Бержерака, Ла Салля и Дютетра.
Бержерак, узнаваемый лишь по оттиснутой на груди бронекостюма фамилии, вошел следом за солдатом, держа в руке "зиг-зауэр П-940".
- Будьте любезны встать и медленно отойти от консоли, - сказал он, указывая стволом пистолета в угол. - Руки держите на виду.
За Бержераком вошли еще двое, занявшие позицию по обеим сторонам от двери, в то время как первый держал на мушке Гарроуэя, Хайеса и Грейвса.
- Пожалуйста, не делайте резких движений, - объявил Бержерак. Повинуясь его кивку, один из легионеров повесил винтовку на плечо, подошел к американцам и быстро обыскал их.
- C'est libre, - доложил он, закончив.
- Что все это значит? - возмущенно спросил Грейвс.
- Спокойствие, доктор. Никому из вас ничто не угрожает, пока вы подчиняетесь моим приказам.
Из рекреационного помещения появилась еще одна персона в униформе ООН - Мирей Жубер.
Ее появление Гарроуэя ничуть не удивило.
- Вы...
- Весьма сожалею, майор. Но упрямство Дэвида вынудило нас прибегнуть к крайним мерам.
Она подала Бержераку маленький ювелирный футляр. Французский полковник вынул из него десятигигабайтный модуль памяти и подключил к разъему на консоли компьютера связи. После этого он начал отстукивать на клавиатуре команды.
- Минутку! - Грейвс шагнул вперед, однако молодой плотный солдат ООН остановил его, ткнув стволом в живот. - Но он не имеет нрава!..
- Напротив, доктор, - возразила Жубер. - Мы имеем право и воспользуемся им. В данный момент все американцы и русские на базе взяты в плен.
Гарроуэй сощурился. Эта баба вполне может говорить правду. Да, морская пехота должна была обеспечивать безопасность американской научной группы, однако задание было сформулировано весьма смутно. Время за полночь, находиться в полной боевой готовности вроде бы не было причин. Большинство морских пехотинцев, должно быть, спят в казарменном помещении. За исключением тех, что несут вахту - вот как Хайес. То есть восемь человек из тридцати. Нет, из двадцати семи, трое - в ущелье Кандор. И из этих восьми снаружи - только двое...
Быть может, эти двое заметят, что что-то не так? Гарроуэй припомнил вахтенное расписание на эту неделю. Кто же сегодня снаружи? Да, Камински и Гроллер. Он взглянул на пульт радиостанции. Если бы кто-нибудь смог передать сообщение на аварийной частоте.
- Даже не думайте поднимать тревогу, - сказал Бержерак, проследив за его взглядом. - Я только что задействовал новые коды для связи. Теперь вы не можете связаться друг с другом... и с Землей, кстати сказать, также.
Гарроуэй обратился к Жубер:
- Как же вы, должно быть, озабочены всеми теми пертурбациями в политике, о которых говорили...
С этими словами он как ни в чем не бывало заложил руки за спину. Бержерак, отдавший приказ держать руки на виду, не сказал ни слова.
Гарроуэй продолжал:
- Что вы намерены сделать? Полностью похоронить открытие Дэвида? Или просто все подгрести под себя?
- Вы, американцы, слишком заботитесь об индивидууме и его достижениях, - отвечала Жубер, - в ущерб благу всего сообщества. В данном случае - мирового сообщества. Мы не можем позволить, чтобы эта информация дошла до широкой публики. Пока публика не будет к ней должным образом подготовлена.
- По-моему, вас заботит кое-что другое, - возразил Гарроуэй, держа руки за спиной и положив ладонь правой на свою "манжету" - Вы увидели шанс получить монопольный доступ к инопланетным технологиям.
- Да, это также весомая причина. Но заключается она в том, что мы можем позволить вам, американцам или русским, пользоваться лученными здесь знаниями единолично.
- А вы, значит, пытаетесь захватить их не для себя?
