Эрик догнал его:
— Капитан!
Кэлис обернулся, и Эрик был потрясен яростью, написанной на его лице.
— Что?
— И лошадям нужен отдых. Иначе они просто падут через пару дней.
— Пусть об этом тревожится Зила.
— Капитан, я и пальцем не пошевельну для Зилы и его людей. Я думаю о лошадях.
Кэлис внимательно посмотрел на Эрика.
— Ухаживай за ними прилежно, — сказал он, — но из кожи вон не вылезай. Корм и вода — больше мы ничего не обещали. Если Зила будет что-то покупать у крестьян — это его дело.
— Капитан, тут есть человек по имени Риан. Он спрашивал, не возьмем ли мы его. Говорит, что не хочет болтаться вокруг Махарты.
Кэлис помолчал с минуту.
— Если я увижу одного из этих перебежчиков послезавтра после восхода солнца, он будет убит.
Эрик кивнул и вернулся к загону. Риан терпеливо ждал.
— Мой капитан говорит, что у нас нет места, — сказал ему Эрик.
На мгновение Эрику показалось, что Риан начнет упрашивать, но он только сказал:
— Понятно. А лошадей вы не продадите?
— Не думаю, что мой капитан поблагодарит меня за то, что я вообще разрешаю тебе болтаться возле загона, — ответил Эрик и, понизив голос, добавил:
— Сохрани остатки золота, что у тебя есть. Возьми вон ту, в яблоках. — Он указал на лошадь. — Она как раз перестала приволакивать ногу — а как умудрилась подвернуть ее, просто непостижимо — и у нее камни вместо мозгов. Но она вполне в состоянии через два дня увезти тебя отсюда.
— Не знаю, стану ли я ждать так долго. Мой капитан погиб, воинов Билбари больше нет. Отправлюсь на юг — может, удастся подыскать работу до того, как туда доползут слухи. Если на человеке клеймо перебежчика, ему уже никто не станет доверять, — сказал Риан.
Эрик кивнул:
— Зила говорил, что у вас не было выбора.
Риан сплюнул.
— У человека всегда есть выбор. Иногда приходится выбирать — погибнуть с честью или жить без нее, но выбор есть всегда. Этот красавчик радж вел себя как мужчина. Быть может, он даже издали не видел настоящей войны, но когда от него потребовали сложить оружие, он плевал со стены. Он кричал и плакал как ребенок, когда его сажали на кол, и выл как собака, которой перебили хребет, когда кол вошел ему в кишки, но даже тогда он ни разу не попросил пощады, и если Халиши — Риан назвал Богиню Смерти так, как называли ее в этих краях, — которая взвешивает жизнь человека, добра и справедлива, она даст ему еще один шанс на Колесе Жизни.
— Зила говорил, что вам не предлагали капитуляции, — сказал Эрик.
— Зила — жирный боров, набитый дерьмом. Он был нашим капралом, и когда погибли капитан и сержант, он вообразил себя командиром. Никто не убил его только потому, что все чертовски устали.
— Пойдем-ка со мной, — сказал Эрик.
Он повел Риана к домику, в котором квартировал Кэлис, и попросил вызвать капитана. Выйдя, Кэлис взглянул сначала на Риана, потом на Эрика.
— В чем дело?
— Мне кажется, вам стоит послушать, что говорит этот человек, — сказал Эрик и, повернувшись к Риану, добавил:
— Так что случилось, когда ему предложили сдаться?
Риан пожал плечами:
— Радж ответил ящерицам, что скорее сгорит в аду, чем откроет им городские ворота. Но он предоставил любому отряду право разорвать договор и покинуть город — разумеется, не получив денег, которые полагались за службу.
— Риан вздохнул. — Если вы знали Билбари, то представляете, до чего он жадный осел. Он взял премию за то, что остался, а потом заключил сделку с ящерицами, чтобы получить долю в трофеях. — Риан покачал головой. — Но не тут-то было. В этом и заключалась самая страшная гнусность: как только вспыхнули пожары и начался грабеж, ящерицы набросились на отряды наемников. Те, кто сопротивлялся, погибли, а тем, кто сдался, предложили выбор — либо принести им клятву верности, либо сесть на кол. Никакой однодневной отсрочки, ни слова о том, чтобы разоружить пленных и отпустить безоружных. Служи им или умри. Мало кому удалось оттуда вырваться.
