— Что еще? — спросил Кэлис.
— Судя по всему, мы выступим через несколько дней, самое большее, через неделю.
— Вы слышали что-то конкретное? — спросил Кэлис.
К костру тем временем подошли де Лонгвиль и Фостер.
— Конкретного — ничего, — ответил Праджи. — Только слухи и наблюдения.
Ваджа показал рукой на север.
— Там, где сейчас переправа, строится большой мост. Не меньше шести рот саперов и пары сотен рабов трудятся день и ночь.
— Ни один человек с этой стороны не может пройти на север без пропуска, — сказал Праджи.
— И ни один отряд не может покинуть лагерь без письменного приказа, — добавил Ваджа.
— На северной стороне реки, — продолжал Праджи, — сосредоточились те, кто участвует в этой кампании с самого начала, и сааурские ящерицы.
Кэлис с минуту помолчал.
— Выходит, нас скормят стене?
— Похоже, — сказал Праджи.
Эрик повернулся к своим товарищам, которые тоже прислушивались к этому разговору, и прошептал:
— Скормят стене?
Понизив голос, чтобы не услышали офицеры, Бигго пояснил:
— Так говорят о тех, кто начинает штурм, сынок. Тебя «подадут» стене на обед, вот так-то.
Луи сделал жест, как бы перерезая клинком себе горло.
— Из тех, кто первым идет на стену, редко кто выживает, — тихо добавил он, а Кэлис тем временем говорил:
— Придется быть начеку. Но мы должны любой ценой подобраться к этой Изумрудной Королеве и выяснить то, что требуется узнать. И если для того, чтобы доказать свою ценность, нам нужно будет первыми прорваться в ворота или взойти на стену, мы это сделаем. И только получив сведения, ради которых все это затеяно, мы имеем право думать о том, как унести ноги.
Эрик улегся на своем тюфяке, подложив руки под голову, и смотрел на облака, подгоняемые вечерним бризом. Сегодня он заступал в ночной караул, и перед этим следовало бы отдохнуть.
Но при мысли о том, что им предстоит быть на острие атаки при штурме городских стен, мороз пробегал у него по коже, и ни о каком сне не могло быть и речи. Хотя Эрику уже пришлось убить четверых, но он ни разу не был в настоящем бою. И боялся, что первый бой станет для него последним.
От горестных размышлений его оторвал Фостер, который постучал по его сапогу и сказал, что пора заступать на пост. Погруженный в переживания, Эрик не заметил, как село солнце. Он встал, взял меч и щит и со вздохом направился вниз к реке.
Ему казалось смешным стоять в карауле посреди армии, которая мгновенно раздавила бы Кровавых Орлов Кэлиса, если бы ее командованию стало известно об их истинных целях. Но ему приказали идти в караул, и он выполнял приказ.
***
Накор стоял у края толпы и смотрел, как жрец поднимает вверх мертвую овцу. Сааурские воины, те, что были ближе к огню, издали одобрительный вопль
— глубокое горловое шипение, которое разнеслось в ночи подобно хору разъяренных драконов. Этот ритуал был знаком только им, а люди потрясенно взирали на происходящее, и многие сотворили знамения, отпугивающие нечистую силу.
Великое празднование продолжалось, и Накор торопился успеть повсюду. Он многое уже увидел и был одновременно обрадован и испуган: обрадован тем, что обнаружил несколько ключевых элементов той тайны, которые помогли бы Кэлису разработать план дальнейших действий, а испуган тем, что никогда еще не встречал такого количества служителей зла сразу.
Ядром армии были саауры и большой отряд людей, которые называли себя Избранной Стражей. Они носили не только обычные нарукавные повязки изумрудного цвета, но еще и зеленые ленты на голове. От них веяло жестокостью, которую они даже не старались скрывать, наоборот, выставляли ее напоказ: например, Накору встретился один, у кого на шее болталась связка человеческих ушей. В лагере говорили, что Избранные Стражи — самые свирепые, самые опасные и самые отвратительные люди в этой дьявольской армии. Только тот, кто самыми черными делами отличился во многих кампаниях, имел право вступить в их ряды, и ходили слухи, что заключительной процедурой приема служило поедание человеческой плоти.
Накор в этом не сомневался — но, имев удовольствие сталкиваться с каннибалами Сашаканских островов, не сомневался также и в том, что жестокость Избранной Стражи вызвала бы у них отвращение.
Заметив по соседству сплошь татуированного человека, крепко прижимавшего к себе маленького мальчика, Накор приветливо кивнул ему и улыбнулся. На шее у мальчика болтался железный ошейник, а глаза были пустыми. Человек зарычал на Накора, и тот просто улыбнулся еще шире и отошел.
