Ниже находилась кнопка звонка. Уиллис нажал на кнопку. Дверь, очевидно, была довольно массивной, поскольку они не слышали звонка.
Им открыла женщина лет двадцати шести — двадцати восьми, высокого роста, с длинными светлыми волосами, сердитыми голубыми глазами и бледным, как молоко, без намека на румянец лицо. На ней была мешковатая синяя мужская кофта крупной вязки, белая футболка и голубые джинсы. Белая лошадка, бледный наездник, — подумал Уиллис, интересная бледность.
— Документы, — без всякого выражения произнесла она.
«Эта — из местных», — решил Уиллис.
Карелла показал ей значок и удостоверение.
— Мне надо уходить, — сказала она, возвращая ему корочки. — Так что давайте побыстрее.
Женщина вежливо проводила их в гостиную, чем еще больше подчеркнула свое раздражение. Прихожая и гостиная были отделаны панелями из красного дерева, на потолке скрещивались толстые дубовые балки. Комната, обставленная в викторианском стиле, выглядела чрезвычайно изысканной. На мгновение Карелла как бы перенесся в те времена, когда люди жили в роскошных домах, еще не исписанных дурацкими надписями.
— Миссис Холлис, — начал он, — не могли бы вы сказать нам, не разговаривали ли вы прошлой ночью или вечером с мистером МакКенноном?
— Нет, не разговаривала, — ответила она. — И была бы чрезвычайно вам благодарна, если бы вы мне сообщили, в чем, собственно, дело. Вы позвонили, когда я одевалась, и ничего не объяснили...
— Он умер, — сказал Карелла.
Голубые глаза широко раскрылись.
— Что? — выдохнула она.
— Мне очень жаль, но...
— Господи, что вы такое говорите? Джерри? Умер? Что?
— Мне очень жаль.
— Господи, что же случилось?..
Голубые глаза распахнулись еще шире. Они выражали явное потрясение. Может быть, даже чересчур явное.
— Как? — спросила она.
— Пока еще не знаем.
Он говорил неправду, однако нигде не написано, что коп должен быть откровенным со свидетелем.
— Его убили? — произнесла Мэрилин. — Вы полицейские, значит, в дело вмешалась полиция, вы не пришли бы сюда, если он просто умер во сне.
— Нет, он не умер во сне.
— Так что — его застрелили, зарезали, сбила машина?
— Мы узнаем о причине его смерти только после того, как получим данные вскрытия, — сказал Карелла.
Иногда им говоришь все, что знаешь сам, иногда ничего не говоришь, а иногда — вот как сейчас — сообщаешь ровно столько, чтобы заставить перехватить мяч и лететь с ним по полю. Казалось, она перебирает любые возможности и, напрягая извилины, изображает из себя сыщика-любителя, — этакая услужливая маленькая мисс Холлис, правда, не такая уж маленькая со своим ростом более ста семидесяти сантиметров. Однако они не забывали, что именно ей Джером МакКеннон звонил последний раз в своей жизни.
— Когда это случилось? — спросила она.
— Сегодня утром.
— Где?
— В его квартире.
— Вы нашли его?
— Его обнаружила уборщица.
— В какое время?
— Около девяти, — сказал Карелла.
— Вы хорошо его знали? — спросил Уиллис.
— Так, значит, это все-таки убийство? — проговорила она.
— Никто не говорит, что...
— Нет? Тогда почему вам надо знать, хорошо ли я его знала?
— Потому что последний звонок был им сделан вам.
— И какое это имеет значение, если его не убивали?
— Могло быть и самоубийство, — Уиллис решил дать ей еще одну наживку. А вдруг она ухватится за нее и начнет распространяться о такой возможности. Но она категорически отвергла подобное предположение.
— Джерри убил себя? Это совершеннейшая нелепость.
— Почему вы так считаете, мисс Холлис? — спросил Карелла.
— У него было все — интересная внешность, новая работа...
— И чем он занимался? — поинтересовался Уиллис.
