- Это просто безответственно!
- Позвони мне... безответственной, - пропела доктор Дружинова, - стараясь развеять сгустившееся над столом напряжение. Ее пристрастие к западной музыке было известно всем. - Дэвид прав, парни, - серьезно продолжала она. - Если этим людям удастся завершить задуманное, мы, вполне возможно, никогда не узнаем историю Сидонии.
- Но... зачем им это? - спросил Вандемеер. - Они просто хотят обеспечить доступ к открытым нами технологиям для всех народов мира. А что касается нашей находки - мне кажется, они просто обеспокоены тем, какие волнения могут возникнуть среди фанатиков, если данную информацию выпустить в свет слишком поспешно... Все, чего они хотят, это - ответственного подхода...
- Да какая там, в жопу, ответственность! - заорал Александер. - Я понимаю их озабоченность, но пока что мы не нашли ничего такого уж практически полезного! Для того чтобы хоть что-нибудь узнать, потребуются все ресурсы Земли на протяжении... не знаю - возможно, веков! И уж только потом можно будет говорить о практических применениях. А что касается нашего открытия... Мне кажется, они отказывают простым людям даже в малейшей доле здравого смысла!
- А фанатики, - заметил Поль, - все равно будут стоять на своем - хоть с нашей "помощью", хоть без оной.
- Именно, - подтвердил Александер. - Ван, неужели ты не понимаешь? Наша находка проливает свет на самые основы происхождения человека и его природы! То есть на то, что нам необходимо знать! А эти ублюдки могут запутать все так, что мы никогда не докопаемся до истины!
- Мне бы хотелось знать, с чего эти люди решили, что могут быть окончательными судьями в том, что нужно человечеству, а что - нет, - сказала Дружинова.
- Это хуже того, что случилось со мной в Каире, - сказал Александер. Все присутствующие отлично знали историю его выдворения из Египта в 37-м и скрытые причины сего. - Если мы позволим им...
- Ты уверен, - негромко перебил его Вандемеер, - что озабочен не только собственным приоритетом?
Александер вскочил, опрокинув кресло и оттолкнув в сторону легкий пластиковый стол:
- Возьми свои слова назад!
Рука Дружиновой опустилась ему на плечо.
- Спокойнее, Дэйв.
Поль встал между ним и Вандемеером.
- Верно. Мы здесь - все в равном положении.
- Не уверен, - возразил Александер, глядя прямо в глаза Вандемеера. - Ван, постараюсь забыть, что ты сейчас сказал. Но ты мои слова слышал и, думаю, понял. И ты, Крэг, тоже.
- Дэвид... - начала Дружинова.
- Все в порядке, Девора. - Он понизил голос. - Если вы желаете сидеть и гнить здесь три месяца, пожалуйста. Но наши друзья-военные ищут способ разделаться с ублюдками из ООН и я помогу им всем, чем только смогу. Если мне для этого придется с оружием в руках штурмовать марсоход, я это сделаю. Мне надоело выслушивать указания, что я могу копать и публиковать, а что - не могу. Больше я подобного терпеть не намерен. Ясно?
Самым странным было то, что Александер до сих пор толком не знал, что думает обо всем этом. Он все так же ненавидел военщину - организацию, бессмысленное подчинение, уставы, всеобщее оболванивание, все аспекты армейской жизни, открывшиеся ему во время его "военного" детства в Чарльстоне, Пенсаколе, Портсмуте, Рузи Роудс и прочих местах по всему Восточному побережью, где ему приходилось жить, пока не погиб отец. Мысль о том, что он готов добровольно помогать банде морских пехотинцев, была для него не менее удивительна, чем позавчерашняя находка в Сидонии. Этого не могло быть, но все же случилось.
Ну ничего! Он пройдет через первое, если это поможет пролить свет истины на второе.
- По-моему, ты не прав, - сказал Вандемеер. - Драться тут абсолютно не из-за чего.
- Вот тут как раз не прав ты, Луис, - отвечал Александер. - Истина всегда стоит того, чтобы за нее драться.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
Воскресенье, 27 мая.
23:08 по времени гринвичского меридиана.
Станция "Хайнлайн", Марс;
сол 5636-й 10:45 по марсианскому солнечному времени.
- Итак, со связями у тебя все в порядке? - спросил Гарроуэй, втискиваясь в переполненную людьми и экипировкой шлюзовую камеру. - Пора начинать!
- Они готовы есть из моей ладони, майор, - ответила штаб-сержант Островски.
- Тогда заставь их пускать слюни, пока мы не управимся.