Гарроуэй нажал на застежку "манжеты", и мини-компьютер упал в его ладонь. Осторожно, стараясь не выдать себя выражением лица или движениями плеч, он спрятал манжету за пояс на пояснице. Захватчики наверняка постараются лишить пленников доступа к компьютерам. Возможно, таким образом ему удастся сохранить свой.
Других планов и мыслей на данный момент у него не было.
- Все, что мы делаем, - заявил Бержерак, - делается для всего человечества. А не только для эгоистичных и развращенных американцев.
Он явно здорово разозлился, и Гарроуэй решил не продолжать эту тему. Мобилизуя против Америки весь остальной мир, пропагандистская машина ООН вовсю внедряла в умы образ "жадного и развращенного американца". Что не могло не тревожить. Стоит навесить на человека ярлык - хотя бы "жадный и развращенный" - и можно не волноваться никто не усомнится в правомерности его уничтожения. Если войска ООН выступили против всех американцев, находящихся на Марсе черт возьми, что же они собираются делать с пленными? Пленных - слишком много, чтобы их было легко охранять.
Положение сложилось предельно скверное.
12:11 по времени гринвичского меридиана.
Пост № 1, за пределами жилых помещений;
база "Сидония-1", Марс;
время сол + 25 минут по марсианскому солнечному времени.
Капрал Фрэнк Камински понял, что пора двигаться ноги совсем за мерзли. Изо всех нарядов на "Сидонии-1" наружная вахта была самым худшим.
"Какого хрена, - мрачно подумал он, - с чего я здесь морожу задницу, пока Бен со Слаем дрыхнут себе в Кандоре за милую душу?"
Ответ нашелся тотчас же да потому, что - сам дурак, не догадался вовремя вызваться. Но, честно говоря, дело было даже не в этом. Камински просто опасался, что Слай опять что-нибудь отчебучит и попадется на этом.
"Все, - подумал он. - Больше я с этими козлами не разговариваю".
После долгих месяцев, проведенных взаперти, на борту "Полякова", Камински думал, что будет рад снова попасть на настоящую планету с настоящим небом над головой, где есть место, чтобы хоть немного пройтись. К сожалению, планета оказалась немного не такой, как он ожидал. Конечно, жилые модули базы были просторнее корабельных кают, однако все они были одинаково однообразны и предельно утилитарны. Наверное, проектировал какой-нибудь архитектор, считавший, что людям нравится жить внутри топливных баков.
Однако снаружи было еще хуже. С базы нельзя было выйти иначе, как в бронекостюме первого класса, при полной выкладке, включая пятидесятикилограммовый ранец и портативную энергоустановку. Ну да, на Марсе этот ранец весил от силы пятнадцать кило, но инерции-то все равно имел на все пятьдесят так что, ежели идешь и хочешь остановиться - не забудь упереться изо всех сил, потому что ранец будет продолжать двигаться и, того гляди, уволочет тебя за собой. Конечно, перед полетом Камински успел привыкнуть к броне первого класса, но все равно на учениях это было совсем не то. Дисплей шлемофона с поступающей на него информацией, спору нет, хорош, только чувство - все равно такое, точно играешь в видеоигры, сидя в консервной банке.
Хуже всего было по ночам - небо такое темное. Камински вырос в пригороде Чикаго, и там, между огромным городом и чудовищным ультраплексом в Вудфилде, на небе по ночам не видно было ничего, кроме Луны. А здесь чернота над и под линией горизонта была совершенно одинаковой. Знаешь только, что горизонт - там, где кончаются частые, яркие, бело-голубые звезды. Прежде он никогда не видел даже Млечного Пути, а тут - вот, дугой тянется через все небо, точно длинное облако с уймой прорех... Картина эта заставляла чувствовать себя совсем маленьким и всеми покинутым.
