— Я вовремя не отрежу палец, по которому уже распространился яд.
С этими словами Жюльен одним взмахом холодного оружия сметнул змею, не желавшую добровольно отпускать свою жертву, схватил ремингтоновскую винтовку, положил на приклад палец, на конце которого виднелись две маленькие красные точки, и поднял мачете.
Жак в ужасе закрыл глаза и заткнул уши, чтобы не слышать удара, который искалечит его друга, но спасет его или нет, еще неизвестно.
ГЛАВА 7
Своевременная помощь. — Средство от смертельного яда. — Плоды цедрона. — Знакомство белых с целебными свойствами священного дерева. — Город Ибарра. — Катастрофа шестнадцатого августа 1868 года. — Сорок тысяч жертв. — Президент Гарсиа Морено. — Железный человек. — У экватора. — Вулкан, извергающий тысячи рыв. — Каямбе — соперник Чимборасо. — Восторженные чувства Жюльена. — Кито. — Самобытный облик столицы Эквадора. — Единственная в своем роде панорама. — Сложная политическая обстановка в южноамериканских странах.
Решив отрубить себе палец, Жюльен, которого укусила змея, рассчитывал помешать таким образом смертельному яду распространиться по всему телу. Подобный героический и вместе с тем отчаянный поступок, требующий от человека, совершающего его, непоколебимого мужества, чреват серьезной опасностью, поскольку при такого рода ампутации в обстановке, ничего общего не имеющей с предписаниями современной хирургии, остаются открытыми артерии, которые могут закрыться лишь при условии, что рана будет обработана соответствующим образом. И кроме того, отсечь самому себе какую бы то ни было часть своего тела — разве это не ужасно?
Жюльен, намеренно стараясь не думать о новой боли, которую ему предстоит испытать, и о возможных последствиях подобной операции, собирался уже было опустить стальное лезвие на обреченный палец, ибо промедление в данной ситуации смерти подобно, как вдруг ему внезапно помешали.
Проводник, первым вышедший из оцепенения, успел перехватить руку Жюльена, уже занесшую вверх мачете.
— Зачем ты сделал это, мой друг? — спросил Жюльен, чуть ли не разгневанный неожиданным вмешательством, поскольку задуманное им требовало как быстроты, так и решимости.
— Надейтесь, сеньор!.. Надейтесь! — ответил метис своим тихим голосом. — И не надо отрубать палец. Видите ли, — добавил гид наивно, — он ведь не отрастет у вас заново.
— Хорошо сказать: надеяться!.. — пробормотал Жюльен. — Но на что?
— На выздоровление.
— Разве это возможно?
— Да, возможно: я спасу вас.
Раненый скептически повел плечами, проводник же с жаром продолжал:
— Послушайте, господин, в пятидесяти шагах отсюда растет дерево, которое снабдит вас безотказным целебным средством.
— А если ты ошибаешься?
— Я не ошибаюсь, господин, клянусь жизнью. Пусть ваш друг возьмет под прицел мою голову, если не верит в мою верность и думает, что я убегу, и пройдет со мной до дерева. И коли, приняв это снадобье, вы не поправитесь сегодня же вечером и не будете вновь в состоянии продолжить путь, он может убить меня.
— Хорошо, я верю тебе, — коротко ответил Жюльен. — Иди же скорее, а то мне совсем уже невмоготу.
Метис тотчас кинулся к дереву и вскарабкался на него с ловкостью обезьяны.
Жак, не услышав удара мачете, который возвестил бы о том, что друг его покалечен, открыл глаза, выражавшие ужас и скорбь. Когда же до его сознания, отупленного испытанным парижанином глубоким потрясением, дошел наконец смысл сказанного гидом, в нем вновь пробудилась надежда, и он начал нашептывать другу подбадривающие слова.
Жюльен, с трудом держась на ногах, с неслыханным хладнокровием анализировал появившиеся уже первые симптомы заражения. Его палец, опухший почти сразу же после укуса, приобрел мертвенно-бледный цвет.
— Теперь поздно от него избавляться, — произнес он спокойно. — Онемение достигло ладони, происходит посинение руки.
— Тебе очень больно? — спросил жалостливо Жак.
— Нет, не так, чтобы слишком… Немного кружится голова и подташнивает, но это ерунда.
— Надейтесь, сеньор!.. Надейтесь!.. — послышался радостный голос проводника.