Выбравшись из толпы, Накор постарался обогнуть ее и занять такую позицию, с которой был бы хорошо виден шатер Изумрудной Королевы. Ночной воздух был насыщен странной энергией, а в звуках песнопений звучал отголосок далекой магии, и Накор постепенно начинал догадываться, что именно и кого именно он здесь найдет.
Но ему не хватало фактов, а без фактов возвращаться к Кэлису не имело смысла. Нужны были доказательства, которые убедили бы принца Никласа в том, что здесь, под небом Новиндуса, вырвались на свободу силы, куда более страшные, чем предполагалось. Их едва уловимый запах ощущался за разлитой в воздухе древней магией пантатиан.
Одним из лучших «фокусов» Накора было умение продвигаться в толпе, не привлекая лишнего внимания, но он не всегда срабатывал, и сейчас случилось именно это.
Сааурский воин посмотрел вниз и рявкнул:
— Человек, ты куда лезешь? — у него был низкий голос и режущий ухо акцент.
Задрав голову, Накор взглянул в скрытые под капюшоном глаза с темно-красными зрачками.
— Я низкого роста, о могучий. Мне плохо видно, и я ищу место, откуда мог бы получше разглядеть эту удивительную церемонию.
Саауры давно вызывали любопытство Накора, но до сих пор оставались для него загадкой. Они были очень похожи на пантатиан — но, как и люди на эльфов, только на первый взгляд. Присмотревшись внимательнее, любой сделал бы вывод, что они абсолютно разные. Накор был почти уверен, что они — выходцы из иного мира, не из Пантатии, и в отличие от пантатиан являются теплокровными существами.
Он бы с удовольствием воспользовался возможностью обсудить свои теории с образованным саауром, но встречались ему исключительно воины, которые относились к людям с презрением, если не сказать хуже. Накор не сомневался, что, если бы люди в лагере не были союзниками Изумрудной Королевы, саауры с удовольствием перерезали бы их всех до единого. Они ненавидели людей и не считали нужным это скрывать.
Рост среднего сааура составлял два с половиной — три метра. У них были широкие плечи и мощная грудная клетка, но шеи на удивление тонкие, а ноги — чересчур слабые, учитывая их рост. Для того, чтобы управлять лошадью, их силы хватало, но в пешем строю умелые воины вполне могли сражаться с ними на равных.
Сааур издал какое-то хрюканье, и Накор, поразмыслив, решил считать его разрешением идти своей дорогой.
Он не ошибся. Сааурский воин отвернулся и не сделал попытки остановить Накора, когда тот прошмыгнул мимо него и засеменил дальше.
Шатер Изумрудной Королевы стоял то ли на сваях, то ли на насыпи — Накор не мог разобрать — и был футов на шесть выше любой палатки в этой части лагеря. Его окружала толпа саауров и пантатианских жрецов, которых Накор увидел впервые. Более того — он увидел и пантатианских воинов, что было особенно интересно, поскольку Накор уже начал подозревать, что таковых вообще не существует.
Тем временем жрец возложил убитую овцу на жертвенник и плеснул в огонь какого-то масла. Взметнулся дым — густой и очень пахучий. Жрец и саауры внимательно наблюдали за тем, какую форму он принимает. Потом жрец простер руки и заговорил на непонятном языке, но тон его был довольным, и Накор понял, что он говорит, что духи благосклонно приняли жертву или что знамение было добрым, или несет похожую ахинею, которую так обожают жрецы.
Из глубины шатра появилась фигура: человек в зеленых доспехах. Накор прищурился. За первым воином вышел еще один, который, в свою очередь, проложил дорогу третьему, чьи зеленые доспехи были отделаны золотом. Это был генерал Фэйдава, главнокомандующий всей армией. От него, как дым от костра, исходило зло. Накор почувствовал это и отметил еще, что для солдата от генерала чересчур сильно пахнет магией.
Затем появилась женщина в зеленом одеянии с глубоким вырезом на груди. Ее запястья и шею украшали изумруды, а на волосах цвета воронова крыла покачивалась изумрудная корона.
— Изумрудов, пожалуй, многовато даже для тебя, — пробормотал Накор себе под нос.
Ее походка насторожила Накора, а когда она вышла вперед, чтобы приветствовать свое войско, он встревожился еще больше. Что-то здесь было явно не так!
Она заговорила, и он внимательно прислушивался к ее голосу.
