Так что адвокат будет под постоянным наблюдением.
Без четверти двенадцать Мейер снова позвонил Эндикотту, на сей раз из телефонной будки напротив его конторы на Джефферсон-авеню. Изменив голос, глухим басом он спросил Эндикотта, занимаются ли они бракоразводными делами, и когда ему подтвердили, что фирма «Хаккет, Роллингз, Пирсон, Эндикотт, Липстейн и Марш» действительно занимается такими делами, назвался Мартином Милштейном и договорился встретиться с Эндикоттом в половине пятого в пятницу. Где-нибудь на неделе он снова позвонит и отменит встречу. Главное, что Эндикотт по-прежнему находился у себя в кабинете и как полагал Мейер, между двенадцатью и часом пойдет обедать, как и большинство служащих.
Единственным в участке полицейским, который знал Эндикотта, был Хэл Уиллис. Однако по причинам, неизвестным Мейеру, решили, что Уиллису лучше не участвовать в слежке за Эндикоттом. Поэтому Мейера у телефонной будки поджидал постовой, переодетый в штатское. Это был один из шестерых полицейских, в свое время охранявших адвоката. Он был здесь исключительно для того, чтобы показать Мейеру Эндикотта, после чего он сможет вернуться к своим непосредственным обязанностям в другом районе.
А пока оба стояли под дождем неподалеку от здания фирмы.
Постовой громко жаловался на дрянную погоду.
Мейер не спускал глаз с входной двери. Здесь только один вход. Так что Эндикотту в любом случае придется пройти через эти вращающиеся двери.
— Смотри на дверь, — сказал он постовому.
— А то я не знаю, — ответил тот.
Однако Мейер не был в этом уверен.
В десять минут первого постовой толкнул Мейера в бок.
Из дверей здания выходил высокий худощавый мужчина с карими глазами и седыми волосами. Все соответствовало описанию Эндикотта в отчетах. Постовой кивнул, и Мейер двинулся за объектом своей слежки. Тот был в непромокаемом плаще фирмы «Бурбери», в которые в дождливую погоду облачалась половина жителей этого города. Адвокат шел вперед быстрой походкой, не глядя под ноги и попадая в лужи, он перебегал улицы на красный свет, как будто куда-то очень торопился. Мейер терпеть не мог вести наблюдение за резвыми пешеходами, предпочитая слежку где-нибудь в уютных барах.
Эндикотт прошел под этим проливным дождем целых восемь кварталов. Мейер мог поклясться, что он еще и насвистывал.
Наконец, он свернул с Джефферсон-авеню в боковую улицу. Дождь лил как из ведра, подхлестываемый порывами ветра со стороны реки. Эндикотт нырнул под струи ливня, как фрегат под полными парусами, прошел полквартала, свернул под красно-бело-зеленый навес, открыл деревянную, обитую латунными полосками дверь и исчез за ней. Надпись над навесом гласила, что это место называется «Ресторан Бонатти». Чувствуя себя как Попей Дойл из фильма «Французские связи», Мейер, сгорбившись под напором дождя и ветра, встал у стены, надеясь, что Эндикотт не слишком долго засидится за обедом.
Когда следишь за девушкой своего приятеля, то главная проблема состоит в том, что ты чувствуешь себя подонком. Карелла заметил Мэрилин Холлис у ее дома на Харборсайд Лейн в половине одиннадцатого утра и пошел за ней в парикмахерскую. Там он прождал ее на улице до двадцати минут первого, затем последовал в сторону Стема, где она остановила такси. Он тут же взял другую машину, назвал водителю свою должность и приказал не терять из виду такси, идущее впереди. Водила был не в восторге от того, что ему пришлось везти легавого, он боялся попасть в переделку и получить пулю.
Машина Мэрилин двигалась к центру города, сначала они ехали по Стем, затем по Калвер, потом через круг-Ван Верен направились на юг по Гровер Парк Вест, затем продолжали движение по Холл-авеню, свернули налево, проехали три квартала, свернули направо, и машина остановилась перед зданием с красно-бело-зеленым навесом. Мэрилин вышла из машины, заплатила водителю и быстро прошла в обитую латунью дверь. Карелла попросил машину остановиться за несколько метров от входа. К изумлению водителя, он дал ему хорошие чаевые и вышел под дождь.
Надпись над навесом гласила: «Ресторан Бонатти».
Возле ресторана стоял майор Мейер, прижавшись к стеклу, и, обхватив лицо руками, пытался разглядеть, что происходит внутри.
Карелла подошел сзади и слегка похлопал его по плечу.
Мейер с удивлением оглянулся.
— Так, так, — он удивленно покачал головой.
— Наслаждаешься дождем? — спросил Карелла.
— О да, благодарю вас.
— Эндикотт там?