Кэлис покачал головой:
— Как же ты мог изменить слову?
— Я не изменял! — горячо крикнул Риан и, глядя Кэлису прямо в глаза, повторил:
— Я не изменял. Мы были постоянным отрядом, на пожизненной службе, и принесли друг другу клятву побратимства. Мы голосовали, и те, кто хотел остаться и сражаться до конца, оказались в меньшинстве. Но мы поклялись в верности друг другу задолго до того, как взяли золото раджа, и будь я проклят, если брошу брата за то, что он сглупил.
— Тогда почему же ты хочешь служить у нас?
— Билбари мертв, и наше братство распалось. — Видно было, что Риан в неподдельном отчаянии. — Вы должны знать, что у Билбари был свой подход к людям и он умел заботиться о своих воинах. Капитан, многие из нас служили под его началом по десять, по пятнадцать лет. Отцом родным его никто не назвал бы, но старшим братом он был для каждого. За своих людей он готов был перегрызть глотку любому. Я торгую мечом с пятнадцати лет, и это — единственная семья, которую я знаю. А теперь этой семьи нет. После Хайпура никто не возьмет нас на службу, а это значит либо стать бандитом, либо подохнуть от голода.
— И что же ты собираешься делать? — спросил Кэлис.
— Я собирался уехать сегодня вечером. Направлюсь на юг — может, удастся обогнать слухи. Если не выйдет найти службу в Махарте, постараюсь сесть на корабль, идущий в Город на Змеиной Реке или вниз, в Чатистан, — одним словом, туда, где меня никто не знает. Найду другой отряд или наймусь в телохранители к какому-нибудь купцу. — На мгновение он задумчиво посмотрел на север. — Но судя по тому, что творится там… Я думаю, что не будет мирной жизни нигде. Я никогда раньше не видел такой войны. Капитан, видите этот дым?
Кэлис кивнул.
— Заняв город, они его подожгли. Нет, не отдельные пожары, они подожгли весь город. Мы видели это с холма, когда пытались бегством спасти свои шкуры, да, мы это видели. — Риан понизил голос, словно боялся, что его могут подслушать. — Пожар охватил весь город, из конца в конец, и дым поднимался так высоко, что пробивался сквозь облака. Целый день с неба падала сажа. Двадцать, тридцать тысяч солдат стояли у ворот плечом к плечу, восхваляли богов и пели, убивая тех, кто отказывался служить их делу. И я видел ее.
— Кого? — спросил Кэлис с неожиданным интересом.
— Изумрудную Королеву, так они ее называют. Лица, правда, не разглядел ее, но видел отряд ящериц на этих их чертовски больших лошадях, и огромную повозку, совершенно немыслимого размера. На повозке стоял большой золотой трон, а на нем восседала эта женщина в длинной мантии. Я видел мерцание у нее на шее и на запястьях, и корону, тоже усыпанную изумрудами. А ящерицы, они неистовствали, шипели и молились, и даже некоторые люди, те, кто служит им достаточно долго, тоже кланялись, когда она проезжала мимо.
— Ты сообщил полезные сведения, — сказал Кэлис. — Возьми свежую лошадь, еды, сколько нужно, и уезжай на закате, когда сменится караул.
Риан отсалютовал ему и ушел. Эрик тоже повернулся, чтобы уйти, но Кэлис остановил его:
— Помалкивай о том, что услышал.
Эрик кивнул и спросил:
— Капитан, а лошади?
Кэлис покачал головой:
— Ладно. Делай все, что можешь, только не в ущерб нашим. Никаких лекарств, запасы которых ты не можешь пополнить.., вернее, легко пополнить.
Он повернулся и вошел в домик, а Эрик заторопился к загону; если ему не удастся сотворить чудо, кое-кому из спутников Зилы придется через два дня уходить отсюда пешком.
***
— Эрик!
Эрик поднял голову и увидел Эмбрису, стоявшую у изгороди.
— Привет! — ответил он.
— Ты не поужинаешь сегодня с нами? — застенчиво спросила она.