— Он был вице-президентом фирмы «Истек Системз», занимался маркетингом.
— А что это за фирма? — спросил Карелла.
— Системы безопасности.
— То есть фирма производит оборудование, защищающее от квартирных взломщиков?
— Да, радиотелеметрия, цифровой контроль. Не только против воров, но также и от пожаров, мороза... короче говоря, самые разнообразные системы охраны.
— Она находится здесь, в городе?
— Да, на авеню Джей.
— Вы говорили что-то о новой работе?
— Сравнительно новая. Он пришел туда вскоре после того, как мы познакомились.
Ну вот, наконец-то добрались.
— И когда это произошло, мисс Холлис?
— Незадолго до Рождества.
Уиллис начал мысленно прикидывать. Сейчас конец марта. Примерно три месяца.
— И с тех пор вы встречались?
— Да.
— Вы не могли бы сказать нам, хорошо ли вы знали его?
— Это эвфемизм?
— Не понимаю.
— Я полагаю, вы хотите спросить, не спала ли я с ним?
— Так как?
— Да. Хотя это тоже эвфемизм.
Уиллис решил дома посмотреть в словарике слово «эвфемизм», чтобы убедиться, что он понял его правильно.
— Не могли бы вы сказать нам, это были серьезные отношения? — спросил он.
Мэрилин пожала плечами.
— Что вы считаете серьезными отношениями?
— А что вы считаете серьезными отношениями?
Она опять пожала плечами.
— Иногда нам было очень хорошо вместе, — сказала она.
— Он был единственным мужчиной в вашей жизни?
— Нет.
— Значит, это не было серьезно.
— Если серьезные отношения означают признания в вечной любви и предложения руки и сердца, то тогда их нельзя считать серьезными. Возможно, под серьезными отношениями вы понимаете именно это, я же считаю по-другому. — Она помолчала. Затем продолжала: — Он нравился мне, очень нравился. Нам было хорошо вместе. Мне очень жаль, что он умер.
— Мисс Холлис, — спросил Карелла, — когда вы в последний раз говорили с мистером МакКенноном по телефону?
— Где-то на прошлой неделе.
— Вы не могли бы вспомнить, когда именно?
— По-моему, в четверг.
— Это он вам позвонил? Или вы звонили ему?
— Он мне.
— И после четверга он вам больше не звонил?
— Нет.
— Вы были дома вчера вечером?
— Нет. Я уезжала на выходные.
— Да? А куда?
— Думаю, это вас не касается.
— Вы не могли бы сказать, когда вы вышли из дома?
— А зачем вам?
— Это могло бы помочь определить точное время смерти мистера МакКеннона. Нам известно, что последний звонок из квартиры на Силвермейн Овал был сделан сюда, в ваш дом. Если бы мы смогли...
— Как вы это узнали?
— У его телефона есть кнопка повторного набора. Последний набранный номер регистрируется в памяти аппарата. Вполне возможно, хотя и сомнительно, что последний звонок он сделал именно в четверг. Скорее всего, он все-таки пытался связаться с вами после этого. Возможно, вчера вечером. Или даже сегодня рано утром...
— Меня не было дома с пятницы.
— И когда вы уехали?
— Около половины шестого.
— А когда вернулись? — спросил Уиллис.
— Полчаса назад. За минуту до того, как зазвонил телефон.
— Значит, где-то часа в четыре?
— А вы не собираетесь спросить меня, с кем я уезжала?
— Разумеется, если вы захотите ответить.
— С человеком по имени Нелсон Райли.
— Благодарю вас.
Девица начинала раздражать Уиллиса. Возможно, из-за того, что уж чересчур вызывающе держалась. Ее никто ни в чем не обвинял — по крайней мере пока. Но она держалась исключительно враждебно, как будто была убеждена, что если не будет соблюдать осторожность, то ее тут же отправят в тюрьму. Иногда подобным образом ведут себя люди совершенно невиновные. А иногда преступники.
— Если я вас правильно понял, вы пришли сегодня домой где-то в районе четырех? — спросил Карелла.