Но все-таки хуже всего оказался холод. Бронекостюмы первого класса вполне могли служить космическими скафандрами, однако были куда хуже утеплены, чтобы выиграть в весе и маневренности. Арсено-галенидные батареи и топливные микроэлементы обеспечивали достаточно энергии, чтобы обогревать бронекостюм в течение дня, а также - переработку воздуха и воды, но ночью, когда температура порой опускалась до ста пятидесяти ниже нуля, почва промерзала настолько, что, казалось, высасывала тепло из подошв. Все морпехи надевали под бронекостюм термоноски, чего для долгой, четырехчасовой вахты в ледяной непроглядной тьме этого явно не хватало. Согреться можно было только непрестанно двигаясь, да по очереди отпуская друг друга минут на двадцать отогреться в шлюзовой камере главного жилого модуля.
Задачей часового было патрулирование участка вокруг главного модуля и ГОУ и - через каждый час - проверка автоматической крекинговой установки к востоку от периметра базы, взлетно-посадочной площадки для шаттлов и водяной скважины с резервуаром, находившейся на юге. Черт побери, как будто ожидают нападения марсиан, ожесточенно думал Камински. Хотя та черная громада, которую называют Крепостью, и пустая оболочка Корабля, заслоняющая звезды к северу от базы, нагоняют достаточно жути, чтобы уже минут через десять поверить во все, что угодно.
Он как раз завершил обход на текущий час и теперь брел по песку на север, к гостеприимно сияющим огням внешних прожекторов базы. Вот из шлюзовой камеры вышел Гроллер. Камински помахал ему, и Гроллер махнул рукой в ответ.
Тогда Камински потянулся к клавише на плече и включил рацию бронекостюма. Вообще-то ее полагалось держать включенной постоянно, но состояния полной боевой готовности пока никто не объявлял, и потому большинство морпехов выключали рации, когда не пользовались ими, чтобы сберечь заряд батарей.
В наушниках раздался оглушительный треск. Камински поспешно убавил громкость. Канал был полностью блокирован. Попробовал запасной - то же самое.
Только этого не хватало! Увидев, что Гроллер указывает на боковую сторону своего шлема, Камински понял, что и у него проблемы со связью. Значит, слава тебе господи, сбой не в бронекостюме; это в коммуникационном центре что-то не так. Неважно. Кто-нибудь сходит внутрь и доложит.
Но, подойдя ближе, он увидел еще одного человека в бронекостюме, стоящего в проеме люка шлюзовой камеры. Странно. Вроде бы больше никто не должен...
Стоявший в шлюзовой камере поднял винтовку, целясь в Гроллера. В долю секунды, застывшую, точно стоп-кадр, Камински увидел череду вспышек и даже заметил, как стреляющий, выпуская длинную очередь в спину Гроллеру, борется с отдачей.
Камински перешел на тяжелый, неуклюжий бег, срывая с плеча М-29. Ноги вязли в песке. По ночам верхние его слои обычно замерзали, образуя твердую хрусткую корку из смерзшихся песчинок, с каждым шагом ломающуюся и проседающую под ногой.
Удивительно, но стрелок, похоже, промахнулся. Камински не понимал, куда ушла очередь, даже не зацепившая ничего не подозревавшего Гроллера, но тут же вспомнил о том, что случилось с самими морскими пехотинцами на стрельбах. Наверное, винтовка этого типа тоже не в ладах с местной гравитацией...
Неловко затормозив, Камински поднял свою М-29 и прицелился в стрелявшего.
Целиться обычным образом в космическом скафандре по ряду причин невозможно. Но М-29 были оборудованы видеосистемой, улавливавшей изображение цели посредством установленного на ложе объектива и в увеличенном виде передававшей его на дисплей шлемофона стрелка. Камински смог разобрать лишь, что нападавший облачен в бронекостюм ООН и в данный момент пытается опереться на заслонку люка шлюзовой камеры, чтобы выпустить еще одну очередь. Лазерный дальномер показывал 243,6 метра. Камински поймал цель в перекрестье прицела... и выругался: стрелявший поспешно укрылся в шлюзовой камере.
