Изгиб горизонта явно стал более плавным. Но без приборов было невозможно определить, на какой высоте они летели. Дело в том, что ландшафт не имел совсем ничего общего с тем, что хоть чуть-чуть привычно для людей, и был полностью лишен знакомых черт, позволяющих делать хотя бы приблизительные предположения. Местами поверхность была неровной и беспорядочной, а местами — абсолютно плоской. Они могли быть в десяти километрах от планеты, а могли смотреть на снежную равнину с двухметровой высоты.
С более близкого расстояния «линии», казалось, больше напоминали марсианские каналы Персиваля Лоуэлла, чем полярные горные хребты. Эти темные образования, достигающие почти стометровой высоты, были фактически возвышенностями местного ландшафта. Такой цвет появился, вероятно, благодаря тому обстоятельству, что солнечный свет отражался от склонов, а не от равнинных поверхностей. Однако порой складывалось впечатление, что подобная окраска возникла в результате некоего загрязнения льда. В данный момент существовала теория, утверждавшая, что когда отдельные участки ледяного купола Европы сталкиваются друг с другом или откалываются друг от друга, на поверхность выплескивается вода, содержащая в себе множество разнообразных органических молекул, которые застывают в ледяных горных хребтах. Мировой океан Европы был богат серой, железом и их соединениями; живые организмы, уже обнаруженные на этой планетке, усваивали серу; они были аналогами тех существ, которые были найдены восемьдесят с лишним лет назад на Земле, в жерлах океанских вулканов.
Довольно скоро стало очевидно, что безупречно гладкая на вид поверхность Европы в действительности совсем не такая. Там встречались, конечно, довольно обширные участки гладкого льда, но в большинстве своем поверхность представляла собой хаотичные и беспорядочные груды ледяных глыб, обломков и осколков, постоянно дробимых и размельчаемых, затем примерзших друг к другу, а затем снова расколовшихся. «Такая поверхность, — подумал Джефф, — напоминает бесконечное море айсбергов, собранных в единый ледяной поток». Он посмотрел на эту неразбериху с точки зрения опытного бойца морской пехоты и решил, что сражение в таком замысловатом лабиринте может считаться… вызовом.
Еще будучи курсантом Школы морской пехоты в Куонтико, Джефф неоднократно сталкивался с трудными задачами, будь то необходимость выполнить нужное количество подтягиваний и отжиманий, преодоление десятиметрового деревянного барьера, вертикально стоящего на учебной полосе препятствий или же решение особенно головоломной проблемы, возникшей в ходе ближнего боя. Его старший инструктор по подготовке, сержант, которого звали Мэтлок, имел привычку наклоняться и кричать Уорхерсту в ухо: «Это — вызов, морпех! Считай, что тебе брошен вызов!»
Да, это верно.
— Ну что ж, парни и девчонки, — раздался в шлеме Джеффа голос лейтенанта Уолдерса. — Мы добрались до маяка ВКГ. Остался последний рывок.
Джефф обернулся, насколько позволял тяжелый скафандр, и посмотрел на неподвижные ряды морских пехотинцев. Все они были в скафандрах. Все ждали. Без оружия солдаты больше напоминали пассажиров гиперзвукового транспортного средства, совершающего суборбитальный рейс. Однако их боевое снаряжение находилось в хвостовой части; пассажирское пространство «жука» было слишком маленьким, чтобы на нем могли разместиться все эти мужчины и женщины в скафандрах и с оружием. Но это не имело никакого значения. Сейчас они не были на учениях, и им не предстояла высадка в зоне боевых действий. Скорее это был рейс к новому месту службы. Совсем, как на Земле.
«Чертовски напоминает Ломпок, штат Калифорния», — подумал Уорхерст, пряча усмешку за темным стеклом шлема. Никаких неприятных соседей, из-за которых приходится волноваться. Просто думай об этом, как о новой морской базе в Калифорнии… без воздуха и аллей, без косметических кабинетов, где делают татуировки, без дорожного движения, без эротических шоу, но зато с высокой радиацией и полным отсутствием пальм. А самая высокая температура летом достигает сорока одного градуса мороза.
