Я изучала его лицо. Его тело было излучало счастье, но на самом деле он был более серьезным, чем обычно. Думаю, я ждала, что Джейсон в постели останется тем же весельчаком. В сексе по крайней мере. Простая болтовня, лежа на подушках, еще могла содержать в себе некий глубокий подтекст, но секс — никогда.
— Снова серьезное лицо, — сказал он с упреком.
— Я сделала то, о чем ты просил, подумала о тебе.
— Тогда, почему ты так серьезна? — спросил он, хмурясь.
Я запустила руку в шелк его коротких волос, опускаясь к шее сквозь эту безграничную мягкость, и в то же время наклоняя его к себе.
— У тебя самые мягкие волосы из всех, каких я когда-либо касалась.
— Даже мягче, чем волосы Натаниэла?
— Да, — сказала я. Я боролась с ним, чтобы поцеловать.
— Выдумщица, — бросил он, вырываясь из под моей руки, так что я не смогла до него дотянуться.
— Выдумщица? — переспросила я.
— Если ты помнишь, мы занимались сексом втроем. Ощущение его волос на коже такое же, как от меха.
— Да, но они не такие же мягкие. Структура другая.
— Волосы Жан-Клода мягкие.
Я нахмурилась, глядя на него.
— Да, но не такие мягкие, как твои. Вьющиеся волосы никогда не будут такими мягкими, какими могут быть прямые.
— Волосы Ашера напоминают пену.
Я нахмурилась еще сильнее и убрала руку, так что теперь я просто всматривалась в его лицо.
— Я делаю тебе комплимент, и тебе непременно надо в нем копаться?
— Прости, я почему-то тебе не поверил.
— Я не лежу неподвижно во время секса, Джейсон. Я не говорю вещи, которых нет на самом деле, и я не вру.
Он опустил свое лицо, так что я могла видеть только профиль. Приятный профиль.
— Мне жаль, Анита, проблема не в тебе, она во мне. — Он смотрел на меня, и его глаза постепенно становились обычными, бледно-голубыми.
— В чем проблема? — спросила я.
— Ты встречалась с моей семьей. Я потратил всю свою жизнь, чтобы соответствовать их стандартам. Мой отец хотел бы другого сына, Анита. Ты знаешь, как это, понимать, что вместо тебя твой отец всегда хотел видеть кого-то другого?
— Или просто сына, — заметила я.
Его глаза сузились, будто он услышал что-то интересное.
— Твой отец хотел мальчика?
Я улыбнулась.
— Нет, ему нравилось то, что я это я. Я была для него своим парнем, и мы успели попробовать все те вещи, которые обычно делают с сыновьями.
— Значит дело в твоей мачехе, Джудит, — сказал он.
— Иногда ты бываешь слишком умным.
— Извини.
— Они поженились, когда мне было десять, и с того момента, как она появилась, я стала недостаточно хороша. Не достаточно блондинка, недостаточно девушка, недостаточно хорошая, недостаточно контактная, не та дочь, какую она хотела.
— У нее ведь дочка твоего возраста, да?
— Да, Адриана. Она для Джудит гораздо лучшая дочь.
— Что она такого делает?
— Она адвокат, замужем за адвокатом.
— Ничего себе, адвокат, замужем, и ей еще нет тридцати. С этим трудно соревноваться, — согласился Джейсон.
— Еще будучи подростком я выяснила, что не могу с ней конкурировать, так что я прекратила даже пытаться. У тебя был свой сценарий, у меня свой.
— И какой же? — Он лег мне на живот, подложив руки под голову, с полной концентрацией внимания на лице. Он хотел секса, но знания он хотел больше.
— Я окончательно стала девицей-сорванцом. Я отказывалась носить платья. Отказывалась играть по правилам Джудит.
— Ты начала носить черную одежду?
— Ты имеешь в виду, была ли я готом?
Он кивнул, голова качнулась в колыбели из его ладоней.
— Да, наверное, но не совсем так, потому что мне просто больше было по душе то, что не нравилось ей. Я просто носила по большей части провокационные черные футболки, с надписями, от которых не могло быть неприятностей. Мои подруги были самыми обычными хорошими девочками, а не воспевателями смерти. Мне это казалось… утомительным.
— Почему?
— Потому что я видела смерть своей матери и понимала, что большинство из нас это тоже ждет.
— Ты совсем не умеешь притворяться?
— Нет.
— Но ты всегда могла повторять себе, что Джудит — злая мачеха.
— Да, но Бабуля Блейк, которая занималась моим воспитанием в течение двух лет, была согласна с Джудит, что есть некоторые проблемы.
— Проблемы?