Гроллер, увидевший, как Камински поднял винтовку, наверняка не мог понять, что происходит. Обернувшись, он не увидел ничего подозрительного и махнул Камински рукой, как бы спрашивая: "Какого хрена?.."
Камински снова включил рацию, и канал снова оказался забит. Теперь он понял, что кто-то глушит связь намеренно, и снова побежал вперед, отчаянно ругаясь и знаками пытаясь показать Гроллеру "ложись! укройся!"
В проеме люка снова появился человек, за ним - другой, вооруженный чем-то, с виду вдвое длиннее М-29 и явно гораздо тяжелее. Яркая зеленая вспышка и ранец Гроллера тут же вспыхнул в ответ. От толчка Гроллер упал ничком, из ранца его вырвалась струя белого пара.
Камински подбежал к нему. Гроллер успел встать на четвереньки и теперь отчаянно пытался дотянуться до ранца. Похоже, у него был пробит второй баллон; кислород из пробоины струился в разреженную, ледяную атмосферу, тут же оседая изморозью на стенке баллона.
Проклятье! Камински мог либо вступить в перестрелку с нападавшими, либо попытаться спасти Джима Гроллера. И выбор был очевиден. Бросив винтовку, он упал на колени, одной рукой поддерживая товарища, а другой - ища вентиль, отключающий второй баллон от всей системы воздухоснабжения. Ах ты, и бронекостюм поврежден! Активно-камуфляжное покрытие под поврежденным баллоном обгорело; вокруг пробоины диаметром чуть уже карандаша быстро рос слой изморози.
- Черт, Джим, не двигайся! Не двигайся!
Но Гроллер метался из стороны в сторону, точно в лихорадке Камински изо всех сил толкнул его плечом, придавил к холодному песку и зажал пробоину в скафандре пальцем перчатки. Бронекостюм был достаточно жестким, а давление воздуха в нем - не слишком высоким, и утечку вполне можно было ликвидировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
Бержерак, узнаваемый лишь по оттиснутой на груди бронекостюма фамилии, вошел следом за солдатом, держа в руке "зиг-зауэр П-940".
- Будьте любезны встать и медленно отойти от консоли, - сказал он, указывая стволом пистолета в угол. - Руки держите на виду.
За Бержераком вошли еще двое, занявшие позицию по обеим сторонам от двери, в то время как первый держал на мушке Гарроуэя, Хайеса и Грейвса.
- Пожалуйста, не делайте резких движений, - объявил Бержерак. Повинуясь его кивку, один из легионеров повесил винтовку на плечо, подошел к американцам и быстро обыскал их.
- C'est libre, - доложил он, закончив.
- Что все это значит? - возмущенно спросил Грейвс.
- Спокойствие, доктор. Никому из вас ничто не угрожает, пока вы подчиняетесь моим приказам.
Из рекреационного помещения появилась еще одна персона в униформе ООН - Мирей Жубер.
Ее появление Гарроуэя ничуть не удивило.
- Вы...
- Весьма сожалею, майор. Но упрямство Дэвида вынудило нас прибегнуть к крайним мерам.
Она подала Бержераку маленький ювелирный футляр. Французский полковник вынул из него десятигигабайтный модуль памяти и подключил к разъему на консоли компьютера связи. После этого он начал отстукивать на клавиатуре команды.
- Минутку! - Грейвс шагнул вперед, однако молодой плотный солдат ООН остановил его, ткнув стволом в живот. - Но он не имеет нрава!..
- Напротив, доктор, - возразила Жубер. - Мы имеем право и воспользуемся им. В данный момент все американцы и русские на базе взяты в плен.