— Да, около четырех, — ответила Мэрилин.
— Вы говорили, что встречаетесь и с другими мужчинами? — сказал Уиллис.
— Да.
— И со многими?
— Какое это имеет отношение к убийству Джерри?
— Или к самоубийству — все может быть, — покачал головой Уиллис. — Так со сколькими?
— Ой, пожалуйста не надо. Никто из моих друзей не убивал Джерри.
— Откуда вы знаете?
— Потому что никто из них даже не знал его.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. У меня нет привычки рассказывать Тому или Дику о Гарри.
— Так сколько Томов, Диков и Гарри у вас было? — продолжал настаивать Уиллис.
Мэрилин вздохнула.
— В настоящее время я встречаюсь с тремя-четырьмя мужчинами.
— А поточнее? — сказал Уиллис. — С тремя или четырьмя?
— Если считать Джерри, то с четырьмя.
— Так, значит, остается три.
— Да. Если вы имеете в виду, не сплю ли я со всеми ними, то отвечу, что иногда.
— Не могли бы вы дать нам их имена и адреса? — попросил Карелла.
— Зачем? Вы хотите их впутать в это дело?
— Человек погиб...
— Я это понимаю. Но ни я, ни мои друзья...
— Мы были бы очень благодарны, если бы вы нам сообщили их имена и адреса.
Мэрилин снова вздохнула, подошла к секретеру в углу комнаты, вынула из него адресную книжку и стала выписывать имена и адреса на листок бумаги. Карелла пробежал по списку глазами, сунул его в карман и затем спросил:
— Вы еще не включали автоответчик, когда вернулись домой?
— Я только собиралась это сделать, — сказала Мэрилин. — Но затем полиция начала звонить через каждые три минуты.
— Вы не могли бы включить его сейчас? — попросил Карелла.
Она подошла к магнитофону, стоящему на столе, и нажала кнопку.
Уиллис раскрыл записную книжку.
— Привет, Мэрилин, — произнес женский голос, — это Диди. Позвони мне, как сможешь, хорошо?
В своей книжке Уиллис отметил «Диди».
Щелчок, гудок, затем другой голос.
— Мисс Холлис, говорит Хэдли Филдз из «Меррил Линч». Позвоните мне, пожалуйста.
Уиллис записывал: «Хэдли Филдз, Меррил Линч».
Щелчок, гудок, потом:
— Мэрилин, это Бэз. У меня есть билеты в филармонию на среду. Позвони мне, если свободна. Не позднее понедельника, ладно?
Кассета крутилась, и Уиллис продолжал записывать.
— Мэрилин, я ненавижу твой ответчик. Это Чип, позвони мне, ладно?
Щелчок, гудок... кто-то повесил трубку.
— Терпеть этого не могу, — сказала Мэрилин. Опять щелчок, опять гудок.
— Мэрилин, это опять Диди. Где тебя носит? Звонки шли один за другим. «Очень занятая дама», — подумал Уиллис.
И затем где-то среди всех этих голосов...
— Мэрилин... ты мне нужна... я... я...
Резкий вдох...
Затем такой звук, как будто трубка ударилась о что-то твердое...
Послышались звуки, как будто кого-то рвет...
Щелчок, гудок, и опять череда вызовов.
— Мэрилин, это Диди. Я звоню тебе все выходные. Может быть, ты все же позвонишь мне?
— Мэрилин, это Элис, это Чип (и я по-прежнему ненавижу твой автоответчик), это Бэз (опять про концерт в филармонии), это Сэм, это Джейн, это Энди...
Среди звонивших ни одного Тома, Дика или Гарри.
Карелла вынул листок, который она дала им, и спросил:
— Вы уверены, что это все мужчины, с которыми вы встречаетесь?
— Да, на настоящий момент, — ответила Мэрилин.
— А остальные? — спросил Уиллис.
— Какие остальные?
— Которые звонили.
— Просто приятели.
— Но с ними у вас ничего нет?
