— Очень любопытно, — произнесла Чекс. — Но теперь, к сожалению, я не могу сказать, что нас ждет дальше. Может, в тот раз Гораций вел нас прямым путем, а этот какой-то окружной…
С этими словами Чекс сделала первый шаг по ступенькам, довольно робкий шаг. Ну конечно, ноги кентавров созданы для дорог и полей битв, а не для цоканья по ступенькам. Лестница заканчивалась площадкой, на которой хватило места для четверых. Спустившись с площадки, они гуськом пошли по коридору, но вскоре дорогу им перегородили ржавые запертые ворота.
По ту сторону ворот стояли зомби. Их было четверо: тронутый тлением человек, подпорченный кентавр, линялый Прокопий и очень трухлявый скелет.
— Ничего себе. Кто-то шутит над нами, не иначе, — рассматривая фигуры за воротами, заметила Чекс.
— Хороши шутки, — испуганно произнес копуша.
— Мы в гипнотыкве, здесь всякое бывает, в этом творилище плохих снов. Здесь вы можете встретиться не только с самим собой, но и с собственными ужасными снами, — со знанием дела пояснил Косто.
— Можем встретиться мы? А ты? — удивилась Чекс.
— Скелеты не спят. У них нет снов.
— Но смотри, там, за воротами, стоит и твоя карикатура, — указала Чекс.
— Да. Странно. Меня, должно быть, приняли за живого. Не знаю только, радоваться мне или огорчаться.
— Так что же будем делать? — вмешался Эхс. — Ворота заперты, сквозь прутья тоже не пролезешь, слишком узко поставлены. Остается разбить ворота?
— Насколько я понимаю, — сказал скелет, — по ту сторону стоят наши умственные отражения.
Надо собраться с силами и взглянуть прямо на них. Вас хотят испугать, но вы не должны поддаться страху. Когда страшные сны видят, что их не боятся, они теряют силу. Ой, я кажется выболтал одну из тайн гипнотыквы. Прошу, не проговоритесь, когда окажетесь снаружи.
Если бы не дрожь в коленках, Эхс, наверное, от души рассмеялся бы.
— Ну что ж, я первая, — отважно сказала Чекс и сделала шаг к воротам.
Кентавр по ту сторону ворот тут же послушно шагнул ей навстречу, словно был зеркальным отражением. Они сошлись лицом к лицу. Чекс протянула правую руку, и ей навстречу потянулась левая.
Чекс коснулась правой рукой своего двойника и… рука прошла сквозь руку.
Нет, не сквозь… Рука вошла в руку. Это странное нечто сложилось, стало плоским, как складной стаканчик, и исчезло.
Изумленная Чекс отдернула свою руку. Так же сделала и зомби. И обе руки вновь появились.
— Похоже на воду! — воскликнул Эхс. — Будто ты сунула руку в воду! Отражение тоже протянуло руку, и обе, соединившись, исчезли.
— Должно быть, ты прав, — хмуро согласилась Чекс. Она расправила крылья. И двойник сделал то же самое.
Чекс приблизилась к воротам и прижалась к ним. Двойник не заставил себя ждать.
Сблизившись, они начали погружаться друг в друга и на глазах потрясенных путешественников из двух кентавров вскоре получился один — безголовый, безгрудый, но зато с двумя крупами. Движение навстречу друг другу, очевидно, продолжалось, потому что через некоторое время исчезли и крупы, остались только два хвоста, но и они долго не провисели.
Потом, словно рисуемая на воротах, стала проявляться картинка. Это была Чекс. Она мчалась через лес, поминутно тревожно оглядываясь. От кого же она убегала?
Затем показались преследователи — орда кентавров, среди которых были и мужчины, и женщины, и подростки. У всех у них были луки со стрелами и они целились в убегающую Чекс, явно намереваясь ее убить.
Лес сменился крутым каменистым склоном. Копыта кентаврицы скользили по камням, ей трудно было взбираться, а преследователи приближались.
И стрелы уже готовы были полететь ей в спину…
Склон становился все круче и круче, но Чекс как-то удалось взобраться. А по ту сторону крутой горы ревел и пенился бурный поток. Как же через него перебраться? Сделав попытку, она тут же разобьется о камни. Чекс замерла на берегу. Ужасная ловушка…
— Но это всего лишь видение! — раздался голос Эхса. — Не бойся! Это всего лишь страшный сон!
И Чекс расслышала его голос.., и тут же вновь оказалась рядом с друзьями. Сон растаял без следа.
Кентаврица-зомби тоже заняла свое место за воротами, которые по-прежнему оставались запертыми.
— Ты видел, что там было? — тяжело дыша, спросила у Эхса кентаврица Чекс.
— Видел, — ответил Эхс. — Кентавры наступали тебе на пятки.
— Они хотели расправиться со мной.., из-за крыльев, — сказала Чекс. — Я для них ничто.