— С блондинкой, которая только что к нему подсела, — сообщил Мейер.
* * *
В четверть пятого того же понедельника Артур Браун сменил Кареллу на его посту у дома Холлис. Карелла рассказал ему анекдот о черном мужском члене, Браун расхохотался, потом спросил, не является ли этот анекдот расистским, и тут же сам отверг это подозрение.
— Не забыть рассказать его Каролине, когда приду домой, — с хохотом сказал он. — Кто меня сменит?
— Дельгадо.
— Надеюсь, он не опоздает. Терпеть не могу торчать под дождем.
Карелла простоял под дождем с десяти утра, если не считать часа, проведенного в такси, когда он ехал за Мэрилин сначала в город, а потом обратно к дому.
— Просвети меня, — попросил Браун.
— Белая блондинка, двадцать четыре года, пять футов восемь дюймов, вес — примерно сто семьдесят. Зовут Мэрилин Холлис.
— Что именно надо выяснить?
— Возможно, она убийца. И может сделать очередной шаг.
— Очень мило, — усмехнулся Браун.
— Утром поговорим, — сказал Карелла и исчез в потоках дождя.
Первый раз Браун испытал удивление в половине пятого, когда на противоположной стороне остановилась машина, неподалеку от того места, где стоял он сам, из нее вышел человек и направился к дому 1211 по Харборсайд Лейн. Этот человек был или самим Хэлом Уиллисом, или его двойником. Он поднялся по ступеням к входной двери, вынул из кармана ключ, вставил его в скважину и вошел внутрь.
Браун застыл в недоумении.
Неужели это и вправду Уиллис?
Черт подери, этот тип поразительно похож на Уиллиса.
Однако Карелла ничего не говорил о том, что Уиллис тоже ведет слежку. И разве он пользовался отмычкой, когда входил? Что-то не похоже, чтобы он возился с набором отмычек. Похоже, что у него есть ключ к входной двери того дома, где живет женщина, которая, по словам Кареллы, возможно, является убийцей.
Второй раз Браун удивился в двадцать минут восьмого, когда входная дверь снова отворилась и из нее вышла блондинка Мэрилин Холлис, которую ему описал Карелла, а затем Уиллис. Он захлопнул дверь, девушка взяла Уиллиса под руку, и они вместе пошли по улице, на углу повернули направо и зашагали по Стем в сторону центра.
Браун ничего не мог понять.
Он пошел за ними, стараясь держаться на значительном расстоянии, поскольку, если Уиллис не вел слежку, то, как более опытный полицейский, мог легко ее заметить. Однако если он не занят наблюдением, то что он делает здесь с этой бабой, которая кого-то там убила? Браун двигался автоматически под шлепанье мокрых шин по черному от воды асфальту, ослепляемый неоновыми огнями, мерцающими сквозь струи дождя.
Впереди он увидел вывеску китайского ресторана «Отдых Будды».
Уиллис открыл дверь, пропустил вперед девушку и прошел за ней внутрь.
Браун заглянул в окно ресторана, и тут ему пришлось удивиться в третий раз.
Потому что в одной из кабинок сидел человек, очень похожий на Берта Клинга, то есть это и был Берт Клинг, а рядом с ним — его девушка Эйлин Берк, тоже работавшая в полиции. Вошедшая парочка прямиком направилась к их кабинке, и Уиллис познакомил Клинга и Эйлин со своей спутницей, затем Хэл и девушка сели за столик, и Уиллис подозвал официанта.
«Ничего себе, — подумал Браун, — здесь идет целая охота! Похоже, задействован весь участок!»
* * *
Эйлин Берк все пыталась прикрыть левую щеку. Уиллису казалось, что удачная пластическая операция убрала шрам, теперь никто бы и не заметил, что щека когда-то была рассечена. Однако девушка постоянно прикрывала щеку левой рукой.
— Эйлин очень успешно работает в отделе по изнасилованиям, — сообщил он Мэрилин.
— Правда? — удивилась Мэрилин.
— В качестве приманки, — объяснил Уиллис.
— Не думаю, что мне бы понравилась такая работа, — сказала Мэрилин, закатив глаза.
Женщины сидели рядом, и Уиллис подумал, что вместе они смотрятся потрясающе — рыжеволосая, зеленоглазая Эйлин и голубоглазая блондинка Мэрилин. Одна довольно крупная, пышногрудая, другая тонкая, бледная, хрупкая. Замечательное сочетание.