Метис подбежал, запыхавшись, с тремя налитыми плодами размером с гусиное яйцо, флягой с хмельным напитком, за которой ему пришлось сбегать специально, так как она находилась в клади, взваленной на спину мула, и с небольшим жестяным сосудом, похожим на кружки у наших солдат.
— Хозяин, вот это лекарство, — сказал он Жюльену, бросавшему на плоды, от которых зависела его жизнь, нетерпеливые, как нетрудно догадаться, и выражавшие надежду взгляды.
Подобного рода фрукты англичане называют словом «drupe», что означает «косточковый плод». У них довольно жесткая кожица, прикрывающая endocarp — эндокарпий, или внутриплодник, то есть, выражаясь общедоступным языком, внутреннюю часть плода.
Проводник быстро разломил один из плодов, извлек из беловатой мякоти косточку, расколол ее черенком ножа, достал оттуда пару круглых ядрышек, слипшихся друг с другом, и осторожно положил их в жестяную посуду. Проделав моментально то же самое и с остальными двумя плодами, он растолок все шесть ядрышек, налил в кружку восемь — десять ложечек хмельного напитка и заставил Жюльена выпить половину полученной таким образом микстуры. Затем вынул из кармана Жака торчавший наружу носовой платок, разорвал его на четыре части, завязал одним клочком большой палец и обильно смочил повязку остававшейся в жестянке жидкостью.
С тех пор как Жюльена укусила коралловая змея, столь же опасная, как и гремучая, прошло с четверть часа. Проводник вмешался вовремя: за те несколько минут, что он чистил плоды и обрабатывал палец, у Жюльена появилась одышка, его стало рвать, то есть налицо были безусловные признаки проникновения в кровь смертельного яда.
Жюльен, выпив жгучее, неприятное на вкус лекарство, ибо алкогольный напиток лишь слегка смягчил содержавшуюся в ядрышках горечь, хотел было вытянуться во весь рост на земле, ожидая, когда скажется лечебный эффект эликсира. Однако гид отговорил его, убедив, что французу, наоборот, следует беспрерывно ходить.
— Верьте мне, хозяин, отдых вам ни к чему, — сейчас по крайней мере. Если немножко походите, лекарство подействует быстрее.
— Хорошо. Пройдемся вместе: мне хотелось бы поближе разглядеть бесценное растение, которое должно спасти мне жизнь. Все же не ходить бесцельно взад-вперед.
Шли они медленно, так как Жюльен настолько обессилел, что передвигался с трудом. Добравшись до красивого дерева высотой в семь-восемь метров, со стройным, как у пальмы, стволом и пышным убранством из огромных перистых листьев, они остановились. В богатой зеленой кроне виднелись одновременно и плоды, и свисавшие вниз метелкой цветы, имевшие по пять очень узких лепестков, матово-белых снаружи и темных и пушистых внутри. Что же касается плодов, то мы их только что описали.
— Как называется это дерево? — спросил Жак.
— Мы, местные, зовем его «цедрон», — ответил проводник. — Оно считается у нас священным.
Только счастливый случай открыл европейцам ценные, а точнее, бесценные свойства этого растения, о котором теперь знают повсюду. Использоваться в медицинских целях белыми цедрон (Zimaba cedron) стал сравнительно недавно, с 1828 года, после того как индейцы принесли несколько ядрышек, извлеченных из его плодов, в Картахену и заявили, что порошок из них или настойка из цветов этого дерева неизменно спасают людей и животных, ужаленных самыми что ни на есть ядовитыми змеями. В подтверждение своих слов индейцы не колеблясь дали укусить себя змеям, самым ядовитым в этом краю, и, приняв соответствующее снадобье, быстро выздоровели, в то время как ужаленные животные, не получившие лекарства, пали все до одного. Эти опыты произвели на белых столь большое впечатление, что у индейцев купили по цене один дублон — примерно восемьдесят три франка — за штуку все ядрышки, какие только у них были.
