— Да, именно так.
— А вы знаете, что он трахается с главным кровососом Сент-Луиса.
— Вообще-то я точно знаю, что он этого не делает. В окружении Жан-Клода множество мужчин, которых считают его любовниками просто за то, что он появляется с ними на людях. Один из побочных эффектов от того, что ты красив, как мне кажется.
Эти глубокие коричневые впадины смерили меня своим взглядом.
— Вы хотите сказать, что он не дает ему свою кровь?
— Я думала, мы говорим о сексе.
— Это одно и то же.
— Если вы считаете, что давать кровь и заниматься сексом — одно и то же, то это вы извращенец, мистер Шуйлер, а не другие.
Айрис проговорила «Анита!» таким тоном, будто была моей мамой и пыталась так на меня повлиять.
— Нет-нет, не прерывай ее, ведь я сам начал. — Остановил ее он, глядя на меня. — Но вы ведь не закончили?
— Будь я проклята, если да.
Он слегка улыбнулся.
— Вы и правда подружка моего мальчика?
— Что я должна сделать, чтобы доказать вам и его сестре, что мы с ним встречаемся? Мы любовники, мы друзья, думаю, что могу считаться его подружкой. Только вот слово как-то мелковато, вам не кажется?
Он снова улыбнулся.
— Думаю, да. — Он потянулся, будто хотел коснуться шрамов, но остановился в нерешительности. Он был не первым, кто хотел их потрогать. Я подвинулась поближе, чтобы ему было удобнее.
Кончики его пальцев были грубыми, будто он работал руками. Все затаили дыхание позади меня. Я повернулась и увидела миссис Шуйлер, прикрывающей рот рукой, будто она была удивлена.
Джейсон подошел и одернул мой пиджак.
— Она видела пистолет.
— Пистолет, — проговорила Джулия.
Джейсон помог мне с пиджаком, и шрамы снова стали невидимыми. Все, кроме шрама на моей правой руке. Это шрам от ожога поперек ладони в виде креста. Его я получила, когда один злобный старый вамп пытался влезть мне в голову, а кто-то решил сунуть мне в руку в этот момент крест. Вампиру на крест было плевать, но он вплавился в мою ладонь.
— Я не выхожу из дома без оружия, — спокойно объяснила я.
Джейсон поцеловал меня в щеку, и я отошла и встала рядом с ним.
— Я заберу Аниту в гостиницу. Утром мы улетим.
— Останьтесь на день или два. — Его отец говорил это почти без эмоций. Но обе женщины, что были в комнате, напряглись, будто эти слова значили совсем не то, что могло показаться.
Джейсон спрятал лицо в изгибе моей шеи и вдохнул аромат моей кожи снова, будто ему нужен был новый щит. Я чувствовала, что он пользуется моим запахом, как прикосновением, чтобы успокоиться.
— Мы не улетим завтра, но только потому что я хочу кое с кем повидаться. У нас ведь есть работа.
— Я хочу увидеть вас завтра, — сказал его отец.
Джейсон кивнул.
— Думаю, увидишь.
Мы добрались до двери, когда его отец сказал:
— Достаточно и того, что ты отрезал свои волосы.
Джейсон оглянулся, и взгляд его ничего хорошего не обещал.
— Если бы я знал, что мне придется сюда приехать, я бы снова их отрастил.
— Потому что ты знаешь, что мне нравится стрижка.
— Нет, потому что ты считаешь, что когда волосы длинные, я совсем не похож на мальчика. А вот Аните длинные волосы нравятся.
— Тогда зачем ты их отрезал? — спросил его отец.
— Для разнообразия. Увидимся завтра, папа.
— Я буду здесь.
Его мать собралась нас проводить, но отец позвал ее:
— Айрис, — тон был таким, который не обсуждают. Она помахала нам и сказала:
— Пока… Я люблю тебя. — Джейсон не ответил.
Джулия проводила нас и обняла каждого по очереди. Джейсон обнимал ее, так что я тоже приложила все усилия.
Петерсон и охранник шли за нами. Джейсон взял меня под левую руку, так что я могла касаться его, и руки оставались свободными. Он был чертовски спокоен в лифте, и в холле внизу, и даже, когда мы садились в лимузин.
Петерсон закрыл дверь. Мы остались одни. Джейсон держался, пока не зашумел мотор, и тут его плечи задрожали. Он прикрыл лицо руками и заплакал. Он рыдал, сотрясаясь всем телом.
Я коснулась его плеча, и он вздрогнул. Я попробовала еще раз, и он повалился боком поперек моих коленей, так что я укачивала его, пока он плакал. Я держала его, пока он негромко вскрикивал в судорогах. Его тело понимало, что он выпускает так свое горе, но не кричало вместе с ним. Он рыдал так, как рыдают, когда хотят остаться наедине со своим горем. Чуть больше шума, и вас найдут и начнут расспрашивать, почему вы плачете.
