная, имела раскатистый звонкий смех и разбитную манеру откидывать
гриву и поводить себе руками по бедрам. Если не брать во внимание
неестественность и шумливость, то было в ней что-то от Мерлью. Мужчинам
на площади нравилось с ней зубоскалить и перешучиваться, и хотя язык был
непонятен, по скабрезному смеху можно было догадывался, что многие из
шуток непристойные.
Сох по ней сердцем и один молодой толстосум, тормозивший возле ее
лавки по крайней мере раз на дню - он ездил на гнедой кобыле и носил
пурпурный камзол со шляпой, напоминающей перевернутую цветочную вазу.
Этот щеголь вызывал неприязнь и насмешки у лавочников, особенно у
мясника; но враждебность их, чувствовалось, основана на зависти и
определенной боязни, что когда-нибудь медногривая не устоит и отдаст
свою добродетель изнывающему от любви галанту. Найл вынашивал то же
подозрение: как-то раз к вечеру, когда лавочники в основном уже
свернулись и разъехались, он увидел, как тот щеголь дарит бабе букет
цветов, а та, воровато зыркнув по сторонам (не пялится ли кто), приняла
их и спрятала под прилавок. А когда щеголь, свесившись с седла,
прошептал ей что-то на ухо, та отчаянно тряхнула своей гривой. А мясник,
проходивший в этот момент сзади, сердито насупился, а когда щеголь
ускакал, с горьким презрением сплюнул.
А сейчас из окна наблюдалась интересная сцена между медногривой и
лодочником, причалившим свой баркас возле ступеней лестницы, ведущей от
самой реки к рыночной площади. Лодочник стоял со здоровенной рыбиной -
длина около полуметра - и видно, уламывал медногривую, чтобы купила. Та
в ответ качала головой: мол, по такой цене - ни за что. Тогда лодочник
подался вперед и что-то ей сказал. Баба минуту подумала, затем наконец
медленно кивнул и подала лодочнику деньги и корзину с зелеными овощами,
похожими на капусту.
Лодочник встал перед прилавком и положил рыбину в коробку. Затем,
повернувшись как бы уходить, вдруг облапил бабу и потянул к себе. Найл
не разобрал, как там и что - мешала спина лодочника - но медногривая
вдруг двинула его по уху коробкой так, что тот покачнулся. Тут громко и
обидно расхохоталась хозяйка соседней лавки - не смех, а визгливое
кудахтанье-и взбеленившийся, судя по всему, лодочник попытался выхватить
свою рыбу. Медногривая схватила коробку и притиснула к себе, чтобы не
отнял. Минуты не прошло, как разыгралась шумная ссора с участием по
меньшей мере пятерых мужиков и двух баб, да еще полуголодной дворняжки,
заливисто лающей и пытающейся цапнуть лодочника за ногу. Лодочник быстро
смекнул, что положение складывается не в его пользу - он-то рассчитывал,
что за скидку на рыбу ему будет позволены некоторые вольности - и
отвалил на своем баркасе, позабыв и корзину с овощами. А лавочники, явно
сожалея, что веселая заваруха кончилась, неохотно разбрелись по своим
лавкам. Распалившаяся собачонка все так и не унималась, пока кто-то из
прохожих не пнул ее так, что отлетела; она побежала к реке, отчаянно
скуля.
Найл так увлекся этой сценой, что чуть не подскочил, когда над ухом
раздался голос старца:
- Извини, что ушло столько времени. Задание было более сложным, чем я
ожидал.
- Ничего. Я смотрю вон за той женщиной.- И тут он покосился на старца
с внезапным подозрением.- Или ты это все специально устроил, чтобы
занять меня?
- Нет. Сегодня базарный день. Приди ты сюда вчера, площадь была бы
пустой.- Старец, подтянув к себе стул, сел по ту сторону стола.
Поскольку на самом деле его не существовало, эта пантомима была ни к
чему; вместе с тем, как он часто пояснял Найлу, коронным достижением
Стиг-мастера является удивительная достоверность каждой мелочи.
Найл зачерпнул ложечкой подтаявшее мороженое.
- Эти люди существовали на самом деле? Старец посмотрел на него с
тихой укоризной.
- В тысяча четыреста девяностом году фотоаппарата еще не
существовало, так что вряд ли.
Найл посмотрел вниз; медногривая показала рыбину соседке по лавке.
- Так что если б я был волшебник и перенесся сейчас в тысяча
четыреста девяностый год, этих людей бы там не было?
