— Если они вовремя дойдут до Сетанона, — заметил Паг. — Я не знаю, сколько у нас осталось времени.
— Это, — согласился Макрос, — действительно самая большая проблема. Я знаю, что мы сейчас в нашей эпохе, и логика подсказывает, что мы находимся где-то после того, как ты покинул дом в последний раз. Но как много времени прошло с тех пор, как ты ушел? Месяц? Неделя? Час? Что ж, мы узнаем, когда прибудем туда.
— Если мы сами прибудем вовремя, — добавил Томас.
— Райат, — попросил Макрос, — нам нужно добраться до следующего портала, а это довольно далеко. В этом мире нет смертных, которые увидели бы твое превращение. Ты отнесешь нас?
Не говоря ни слова, девушка ярко засияла и вернула себе облик дракона. Все трое взобрались дракону на спину, и тот взмыл в небеса.
— Лети на северо-восток, — крикнул Макрос, и дракон, описав круг над поляной, полетел в указанном направлении.
Некоторое время все молчали, необходимости в словах не было. Они скользили над обрывами и песчаными берегами, над равнинами, поросшими колючим кустарником. А сверху их теплыми лучами освещало солнце.
Паг взвесил все, что за последний час сказал Макрос. Чтобы они могли говорить, не повышая голоса, Паг быстро произнес заклинание.
— Макрос, вы сказали, что даже один валкеру представляет собой силу, которую нельзя будет сдержать. Мне кажется, я не понимаю, что вы имели в виду.
— На карту поставлено больше, чем судьба одного мира, — ответил Макрос. Они пролетали над рекой, протекающей по невероятно огромному каньону и несущей свои воды на юго-запад, к морю. — Эта замечательная планета рискует не меньше, чем Мидкемия. То же касается Келевана и всех других миров. Если слуги валкеру выиграют эту войну, их властители вернутся, и хаос опять воцарится в космосе. Все миры окажутся открытыми для разграбления Войском драконов, поскольку валкеру не будет равных не только по масштабу бессмысленного разрушения, но и по силе. Само возвращение в наше время-пространство придаст им мистическую мощь, о которой даже страшно подумать, силу, которая сделает каждого повелителя драконов сильнее всех — даже богов.
— Но как же такое возможно? — спросил Паг.
Ему ответил Томас:
— Камень Жизни. Он был оставлен для последней битвы с богами. Если им воспользуются… — Он оставил свою мысль недосказанной.
Теперь они летели над горами, над озерами к северу от равнины, а солнце тем временем склонялось все ближе к западу. Пагу было трудно сосредоточиться на идее полного разрушения, когда внизу его взору открывалась такая прекрасная планета.
— Райат! Вон тот остров с одинаковыми бухтами, — показал Макрос.
Дракон спустился и приземлился там, где просил Макрос. Они спрыгнули с его спины, и дракон снова обратился в человека. Затем Макрос повел их к огромной скале, окруженной хвойным лесом. Перед ними оказалась дверь портала. Первым в нее вошел Макрос. За ним Томас, потом Паг. Как только Паг ступил в Коридор, он услышал яростный приглушенный вой призрака, сильным ударом сбившего Макроса с ног.
Пожиратель жизни навис над Макросом, но на него бросился Томас, выхватывая на ходу меч. Он присел, увернувшись от другого призрака, пытавшегося схватить его сзади. Паг оттолкнул в сторону Райата, в этот миг появившегося на пороге. Третий призрак кинулся на женщину, в облике которой предстал перед ним дракон, и схватил за руку повыше локтя. Райат вскрикнул.
Сверкнул клинок Томаса — и призрак, нависший над Макросом, был разрублен надвое. С яростным криком повернулся он к противнику и замахнулся когтистой лапой. Томас отвел удар щитом, и металлическая поверхность заискрилась.
Голубые глаза женщины внезапно вспыхнули и превратились в кроваво-красные. Призрак, державший ее за руку, закричал, из его лапы повалил серый дым, но захват он не ослабил. Глаза женщины продолжали гореть, она стояла неподвижно, лишь слегка подрагивая всем телом. Призрак стремительно усыхал, и его шипящие вопли превратились в пронзительный свист.
Паг произнес заклинание — и третий призрак, нелепо взмахнув черными крыльями, упал на камни Коридора. Когда он поднялся, Паг легким движением руки отправил его в пространство между мирами, и призрак исчез в серой пустоте.
Томас наносил удар за ударом, и каждый раз золотой меч попадал в черную пустоту, со свистом высвобождая энергию. Противник Томаса заметно обессилел и собирался ускользнуть, однако валкеру взмахнул клинком еще раз и пронзил его.