Однако долго еще это ценное растение использовалось лишь от случая к случаю, пока в 1869 году одному из наших соотечественников, бесстрашному путешественнику и медицинскому светиле, доктору Саффрэ не посчастливилось встретить цедрон во время его замечательной поездки по Новой Гранаде. Он глубоко исследовал его с ботанической точки зрения и стал регулярно применять изготовленные из его продуктов препараты в медицинской практике, — уже на серьезной научной основе. Результаты превзошли все ожидания врача-энтузиаста. И впрямь, индейцы, которых считают нередко великими фантазерами, ничего не преувеличили, рассказывая о целебных свойствах цедрона. Доктор Саффрэ назначал ядрышки цедрона людям, у которых еще оставались на месте раны следы от зубов ядовитой змеи. Зная, что смерть наступает через несколько часов после змеиного укуса, он спасал всех без исключения своих пациентов, если только успевал вовремя ввести в их организм лекарство, причем выздоровление наступало всегда исключительно быстро. Мало того, он решил удостовериться также и в тонизирующих и жаропонижающих свойствах цедроновых препаратов. Практика полностью подтвердила его догадку: эти лекарства оказались весьма эффективными в борьбе с эпидемией дизентерии, а также при лечении золотухи и хлороза. Но особенно поразительными были результаты, достигнутые при использовании цедроновых препаратов для предупреждения или лечения перемежающихся нервных приступов. Применение указанных лекарственных средств против этого бича влажных и жарких стран дало больший эффект, чем хина: радикально вылечивая страдающих этим недугом, они в то же время не причиняли никакого вреда организму.
Впрочем, пора уже вернуться к основной сюжетной линии нашего повествования.
Прогулка к цедрону оказала на Жюльена положительное воздействие. Ходьба, которую посоветовал проводник, чтобы облегчить организму усвоение лекарства, явилась своего рода целительной процедурой, и вскоре, словно по мановению волшебной палочки, совершенно исчезли тревожные симптомы, которые с такой настойчивостью заявляли о неизбежном конце.
Это было похоже на воскресение. Жак столь бурно выражал радость по поводу удивительного спасения своего друга, что приводил в недоумение их спутника, у которого были свои представления о поведении белого человека. Жюльен, чувствуя, как силы постепенно вновь возвращаются к нему, упивался счастьем ощущать себя живым.
Друзья всячески выражали проводнику свою искреннюю признательность, и хотя тот, как всегда, был сдержан и молчалив, на губах у него блуждала добрая улыбка, а черные глаза радостно светились при виде французов, громко изъявлявших восторг в связи с чудесным исцелением Жюльена благодаря его своевременному вмешательству.
Привал устроили неподалеку от благословенного дерева, а с зарей, захватив с собой, само собой разумеется, солидный запас стеблей сахарного тростника, небольшой отряд тронулся в путь. Жюльен, почти совсем окрепнув, весело ехал на муле.
По-прежнему двигаясь на юг, наши друзья пересекли долину Чоты, чуть не ставшую местом гибели одного из них, и в полдень уже входили в Ибарру, главный город провинции Имбабура.
Этот красивый город, некогда один из самых процветающих в Республике Эквадор, расположен на высоте около двух тысяч метров над уровнем моря, почти у линии равноденствия. Со здоровым климатом, прекрасно построенный, знаменитый историческими памятниками и насчитывавший двадцать пять тысяч жителей, занятых в промышленности, этот богатый населенный пункт, своего рода эквадорская жемчужина, казалось бы, обладал всем, чтобы и впредь пребывать в благополучии. Но, увы, за какую-то минуту славное селение превратилось в груду камней. Шестнадцатого августа 1868 года чудовищной силы землетрясение вспучило почву, разрушило старинные строения и, по существу, полностью уничтожило этот веселый город. Под развалинами зданий погибли десять тысяч человек в самой Ибарре и тридцать тысяч в провинции. Те же, кто выжил, лишенные крова, съестных припасов и помощи, не осмеливались, насмерть напуганные грозным tremblor, двинуться с места, поесть или поспать. Думая, что пришел их последний час, они лишь жалобно всхлипывали, уповая на милость Всевышнего, в то время как мертвые оставались лежать непогребенными под обломками домов.
Президентом республики был тогда Гарсиа Морено, человек беспримерной энергии. Узнав в Кито о катастрофе и ужасной панике, охватившей население пострадавшего от землетрясения района, он сел на коня и одним махом домчался до Ибарры. И кстати: парализованные страхом люди могли просто задохнуться из-за дурного запаха, исходившего от трупов. Собрав народ на площади, Морено громким голосом приказал горожанам приступить к расчистке руин, извлечь оттуда мертвых и похоронить их. Никто не шелохнулся. Но президент был железным человеком и сумел найти выход из сложной ситуации. Он распорядился, чтобы солдаты, прибывшие вместе с ним из столицы, возвели три виселицы, и затем, приблизившись спокойно, с револьвером в руке, к бездействовавшим ибаррийцам, предъявил им ужасный ультиматум:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89