Считайте это догадкой, но держу пари, что Фрэнклин Шуйлер думает, что мужчины не плачут, даже в детстве, в отличие от его сына.


Глава 18

Рыдания начали стихать, и вот он уже просто лежал у меня на коленях, будто слезы освободили его от всего. Я погладила его по волосам и прошептала то, что все мы шепчем, когда понимаем, что больно очень сильно, но сделать ничего с этим не можем. Мы пытаемся убедить, что все хорошо, хоть и знаешь, что хорошо уже не будет никогда.
Петерсон открыл нам дверь. Джейсон вытер лицо и сел. Если бы он был женщиной, он спросил бы, видно ли, что он плакал, но он был мужчиной, потому промолчал. Мы вышли, взявшись за руки. Нас снова повели к гаражу. Я даже не заметила этого. Мир сузился до мужчины, рыдавшего у меня на коленях и его горя.
Петерсон повел нас к задней лестнице, что значило, что в большом зале есть кто-то, заслуживающий реального внимания прессы и имеющий прямое отношение к Саммерлендам. Прекрасно, мне и так хватило представлений на сегодня. Мне нужно было передохнуть.
Петерсон и охранник ждали нас, чтобы открыть дверь карточкой-ключом. Они подождали, пока мы зайдем в комнату. Я почти ждала, что они кинуться проверять, безопасно ли в номере, но они побороли в себе такой порыв. Неосмотрительно с их стороны.
— Спасибо, — сказала я.
Петерсон вручил мне свою визитку.
— Если у вас будут проблемы с прессой, звоните. На этой неделе здесь будет ад. Очень неудачно сложилось, что болезнь вашего друга совпала со всем этим. Губернатор очень серьезно настроен вам помочь и не забудет о вас.
— Я ценю все усилия, мистер Петерсон.
— Это моя работа, миз Блейк.
Я кивнула.
— Доброй ночи.
— Доброй ночи.
Я закрыла дверь, заперев ее, и дождалась щелчка верхнего замка. Я всегда тщательно запираюсь. Да, большинство тех, кто за мной охотился, могли совершенно спокойно пройти сквозь любую дверь, но никогда не знаешь, будет ли плохой парень человеком.
Я не ждала плохих парней этим вечером, но и в оружии тоже. Но оно всегда со мной.
Джейсон прошел в ванную и закрыл дверь. Я услышала, как пошла вода. Я оставила бы его в покое, но я была голодна. Я постучалась.
Вода стихла.
— Да.
— Я хочу заказать еду в номер, ты что-нибудь хочешь?
— Я не хочу есть.
— Ты должен поесть, Джейсон. — Это была не просто необходимость в еде. Оборотни лучше контролируют себя, если их желудок полон. Один голод подпитывает другой, а если не покормить, обостряет.
— Мне ничего не хочется, Анита.
— Я знаю. — Я оперлась лбом о дверь. — Мне так жаль, Джейсон.
Я услышала, как он отпер дверь и развернулся так, чтобы открывая ее не задеть меня.
— О чем ты жалеешь?
— Думаю, твой отец и правда ужасен.
Он улыбнулся мне настолько горько, что у меня сердце защемило.
— Он был со мной таким всю мою жизнь. Я думал, что на смертном одре наступит для него тот момент, когда он сможет измениться, но я ошибся, да?
Я не знала, что сказать, кроме как:
— Я так не думаю.
— Ты ему все же понравилась. Это меня удивило.
— Почему?
— Ему нравится мама, вся такая мягкая и родная. Ему нравится Роберта, лучше из дочерей, потому что она всегда соглашается с ним. Но ему понравилась и ты, хоть ты с ним и не согласилась.
Я пожала плечами.
— Думаю, дело в моем нестандартном очаровании.
Он улыбнулся.
— Это сейчас так называется? — Он прошел мимо меня в комнату.
Я нахмурилась, провожая взглядом его спину.
— И что это должно значить?
— Это значит, что он касался твоих шрамов.
— Много людей они привлекают.
— Нет, не в этом дело. Многие их не замечают, кому-то они неприятны, но не очаровательны уж точно. Или же они пялятся и не могут отвернуться. Твои шрамы смущают людей, доставляют им неудобства.
— Я это игнорирую, — ответила я.
— Да, но они — твои шрамы, так что они беспокоят и тебя. Я всего лишь наблюдаю реакцию людей. — Он снял галстук и бросил его на пол.
Я пожала плечами.
— Я не знала, что тебе так интересно, как люди реагируют на мои шрамы.
Он улыбнулся мне, потом снял пиджак.
— Я люблю наблюдать за людьми, ты же знаешь.