— Как в жизни, — согласился Эхс.
— В этом и заключается твой глубочайший страх и стыд, — сказал Косто. — Какой самый страшный твой сон? Это сон о кентаврах, о твоих соплеменниках, закрывших перед тобой вход в сообщество кентавров.
— Да, — с тоской в голосе согласилась Чекс. — Я пытаюсь это отогнать, но оно возвращается и ранит. Я хочу, чтобы кентавры меня приняли, но добиться этого не могу.
— Ты должна встретиться с кентаврами лицом к лицу, — сказал скелет.
— Но как же? Ведь только я остановлюсь, они тут же изрешетят меня стрелами.
— Смерть во сне — это не настоящая смерть, — напомнил Эхс.
— Тогда полагаюсь на твои слова, — по-прежнему мрачно сказала Чекс. — В этот раз не прерывайте мой сон.
И Чекс вновь пошла к своему двойнику. Обе исчезли друг в друге и вновь появилась картина.
Опять лес, опять Чекс спасается от преследователей, но вдруг останавливается и поворачивается навстречу разъяренным кентаврам.
— Не смейте меня преследовать! — отчаянно выкрикивает она. — Я есть такая, как есть! И это не моя вина!
— Уродина! Уродина! — хором вопят кентавры, — Смерть уродам!
И начинают колоть ее копьями, протыкать стрелами, резать ножами… До крови! До смерти!
Чекс очнулась с воплем ужаса. Второй сон оказался еще страшнее первого.
Эхс метнулся к ней на помощь и оттащил от решетки.
— Ужасно! — рыдала Чекс. — Я умерла? Они убили меня!
— В самом деле ужасно, — согласился Эхс. Он пытался ласково обнимать Чекс, хотя это выглядело смешно, потому что ростом он был ей по грудь.
— Значит, и этот способ не годится, — сказал Косто.
— Сначала я убегала от преследователей, потом не убегала! — чуть не плача, выкрикнула Чекс. — И то, и это не удалось. Так что же мне делать?!
— Надо подумать, — подал голос и копуша. — В одном фне ты убегала, в другом не убегала. Это так называемые крайнофти. А что лежит пофредине? Ведь что-то там лежит?
— И в первом, и во втором сне я вела себя как глупая девчонка, — приободрившись, начала рассуждать Чекс. — То убегала во все лопатки, то вдруг обратилась к собственным убийцам с речью. Есть же что-то третье. Не белое, и не черное, а.., среднее. Но поймите, сон так захватил меня, оказался таким жизне правдоподобным, что я…
— Каким, каким? — переспросил Эхс, ошеломленный этим безразмерным словом.
— То есть очень реалистическим, — пояснила Чекс. — Я даже стала сомневаться, а сон ли это?
— Знаешь, я тоже засомневался, — признался Эхс.
— И поэтому ты пришел ко мне на помощь? Я тебе очень благодарна. Ты поступил, как настоящий друг.
— Ефли Эхв фмог во фне прийти к тебе на помощь, то давай и мы проникнем в твой фон и будем там фражатьфя вмефте? — предложил копуша.
— Молодец, копуша! — радостно поддержал его Эхс. — Четверо — это уже сила! А Косто вообще без труда обратит их в бегство!
— Я ценю ваше благородство, — сказала Чекс. — Но не хочу подвергать вас опасности. Там, в моем страшном сне, вас, может, и не убьют, но ранить могут наверняка. Когда стрелы и ножи касались меня, мне, поверьте, было больно. В общем, как бы там ни было, это вызов лично мне. И я должна справиться своими силами.
Друзья не могли не прислушаться к ее доводам.
— Но если ты не в силах ни победить их, ни уговорить, ни спастись бегством, то что же тебе остается? — спросил Эхс.
— Отвергнуть, — с нажимом произнес скелет.
— Ты прав, Косто! — воскликнула Чекс. — До сих пор я относилась к ним слишком серьезно, и это придавало им силы. Я сама наделяла их этой силой! Но теперь я буду действовать иначе. Пожелайте мне удачи, ребята!
— Ни пуха ни пера, — сказал Эхс.
— Ни камешка ни пылинки, — подхватил копуша.
— Ни косточки ни полкосточки, — завершил Косто.
Вдвинувшись друг в друга, Чекс и ее двойник опять исчезли, после чего появилась картина.
…Чекс снова бежит по лесу, потом вдруг останавливается и поворачивается к ватаге преследователей. А те уже готовят ножи и стрелы.
— По какому праву вы здесь хозяйничаете! — кричит Чекс. — Это мой сон! Убирайтесь из него, вы, узколобые, тупые, жестокие! Это мой путь, и вам нет на нем места!
Но кентавры продолжали наступать, бряцая оружием. Слова Чекс их нисколько не впечатлили.
И тогда Чекс расправила крылья и поднялась в воздух и поплыла по воздуху над их головами, медленно, величаво.