Паг наблюдал, как Райат и Томас расправились с призраками: они каким-то образом забирали у них жизненную силу, которую призраки высасывали из живых существ.
Паг подошел к оглушенному волшебнику и помог ему подняться.
— Вы не пострадали?
Макрос тряхнул головой.
— Нисколько. Смертным трудно справиться с этими существами, но я уже имел с ними дело. То, что они встретили нас за этой дверью, означает, что валкеру опасаются нашего возвращения в Мидкемию. Если Мурмандрамас доберется до Сетанона и найдет Камень Жизни… Что ж, эти призраки — лишь слабые тени той разрушительной силы, которая обрушится на мир.
— Далеко ли до Мидкемий? — спросил Томас.
— Вон в ту дверь, — Макрос показал на дверь напротив той, в которую они вошли. — Как только пройдем через нее, мы дома.
Они вошли в большой, холодный и пустой зал. Искусные мастера сложили его стены из огромных каменных блоков. В центре зала на возвышении стоял трон, а в стенах были оставлены ниши, похожие на те, в которые обычно помещают статуи.
— Здесь довольно прохладно. А в каком месте Мидкемии мы находимся? — спросил Паг.
Макрос довольно улыбнулся.
— Мы находимся в крепости города Сар-Саргот.
Томас резко повернулся к чародею:
— Что? Это же обиталище первого Мурмандрамаса. Уж эта часть моррельского знания нам известна!
— Успокойся, — ответил Макрос. — Они все отправились завоевывать Королевство. Если какой-нибудь моррел или гоблин и бродит здесь, то это наверняка дезертир. Нет, здесь мы справимся с любым препятствием. Однако в Сетаноне нам придется решать крайне сложную задачу.
Он вывел их наружу, и Паг остановился: во всех направлениях рядами тянулись одинаковые колья в десять футов высотой и на каждый была насажена человеческая голова. Их было много тысяч! Паг прошептал:
— О боги, неужели такое зло возможно?
— Теперь ты все понимаешь, — ответил Макрос. Оглянувшись на своих спутников, он добавил:
— Было время, когда Ашен-Шугар посчитал бы это не более, чем наглядным уроком. — Томас посмотрел по сторонам и в знак согласия кивнул. — Томас как Ашен-Шугар помнит время, когда во вселенной не существовало морали. Вопрос о добре или зле не поднимался, был лишь вопрос силы. Все другие расы в этой вселенной, за исключением Аала, были в этом отношении похожи, и их взгляды были странными даже для тех дней. Мурмандрамас лишь орудие, но он напоминает своих хозяев. И существа менее порочные, чем Мурмандрамас, совершали более злостные поступки, чем эти бессмысленные убийства. Но свои действия они соизмеряли с более высокими моральными принципами. Валкеру же не понимают разницы между добром и злом, они абсолютно аморальны, но настолько разрушительны, что нам приходится считать их чуть ли не самым высшим злом. А Мурмандрамас — их слуга, поэтому он тоже зло. — Макрос, вздохнул. — Может, во мне говорит тщеславие, но сама мысль о том, что я сражаюсь с таким злом… делает мое бремя легче.
Паг глубоко вздохнул: он еще лучше стал понимать страдающую душу чародея, который старался защитить все то, что было дорого Пагу. Наконец он спросил:
— И куда мы теперь? В Сетанон?
Макрос ответил:
— Да. Надо лететь туда и узнать, что произошло, и если нам повезет, мы сможем оказать им помощь. Любой ценой нужно предотвратить захват Камня Жизни Мурмандрамасом. Райат?
Дракон заискрился и вновь принял первоначальный облик. Они сели на свои места и взмыли в небеса. Райат покружил над равниной Исбандия и полетел на юго-запад, однако Макрос попросил остановиться, чтобы осмотреть развалины Арменгара. Из шахты, где находилось хранилище нефти, еще поднимался черный дым.
— Что это за место? — спросил Паг.
— Когда-то оно называлось Сар-Исбандия, потом — Арменгар. Его, как и Сар-Саргот, построили гламрелы еще до того, как впали в варварство. Оба города строились по образцу города Дракон-Корина, с использованием знаний из других миров. Обе постройки были дорогой ценой захвачены моррелами: сначала Сар-Саргот, который стал столицей Мурмандрамаса, потом Сар-Исбандия. Но Мурмандрамас был убит в сражении за Сар-Исбандию, и предполагалось, что тогда же племя гламрелов было стерто с липа земли. После смерти предводителя моррелы оставили города, и лишь недавно вернулись в Сар-Саргот. В Арменгаре жили люди.