Ему хотелось, чтобы сегодняшний вечер был особенным. Первый выход Мэрилин. Он представил ее двум своим хорошим друзьям, опытным полицейским, которых он любил и уважал. Для него было очень важно, что они познакомились с ней. Уиллис достаточно хорошо знал Кареллу и не сомневался, что тот ничего не расскажет сотрудникам участка о прошлом Мэрилин. Лейтенанту — да. Карелла сочтет своим профессиональным долгом рассказать ему, что Уиллис живет с бывшей проституткой, которую он, Карелла, подозревает в убийстве. Но, кроме лейтенанта, никому. Карелла был полицейским, а не базарной бабой. Карелла — настоящий друг.
В этой небольшой компании были свои секреты.
Секрет Мэрилин состоял в том, что она была когда-то проституткой.
Секретом Эйлин было то, что однажды, во время выполнения задания, ее изнасиловали и изуродовали.
Были еще и тайные мысли.
«Интересно, — думал Уиллис, — смогут ли два опытных, обладающих наметанным взглядом полицейских сразу же определить, кем Мэрилин была раньше?»
Клинг боялся, что Мэрилин станет задавать вопросы и пробудит воспоминания о самой страшной ночи в жизни Эйлин. Ему было неприятно, что Уиллис упомянул о том, что она служит приманкой.
А Уиллис боялся, что кто-нибудь спросит, чем раньше занималась его подруга.
— А чем вы занимаетесь? — спросила Эйлин.
— Я богата и независима, — беззаботно ответила Мэрилин. Затем добавила: — Как насчет цыпленка с апельсинами?
Эйлин взглянула на Клинга.
— И как же становятся богатыми и независимыми? — поинтересовался Клинг.
— У меня богатый отец, — с улыбкой сказала Мэрилин.
Клинг подумал о том, что однажды был женат на женщине, зарабатывавшей намного больше него. Интересно, насколько серьезно это увлечение у Уиллиса. Если да, то знает ли она, сколько зарабатывает детектив третьего класса?
— И что они делают? — спросила Мэрилин. — Пристают прямо на улице?
— Вроде этого, — сказала Эйлин. — Кто будет жареную рыбу?
— Я бы с ума сошла от страха, — передернула плечами Мэрилин.
«Я тоже схожу с ума от страха, — подумала Эйлин. — После той ночи я боюсь до смерти». А вслух произнесла:
— Привыкаешь, — и снова прикрыла левую щеку.
— А почему бы не заказать фирменный ужин? — вступил в разговор Клинг. — Это не будет слишком много?
— Я умираю от голода, — засмеялась Мэрилин.
— Конечно, давайте закажем, — Уиллис подозвал официанта: — Фирменный ужин на четверых. И еще выпить.
— Я заступаю на дежурство в полночь, — сказал Клинг. — Так что мне больше нельзя.
— Ой, да ладно тебе, — фыркнула Эйлин.
— Нет, правда, — Клинг прикрыл рукой свой стакан.
— В ночную смену хорошо балдеть, — сказала Эйлин. — Выпей еще.
— Что такое «балдеть»? — спросила Мэрилин.
— Спать на работе, — ответил Уиллис.
— Фирменный ужин на четверых. И напитки, — официант принял заказ и отошел от столика.
— Почему официанты-китайцы всегда разговаривают так неприветливо? — спросила Мэрилин. — Вы обращали внимание?
— Потому что они вообще неприветливые, — ответил Клинг.
— Это расистское замечание, — укорила его Эйлин.
— Кто расист? Я ничего не имею против китаез.
— Вы усугубляете свою вину, — сказала Эйлин. «Неужели, — подумала Мэрилин, — они все время разговаривают между собой на полицейском жаргоне?»
— Это он нарочно, — объяснила Эйлин.
— Что нарочно? — спросила Мэрилин.
— Сказал «китаезы».
— Нет, серьезно, я обожаю китаез, — не унимался Клинг. — И япошек тоже. У нас в отделе есть один япошка.
— И это тоже, — защищала его Эйлин. — Это он нарочно. У него такое чувство юмора.
— У меня вообще нет чувства юмора, — с оскорбленным видом заметил Клинг.
— А вы никогда не обращали внимания на то, что у китайцев никогда не бывает голубых глаз? — спросил Уиллис.
— Закон генетики, или «Закон Менделя», — сказала Мэрилин. — Если скрестить черную кошку с белым котом, то один котенок будет белым, другой черным, а два — серыми.
— Ну и какое это имеет отношение к голубоглазым китайцам? — спросил Уиллис.
— Карие глаза — признак доминирующий, голубые — рецессивный. Если в стране у всех глаза карие, тогда и у их детей также будут карие глаза. Правда, это не совсем так. У людей все немного иначе, чем у дрозофилл или кошек. Вот, например, у моего отца глаза были карие, а у матери — голубые, однако, очевидно, что в предшествующих поколениях также у кого-то были голубые рецессивные глаза. И если два рецессивных признака совпадают, то снова получается рецессивный признак, вот поэтому у меня и получились голубые глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30