Эрик улыбнулся. Эмбриса уже дважды приглашала его к себе, чтобы познакомить со своими родителями. На самом деле он не раз встречался с ними на рынке и знал их в лицо, но девушка хотела, чтобы все было как полагается. Несомненно, она решила, что Эрик ею интересуется, и он был польщен этим и обеспокоен одновременно.
В Равенсбурге она достигла бы того возраста, когда девушки выходят замуж, еще только лишь через пару лет, но то в Равенсбурге. Здесь, где дети начинали трудиться с трехлетнего возраста, подбирая в поле колоски и зерна во время жатвы, мальчик становился мужчиной в двенадцать лет, а отцом — в пятнадцать.
Эрик перелез через изгородь и позвал:
— Иди сюда, — а когда Эмбриса подошла, положил руку ей на плечо и негромко сказал:
— Ты очень мне нравишься. Ты — самая милая девушка, которую я встречал, но ведь скоро я должен буду уехать отсюда.
— Ты мог бы остаться, — возразила она торопливо. — Ты же только наемник, и можешь уйти из отряда. Кузнеца все бы уважали, и скоро ты стал бы старостой.
Эрик усмехнулся: Эмбриса была столь же расчетлива, сколь и симпатична. Из всего отряда она выбрала именно того, кто быстрее всего бы разбогател — по крайней мере по деревенским меркам, — оставшись здесь и занявшись ремеслом.
— Неужели в деревне нет парня… — начал он.
— Нет, — перебила она полусердито, полусмущенно. — Почти у всех уже есть жены, а другие еще не выросли. Во время войны девушек всегда больше…
Эрик кивнул. Их отряд состоял из преступников, но многие в прошлом были крестьянами. Они вступили на эту дорожку, чтобы хоть как-то себя прокормить.
Внезапно рядом возник Ру, и Эрик понял, что тот слышал весь разговор, хотя и делал вид, что это не так.
— Эмбриса! — как ни в чем не бывало воскликнул он. — Я тебя не заметил. Как дела?
— Хорошо, — недовольным тоном сказала она, опуская глаза, а Ру, словно не замечая этого, продолжал, обращаясь к Эрику:
— Только что говорил с Хенриком. Ты его сегодня не видел?
Хенрик, который был родом из-под Равенсбурга, служил в другом отделении, и за время похода Эрик не перекинулся с ним и дюжиной слов. Хенрик был туповат, и говорить с ним было особенно не о чем.
— Нет, сегодня нет, — ответил Эрик, не понимая, к чему он клонит.
Ру заговорщицки понизил голос:
— Он заявил, что собирается вернуться сюда после того, как истечет его договор. Говорит, ему тут понравилось, и он хочет, — Ру взглянул на Эмбрису,
— обосноваться здесь навсегда. Найду, говорит, жену, выстрою мельницу…
Глаза Эмбрисы округлились.
— А разве он мельник?
— Папаша его был мельником, это уж точно.
— Ну ладно, мне надо идти, — вдруг заторопилась Эмбриса. — Жалко, что ты не придешь сегодня, Эрик.
Подождав, пока она отойдет подальше, Эрик сказал:
— Спасибо. Ты меня выручил.
— Я случайно услышал вашу беседу, — усмехнулся Ру, — и подумал, что должен подсунуть твоей маленькой подружке другую мишень. Ну а кто в деревне может зарабатывать больше, чем кузнец? Только мельник.
— А что, Хенрик действительно думает остаться, или ты просто решил ему насолить?
— Ну, не знаю, как насчет насолить, но эта бойкая девчонка с большими сиськами и аппетитной задницей — лакомый кусочек. Кто знает? Может, он влюбится по-настоящему, и завтра впрямь будет думать, как бы остаться.
— Или как спрятаться от ее отца, — покачал головой Эрик.
— Все ее родственники уехали сегодня вниз по реке, — назидательно сказал Ру. — Малышка просто готовила тебе ловушку. Хотя, — он посмотрел в том направлении, куда ушла Эмбриса, — провести с ней ночку я бы не отказался.
— Ру, ей еще и пятнадцати нет, — сказал Эрик.