Гарроуэй сощурился. Эта баба вполне может говорить правду. Да, морская пехота должна была обеспечивать безопасность американской научной группы, однако задание было сформулировано весьма смутно. Время за полночь, находиться в полной боевой готовности вроде бы не было причин. Большинство морских пехотинцев, должно быть, спят в казарменном помещении. За исключением тех, что несут вахту - вот как Хайес. То есть восемь человек из тридцати. Нет, из двадцати семи, трое - в ущелье Кандор. И из этих восьми снаружи - только двое...
Быть может, эти двое заметят, что что-то не так? Гарроуэй припомнил вахтенное расписание на эту неделю. Кто же сегодня снаружи? Да, Камински и Гроллер. Он взглянул на пульт радиостанции. Если бы кто-нибудь смог передать сообщение на аварийной частоте.
- Даже не думайте поднимать тревогу, - сказал Бержерак, проследив за его взглядом. - Я только что задействовал новые коды для связи. Теперь вы не можете связаться друг с другом... и с Землей, кстати сказать, также.
Гарроуэй обратился к Жубер:
- Как же вы, должно быть, озабочены всеми теми пертурбациями в политике, о которых говорили...
С этими словами он как ни в чем не бывало заложил руки за спину. Бержерак, отдавший приказ держать руки на виду, не сказал ни слова.
Гарроуэй продолжал:
- Что вы намерены сделать? Полностью похоронить открытие Дэвида? Или просто все подгрести под себя?
- Вы, американцы, слишком заботитесь об индивидууме и его достижениях, - отвечала Жубер, - в ущерб благу всего сообщества. В данном случае - мирового сообщества. Мы не можем позволить, чтобы эта информация дошла до широкой публики. Пока публика не будет к ней должным образом подготовлена.
- По-моему, вас заботит кое-что другое, - возразил Гарроуэй, держа руки за спиной и положив ладонь правой на свою "манжету" - Вы увидели шанс получить монопольный доступ к инопланетным технологиям.
- Да, это также весомая причина. Но заключается она в том, что мы можем позволить вам, американцам или русским, пользоваться лученными здесь знаниями единолично.
- А вы, значит, пытаетесь захватить их не для себя?
Гарроуэй нажал на застежку "манжеты", и мини-компьютер упал в его ладонь. Осторожно, стараясь не выдать себя выражением лица или движениями плеч, он спрятал манжету за пояс на пояснице. Захватчики наверняка постараются лишить пленников доступа к компьютерам. Возможно, таким образом ему удастся сохранить свой.
Других планов и мыслей на данный момент у него не было.
- Все, что мы делаем, - заявил Бержерак, - делается для всего человечества. А не только для эгоистичных и развращенных американцев.
Он явно здорово разозлился, и Гарроуэй решил не продолжать эту тему. Мобилизуя против Америки весь остальной мир, пропагандистская машина ООН вовсю внедряла в умы образ "жадного и развращенного американца". Что не могло не тревожить. Стоит навесить на человека ярлык - хотя бы "жадный и развращенный" - и можно не волноваться никто не усомнится в правомерности его уничтожения. Если войска ООН выступили против всех американцев, находящихся на Марсе черт возьми, что же они собираются делать с пленными? Пленных - слишком много, чтобы их было легко охранять.
Положение сложилось предельно скверное.
12:11 по времени гринвичского меридиана.
Пост № 1, за пределами жилых помещений;
база "Сидония-1", Марс;
время сол + 25 минут по марсианскому солнечному времени.
Капрал Фрэнк Камински понял, что пора двигаться ноги совсем за мерзли. Изо всех нарядов на "Сидонии-1" наружная вахта была самым худшим.
"Какого хрена, - мрачно подумал он, - с чего я здесь морожу задницу, пока Бен со Слаем дрыхнут себе в Кандоре за милую душу?"
Ответ нашелся тотчас же да потому, что - сам дурак, не догадался вовремя вызваться. Но, честно говоря, дело было даже не в этом. Камински просто опасался, что Слай опять что-нибудь отчебучит и попадется на этом.
"Все, - подумал он. - Больше я с этими козлами не разговариваю".