- Так называемое путешествие во времени,- сказал старец со вздохом,-
ни что иное как словесная игра. Время лишь название определенного
процесса. Теоретически, процесс можно направить в обратную сторону. Но
восстановить Вселенную такой, какой она была пять минут назад -
представляешь, сколько бы на это понадобилось энергии? Так что
путешествие в прошлое фактически невозможно.
- Ну, а в будущее - то же самое?
- Не совсем. Будущее может предсказать любой. Я могу сказать тебе с
точностью до секунды, когда завтра взойдет солнце. Могу даже сказать,
какая завтра будет погода. И вместе с тем я не волшебник.
- Мне прошлой ночью приснилось будущее, - сказан Найл. - А когда
проснулся, сон сбылся точь в точь. Тогда, может, я волшебник?
Старец пожал плечами.
- Я не запрограммирован отвечать на такой вопрос. - Затем, не обращая
внимания на разочарованную мину Найла, продолжал: - Ты желаешь слышать,
что я узнал о природе магии?
- Конечно, давай, - сказал Найл со вздохом.
- Я признаю, что ошибался, думая, что все это просто незамысловатое
суеверие. - Найл взглянул с воскресшим интересом. - Вырисовывается, судя
по всему, странно последовательная система воззрений, постулаты которой
во многом напоминают религиозные.
Найл сосредоточенно насупился; абстрактная эта стилистика всегда
давалась ему с некоторым трудом.
- Понятно.
- Насколько я вижу, основываются они на ряде утверждений. Самые
известные из них приписываются легендарному основоположнику магии,
Гермесу Трисмегисту, который утверждает: "Каково вверху, таково и
внизу". Это, видимо, означает, что каждый человек - это вся Вселенная в
миниатюре.
Найл сделал вид, что понимает, Старец продолжал:
- Однако магическая философия исходит из того, что Вселенная состоит
не из мертвой материи; мертвой материи как таковой фактически не
существует. Все во Вселенной живо!
- Как та каменная фигурка, что я хотел пронести в башню? - вставил
Найл.
- Не знаю, может быть,- неопределенно сказал старец.- Логический
постулат учения таков, что вся материя существует вне пространства и
времени, в многомерной Вселенной. Наш спектр очень сужен, мы видим лишь
немногое из того, что простирается через множество незримых плоскостей
бытия. Разумеется, люди, в соответствии с этим, также существуют во
многих плоскостях бытия, хотя сами того не сознают. Каббала, скажем,
гласит, что существует десять плоскостей бытия, наивысшая из которых
Бог, а самая низшая - земля. В людях эти плоскости бытия отождествляются
с уровнем сознания. Я, наверное, слишком быстро иду?
- Нормально.- Последнее замечание привлекло внимание Найла.- То есть,
существует десять уровней сознания?
- По каббале.
- Тогда, получается, если взойти на более высокий уровень, то можно
стать магом?
- Получается, так.
Найл, вздохнув, покачал головой.
- Что-то я сомневаюсь. Если мне - лично мне - удается взойти на более
высокий уровень сознания, то получается, что только я на нем и нахожусь.
Вот, допустим, я навеселе. Пропускаю несколько стаканов меда, и все люди
вокруг кажутся мне бесконечно милее. Но на самом-то деле они мало в чем
изменились, это лишь я их так воспринимаю.
- Проницательное замечание. Но в соответствии с магической
философией, наилучший способ изменить мир - это изменить свое
собственное сознание. Один алхимик писал: "Магия есть искусство
произвольно вызывать перемены духа". Он же писал: когда чувствуешь себя
везучим, то тебе действительно начинает везти. Ты каким-то образом
заставляешь удачу сопутствовать себе. А тот, кто чувствует себя
невезучим, похоже, наоборот, накликивает всякие неурядицы. А вот мнение
еще одного алхимика насчет подлинного значения "каково вверху, таково и
внизу". Каждому известно, что на ум воздействует внешний мир, что пустой
день поневоле заставляет чувствовать себя опустошенным. Но маг - это
тот, кто посвящен, что ум также способен воздействовать на внешний мир.
Если ты смел и стойко веришь в удачу, она невольно тебе сопутствует.
Найл недоуменно повел головой.
- И это магия?
- Если брать за основу книги, по которым я консультировался.
- Тому магу, похоже, не очень везет,- задумчиво проронил Найл.
- Извини, не понял?