Он снова посмотрел в иллюминатор. «Жук» качнулся вправо, и теперь Джефф мог разглядеть базу, простиравшуюся под утренним солнцем. Смотреть, собственно говоря, было не на что, но небольшой горстки сооружений на поверхности было достаточно, чтобы составить хоть какое-то мнение о масштабах территории. Другого способа просто не было… Впрочем, эти сооружения вполне могли быть игрушками, валяющимися на заснеженном заднем дворе фермерской усадьбы.
Исследовательская станция ВКГ была расположена в районе Cadmus Linea, в одной из самых обрывистых красных расселин, опоясывающих Европу чуть ли не по всему периметру. Правда, с такого близкого расстояния нельзя было увидеть красную пигментацию так же отчетливо, как из космоса; на поверхности был просто лед, возможно, немного более темного цвета, чем новый, молодой лед, но все же окрашенный в матово-белые и голубоватые тона, на которых время от времени встречались яркие блики.
Станция была встроена в круглую впадину, возможно, оставшуюся от маленького древнего кратера. Однако дно этой впадины было плоским, словно кукурузное поле в штате Канзас. Видимые компоненты станции состояли из темно-серой посадочной площадки размером с футбольное поле, на которой было нарисовано огромное красное перекрестье, Двадцатиметровой радиомачты, спутниковой антенны, двух строений для хранения припасов и запчастей, а также нескольких единиц техники, в число которых входили бульдозеры, гусеничные краулеры для передвижения по поверхности и несколько хопперов, припаркованных у края посадочной площадки. Неподалеку, метрах в двухстах от края поля, была сделана черная прорубь, которая своей безупречно круглой формой напоминала вход в тоннель. Над этой прорубью клубилось облако тумана.
Это и была Яма.
Одинокое белое здание, почти невидимое на фоне льда, примыкало к тщательно отполированной отвесной стене ямы, выдолбленной в ледяном щите Европы. Большая часть станции была таким образом надежно скрыта от воздействия невидимого, но смертельного моря радиации, омывающего совершенно не защищенную поверхность спутника.
«Жук» снова развернулся, Джефф почувствовал задницей несколько тяжелых ударов, мелькнуло в иллюминаторе красное перекрестие. В следующий момент Уорхерст уже не мог видеть базу, но его взгляд засек быстро промелькнувшую тень «жука», мчащегося навстречу серо-белой поверхности. Облако ледяных кристаллов вихрем пронеслось мимо иллюминатора, а затем «жук» совершил посадку.
— Спасибо, леди и джентльмены, за то, что совершили полет на транспорте, принадлежащем Военно-морскому флоту, — послышался голос Уолдерса. — Здесь на Майами-Бич стоит ясная и солнечная погода, юго-восточного ветра не наблюдается, а температура достигает минус сто сорок шесть по Цельсию. Райский климат! Убедительно просим вас не разбрасывать личное имущество! Не оступитесь, когда будете покидать наш космический корабль. Белые лужи могут быть очень опасны!
Бодрое шуточное объявление, сделанное пилотом «жука», было встречено хором стонов, ругательств и пронзительного свиста. Джефф отстегнул ремни, затем встал и нагнулся, упираясь в низкий потолок рукой, облаченной в перчатку. Камински тем временем начал перечислять фамилии подчиненных:
— Кьюкела! Брайтон! Джелловски! Хаттон! Воттори! Гарсиа! — На выход!
Группами по шесть человек бойцы взвода поднимались со своих мест и, минуя ряды кресел, медленной шаркающей походкой направлялись в хвостовую часть корабля. Центральный проход заканчивался скатом, ведущим в тесный главный тамбур «жука». В этом отсеке места хватало только шести морским пехотинцам в скафандрах, так что требовалось довольно много времени, чтобы все успели добраться до поверхности Европы.
Джефф дождался окончания процесса высадки, а затем вместе с Фрэнком и еще тремя бойцами двинулся в выходной тамбур. В соответствии с древней традицией, старший офицер поднимался на борт первым, а высаживался последним… Однако гораздо больше, чем эти странные традиции, Джеффа волновало сейчас состояние скафандров.