— Тут ничего не осталось, — заметил Томас.
— Похоже, что в нынешнем воплощении Мурмандрамас дорого заплатил за покорение города, — согласился Макрос. — Люди, жившие в Арменгаре, оказались сильнее и умнее, чем я предполагал. Быть может, они даже нанесли ему достаточный урон, чтобы Сетанон еще держался, так как Мурмандрамас, должно быть, уже перешел через горы. Райат! На юг, в Сетанон!
Глава 19. СЕТАНОН
Город был осажден.
В течение недели, прошедшей с тех пор, как Арута вошел в город, ничего не менялось. На восьмой день ворота были закрыты, так как стражники сообщили о приближении армии Мурмандрамаса. К полудню город окружили передовые отряды кавалерии, а к концу дня костры неприятеля горели вдоль всего горизонта.
Амос, Гай и Арута наблюдали за неприятелем командного поста на южной навесной башне, которая являлась главным входом в город. После долгого молчания Гай произнес:
— Ничего особенного он придумывать не будет. Просто нападет со всех сторон одновременно. Эти ничтожные стены долго не продержатся. Если мы не придумаем, как его задержать, он войдет в город после первой или второй атаки.
— Хорошо, что мы соорудили дополнительные барьеры, но большого эффекта от них ждать не приходится. Остается надеяться на людей, — ответил Арута.
— Что ж, те, что пришли с нами с севера, опытные вояки, — заметил Амос. — Может, местные солдаты и научатся чему-нибудь от них.
— Именно поэтому я и распределил людей из Высокого замка по всему гарнизону. Может быть, они помогут остальным. — В голосе Аруты слышалось сомнение.
Гай покачал головой.
— Тысяча двести опытных воинов, включая ходячих раненых. Три тысячи солдат гарнизона, местное ополчение и часовые, большинство из которых не видело в своей жизни ничего серьезней, чем драка в таверне. Если их не смогли сдержать семь тысяч арменгарцев, укрытых за шестидесятифутовыми стенами, то что можно ждать от этих солдат?
— То, что им придется сделать, — ответил Арута. Не прибавив ни слова, он обратился к горящим на равнине кострам.
Прошел еще один день, а Мурмандрамас все по-прежнему был занят распределением войск. Джимми с Локлиром сидели на копне сена рядом с катапультой. Вместе со сквайрами двора лорда Хамфри они целый день таскали корзины с песком и воду ко всем осадным машинам на городской стене. Оба до смерти устали.
Локлир смотрел на целое море факелов и костров, раскинувшееся за стенами Сетанона.
— Такое впечатление, что их больше, чем в Арменгаре. Как будто мы не причинили им никакого вреда.
— Нет, они потеряли очень многих, — ответил Джимми. — Просто сейчас они подошли ближе, вот и все. Я слышал, как Бас-Тайра говорил, что они спешат. Он немного помолчал, а потом обратился к другу:
— Локи, ты так ничего и не сказал о Бронуин.
Локлир не отводил глаз от костров на равнине.
— А что говорить? Она умерла, и я много плакал. Все позади. Нет причины об этом сейчас думать. Возможно, через несколько дней я тоже буду мертв.
Джимми вздохнул и прислонился к внутренней стене, поглядывая на расположившееся вокруг города вражеское войско через зубцы на стене. Что-то радостное умерло в его друге, он потерял что-то юное и чистое, и Джимми скорбел об этой потере. Он задумался, был ли он сам когда-нибудь таким юным и чистым.
С рассветом защитники города были готовы встретить неприятеля, если тот решится на штурм. Но как и в Арменгаре, Мурмандрамас подъехал к городу. Вперед вышли солдаты со знаменами кланов и соединений, затем ряды их расступились, чтобы пропустить главнокомандующего. Он ехал на огромном черном жеребце, по красоте равном белому коню, бывшему под ним в прошлый раз. На голове его был шлем червленого серебра, в руке он держал черный меч. Его внешний вид не внушал спокойствия, но речь его была тихой. С помощью магии слова Мурмандрамаса доносились до каждого стоящего на стене.
— О дети мои, хотя некоторые из вас уже пытались противостоять мне, я готов простить вас. Откройте ворота, и я клянусь: любой, кто захочет уехать, сможет сделать это целым и невредимым. Возьмите с собой все, что хотите: еду, скот, добро; я не ставлю никаких препятствий. — Он махнул рукой, и дюжина моррельских воинов выехала вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67