- Запросто, - со смехом ответила она.
Гарроуэй вовсе не разделял ее крайнего, граничащего с самонадеянностью оптимизма. На карту было поставлено слишком многое, и слишком многое могло дать осечку.
Островски была облачена в один из штатских скафандров археологов. На груди у нее было написано "ДРУЖИНОВА". Это была ее собственная идея, и Девора Дружинова согласилась помочь. Шлемы бронекостюмов морских пехотинцев при опущенных дисплеях шлемофонов были почти непрозрачными. Скафандры ученых были гораздо легче, а шлемы их, похожие на круглые аквариумы, - прозрачны полностью, если не считать легкого затемнения, отражавшего ультрафиолетовые лучи.
Таким образом, легионеры ООН в марсоходе могли разглядеть, что Островски - в самом деле женщина, причем женщина весьма привлекательная.
А против природы, как сама она сказала Гарроуэю, не попрешь.
Давление в шлюзовой камере сравнялось с наружным, и с потолка замигала красная сигнальная лампа.
- О'кей, общее радиомолчание, - приказал Гарроуэй.
Стены модуля надежно блокировали относительно слабые УВЧ-рации БК, но, как только они выйдут наружу, врагу станет слышно все. Гарроуэй нажал кнопку, отпиравшую люк. Крышка отошла в сторону, и морские пехотинцы ступили на хрусткий золотисто-красный марсианский песок.
Пейзаж снаружи был прекрасен так, что перехватывало дыхание, золото песка под безоблачным, багровым у горизонта и бездонным, ультрамариновым над головами, небом. Все семеро - Гарроуэй, Островски, Кэсвелл, Донателли, Фостер, Джейкоб и Камински - разом покинули шлюз и тут же скрылись за углом модуля, частично заслонявшего обзор из кабины марсохода, стоявшего метрах в пятидесяти от входного люка.
Они уже сделали несколько ходок, вынеся наружу части портативной буровой установки Вестингауза и кое-что еще, тщательно спрятанное среди труб, конденсоров, змеевиков и батарей. Установка была портативной только по названию, весила она полтонны, а на сборку ее требовалось не меньше часа. С ее помощью можно было бурить в песке и вечной мерзлоте скважины глубиной в несколько десятков метров. Достигнув слоя вечной мерзлоты, в дело вступал полый бур с разогретой головкой, и вечная мерзлота под ним таяла, превращаясь в очень жидкую грязь. Большая часть воды тут же испарялась в почти безвоздушной атмосфере. Эти-то испарения и улавливали коллекторы установки, после чего жидкий конденсат из них перекачивался в цистерны.
Именно такие установки сделали возможной крупномасштабную деятельность на Марсе. Кроме питьевой воды, они снабжали людей кислородом и водородом для производства метанового топлива из атмосферного углекислого газа.
В нескольких десятках метров к северу от модуля уже имелась готовая скважина, но на месте пленников всякий принялся бы немедленно бурить следующую, поскольку вода на Марсе имелась лишь в виде льда, любой скважины хватало всего на несколько дней, в зависимости от численности населения модуля, а потому буровые работы не прекращалось ни на день.
Суть была в том, что эта работа не вызовет у охраны подозрений. Через несколько минут Островски покинула остальных и направилась к марсоходу, держа в одной из разведенных в стороны рук кусок белой ткани.
- Эй, на борту! - крикнула она. - Поговорим?
По крайней мере, один из охранников должен был говорить по-английски.
- Оставайтесь в двадцати метрах от машины, - ответили ей на общей частоте с ужасным акцентом. - Что вы хотите?
- Выбраться отсюда, - ответила Островски. - Конечно, не всем, а только женщинам. Интересно, может, мы с вами сможем договориться?
- О чем договориться?
- Никаких договоров, - добавил еще один голос. - У нас - приказ.
- Да ладно вам, - сказала Островски. - Думаете, нашим девчатам очень хочется три месяца сидеть взаперти вместе с этими типами?
- Вы - морская пехота, - отвечал второй голос. - И совсем недавно провели в их компании семь месяцев, пока летели сюда.
- Но там была хотя бы какая-то возможность для уединения! Мы были сами по себе! Слушайте, мы вот что можем придумать. Если вы отвезете нас на "Марс-1", мы можем... ну, не знаю... сделать так, чтобы вы об этом не пожалели, понимаете?
- Вам придется выражаться яснее. Что именно вы хотите сказать?