Скафандры «Марк НС» были более поздней моделью, чем те, что морские пехотинцы носили на Марсе и Луне четверть века назад. Новые скафандры были чуть-чуть больше, с более толстым слоем брони, их оснастили современными компьютерами и улучшенной системой жизнеобеспечения. Раньше они могли менять расцветку в зависимости от окружающей среды. Новые скафандры были покрыты толстым и тяжелым, но гибким материалом, похожим на белый холст. Однако дело было вовсе не в маскировке. «Холщовый» материал фактически представлял собой переплетение сверхпроводящих волокон. Слабый электрический ток, проходящий по материалу, помогал отталкивать радиоактивные частицы, особенно протоны, потоком льющиеся на Европу с мощных радиационных поясов Юпитера.
Несмотря на надежные скафандры, пребывание каждого человека на поверхности в течение следующих шести месяцев будет тщательно отслеживаться. Доктор Маккол, военврач, уже раздал специальные значки-дозиметры, которые будут регистрировать дозу облучения, полученную каждым бойцом, и предупреждать майорова адъютанта — Пуллера, если чья-нибудь дозировка превысит 30 бэр.
Джефф и Камински осмотрели скафандры друг друга, а затем покинули тамбур вместе с тремя морскими пехотинцами, оказавшимися последними в очереди на высадку.
Когда внешний люк открылся, Джефф шагнул в холодную и жуткую тишину. Грелки его скафандра работали прекрасно — он почувствовал, что обогреватели ступней включились, едва лишь нога коснулась стартовой площадки, — но окрестности выглядели холодными и суровыми, этакая Сибирь в самом разгаре зимы.
Впрочем, фактическая температура была здесь гораздо ниже, чем где-либо на Земле.
Горизонт был ограничен острым и блестящим на солнце краем кратера, выбранного для размещения базы. Матовое небо было мертвенно черным; звезды потускнели: их затмил блеск маленького солнца, едва показавшегося из-за гребня. А совсем рядом, чуть-чуть повыше…
Юпитер висел над солнцем, словно огромный полумесяц, отпрянувший от ярких лучей, нацеленных на раздувшееся ночное светило. Полумесяц занимал более двенадцати градусов в поперечнике. Диаметром он превосходил Луну в двадцать четыре раза. На какой-то жуткий момент Джеффу показалось, что Юпитер упадет на него. Он с трудом поборол эту мысль… затем глубоко вздохнул и мысленно приколотил планету к небу. Он без труда разглядел сегментацию Юпитера. Были хорошо видны бурые, охряные, красные, белые и желто-коричневые полосы. Это было зрелище беспрецедентной красоты. Но красота была слишком обильной, слишком интенсивной, чтобы выглядеть настоящей. Если считать это зрелище фоном для фотографических снимков или чрезвычайно детальной компьютерной моделью, то можно отогнать от себя смахивающее на клаустрофобию чувство, что планета вот-вот свалится с неба и раздавит тебя…
Джефф оторвал от неба пристальный взгляд и уставился в спину Фрэнка Камински. Они плелись по посадочной площадке. Остальные бойцы роты шли гуськом по тропинке, ведущей к зданию, расположенному на краю Ямы. Там кто-то стоял и махал им рукой. У незнакомца был точно такой же скафандр, как и у Джеффа, если не считать отсутствия ярко-синих полос на плечах и ногах. Эти полосы указывали на воинское звание Джеффри Уорхерста.
— Здесь ли майор Уорхерст? — спросил незнакомец. В ответ Джефф поднял облаченную в перчатку руку:
— Я майор Уорхерст, сэр. Являюсь командиром роты «Браво» и заместителем командира экспедиционных войск.
— Доктор Сигэру Исивара. Konichiwa . Добро пожаловать на станцию «Кадмус»!
— Мы рады, что прибыли сюда, сэр. — Если Джефф и соврал, то сделал это из лучших побуждений.
— Позвольте проводить вас и ваших людей в жилые помещения, — сказал Исивара. — Ваши системы жизнеобеспечения не предназначены для долговременного пребывания на поверхности.
Каждый скафандр был снабжен персональной СЖО, расположенной на спине. Эта система осуществляла подачу энергии, обеспечивала отопление, а также содержала запасы воздуха и воды. Из-за тесноты на борту «жука» пришлось использовать системы жизнеобеспечения первого типа, позволявшие провести на поверхности Европы два или три часа, в зависимости от количества потребляемой энергии. Исивара носил СЖО третьего типа, такую громоздкую, что казалось, будто это она везет его на себе. Система представляла собой литой корпус белого цвета, прикрепленный к скафандру специальными крюками. С ее помощью можно было провести на поверхности Европы целые сутки, если доза облучения оставалась в пределах нормы.