— Нет.
— Это был голос МакКеннона? — спросил Карелла. Она ответила не сразу. Затем сказала: «Да» — и опустила взгляд.
Карелла закрыл свою книжку.
— Возможно, нам понадобится связаться с вами в будние дни. Вы не могли бы дать нам свой рабочий телефон?
— Я сейчас не работаю, — ответила она.
Уиллису казалось, что его лицо ничего не выражает, однако Мэрилин, очевидно, что-то заметила.
— Это не то, что вы думаете, — тут же добавила она.
— А что я думаю? — поинтересовался он.
— Вы думаете: дорогой, хорошо обставленный дом — наверное, у нее богатенький покровитель — этакий па-пик. Вы ошибаетесь. У меня действительно есть папочка, нефтепромышленник в Техасе, и он не позволит, чтобы его единственная дочь умирала бы с голода в этом большом противном городе.
— Понятно.
— Ну что ж, простите, что заняли у вас так много времени, — сказал Карелла. — Вы нам действительно очень помогли...
— Чем же? — спросила она, провожая их до дверей. На улице было холодно, дул пронизывающий противный ветер.
Глава 3
Они называли это 24-24.
Схема относилась к делам об убийстве, когда особенно важны для расследования были двадцать четыре часа до смерти человека и двадцать четыре часа после нее.
Сутки накануне смерти имели огромное значение, поскольку все то, что делал покойный, куда он ходил, с кем встречался, все это могло быть каким-то образом связано с его смертью. Официально Джером МакКеннон считался жертвой, даже если и проглотил никотин по своей собственной воле. Сутки после смерти имели смысл лишь в том случае, если речь шла об убийстве, поскольку время работало против детективов, и по мере того, как шло время, след становится все бледнее и бледнее, давая убийце больше шансов. В полиции считалось, что если в течение недели не удается найти надежную зацепку, то дело можно спокойно отправлять в «Папку нераскрытых преступлений». Эта папка являлась кладбищем многих расследований.
Над делом МакКеннона работали всего два детектива. Это убийство не относилось к разряду особо выдающихся, таких, которыми заполнялись полосы местных газет. Убитый являлся не слишком известной личностью, никаких необычных обстоятельств с этим делом связано не было, обычное бытовое убийство в городе, плодившем подобные преступления в огромных количествах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Им открыла женщина лет двадцати шести — двадцати восьми, высокого роста, с длинными светлыми волосами, сердитыми голубыми глазами и бледным, как молоко, без намека на румянец лицо. На ней была мешковатая синяя мужская кофта крупной вязки, белая футболка и голубые джинсы. Белая лошадка, бледный наездник, — подумал Уиллис, интересная бледность.
— Документы, — без всякого выражения произнесла она.
«Эта — из местных», — решил Уиллис.
Карелла показал ей значок и удостоверение.
— Мне надо уходить, — сказала она, возвращая ему корочки. — Так что давайте побыстрее.
Женщина вежливо проводила их в гостиную, чем еще больше подчеркнула свое раздражение. Прихожая и гостиная были отделаны панелями из красного дерева, на потолке скрещивались толстые дубовые балки. Комната, обставленная в викторианском стиле, выглядела чрезвычайно изысканной. На мгновение Карелла как бы перенесся в те времена, когда люди жили в роскошных домах, еще не исписанных дурацкими надписями.
— Миссис Холлис, — начал он, — не могли бы вы сказать нам, не разговаривали ли вы прошлой ночью или вечером с мистером МакКенноном?
— Нет, не разговаривала, — ответила она. — И была бы чрезвычайно вам благодарна, если бы вы мне сообщили, в чем, собственно, дело. Вы позвонили, когда я одевалась, и ничего не объяснили...
— Он умер, — сказал Карелла.
Голубые глаза широко раскрылись.
— Что? — выдохнула она.
— Мне очень жаль, но...
— Господи, что вы такое говорите? Джерри? Умер? Что?
— Мне очень жаль.
— Господи, что же случилось?..