— Все ликантропы делают это, я думаю, это так же, как лев наблюдает за стадом газелей. Ты ищешь самого слабого.
Он покачал головой и начал расстегивать рубашку.
— Мне всегда нравилось наблюдать за людьми, но тогда я еще собирался стать актером. Мы собираем привычки так же, как другие марки.
Я задумалась над этим.
— Думаю, в этом есть смысл.
— Ты надела каблуки, когда мы последний раз здесь были. Сними их.
Казалось, что с того момента уже прошло несколько дней. Я была полностью истощена всем этим семейным дерьмом, свидетелем которого я стала. Джейсон выглядел лучше, будто истерики в автомобиле вовсе не было. Было что-то у него в глубине глаз, но в целом он казался таким же, как обычно. Я знала, что это ложь, просто не может это все быть правдой. Это заставило меня задаться вопросом, как часто Джейсон прятал всю эту эмоциональную сумятицу в Сент-Луисе. Если так, то он все это время скрывал свои чувства.
— Что? — спросил он. Его рубашка была расстегнута спереди, оставались только французские манжеты, перетянутые запонками, которые надо было расстегнуть.
— Я просто задумалась, как часто ты это делал в Сент-Луисе.
— Что? — переспросил он.
— Притворялся, что все прекрасно, когда на самом деле все было не так.
Его голубые глаза стали серьезными, и часть напряжения выглянула в них на секунду. Потом он улыбнулся мне, и улыбка заполнила глаза.
— Я поем, если ты закажешь еду и на меня. — Он подошел ближе. И тут мне захотелось попятиться от него. Он ничего не сделал, правда. Выражение на его лице все еще было приятным. Но было что-то даже в том, как он стоял, что меня смущало.
— Я поем, потому что ты права, — сказал он, — я не обязан хотеть есть, пока я под этим, — он коснулся моего лица, — напряжением.
Одна лишь игра коников пальцев, заставила меня вздрогнуть. Я закрыла глаза, не уверенная, действительно ли их закрываю, чтобы не мешать ощущениям или для того, чтобы не видеть его лица. Его глаза теперь не улыбались. Они были наполнены чем-то взрослым, нематериальным и … смущающим.
Его рука скользнула вдоль моего подбородка, лаская мое лицо. Он поцеловал меня, на каблуках я была его немного выше. Отличие в росте было достаточно существенным, чтобы заставить меня открыть глаза. Внезапно я посмотрела на него с расстояния в несколько дюймов.
— Ты выглядишь пораженной, — заметил он мягко.
Я сглотнула, прежде чем смогла совладать с голосом, и проговорила странно хрипло:
— Я думаю, я и правда поражена.
— Чем? Мы и раньше целовались.
Я его смутила. Но я не могла подобрать слова… Я облизнула внезапно пересохшие губы.
— Я не знаю.
— Ты выглядишь почти… испуганной, — продолжил он почти шепотом.
Я отступила от него достаточно далеко, чтобы он не смог до меня дотянуться. Теперь было лучше.
Он опустил голову набок и посмотрел на меня:
— Ты возбуждена, — проговорил он, он казался удивленным.
Я подошла к небольшой кушетке в дальней стороне комнаты рядом со стулом. Я села и старалась на него не смотреть, пока снимала туфли и ставила их возле стула.
— Поговори со мной, Анита, — попросил он.
— Давай закажем еду, — сказала я.
Он подошел и встал на колени рядом со мной. Его рубашка все еще была застегнута только на манжетах. Рама ткани вокруг гладкой груди и мышц живота, которые напряглись, когда он опускался на колени.
Я отвела взгляд, и он встал. Он положил руку на мое запястье. Мой пульс взвился от этого прикосновения. Я встала и оказалась пойманной между Джейсоном и кушеткой. Я начала падать назад. Он сделал один из тех нереальных шагов «слишком быстро, чтобы заметить». Просто внезапно он встал и потянул меня за собой, держа за запястье. Кончилось тем, что я повалилась на него, и он поймал меня, обхватив за талию. Мы были одного роста, ведь теперь каблуков уже не было.
Я осталась стоять и смотреть ему в глаза с очень близкого расстояния, слишком близкого. Я зашевелилась, почти вырываясь.
Он выпустил меня и спросил:
— Что случилось?
Я открыла рот и закрыла его, стараясь дышать глубже, и наконец смогла ответить:
— Я не уверена.
— Лжешь, — ответил он.
Я нахмурилась, глядя на него.
— Я не лгу.
— Обычно, я не могу сказать, когда ты лжешь. Ты даже не пахнешь, когда лжешь, но твой пуль, он ускоряется, и твои глаза выдают тебя. Что случилось, Анита, пожалуйста, расскажи мне.
— Сначала давай закажем еду, а потом, пока ждем, я попытаюсь объяснить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50