— У нас отличные системы жизнеобеспечения, — ответил Джефф. — Впрочем, было бы здорово укрыться где-нибудь от «ветра».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
С более близкого расстояния «линии», казалось, больше напоминали марсианские каналы Персиваля Лоуэлла, чем полярные горные хребты. Эти темные образования, достигающие почти стометровой высоты, были фактически возвышенностями местного ландшафта. Такой цвет появился, вероятно, благодаря тому обстоятельству, что солнечный свет отражался от склонов, а не от равнинных поверхностей. Однако порой складывалось впечатление, что подобная окраска возникла в результате некоего загрязнения льда. В данный момент существовала теория, утверждавшая, что когда отдельные участки ледяного купола Европы сталкиваются друг с другом или откалываются друг от друга, на поверхность выплескивается вода, содержащая в себе множество разнообразных органических молекул, которые застывают в ледяных горных хребтах. Мировой океан Европы был богат серой, железом и их соединениями; живые организмы, уже обнаруженные на этой планетке, усваивали серу; они были аналогами тех существ, которые были найдены восемьдесят с лишним лет назад на Земле, в жерлах океанских вулканов.
Довольно скоро стало очевидно, что безупречно гладкая на вид поверхность Европы в действительности совсем не такая. Там встречались, конечно, довольно обширные участки гладкого льда, но в большинстве своем поверхность представляла собой хаотичные и беспорядочные груды ледяных глыб, обломков и осколков, постоянно дробимых и размельчаемых, затем примерзших друг к другу, а затем снова расколовшихся. «Такая поверхность, — подумал Джефф, — напоминает бесконечное море айсбергов, собранных в единый ледяной поток». Он посмотрел на эту неразбериху с точки зрения опытного бойца морской пехоты и решил, что сражение в таком замысловатом лабиринте может считаться… вызовом.
Еще будучи курсантом Школы морской пехоты в Куонтико, Джефф неоднократно сталкивался с трудными задачами, будь то необходимость выполнить нужное количество подтягиваний и отжиманий, преодоление десятиметрового деревянного барьера, вертикально стоящего на учебной полосе препятствий или же решение особенно головоломной проблемы, возникшей в ходе ближнего боя. Его старший инструктор по подготовке, сержант, которого звали Мэтлок, имел привычку наклоняться и кричать Уорхерсту в ухо: «Это — вызов, морпех! Считай, что тебе брошен вызов!»
Да, это верно.
— Ну что ж, парни и девчонки, — раздался в шлеме Джеффа голос лейтенанта Уолдерса. — Мы добрались до маяка ВКГ. Остался последний рывок.
Джефф обернулся, насколько позволял тяжелый скафандр, и посмотрел на неподвижные ряды морских пехотинцев. Все они были в скафандрах. Все ждали. Без оружия солдаты больше напоминали пассажиров гиперзвукового транспортного средства, совершающего суборбитальный рейс. Однако их боевое снаряжение находилось в хвостовой части; пассажирское пространство «жука» было слишком маленьким, чтобы на нем могли разместиться все эти мужчины и женщины в скафандрах и с оружием. Но это не имело никакого значения. Сейчас они не были на учениях, и им не предстояла высадка в зоне боевых действий. Скорее это был рейс к новому месту службы. Совсем, как на Земле.
«Чертовски напоминает Ломпок, штат Калифорния», — подумал Уорхерст, пряча усмешку за темным стеклом шлема. Никаких неприятных соседей, из-за которых приходится волноваться. Просто думай об этом, как о новой морской базе в Калифорнии… без воздуха и аллей, без косметических кабинетов, где делают татуировки, без дорожного движения, без эротических шоу, но зато с высокой радиацией и полным отсутствием пальм. А самая высокая температура летом достигает сорока одного градуса мороза.
Он снова посмотрел в иллюминатор. «Жук» качнулся вправо, и теперь Джефф мог разглядеть базу, простиравшуюся под утренним солнцем. Смотреть, собственно говоря, было не на что, но небольшой горстки сооружений на поверхности было достаточно, чтобы составить хоть какое-то мнение о масштабах территории. Другого способа просто не было… Впрочем, эти сооружения вполне могли быть игрушками, валяющимися на заснеженном заднем дворе фермерской усадьбы.