После долгих месяцев, проведенных взаперти, на борту "Полякова", Камински думал, что будет рад снова попасть на настоящую планету с настоящим небом над головой, где есть место, чтобы хоть немного пройтись. К сожалению, планета оказалась немного не такой, как он ожидал. Конечно, жилые модули базы были просторнее корабельных кают, однако все они были одинаково однообразны и предельно утилитарны. Наверное, проектировал какой-нибудь архитектор, считавший, что людям нравится жить внутри топливных баков.
Однако снаружи было еще хуже. С базы нельзя было выйти иначе, как в бронекостюме первого класса, при полной выкладке, включая пятидесятикилограммовый ранец и портативную энергоустановку. Ну да, на Марсе этот ранец весил от силы пятнадцать кило, но инерции-то все равно имел на все пятьдесят так что, ежели идешь и хочешь остановиться - не забудь упереться изо всех сил, потому что ранец будет продолжать двигаться и, того гляди, уволочет тебя за собой. Конечно, перед полетом Камински успел привыкнуть к броне первого класса, но все равно на учениях это было совсем не то. Дисплей шлемофона с поступающей на него информацией, спору нет, хорош, только чувство - все равно такое, точно играешь в видеоигры, сидя в консервной банке.
Хуже всего было по ночам - небо такое темное. Камински вырос в пригороде Чикаго, и там, между огромным городом и чудовищным ультраплексом в Вудфилде, на небе по ночам не видно было ничего, кроме Луны. А здесь чернота над и под линией горизонта была совершенно одинаковой. Знаешь только, что горизонт - там, где кончаются частые, яркие, бело-голубые звезды. Прежде он никогда не видел даже Млечного Пути, а тут - вот, дугой тянется через все небо, точно длинное облако с уймой прорех... Картина эта заставляла чувствовать себя совсем маленьким и всеми покинутым.
Но все-таки хуже всего оказался холод. Бронекостюмы первого класса вполне могли служить космическими скафандрами, однако были куда хуже утеплены, чтобы выиграть в весе и маневренности. Арсено-галенидные батареи и топливные микроэлементы обеспечивали достаточно энергии, чтобы обогревать бронекостюм в течение дня, а также - переработку воздуха и воды, но ночью, когда температура порой опускалась до ста пятидесяти ниже нуля, почва промерзала настолько, что, казалось, высасывала тепло из подошв. Все морпехи надевали под бронекостюм термоноски, чего для долгой, четырехчасовой вахты в ледяной непроглядной тьме этого явно не хватало. Согреться можно было только непрестанно двигаясь, да по очереди отпуская друг друга минут на двадцать отогреться в шлюзовой камере главного жилого модуля.
Задачей часового было патрулирование участка вокруг главного модуля и ГОУ и - через каждый час - проверка автоматической крекинговой установки к востоку от периметра базы, взлетно-посадочной площадки для шаттлов и водяной скважины с резервуаром, находившейся на юге. Черт побери, как будто ожидают нападения марсиан, ожесточенно думал Камински. Хотя та черная громада, которую называют Крепостью, и пустая оболочка Корабля, заслоняющая звезды к северу от базы, нагоняют достаточно жути, чтобы уже минут через десять поверить во все, что угодно.
Он как раз завершил обход на текущий час и теперь брел по песку на север, к гостеприимно сияющим огням внешних прожекторов базы. Вот из шлюзовой камеры вышел Гроллер. Камински помахал ему, и Гроллер махнул рукой в ответ.
Тогда Камински потянулся к клавише на плече и включил рацию бронекостюма. Вообще-то ее полагалось держать включенной постоянно, но состояния полной боевой готовности пока никто не объявлял, и потому большинство морпехов выключали рации, когда не пользовались ими, чтобы сберечь заряд батарей.
В наушниках раздался оглушительный треск. Камински поспешно убавил громкость. Канал был полностью блокирован. Попробовал запасной - то же самое.