- Тому, кто подослал убийц Скорбо. Первых двоих его слуг Скорбо
сцапал сам. А когда его убили, их повыловили всех. Везение не ахти
какое, правда же?
Лицо у старца оставалось непроницаемым; видно, не понял толком, что
Найл имеет в виду.
- Ты, несомненно, прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
взгляд Найла он ответил:
- Холод нейтрализовал ее силу. Но осторожность подсказывает, что
лучше оставить ее за стеной.
- У тебя есть какие-то мысли, что это за сила?
- Никаких, кроме того, что она биологическая.
- Откуда у тебя такая уверенность?
- Потому что ее нейтрализовал холод.
- Значит ты согласен, что Стииг недоучел ее существование.
- Я согласен, что он не стал вводить понятие о ней в мои
информационные центры.
- А это не говорит о том, что он мог заблуждаться, считая, что магии
не существует?
- Магия означает вмешательство сверхъестественного в естественные
процессы. Стииг считал все это примитивным суеверием.
- Послушай - сказал Найл терпеливо.- В этот город проникла группа
убийц, все как один с кулонами, на которых высечен магический символ
мести. Они же принесли с собой каменные фигурки, на поверку, оказалось,
одушевленные. Согласись, ведь и сам Стииг признал бы, что это,
получается, выше его понимания?
- Стииг признавал, что Вселенная полна явлений выше его понимания. Но
он бы отверг, что эти явления могут противоречить основным законам
логики и рассудка.
- А может, и не противоречат? Может, они просто подчиняются иному
виду логики?
- Что ты предлагаешь?
- Н-ну... У тебя ведь сотни книг по магии, так? Некоторые из них
должны давать какое-то объяснение тому, что происходит. Ты не мог бы
повыяснять?
- Ты просишь, чтобы я досконально проштудировал три с лишним тысячи
томов?
- Или это невозможно?
- Почему же, вполне возможно. Но на это уйдет много времени.
У Найла опустилась душа.
- Сколько?
- Пожалуй, с полчаса. Найл даже рассмеялся.
- Идет. Полчаса можно и подождать. Схожу пока в столовую. Ты меня
позови, когда будешь готов, хорошо?
Столовая находилась на том же этаже, что и флорентийная галерея. Это
была небольшая комната, где стояло не больше дюжины столов, хотя с той
поры как Найл стал наведываться сюда регулярно, ее оживили
привлекательные скатерти, а еда стала подаваться на расписных фарфоровых
тарелках - не на пластмассовых, как раньше. Еда здесь вся как есть была
искусственная, но пищевой синтезатор был такого высокого класса, что
блюда по вкусу несравненно превосходили стряпню дворцовых поваров Найла.
Полгода уже прошло, а он все не мог надивиться разнообразию здешней
кухни.
Синтезатор представлял собой продолговатый полутораметровый ящик,
выступающий из стены возле окна. В расположенном сверху меню предлагался
перечень более чем из сотни блюд и напитков, от гамбургеров (с луком и
без лука) до бургундского, бордо и американского шардоннэ. За шесть
истекших месяцев Найл перепробовал здесь все, от паштета из гусиной
печени и турнедос-россини до персикового пудинга и креп-сюзетт.
В конечном итоге он определил для себя, что в гурманы не годится, и
остановил выбор на обеде из двух блюд: рыба с чипсами, кекс-пекан, и
фисташковое мороженое на десерт. Найл теперь постоянно делал этот заказ
синтезатору, не догадываясь, что дублирует вкус бесчисленных поколений
тинэйджеров. Ко всему этому он заказывал стакан фанты, вкус которой
всяко предпочитал вину.
Ел он, глядя на картину живущего бурной жизнью рынка, вид у которого
был точно такой, какой был, должно быть, в дни Лоренцо Медичи. Найл
узнавал уже по выкрикам голоса многих лоточников, а также некоторых слуг
и домохозяек, регулярно наведывающихся на рынок. У мужика, державшего на
углу мясную лавку, был хриплый бас, который реял над базарной площадью,
перекрывая бычий рев и блеяние овец. Мужик, как и большинство лавочников
на площади, увивался за медногривой бабой, хозяйкой овощной лавки, что у
Найла как раз напротив окна. Баба эта - лет за тридцать - была рослая,
вальяжная, имела раскатистый звонкий смех и разбитную манеру откидывать
гриву и поводить себе руками по бедрам. Если не брать во внимание
неестественность и шумливость, то было в ней что-то от Мерлью. Мужчинам
на площади нравилось с ней зубоскалить и перешучиваться, и хотя язык был
непонятен, по скабрезному смеху можно было догадывался, что многие из
шуток непристойные.