Исследовательская станция ВКГ была расположена в районе Cadmus Linea, в одной из самых обрывистых красных расселин, опоясывающих Европу чуть ли не по всему периметру. Правда, с такого близкого расстояния нельзя было увидеть красную пигментацию так же отчетливо, как из космоса; на поверхности был просто лед, возможно, немного более темного цвета, чем новый, молодой лед, но все же окрашенный в матово-белые и голубоватые тона, на которых время от времени встречались яркие блики.
Станция была встроена в круглую впадину, возможно, оставшуюся от маленького древнего кратера. Однако дно этой впадины было плоским, словно кукурузное поле в штате Канзас. Видимые компоненты станции состояли из темно-серой посадочной площадки размером с футбольное поле, на которой было нарисовано огромное красное перекрестье, Двадцатиметровой радиомачты, спутниковой антенны, двух строений для хранения припасов и запчастей, а также нескольких единиц техники, в число которых входили бульдозеры, гусеничные краулеры для передвижения по поверхности и несколько хопперов, припаркованных у края посадочной площадки. Неподалеку, метрах в двухстах от края поля, была сделана черная прорубь, которая своей безупречно круглой формой напоминала вход в тоннель. Над этой прорубью клубилось облако тумана.
Это и была Яма.
Одинокое белое здание, почти невидимое на фоне льда, примыкало к тщательно отполированной отвесной стене ямы, выдолбленной в ледяном щите Европы. Большая часть станции была таким образом надежно скрыта от воздействия невидимого, но смертельного моря радиации, омывающего совершенно не защищенную поверхность спутника.
«Жук» снова развернулся, Джефф почувствовал задницей несколько тяжелых ударов, мелькнуло в иллюминаторе красное перекрестие. В следующий момент Уорхерст уже не мог видеть базу, но его взгляд засек быстро промелькнувшую тень «жука», мчащегося навстречу серо-белой поверхности. Облако ледяных кристаллов вихрем пронеслось мимо иллюминатора, а затем «жук» совершил посадку.
— Спасибо, леди и джентльмены, за то, что совершили полет на транспорте, принадлежащем Военно-морскому флоту, — послышался голос Уолдерса. — Здесь на Майами-Бич стоит ясная и солнечная погода, юго-восточного ветра не наблюдается, а температура достигает минус сто сорок шесть по Цельсию. Райский климат! Убедительно просим вас не разбрасывать личное имущество! Не оступитесь, когда будете покидать наш космический корабль. Белые лужи могут быть очень опасны!
Бодрое шуточное объявление, сделанное пилотом «жука», было встречено хором стонов, ругательств и пронзительного свиста. Джефф отстегнул ремни, затем встал и нагнулся, упираясь в низкий потолок рукой, облаченной в перчатку. Камински тем временем начал перечислять фамилии подчиненных:
— Кьюкела! Брайтон! Джелловски! Хаттон! Воттори! Гарсиа! — На выход!
Группами по шесть человек бойцы взвода поднимались со своих мест и, минуя ряды кресел, медленной шаркающей походкой направлялись в хвостовую часть корабля. Центральный проход заканчивался скатом, ведущим в тесный главный тамбур «жука». В этом отсеке места хватало только шести морским пехотинцам в скафандрах, так что требовалось довольно много времени, чтобы все успели добраться до поверхности Европы.
Джефф дождался окончания процесса высадки, а затем вместе с Фрэнком и еще тремя бойцами двинулся в выходной тамбур. В соответствии с древней традицией, старший офицер поднимался на борт первым, а высаживался последним… Однако гораздо больше, чем эти странные традиции, Джеффа волновало сейчас состояние скафандров.
Скафандры «Марк НС» были более поздней моделью, чем те, что морские пехотинцы носили на Марсе и Луне четверть века назад. Новые скафандры были чуть-чуть больше, с более толстым слоем брони, их оснастили современными компьютерами и улучшенной системой жизнеобеспечения. Раньше они могли менять расцветку в зависимости от окружающей среды. Новые скафандры были покрыты толстым и тяжелым, но гибким материалом, похожим на белый холст. Однако дело было вовсе не в маскировке. «Холщовый» материал фактически представлял собой переплетение сверхпроводящих волокон. Слабый электрический ток, проходящий по материалу, помогал отталкивать радиоактивные частицы, особенно протоны, потоком льющиеся на Европу с мощных радиационных поясов Юпитера.