— В этих краях в ее возрасте уже рожают, — пожал плечами Ру. — Впрочем, в любом случае у нее ничего не выгорит, поскольку капитан никого из нас не отпустит.
— Это уж точно, — согласился Эрик.
— Кстати — через два дня выступаем.
— Как?
— Только что с юга прискакали гонцы. Через два дня к нам присоединится еще один отряд, и мы двинемся на север.
— Тогда мне лучше поторопиться, — заметил Эрик. — Похоже, Зиле и его людям придется оставить здесь не меньше десятка лошадей.
— Крестьяне будут в восторге, — сказал Ру с ухмылкой. — А тех, на которых нельзя пахать, они съедят.
Эрик кивнул, понимая, что в этой шутке немалая доля правды.
— Пойдем, поможешь мне.
Ру заворчал, но пошел вслед за Эриком в загон, отгонять хромых лошадей.
***
У ворот царило оживление. Зила со своими людьми ушел прошлой ночью, а новый отряд с юга прибыл раньше, чем ожидалось. Де Лонгвиль заранее отдал распоряжение: если они появятся до полудня, в этот же день выступить в поход, оставив в крепости дюжину человек на случай, если придется отступать в южном направлении. Только сейчас Эрик осознал, зачем строились эти укрепления: двенадцать хорошо вооруженных солдат могли дать отпор бандитам, втрое превосходящим их численностью, а если бы к защитникам присоединились крестьяне, чтобы взять деревню, потребовалась бы небольшая армия.
Не дожидаясь приказа, люди поспешно готовились к походу. Внезапно среди вновь прибывших Эрик заметил знакомую фигуру.
— Грейлок! — воскликнул он, спеша к пожилому меч-мастеру.
Оуэн Грейлок обернулся, шагнул навстречу Эрику и сгреб его в охапку, приветственно похлопывая по спине. Потом он отпустил юношу и сказал:
— Ты выглядишь молодцом, Эрик.
— Нам с Ру показалось однажды, что мы видели вас на палубе «Охотника», но на берегу вас не было…
Развязывая платок, защищавший лицо от дорожной пыли, Грейлок сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Капитан!
Кэлис обернулся, и Эрик был потрясен яростью, написанной на его лице.
— Что?
— И лошадям нужен отдых. Иначе они просто падут через пару дней.
— Пусть об этом тревожится Зила.
— Капитан, я и пальцем не пошевельну для Зилы и его людей. Я думаю о лошадях.
Кэлис внимательно посмотрел на Эрика.
— Ухаживай за ними прилежно, — сказал он, — но из кожи вон не вылезай. Корм и вода — больше мы ничего не обещали. Если Зила будет что-то покупать у крестьян — это его дело.
— Капитан, тут есть человек по имени Риан. Он спрашивал, не возьмем ли мы его. Говорит, что не хочет болтаться вокруг Махарты.
Кэлис помолчал с минуту.
— Если я увижу одного из этих перебежчиков послезавтра после восхода солнца, он будет убит.
Эрик кивнул и вернулся к загону. Риан терпеливо ждал.
— Мой капитан говорит, что у нас нет места, — сказал ему Эрик.
На мгновение Эрику показалось, что Риан начнет упрашивать, но он только сказал:
— Понятно. А лошадей вы не продадите?
— Не думаю, что мой капитан поблагодарит меня за то, что я вообще разрешаю тебе болтаться возле загона, — ответил Эрик и, понизив голос, добавил:
— Сохрани остатки золота, что у тебя есть. Возьми вон ту, в яблоках. — Он указал на лошадь. — Она как раз перестала приволакивать ногу — а как умудрилась подвернуть ее, просто непостижимо — и у нее камни вместо мозгов. Но она вполне в состоянии через два дня увезти тебя отсюда.
— Не знаю, стану ли я ждать так долго. Мой капитан погиб, воинов Билбари больше нет. Отправлюсь на юг — может, удастся подыскать работу до того, как туда доползут слухи. Если на человеке клеймо перебежчика, ему уже никто не станет доверять, — сказал Риан.
Эрик кивнул:
— Зила говорил, что у вас не было выбора.
Риан сплюнул.