— Мои верные слуги! Я, ваша Повелительница, та, кто лишь вместилище еще более величайшей, благодарю вас за ваши дары. Небесный Орид и Изумрудная Королева обещают вам победу в этой жизни и вечное блаженство в следующей. Наши разведчики сообщают, что неверные всего в трех днях к югу. Скоро мы двинемся в поход и сокрушим их, а потом обрушимся на их города. Каждая победа достигается легче, и наши ряды растут. — Шагнув вперед, к самому краю возвышения, она вгляделась в лица стоящих внизу, а потом указала рукой на одного из воинов-людей:
— Этой ночью ты станешь моим посланцем к богам!
Воин победно вскинул над головой кулак, легко взбежал на возвышение и простерся ниц перед своей госпожой. Она поставила ногу ему на голову, потом убрала ее и, повернувшись, ушла в шатер. Воин вскочил, улыбаясь, подмигнул товарищам, которые разразились приветственными возгласами, и побежал в шатер вслед за королевой.
— О, все это очень плохо, — прошептал Накор и огляделся. Празднество набирало силу. Теперь ему предстояло проложить дорогу через толпу пьяных убийц и найти способ перебраться на ту сторону реки, к Кэлису — если, конечно, он сможет найти его лагерь.
Накор не относился к числу людей, легко впадающих в панику, да и сейчас был не тот случай, чтобы паниковать. Но он понимал, что обязан целым и невредимым вернуться к своему капитану, ибо теперь ему стало окончательно ясно, что стоит за этой войной, которая бушует здесь вот уже двенадцать лет. Более того, Накор отдавал себе отчет в том, что он, быть может, единственный человек в мире, который это понимает и в состоянии объяснить все, чему он только что стал свидетелем.
«Какая все же запутанная это штука — жизнь», — подумал Накор и, покачав головой, пустился в обратный путь сквозь толпу людей и саауров.
***
— Вы капитан Кэлис? — спросил, подъезжая, гонец.
— Да, это я, — ответил Кэлис.
— Вам назначение. Возьмете свой отряд, пересечете вброд реку, — он рукой указал куда-то на север, — и произведете поиск вдоль Дальнего Берега на десять миль вниз по течению. Нашими разведчиками были замечены джилане. Генерал требует, чтобы вы очистили противоположный берег от этих насекомых.
Он повернулся и ускакал.
— Насекомых? — переспросил Праджи и, глядя вслед удаляющемуся гонцу, с сомнением покачал головой. — Похоже, этот парень никогда не сталкивался с джиланами.
— Я тоже, — сказал Кэлис. — Кто это?
— Варвары, — коротко пояснил Праджи и, помолчав, добавил:
— Точнее, просто дикари. Дикие племена. Никто не знает, кто они и откуда взялись. Их языком способны овладеть лишь немногие, и они редко дают чужаку возможность его выучить. Они упрямы и сражаются как одержимые. Их территория
— Равнина Джэмс и предгорья Ратн'гари. Они кочуют по ней, охотясь на бизонов, лосей и оленей.
Ваджа поднялся и, потянувшись, нагнулся за скаткой.
— Неприятности с ними происходят в основном из-за лошадей. Джилане — лучшие конокрады в мире. Авторитет мужчины у них определяется тем, сколько врагов он убил и сколько коней украл. Но они не ездят на лошадях, они их едят. Так я слышал.
— Мы с ними справимся, как по-вашему? — спросил Кэлис.
— Проклятие, да вряд ли мы вообще увидим хоть одного, — ответил Праджи. — Подержи-ка, — сказал он, бросая свою скатку Эрику, и нагнулся за переметной сумой. — Джилане — крепкие, но очень маленькие парни, чуть выше гномов. — Он ухмыльнулся и показал на Ру:
— Ну точно, как он.
Все засмеялись. Праджи забрал у Эрика скатку и вместе со всеми пошел к коновязи, на ходу продолжая рассказывать:
— Они способны исчезнуть в высокой траве в мгновение ока. Джилане живут в низеньких шалашах, сплетенных из травы. Можно стоять в десяти шагах от такого шалаша и не заметить его. Тяжелый народ.
— Но драться умеют, — сказал Ваджа. Они начали седлать лошадей.
— Да, драться они, безусловно, умеют, — согласился Праджи. — Ну вот, капитан, теперь вы знаете о джиланах ровно столько, сколько любой, кто здесь родился.
— Надеюсь, они не станут искать неприятностей: мы должны вернуться до захода солнца. — Кэлис озабоченно оглянулся по сторонам. — Оставь одно отделение нести караул, — велел он де Лонгвилю и, понизив голос, добавил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66