Голубые глаза распахнулись еще шире. Они выражали явное потрясение. Может быть, даже чересчур явное.
— Как? — спросила она.
— Пока еще не знаем.
Он говорил неправду, однако нигде не написано, что коп должен быть откровенным со свидетелем.
— Его убили? — произнесла Мэрилин. — Вы полицейские, значит, в дело вмешалась полиция, вы не пришли бы сюда, если он просто умер во сне.
— Нет, он не умер во сне.
— Так что — его застрелили, зарезали, сбила машина?
— Мы узнаем о причине его смерти только после того, как получим данные вскрытия, — сказал Карелла.
Иногда им говоришь все, что знаешь сам, иногда ничего не говоришь, а иногда — вот как сейчас — сообщаешь ровно столько, чтобы заставить перехватить мяч и лететь с ним по полю. Казалось, она перебирает любые возможности и, напрягая извилины, изображает из себя сыщика-любителя, — этакая услужливая маленькая мисс Холлис, правда, не такая уж маленькая со своим ростом более ста семидесяти сантиметров. Однако они не забывали, что именно ей Джером МакКеннон звонил последний раз в своей жизни.
— Когда это случилось? — спросила она.
— Сегодня утром.
— Где?
— В его квартире.
— Вы нашли его?
— Его обнаружила уборщица.
— В какое время?
— Около девяти, — сказал Карелла.
— Вы хорошо его знали? — спросил Уиллис.
— Так, значит, это все-таки убийство? — проговорила она.
— Никто не говорит, что...
— Нет? Тогда почему вам надо знать, хорошо ли я его знала?
— Потому что последний звонок был им сделан вам.
— И какое это имеет значение, если его не убивали?
— Могло быть и самоубийство, — Уиллис решил дать ей еще одну наживку. А вдруг она ухватится за нее и начнет распространяться о такой возможности. Но она категорически отвергла подобное предположение.
— Джерри убил себя? Это совершеннейшая нелепость.
— Почему вы так считаете, мисс Холлис? — спросил Карелла.
— У него было все — интересная внешность, новая работа...
— И чем он занимался? — поинтересовался Уиллис.
— Он был вице-президентом фирмы «Истек Системз», занимался маркетингом.
— А что это за фирма? — спросил Карелла.
— Системы безопасности.
— То есть фирма производит оборудование, защищающее от квартирных взломщиков?
— Да, радиотелеметрия, цифровой контроль. Не только против воров, но также и от пожаров, мороза... короче говоря, самые разнообразные системы охраны.
— Она находится здесь, в городе?
— Да, на авеню Джей.
— Вы говорили что-то о новой работе?
— Сравнительно новая. Он пришел туда вскоре после того, как мы познакомились.
Ну вот, наконец-то добрались.
— И когда это произошло, мисс Холлис?
— Незадолго до Рождества.
Уиллис начал мысленно прикидывать. Сейчас конец марта. Примерно три месяца.
— И с тех пор вы встречались?
— Да.
— Вы не могли бы сказать нам, хорошо ли вы знали его?
— Это эвфемизм?
— Не понимаю.
— Я полагаю, вы хотите спросить, не спала ли я с ним?
— Так как?
— Да. Хотя это тоже эвфемизм.
Уиллис решил дома посмотреть в словарике слово «эвфемизм», чтобы убедиться, что он понял его правильно.
— Не могли бы вы сказать нам, это были серьезные отношения? — спросил он.
Мэрилин пожала плечами.
— Что вы считаете серьезными отношениями?
— А что вы считаете серьезными отношениями?
Она опять пожала плечами.
— Иногда нам было очень хорошо вместе, — сказала она.
— Он был единственным мужчиной в вашей жизни?
— Нет.
— Значит, это не было серьезно.
— Если серьезные отношения означают признания в вечной любви и предложения руки и сердца, то тогда их нельзя считать серьезными. Возможно, под серьезными отношениями вы понимаете именно это, я же считаю по-другому. — Она помолчала. Затем продолжала: — Он нравился мне, очень нравился. Нам было хорошо вместе. Мне очень жаль, что он умер.