— У человека всегда есть выбор. Иногда приходится выбирать — погибнуть с честью или жить без нее, но выбор есть всегда. Этот красавчик радж вел себя как мужчина. Быть может, он даже издали не видел настоящей войны, но когда от него потребовали сложить оружие, он плевал со стены. Он кричал и плакал как ребенок, когда его сажали на кол, и выл как собака, которой перебили хребет, когда кол вошел ему в кишки, но даже тогда он ни разу не попросил пощады, и если Халиши — Риан назвал Богиню Смерти так, как называли ее в этих краях, — которая взвешивает жизнь человека, добра и справедлива, она даст ему еще один шанс на Колесе Жизни.
— Зила говорил, что вам не предлагали капитуляции, — сказал Эрик.
— Зила — жирный боров, набитый дерьмом. Он был нашим капралом, и когда погибли капитан и сержант, он вообразил себя командиром. Никто не убил его только потому, что все чертовски устали.
— Пойдем-ка со мной, — сказал Эрик.
Он повел Риана к домику, в котором квартировал Кэлис, и попросил вызвать капитана. Выйдя, Кэлис взглянул сначала на Риана, потом на Эрика.
— В чем дело?
— Мне кажется, вам стоит послушать, что говорит этот человек, — сказал Эрик и, повернувшись к Риану, добавил:
— Так что случилось, когда ему предложили сдаться?
Риан пожал плечами:
— Радж ответил ящерицам, что скорее сгорит в аду, чем откроет им городские ворота. Но он предоставил любому отряду право разорвать договор и покинуть город — разумеется, не получив денег, которые полагались за службу.
— Риан вздохнул. — Если вы знали Билбари, то представляете, до чего он жадный осел. Он взял премию за то, что остался, а потом заключил сделку с ящерицами, чтобы получить долю в трофеях. — Риан покачал головой. — Но не тут-то было. В этом и заключалась самая страшная гнусность: как только вспыхнули пожары и начался грабеж, ящерицы набросились на отряды наемников. Те, кто сопротивлялся, погибли, а тем, кто сдался, предложили выбор — либо принести им клятву верности, либо сесть на кол. Никакой однодневной отсрочки, ни слова о том, чтобы разоружить пленных и отпустить безоружных. Служи им или умри. Мало кому удалось оттуда вырваться.
Кэлис покачал головой:
— Как же ты мог изменить слову?
— Я не изменял! — горячо крикнул Риан и, глядя Кэлису прямо в глаза, повторил:
— Я не изменял. Мы были постоянным отрядом, на пожизненной службе, и принесли друг другу клятву побратимства. Мы голосовали, и те, кто хотел остаться и сражаться до конца, оказались в меньшинстве. Но мы поклялись в верности друг другу задолго до того, как взяли золото раджа, и будь я проклят, если брошу брата за то, что он сглупил.
— Тогда почему же ты хочешь служить у нас?
— Билбари мертв, и наше братство распалось. — Видно было, что Риан в неподдельном отчаянии. — Вы должны знать, что у Билбари был свой подход к людям и он умел заботиться о своих воинах. Капитан, многие из нас служили под его началом по десять, по пятнадцать лет. Отцом родным его никто не назвал бы, но старшим братом он был для каждого. За своих людей он готов был перегрызть глотку любому. Я торгую мечом с пятнадцати лет, и это — единственная семья, которую я знаю. А теперь этой семьи нет. После Хайпура никто не возьмет нас на службу, а это значит либо стать бандитом, либо подохнуть от голода.
— И что же ты собираешься делать? — спросил Кэлис.
— Я собирался уехать сегодня вечером. Направлюсь на юг — может, удастся обогнать слухи. Если не выйдет найти службу в Махарте, постараюсь сесть на корабль, идущий в Город на Змеиной Реке или вниз, в Чатистан, — одним словом, туда, где меня никто не знает. Найду другой отряд или наймусь в телохранители к какому-нибудь купцу. — На мгновение он задумчиво посмотрел на север. — Но судя по тому, что творится там… Я думаю, что не будет мирной жизни нигде. Я никогда раньше не видел такой войны. Капитан, видите этот дым?
Кэлис кивнул.