— Вспомни, я начала видеть призраков в начальной школе, когда была подростком, начала поднимать жертв автомобильных аварий. Я играла со своим мертвым спаниелем, когда мне было четырнадцать. Мой отец забрал меня, чтобы я могла пожить с моей второй бабушкой, Флорес, и научиться управлять всем этим. Хотя вот Бабуля Блейк считала, что если молиться еще более ревностно, зло из меня уйдет.
Джейсон смотрел на меня, и его глаза расширялись.
— Она, правда, все еще этому верят?
— Думаю, да. Я знаю, что она молится за мою душу. Я знаю, что она считает подъем мертвых истинным злом. Я знаю, что она причисляет секс с вампирами к смертным грехам.
— Как она относится к оборотням?
— Проклятье, так же.
— Она знает, что ты живешь с двумя из них?
— Нет.
Он усмехнулся мне.
— Поджидаешь с новостями того момента, когда она будет готова их услышать?
— Нет, я планирую никогда не посвящать во все это мою семью.
Он посмотрел на меня.
— Ты никогда не поедешь в гости к родным со своим любимым?
Я вздохнула.
— Кого бы я могла с собой взять?
Он, казалось, задумался.
— Я так понимаю, вампиры отпадают.
Я кивнула.
— Подожди, ты не навещаешь родных, так что то, что ты живешь с двумя оборотнями и точно знаешь, что это никогда до твоей семьи не дойдет.
Я задумалась на несколько секунд.
— Возможно. Но ни Натаниэл, ни Мика — не оправдание, чтобы не навещать мою семью. Я люблю их и, наконец-то, пришла в согласие с собой.
Он кивнул.
— Я знаю тебя дольше, чем остальные, но никогда не видел тебя отдыхающей или просто счастливой.
Я улыбнулась.
— Прекрасно, теперь, когда мы покопались во мне, давай приступим к тебе.
Он выглядел немного смущенным.
— Прости.
— Если бы я не хотела говорить об этом, я бы просто сказала нет.
— Правда, а почему ты тогда вообще в этом созналась?
— Потому что видела твою семью, и подумала, что ты заработал право узнать немного больше о моей.
— Ты сделала это, чтобы я почувствовал себя лучше, — сказал он.
— Возможно. Помогло?
Я увидела борьбу мыслей у него на лице, потом он кивнул и ответил:
— Да, помогло. Я думаю, мне приятно знать, что я не единственный случайный зритель на празднике жизни.
— Да, — согласилась я, — примерно так. Все остальные едут домой, чтобы погрузиться в приятные воспоминания. У меня же заканчивается все тем, что я понимаю, раз не смогла сойтись с ними, когда была ребенком, не смогу и теперь. Когда я была маленькой, я считала, что меня подбросили цыгане или перепутали в больнице, но у меня была фотография матери, чтобы сравнить. Я слишком похожа на нее, чтобы не быть ее дочерью.
— Она была мексиканкой, да?
— Ее семья была из Мексики, она была из первого поколения американцев.
— Ты не выглядишь, как большинство латиноамериканок.
Я улыбнулась.
— Цвет кожи достался мне от отца, но волосы и глаза, и комплекция — это от мамы. Скулы моего отца смягчили этничность моей внешности, но я все равно чужая на празднике жизни, Джейсон. Чем старше я становилась, тем больше напоминала отцу жену, которую он потерял, а Джудит — женщину, которую она заменила.
— Это твоя проблема или их?
— Думаю, и то, и другое. Моя мама была первой любовью моего отца, возможно, первой любовницей, слишком уж много первенства. Слишком большой рубеж, чтобы перешагнуть через него. Когда «смерть так молода и трагична», она имеет тенденцию обрастать романтическим ореолом.
— Трудно было Джудит конкурировать с умершей святой? — спросил он.
— Что-то в этом духе.
— Ты предполагаешь или знаешь наверняка, что злая мачеха родилась именно так?
— Я не знаю, Джейсон. Я знаю, что чувствовала я сама, и что они, как мне казалось, чувствовали, но я была ребенком, и теперь не могу ясно об этом судить. Слишком уж много деталей.
— Я понимаю, — сказал он, и его лицо снова стало серьезным и немного несчастным. — Я пытался утопить в сексе все, что чувствую, хотя понимал, что придется устроить разговор из тех, что ты так ненавидишь.
Я коснулась его плеча.
— Ты заработал этот разговор.
— Только потому что мой отец ублюдок и умирает?
— Да, и ты мой друг, и я здесь потому, что нужна тебе. Если тебе нужно поговорить, а не секс, давай поговорим.
— Тебе нужно накормить ardeur, — заметил он.
— Да, если будет совсем плохо, то я могу просто отпустить ardeur, и он поглотит все страхи и сомнения.