- О-о, ну... не знаю. - Гарроуэй ясно слышал хитрецу в ее голосе и мог представить себе, как она покачивает бедрами - этого движения скафандр полностью не скроет. - Возможно, у нас бы что-нибудь получилось. Но, ребята, если уж договариваться - не лучше ли говорить наедине? Не хотелось бы... то есть, я хочу сказать, сейчас нас всем слышно, понимаете?
Прочие морские пехотинцы продолжали свою работу, устанавливая опоры и подключая к установке топливные элементы. Островски же продолжала поддразнивать охранников, и Гарроуэй кивнул своим. Кэсвелл, Донателли и Фостер остались на месте, а сам он, с Джейкобом и Камински, полностью скрылись за модулем, где поджидали их камуфляжные пластины бронекостюмов.
БК первою класса мог быть разобран на восемнадцать частей. И одна из них - передняя половина кирасы, цельный кусок брони, защищающий грудь и живот. Ранее морские пехотинцы вынесли вместе с частями буровой установки три таких нагрудника и свалили их, вместе с прочим оборудованием, на твердую ледяную землю.
Скрывшись от взоров охраны, Гарроуэй, Камински и Джейкоб рухнули на песок, разобрав нагрудники. Держа камуфляжные пластины брони перед собой, они неуклюже поползли по песку.
Активный камуфляж представлял собою особое пластиковое покрытие, и для работы ему достаточно было энергии солнечного света или тепла человеческого тела. Вжимаясь животом в песок, Гарроуэй полз, толкаясь ногами, подтягиваясь на локтях и держа кирасу перед собой стоймя, так, что нижний край пластины бороздил песок.
В некотором смысле все это было весьма усовершенствованной моделью очень древнего устройства под названием "щит". Не прилегая к телу, нагрудник блокировал тепловое излучение его собственного костюма. Конечно, внимательный наблюдатель на борту марсохода обязательно заметил бы, что холодный разреженный воздух в некоторых местах заметно теплее, но для этого и предназначен был отвлекающий маневр Островски. Тем временем активно-камуфляжное покрытие кирас надежно укрывало ползущих от визуального наблюдения. Пока Гарроуэй и прочие воздерживались от резких движений, у них была отличная возможность подобраться к марсоходу незамеченными.
- Сколько среди вас женщин? - спросил второй голос.
Беседа продолжалась. Обмен репликами должен был помочь морским пехотинцам следить за происходящим на борту марсохода.
- Пятеро, - отвечала Островски. - Четверо наших и штатская.
- Не знаю, - с сомнением протянул говоривший. - Здесь будет ужасно тесно...
- О-о, это неважно. Вы наверняка что-нибудь придумаете!
В плане оказалось всего два "тонких" места: одно - вполне предсказуемое, а о другом Гарроуэй даже не думал, пока не рухнул на песок и не направился к цели. Первое: ползти пришлось вслепую. Это препятствие было вполне преодолимым - Островски должна была встать в двадцати метрах от люка марсохода; держа ее в поле зрения, как ориентир, ударная группа могла не сбиться с курса. Второе же, непредвиденное препятствие оказалось куда хуже. Гарроуэй совсем забыл о том, как холодна почва марсианской пустыни. Температура воздуха, согласно показаниям дисплея, была минус четырнадцать по Цельсию, но почва - слежавшийся песок и галька - буквально леденила кровь в жилах. Лучшую теплоизоляцию имели подошвы башмаков бронекостюма, а из передней его части земля, казалось, высасывала тепло, как губка впитывает воду. Не прошло и десяти минут, как все тело охватила сильная дрожь. Между тем термостаты БК были выключены - совершенно незачем облегчать работу термосенсорам марсохода... Еще несколько минут - и все трое медленно ползущих морских пехотинцев рискуют как минимум обморозиться.
"Ну какого черта я в это полез?" - подумал Гарроуэй.
Добровольцами в ударную группу вызывались многие... и он, чем дальше, тем больше, убеждался, что с той задачей, которую он взвалил на себя, гораздо лучше справился бы кто-нибудь помоложе, покрепче, с более быстрой реакцией. Сам же он чувствовал себя совсем стариком... и чувство это с приближением цели становилось все сильнее и сильнее.
- Возможно, что и придумаем... - отвечал тем временем собеседник Островски. - Мы должны сниматься отсюда через день-два и, может быть, найдем место и для ваших женщин. Может быть...
- Что ж, ладно, - отвечала Островски. - Я пойду поговорю с девчатами, о'кей?
Островски обещала занять охрану разговором, пока группа захвата не окажется в пределах двадцати метров от цели. Теперь она не торопясь шла обратно к модулю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51