Кентавры задрали головы и следили за ней, открыв рты.
— Вы — рабы земли, смотрите, я свободна! — вскричала Чекс. — У вас нет крыльев и вы ненавидите всех крылатых! Эй, вы, навозные жуки…
Один за другим кентавры начали приходить в себя и снова замелькало оружие.., но Чекс сильнее замахала крыльями и поднялась высоко в небо, туда, куда не смогла бы долететь ни одна кентаврская стрела.
— Я не нуждаюсь в вашем одобрении! Я не боюсь вашего проклятия! — с высоты прокричала она. — Что мне нравится, то и буду делать! А вы оставайтесь…
И тут Чекс проснулась. Сон развеялся, но Чекс поняла, что там, во сне, победила.
— Хотя в настоящей жизни я еще не умею летать, но зато теперь я освободилась от власти кентавров, — сказала Чекс. — Мне не нужно ни их прощение, ни их одобрение. У меня есть своя жизнь, и она куда интереснее обычной, кентаврской. Заискивание перед ними лишало меня сил. Я стремилась походить на них, и это меня связывало. Но как только я разрешила себе стать самой собой, эти тетеньки и дяденьки тут же задрали лапки!
И тут Чекс осознала, что все с каким-то непонятным удивлением смотрят на нее.
— Что случилось? Вы мне не верите? — спросила она.
— Ты прошла? — первым обретя дар речи, сказал Эхс.
— Как… — Чекс осмотрелась по сторонам. — О!
Так я по другую сторону ворот!
— Ты победила, — сказал скелет.
— Я победила! — и Чекс расплылась в радостной улыбке. — Победила то, чего раньше больше всего стыдилась и боялась. Призраки исчезли, а с ними исчезла и преграда, которая была всего лишь неким образным отражением моих страхов. Теперь я ничего не боюсь…
И, чтобы подтвердить это, Чекс прошла сквозь железные прутья ворот, потом вернулась и снова прошла.
Эхс подошел к воротам — его двойник подошел тоже. Эхс коснулся ворот — двойник коснулся ворот. Эхс убрал руку. Для него ворота не исчезли.
— Кентавр ифчез, но офтальные по-прежнему там, за воротами, — вздохнул копуша.
— Каждому из нас предстоит победить свой плохой сон, — сказал Эхс.
— Вперед, Прокопий, — скомандовал копуша и пошел к воротам.
Оба Прокопия, настоящий и зомбический, сошлись нос к носу. Потом они взаимопоглотились и начался сон…
…Тоннель, стены которого увешаны гнилушками, излучающими мягкий свет. Копуша проникает в тоннель сквозь стену, без труда раскопав ее своими магическими железными когтями.
В тоннеле уже кто-то есть… Хотя очертания туманны, но можно догадаться, что это фемина, и она не из рода Прокопиев. Глаза ее и мех меняют цвет, как у Прокопиев, но все равно она другая.
— Королева скалдырников? — полувопросительно произнесла Чекс.
Эхс вдруг вспомнил демонессу Метрию. Демонесса, королева… Так вот, оказывается, что мучит копушу — женщина?
Тем временем Прокопий успел приблизиться к скалдырнице. Они обнюхались, и вдруг покатились откуда-то волны благоухания, словно разом расцвели сотни цветов. Медяшка Роза… Эхс почему-то вспомнил о ней. Хотя она-то ведь медная и пахнет от нее не цветами, а металлом.
Копуша отпрянул.., и сон выключился. Копуша как стоял по эту сторону ворот, так там и остался.
— Этого я и боялся, — с горечью произнес он.
— В тебе, как я поняла, пробудилась страсть к королеве? — спросила Чекс.
— Да. Но ефли б я уфтупил этой фтрафти, то попал бы в ловушку.
— А ты не уступил, значит, тебе нечего стыдиться. Ты выполнил свой долг, иначе бы мы не шли сейчас за направляющим заклинанием.
— Однако я был так близок к падению, — признался копуша. — И вфе из-за того, что я никудышный.
— Никудышный? — почти возмутился Эхс. — Да таких Прокопиев еще поискать надо! Ты отличный парень!
— Ну что ты, — махнул лапкой копуша. — На фамом деле я, как и Чекф, отверженный.
— Ничего не понимаю, — сказала Чекс. — Разве все это время ты не был послом своего народа?
— Был.., но не потому, что я фамый лучший, а потому, что.., фамый нефчафтный.
— Несчастный? Но в чем же твое несчастье? — продолжала допытываться Чекс.
— Ну что ж, раз вфе признаютфя, то и я признаюфь, — тяжко вздохнул Прокопий. — Я был влюблен в одну крафавицу, но она предпочла другого.
— Красотка предпочла другого? Ну и что? Другая бы приголубила.
— У наф, Прокопиев, иные нравы. Ефли фемина отвергает мужчину, то на нем навеки офтаетфя клеймо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40