Только этого не хватало! Увидев, что Гроллер указывает на боковую сторону своего шлема, Камински понял, что и у него проблемы со связью. Значит, слава тебе господи, сбой не в бронекостюме; это в коммуникационном центре что-то не так. Неважно. Кто-нибудь сходит внутрь и доложит.
Но, подойдя ближе, он увидел еще одного человека в бронекостюме, стоящего в проеме люка шлюзовой камеры. Странно. Вроде бы больше никто не должен...
Стоявший в шлюзовой камере поднял винтовку, целясь в Гроллера. В долю секунды, застывшую, точно стоп-кадр, Камински увидел череду вспышек и даже заметил, как стреляющий, выпуская длинную очередь в спину Гроллеру, борется с отдачей.
Камински перешел на тяжелый, неуклюжий бег, срывая с плеча М-29. Ноги вязли в песке. По ночам верхние его слои обычно замерзали, образуя твердую хрусткую корку из смерзшихся песчинок, с каждым шагом ломающуюся и проседающую под ногой.
Удивительно, но стрелок, похоже, промахнулся. Камински не понимал, куда ушла очередь, даже не зацепившая ничего не подозревавшего Гроллера, но тут же вспомнил о том, что случилось с самими морскими пехотинцами на стрельбах. Наверное, винтовка этого типа тоже не в ладах с местной гравитацией...
Неловко затормозив, Камински поднял свою М-29 и прицелился в стрелявшего.
Целиться обычным образом в космическом скафандре по ряду причин невозможно. Но М-29 были оборудованы видеосистемой, улавливавшей изображение цели посредством установленного на ложе объектива и в увеличенном виде передававшей его на дисплей шлемофона стрелка. Камински смог разобрать лишь, что нападавший облачен в бронекостюм ООН и в данный момент пытается опереться на заслонку люка шлюзовой камеры, чтобы выпустить еще одну очередь. Лазерный дальномер показывал 243,6 метра. Камински поймал цель в перекрестье прицела... и выругался: стрелявший поспешно укрылся в шлюзовой камере.
Гроллер, увидевший, как Камински поднял винтовку, наверняка не мог понять, что происходит. Обернувшись, он не увидел ничего подозрительного и махнул Камински рукой, как бы спрашивая: "Какого хрена?.."
Камински снова включил рацию, и канал снова оказался забит. Теперь он понял, что кто-то глушит связь намеренно, и снова побежал вперед, отчаянно ругаясь и знаками пытаясь показать Гроллеру "ложись! укройся!"
В проеме люка снова появился человек, за ним - другой, вооруженный чем-то, с виду вдвое длиннее М-29 и явно гораздо тяжелее. Яркая зеленая вспышка и ранец Гроллера тут же вспыхнул в ответ. От толчка Гроллер упал ничком, из ранца его вырвалась струя белого пара.
Камински подбежал к нему. Гроллер успел встать на четвереньки и теперь отчаянно пытался дотянуться до ранца. Похоже, у него был пробит второй баллон; кислород из пробоины струился в разреженную, ледяную атмосферу, тут же оседая изморозью на стенке баллона.
Проклятье! Камински мог либо вступить в перестрелку с нападавшими, либо попытаться спасти Джима Гроллера. И выбор был очевиден. Бросив винтовку, он упал на колени, одной рукой поддерживая товарища, а другой - ища вентиль, отключающий второй баллон от всей системы воздухоснабжения. Ах ты, и бронекостюм поврежден! Активно-камуфляжное покрытие под поврежденным баллоном обгорело; вокруг пробоины диаметром чуть уже карандаша быстро рос слой изморози.
- Черт, Джим, не двигайся! Не двигайся!
Но Гроллер метался из стороны в сторону, точно в лихорадке Камински изо всех сил толкнул его плечом, придавил к холодному песку и зажал пробоину в скафандре пальцем перчатки. Бронекостюм был достаточно жестким, а давление воздуха в нем - не слишком высоким, и утечку вполне можно было ликвидировать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51