Несмотря на надежные скафандры, пребывание каждого человека на поверхности в течение следующих шести месяцев будет тщательно отслеживаться. Доктор Маккол, военврач, уже раздал специальные значки-дозиметры, которые будут регистрировать дозу облучения, полученную каждым бойцом, и предупреждать майорова адъютанта — Пуллера, если чья-нибудь дозировка превысит 30 бэр.
Джефф и Камински осмотрели скафандры друг друга, а затем покинули тамбур вместе с тремя морскими пехотинцами, оказавшимися последними в очереди на высадку.
Когда внешний люк открылся, Джефф шагнул в холодную и жуткую тишину. Грелки его скафандра работали прекрасно — он почувствовал, что обогреватели ступней включились, едва лишь нога коснулась стартовой площадки, — но окрестности выглядели холодными и суровыми, этакая Сибирь в самом разгаре зимы.
Впрочем, фактическая температура была здесь гораздо ниже, чем где-либо на Земле.
Горизонт был ограничен острым и блестящим на солнце краем кратера, выбранного для размещения базы. Матовое небо было мертвенно черным; звезды потускнели: их затмил блеск маленького солнца, едва показавшегося из-за гребня. А совсем рядом, чуть-чуть повыше…
Юпитер висел над солнцем, словно огромный полумесяц, отпрянувший от ярких лучей, нацеленных на раздувшееся ночное светило. Полумесяц занимал более двенадцати градусов в поперечнике. Диаметром он превосходил Луну в двадцать четыре раза. На какой-то жуткий момент Джеффу показалось, что Юпитер упадет на него. Он с трудом поборол эту мысль… затем глубоко вздохнул и мысленно приколотил планету к небу. Он без труда разглядел сегментацию Юпитера. Были хорошо видны бурые, охряные, красные, белые и желто-коричневые полосы. Это было зрелище беспрецедентной красоты. Но красота была слишком обильной, слишком интенсивной, чтобы выглядеть настоящей. Если считать это зрелище фоном для фотографических снимков или чрезвычайно детальной компьютерной моделью, то можно отогнать от себя смахивающее на клаустрофобию чувство, что планета вот-вот свалится с неба и раздавит тебя…
Джефф оторвал от неба пристальный взгляд и уставился в спину Фрэнка Камински. Они плелись по посадочной площадке. Остальные бойцы роты шли гуськом по тропинке, ведущей к зданию, расположенному на краю Ямы. Там кто-то стоял и махал им рукой. У незнакомца был точно такой же скафандр, как и у Джеффа, если не считать отсутствия ярко-синих полос на плечах и ногах. Эти полосы указывали на воинское звание Джеффри Уорхерста.
— Здесь ли майор Уорхерст? — спросил незнакомец. В ответ Джефф поднял облаченную в перчатку руку:
— Я майор Уорхерст, сэр. Являюсь командиром роты «Браво» и заместителем командира экспедиционных войск.
— Доктор Сигэру Исивара. Konichiwa . Добро пожаловать на станцию «Кадмус»!
— Мы рады, что прибыли сюда, сэр. — Если Джефф и соврал, то сделал это из лучших побуждений.
— Позвольте проводить вас и ваших людей в жилые помещения, — сказал Исивара. — Ваши системы жизнеобеспечения не предназначены для долговременного пребывания на поверхности.
Каждый скафандр был снабжен персональной СЖО, расположенной на спине. Эта система осуществляла подачу энергии, обеспечивала отопление, а также содержала запасы воздуха и воды. Из-за тесноты на борту «жука» пришлось использовать системы жизнеобеспечения первого типа, позволявшие провести на поверхности Европы два или три часа, в зависимости от количества потребляемой энергии. Исивара носил СЖО третьего типа, такую громоздкую, что казалось, будто это она везет его на себе. Система представляла собой литой корпус белого цвета, прикрепленный к скафандру специальными крюками. С ее помощью можно было провести на поверхности Европы целые сутки, если доза облучения оставалась в пределах нормы.
— У нас отличные системы жизнеобеспечения, — ответил Джефф. — Впрочем, было бы здорово укрыться где-нибудь от «ветра».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62