Сох по ней сердцем и один молодой толстосум, тормозивший возле ее
лавки по крайней мере раз на дню - он ездил на гнедой кобыле и носил
пурпурный камзол со шляпой, напоминающей перевернутую цветочную вазу.
Этот щеголь вызывал неприязнь и насмешки у лавочников, особенно у
мясника; но враждебность их, чувствовалось, основана на зависти и
определенной боязни, что когда-нибудь медногривая не устоит и отдаст
свою добродетель изнывающему от любви галанту. Найл вынашивал то же
подозрение: как-то раз к вечеру, когда лавочники в основном уже
свернулись и разъехались, он увидел, как тот щеголь дарит бабе букет
цветов, а та, воровато зыркнув по сторонам (не пялится ли кто), приняла
их и спрятала под прилавок. А когда щеголь, свесившись с седла,
прошептал ей что-то на ухо, та отчаянно тряхнула своей гривой. А мясник,
проходивший в этот момент сзади, сердито насупился, а когда щеголь
ускакал, с горьким презрением сплюнул.
А сейчас из окна наблюдалась интересная сцена между медногривой и
лодочником, причалившим свой баркас возле ступеней лестницы, ведущей от
самой реки к рыночной площади. Лодочник стоял со здоровенной рыбиной -
длина около полуметра - и видно, уламывал медногривую, чтобы купила. Та
в ответ качала головой: мол, по такой цене - ни за что. Тогда лодочник
подался вперед и что-то ей сказал. Баба минуту подумала, затем наконец
медленно кивнул и подала лодочнику деньги и корзину с зелеными овощами,
похожими на капусту.
Лодочник встал перед прилавком и положил рыбину в коробку. Затем,
повернувшись как бы уходить, вдруг облапил бабу и потянул к себе. Найл
не разобрал, как там и что - мешала спина лодочника - но медногривая
вдруг двинула его по уху коробкой так, что тот покачнулся. Тут громко и
обидно расхохоталась хозяйка соседней лавки - не смех, а визгливое
кудахтанье-и взбеленившийся, судя по всему, лодочник попытался выхватить
свою рыбу. Медногривая схватила коробку и притиснула к себе, чтобы не
отнял. Минуты не прошло, как разыгралась шумная ссора с участием по
меньшей мере пятерых мужиков и двух баб, да еще полуголодной дворняжки,
заливисто лающей и пытающейся цапнуть лодочника за ногу. Лодочник быстро
смекнул, что положение складывается не в его пользу - он-то рассчитывал,
что за скидку на рыбу ему будет позволены некоторые вольности - и
отвалил на своем баркасе, позабыв и корзину с овощами. А лавочники, явно
сожалея, что веселая заваруха кончилась, неохотно разбрелись по своим
лавкам. Распалившаяся собачонка все так и не унималась, пока кто-то из
прохожих не пнул ее так, что отлетела; она побежала к реке, отчаянно
скуля.
Найл так увлекся этой сценой, что чуть не подскочил, когда над ухом
раздался голос старца:
- Извини, что ушло столько времени. Задание было более сложным, чем я
ожидал.
- Ничего. Я смотрю вон за той женщиной.- И тут он покосился на старца
с внезапным подозрением.- Или ты это все специально устроил, чтобы
занять меня?
- Нет. Сегодня базарный день. Приди ты сюда вчера, площадь была бы
пустой.- Старец, подтянув к себе стул, сел по ту сторону стола.
Поскольку на самом деле его не существовало, эта пантомима была ни к
чему; вместе с тем, как он часто пояснял Найлу, коронным достижением
Стиг-мастера является удивительная достоверность каждой мелочи.
Найл зачерпнул ложечкой подтаявшее мороженое.
- Эти люди существовали на самом деле? Старец посмотрел на него с
тихой укоризной.
- В тысяча четыреста девяностом году фотоаппарата еще не
существовало, так что вряд ли.
Найл посмотрел вниз; медногривая показала рыбину соседке по лавке.
- Так что если б я был волшебник и перенесся сейчас в тысяча
четыреста девяностый год, этих людей бы там не было?
- Так называемое путешествие во времени,- сказал старец со вздохом,-
ни что иное как словесная игра. Время лишь название определенного
процесса. Теоретически, процесс можно направить в обратную сторону. Но
восстановить Вселенную такой, какой она была пять минут назад -
представляешь, сколько бы на это понадобилось энергии? Так что
путешествие в прошлое фактически невозможно.