— Заняв город, они его подожгли. Нет, не отдельные пожары, они подожгли весь город. Мы видели это с холма, когда пытались бегством спасти свои шкуры, да, мы это видели. — Риан понизил голос, словно боялся, что его могут подслушать. — Пожар охватил весь город, из конца в конец, и дым поднимался так высоко, что пробивался сквозь облака. Целый день с неба падала сажа. Двадцать, тридцать тысяч солдат стояли у ворот плечом к плечу, восхваляли богов и пели, убивая тех, кто отказывался служить их делу. И я видел ее.
— Кого? — спросил Кэлис с неожиданным интересом.
— Изумрудную Королеву, так они ее называют. Лица, правда, не разглядел ее, но видел отряд ящериц на этих их чертовски больших лошадях, и огромную повозку, совершенно немыслимого размера. На повозке стоял большой золотой трон, а на нем восседала эта женщина в длинной мантии. Я видел мерцание у нее на шее и на запястьях, и корону, тоже усыпанную изумрудами. А ящерицы, они неистовствали, шипели и молились, и даже некоторые люди, те, кто служит им достаточно долго, тоже кланялись, когда она проезжала мимо.
— Ты сообщил полезные сведения, — сказал Кэлис. — Возьми свежую лошадь, еды, сколько нужно, и уезжай на закате, когда сменится караул.
Риан отсалютовал ему и ушел. Эрик тоже повернулся, чтобы уйти, но Кэлис остановил его:
— Помалкивай о том, что услышал.
Эрик кивнул и спросил:
— Капитан, а лошади?
Кэлис покачал головой:
— Ладно. Делай все, что можешь, только не в ущерб нашим. Никаких лекарств, запасы которых ты не можешь пополнить.., вернее, легко пополнить.
Он повернулся и вошел в домик, а Эрик заторопился к загону; если ему не удастся сотворить чудо, кое-кому из спутников Зилы придется через два дня уходить отсюда пешком.
***
— Эрик!
Эрик поднял голову и увидел Эмбрису, стоявшую у изгороди.
— Привет! — ответил он.
— Ты не поужинаешь сегодня с нами? — застенчиво спросила она.
Эрик улыбнулся. Эмбриса уже дважды приглашала его к себе, чтобы познакомить со своими родителями. На самом деле он не раз встречался с ними на рынке и знал их в лицо, но девушка хотела, чтобы все было как полагается. Несомненно, она решила, что Эрик ею интересуется, и он был польщен этим и обеспокоен одновременно.
В Равенсбурге она достигла бы того возраста, когда девушки выходят замуж, еще только лишь через пару лет, но то в Равенсбурге. Здесь, где дети начинали трудиться с трехлетнего возраста, подбирая в поле колоски и зерна во время жатвы, мальчик становился мужчиной в двенадцать лет, а отцом — в пятнадцать.
Эрик перелез через изгородь и позвал:
— Иди сюда, — а когда Эмбриса подошла, положил руку ей на плечо и негромко сказал:
— Ты очень мне нравишься. Ты — самая милая девушка, которую я встречал, но ведь скоро я должен буду уехать отсюда.
— Ты мог бы остаться, — возразила она торопливо. — Ты же только наемник, и можешь уйти из отряда. Кузнеца все бы уважали, и скоро ты стал бы старостой.
Эрик усмехнулся: Эмбриса была столь же расчетлива, сколь и симпатична. Из всего отряда она выбрала именно того, кто быстрее всего бы разбогател — по крайней мере по деревенским меркам, — оставшись здесь и занявшись ремеслом.
— Неужели в деревне нет парня… — начал он.
— Нет, — перебила она полусердито, полусмущенно. — Почти у всех уже есть жены, а другие еще не выросли. Во время войны девушек всегда больше…
Эрик кивнул. Их отряд состоял из преступников, но многие в прошлом были крестьянами. Они вступили на эту дорожку, чтобы хоть как-то себя прокормить.
Внезапно рядом возник Ру, и Эрик понял, что тот слышал весь разговор, хотя и делал вид, что это не так.
— Эмбриса! — как ни в чем не бывало воскликнул он. — Я тебя не заметил. Как дела?