— Ardeur это лучше, чем обычная прелюдия, но я сейчас не этого хочу.
— Тогда чего ты хочешь? — спросила я.
Он посмотрел на меня, и его лицо было серьезным, почти незнакомым, будто все, что сегодня случилось, изменило его. Или то, что случилось, заставило его показать мне ту часть себя, которую он обычно от меня скрывал. Или же прогулка по темным местам моего прошлого так на него подействовала. Большего я выяснить не могла, поскольку рядом не было ни Мики, ни Натаниэла, способных мне помочь. Единственный, кто обычно помогал мне продраться сквозь лабиринт хаоса отношений лежал сейчас рядом со мной в кровати, потерянный в собственных проблемах.
— Я хочу тебя, — сказал он.
Я нахмурилась, вглядываясь в него.
Он улыбнулся мне своей прежней улыбкой, которая оставляла глаза нетронутыми.
— Это к тому вопросу, о котором мы говорили.
— Ты знаешь меня настолько хорошо?
— В постели да. Ты перестаешь управлять своим лицом, как только с тебя спадает одежда. Пока ты одета, тебя бывает так же сложно прочесть, как Жан-Клода.
Я задумалась над его словами.
— Полагаю, я не стану раздеваться перед людьми, которым не доверяю.
Он улыбнулся.
— Верно.
Я откинулась назад на подушки и сказала:
— Итак, объяснись.
— Я могу выбрать женщину, которая будет спать со мной и трахаться. Я стриптизер. Они постоянно пытаются заставить меня делать то, что не входит в мои обязанности. Я pomme de sang Жан-Клода, многие хотят переспать со мной хотя бы поэтому. Чтобы быть поближе к вампирам. То, что я вервольф, еще больше расширяет диапазон моих поклонниц. — Взглянув на меня, он на мгновение засветился усмешкой, так что даже глаза заискрились. Один вид этого заставил меня улыбнуться. — А часть меня хочет найти женщину, которая не знала бы всего это и смогла бы относиться ко мне объективно.
Я ждала, что он продолжит, но увидела, как сияние уходит из его глаз, и исчезает усмешка. Выражение его лица стало чем-то средним между его обычным очарованием и этой новой серьезностью.
— Но… — Решила я, наконец, его подтолкнуть.
Он вздохнул и сказал:
— Но только ты скажешь мне правду. Только ты честно расскажешь мне, чего хочешь или не хочешь. Ты уже об этом говорила, ты не претворяешься. Ты не щадишь моего эго. Или я хороший, или нет. Ты не пытаешься заманить меня в ловушку. У тебя нет планов получить максимум удовольствия. Ты не беспокоишься о том, что мы будем делать потом, или что делали раньше. Ты полностью погружаешься в секс, практически с того самого момента, как касаешься человека. Это расслабляет, но ты не расслабляешься.
— Разве все не делают так же?
Он улыбнулся и покачал головой.
— Нет, не делают. Большинство людей позволяют повседневности засесть в голове во время секса. Большинство женщин не могут отключить голову в достаточной степени, чтобы начать наслаждаться.
— Я знаю мужчин, которые тоже этим грешат, — сказала я.
Он снова улыбнулся.
— Я один из них.
— Не всегда, изредка. Ты обычно оставляешь психоанализ на период после секса, будто секс расчищает тебе путь к откровенности.
Он усмехнулся.
— Это не совсем так. Я больше хочу секса, чем разговоров.
— Но не сегодня, — заметила я тихонько.
Его глаза искрились весельем, но лицо снова начало становиться более серьезным, и я поняла, что с возрастом эта серьезность еще возрастет. Думаю, все мы взрослеем, даже Джейсон.
— Нет, не сегодня. Но с разговорами я закончил. Мне хочется прикасаться к тебе, и чтобы ты коснулась меня. Я хочу утонуть в аромате твоей кожи, вкусе твоего тела. Секс был моим приоритетом, детскостью, но сейчас это выбор.
— Ты и правда увлекаешься сексом? — спросила я.
— Снова психоанализ? — переспросил он.
Теперь улыбалась я.
— Ты знаешь, Натаниэл проходит курс терапии.
— Я знаю, — сказал Джейсон, — и если ты и, правда, пытаешься дать мне определение, то я не сексуальный наркоман. Я был близок к этому определению в средней школе, почти дошел до подобного в колледже. Но Райна, которая чуть не убила меня в процессе одной из сексуальных шалостей, послужила на благо исцеления меня лучше любой терапии.
Посредством метафизического контакта я однажды разделила с ним то воспоминание. Это было ужасно, поскольку я была в голове Райны, и я знала, что экс-лупе нашего клана волков было совершенно все равно, выживет Джейсон или умрет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50