- Ну, а в будущее - то же самое?
- Не совсем. Будущее может предсказать любой. Я могу сказать тебе с
точностью до секунды, когда завтра взойдет солнце. Могу даже сказать,
какая завтра будет погода. И вместе с тем я не волшебник.
- Мне прошлой ночью приснилось будущее, - сказан Найл. - А когда
проснулся, сон сбылся точь в точь. Тогда, может, я волшебник?
Старец пожал плечами.
- Я не запрограммирован отвечать на такой вопрос. - Затем, не обращая
внимания на разочарованную мину Найла, продолжал: - Ты желаешь слышать,
что я узнал о природе магии?
- Конечно, давай, - сказал Найл со вздохом.
- Я признаю, что ошибался, думая, что все это просто незамысловатое
суеверие. - Найл взглянул с воскресшим интересом. - Вырисовывается, судя
по всему, странно последовательная система воззрений, постулаты которой
во многом напоминают религиозные.
Найл сосредоточенно насупился; абстрактная эта стилистика всегда
давалась ему с некоторым трудом.
- Понятно.
- Насколько я вижу, основываются они на ряде утверждений. Самые
известные из них приписываются легендарному основоположнику магии,
Гермесу Трисмегисту, который утверждает: "Каково вверху, таково и
внизу". Это, видимо, означает, что каждый человек - это вся Вселенная в
миниатюре.
Найл сделал вид, что понимает, Старец продолжал:
- Однако магическая философия исходит из того, что Вселенная состоит
не из мертвой материи; мертвой материи как таковой фактически не
существует. Все во Вселенной живо!
- Как та каменная фигурка, что я хотел пронести в башню? - вставил
Найл.
- Не знаю, может быть,- неопределенно сказал старец.- Логический
постулат учения таков, что вся материя существует вне пространства и
времени, в многомерной Вселенной. Наш спектр очень сужен, мы видим лишь
немногое из того, что простирается через множество незримых плоскостей
бытия. Разумеется, люди, в соответствии с этим, также существуют во
многих плоскостях бытия, хотя сами того не сознают. Каббала, скажем,
гласит, что существует десять плоскостей бытия, наивысшая из которых
Бог, а самая низшая - земля. В людях эти плоскости бытия отождествляются
с уровнем сознания. Я, наверное, слишком быстро иду?
- Нормально.- Последнее замечание привлекло внимание Найла.- То есть,
существует десять уровней сознания?
- По каббале.
- Тогда, получается, если взойти на более высокий уровень, то можно
стать магом?
- Получается, так.
Найл, вздохнув, покачал головой.
- Что-то я сомневаюсь. Если мне - лично мне - удается взойти на более
высокий уровень сознания, то получается, что только я на нем и нахожусь.
Вот, допустим, я навеселе. Пропускаю несколько стаканов меда, и все люди
вокруг кажутся мне бесконечно милее. Но на самом-то деле они мало в чем
изменились, это лишь я их так воспринимаю.
- Проницательное замечание. Но в соответствии с магической
философией, наилучший способ изменить мир - это изменить свое
собственное сознание. Один алхимик писал: "Магия есть искусство
произвольно вызывать перемены духа". Он же писал: когда чувствуешь себя
везучим, то тебе действительно начинает везти. Ты каким-то образом
заставляешь удачу сопутствовать себе. А тот, кто чувствует себя
невезучим, похоже, наоборот, накликивает всякие неурядицы. А вот мнение
еще одного алхимика насчет подлинного значения "каково вверху, таково и
внизу". Каждому известно, что на ум воздействует внешний мир, что пустой
день поневоле заставляет чувствовать себя опустошенным. Но маг - это
тот, кто посвящен, что ум также способен воздействовать на внешний мир.
Если ты смел и стойко веришь в удачу, она невольно тебе сопутствует.
Найл недоуменно повел головой.
- И это магия?
- Если брать за основу книги, по которым я консультировался.
- Тому магу, похоже, не очень везет,- задумчиво проронил Найл.
- Извини, не понял?
- Тому, кто подослал убийц Скорбо. Первых двоих его слуг Скорбо
сцапал сам. А когда его убили, их повыловили всех. Везение не ахти
какое, правда же?
Лицо у старца оставалось непроницаемым; видно, не понял толком, что
Найл имеет в виду.
- Ты, несомненно, прав.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28