— Хорошо, — недовольным тоном сказала она, опуская глаза, а Ру, словно не замечая этого, продолжал, обращаясь к Эрику:
— Только что говорил с Хенриком. Ты его сегодня не видел?
Хенрик, который был родом из-под Равенсбурга, служил в другом отделении, и за время похода Эрик не перекинулся с ним и дюжиной слов. Хенрик был туповат, и говорить с ним было особенно не о чем.
— Нет, сегодня нет, — ответил Эрик, не понимая, к чему он клонит.
Ру заговорщицки понизил голос:
— Он заявил, что собирается вернуться сюда после того, как истечет его договор. Говорит, ему тут понравилось, и он хочет, — Ру взглянул на Эмбрису,
— обосноваться здесь навсегда. Найду, говорит, жену, выстрою мельницу…
Глаза Эмбрисы округлились.
— А разве он мельник?
— Папаша его был мельником, это уж точно.
— Ну ладно, мне надо идти, — вдруг заторопилась Эмбриса. — Жалко, что ты не придешь сегодня, Эрик.
Подождав, пока она отойдет подальше, Эрик сказал:
— Спасибо. Ты меня выручил.
— Я случайно услышал вашу беседу, — усмехнулся Ру, — и подумал, что должен подсунуть твоей маленькой подружке другую мишень. Ну а кто в деревне может зарабатывать больше, чем кузнец? Только мельник.
— А что, Хенрик действительно думает остаться, или ты просто решил ему насолить?
— Ну, не знаю, как насчет насолить, но эта бойкая девчонка с большими сиськами и аппетитной задницей — лакомый кусочек. Кто знает? Может, он влюбится по-настоящему, и завтра впрямь будет думать, как бы остаться.
— Или как спрятаться от ее отца, — покачал головой Эрик.
— Все ее родственники уехали сегодня вниз по реке, — назидательно сказал Ру. — Малышка просто готовила тебе ловушку. Хотя, — он посмотрел в том направлении, куда ушла Эмбриса, — провести с ней ночку я бы не отказался.
— Ру, ей еще и пятнадцати нет, — сказал Эрик.
— В этих краях в ее возрасте уже рожают, — пожал плечами Ру. — Впрочем, в любом случае у нее ничего не выгорит, поскольку капитан никого из нас не отпустит.
— Это уж точно, — согласился Эрик.
— Кстати — через два дня выступаем.
— Как?
— Только что с юга прискакали гонцы. Через два дня к нам присоединится еще один отряд, и мы двинемся на север.
— Тогда мне лучше поторопиться, — заметил Эрик. — Похоже, Зиле и его людям придется оставить здесь не меньше десятка лошадей.
— Крестьяне будут в восторге, — сказал Ру с ухмылкой. — А тех, на которых нельзя пахать, они съедят.
Эрик кивнул, понимая, что в этой шутке немалая доля правды.
— Пойдем, поможешь мне.
Ру заворчал, но пошел вслед за Эриком в загон, отгонять хромых лошадей.
***
У ворот царило оживление. Зила со своими людьми ушел прошлой ночью, а новый отряд с юга прибыл раньше, чем ожидалось. Де Лонгвиль заранее отдал распоряжение: если они появятся до полудня, в этот же день выступить в поход, оставив в крепости дюжину человек на случай, если придется отступать в южном направлении. Только сейчас Эрик осознал, зачем строились эти укрепления: двенадцать хорошо вооруженных солдат могли дать отпор бандитам, втрое превосходящим их численностью, а если бы к защитникам присоединились крестьяне, чтобы взять деревню, потребовалась бы небольшая армия.
Не дожидаясь приказа, люди поспешно готовились к походу. Внезапно среди вновь прибывших Эрик заметил знакомую фигуру.
— Грейлок! — воскликнул он, спеша к пожилому меч-мастеру.
Оуэн Грейлок обернулся, шагнул навстречу Эрику и сгреб его в охапку, приветственно похлопывая по спине. Потом он отпустил юношу и сказал:
— Ты выглядишь молодцом, Эрик.
— Нам с Ру показалось однажды, что мы видели вас на палубе «Охотника», но на берегу вас не было…
Развязывая платок, защищавший лицо от дорожной пыли, Грейлок сказал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66