— Мисс Холлис, — спросил Карелла, — когда вы в последний раз говорили с мистером МакКенноном по телефону?
— Где-то на прошлой неделе.
— Вы не могли бы вспомнить, когда именно?
— По-моему, в четверг.
— Это он вам позвонил? Или вы звонили ему?
— Он мне.
— И после четверга он вам больше не звонил?
— Нет.
— Вы были дома вчера вечером?
— Нет. Я уезжала на выходные.
— Да? А куда?
— Думаю, это вас не касается.
— Вы не могли бы сказать, когда вы вышли из дома?
— А зачем вам?
— Это могло бы помочь определить точное время смерти мистера МакКеннона. Нам известно, что последний звонок из квартиры на Силвермейн Овал был сделан сюда, в ваш дом. Если бы мы смогли...
— Как вы это узнали?
— У его телефона есть кнопка повторного набора. Последний набранный номер регистрируется в памяти аппарата. Вполне возможно, хотя и сомнительно, что последний звонок он сделал именно в четверг. Скорее всего, он все-таки пытался связаться с вами после этого. Возможно, вчера вечером. Или даже сегодня рано утром...
— Меня не было дома с пятницы.
— И когда вы уехали?
— Около половины шестого.
— А когда вернулись? — спросил Уиллис.
— Полчаса назад. За минуту до того, как зазвонил телефон.
— Значит, где-то часа в четыре?
— А вы не собираетесь спросить меня, с кем я уезжала?
— Разумеется, если вы захотите ответить.
— С человеком по имени Нелсон Райли.
— Благодарю вас.
Девица начинала раздражать Уиллиса. Возможно, из-за того, что уж чересчур вызывающе держалась. Ее никто ни в чем не обвинял — по крайней мере пока. Но она держалась исключительно враждебно, как будто была убеждена, что если не будет соблюдать осторожность, то ее тут же отправят в тюрьму. Иногда подобным образом ведут себя люди совершенно невиновные. А иногда преступники.
— Если я вас правильно понял, вы пришли сегодня домой где-то в районе четырех? — спросил Карелла.
— Да, около четырех, — ответила Мэрилин.
— Вы говорили, что встречаетесь и с другими мужчинами? — сказал Уиллис.
— Да.
— И со многими?
— Какое это имеет отношение к убийству Джерри?
— Или к самоубийству — все может быть, — покачал головой Уиллис. — Так со сколькими?
— Ой, пожалуйста не надо. Никто из моих друзей не убивал Джерри.
— Откуда вы знаете?
— Потому что никто из них даже не знал его.
— Вы в этом уверены?
— Абсолютно. У меня нет привычки рассказывать Тому или Дику о Гарри.
— Так сколько Томов, Диков и Гарри у вас было? — продолжал настаивать Уиллис.
Мэрилин вздохнула.
— В настоящее время я встречаюсь с тремя-четырьмя мужчинами.
— А поточнее? — сказал Уиллис. — С тремя или четырьмя?
— Если считать Джерри, то с четырьмя.
— Так, значит, остается три.
— Да. Если вы имеете в виду, не сплю ли я со всеми ними, то отвечу, что иногда.
— Не могли бы вы дать нам их имена и адреса? — попросил Карелла.
— Зачем? Вы хотите их впутать в это дело?
— Человек погиб...
— Я это понимаю. Но ни я, ни мои друзья...
— Мы были бы очень благодарны, если бы вы нам сообщили их имена и адреса.
Мэрилин снова вздохнула, подошла к секретеру в углу комнаты, вынула из него адресную книжку и стала выписывать имена и адреса на листок бумаги. Карелла пробежал по списку глазами, сунул его в карман и затем спросил:
— Вы еще не включали автоответчик, когда вернулись домой?
— Я только собиралась это сделать, — сказала Мэрилин. — Но затем полиция начала звонить через каждые три минуты.
— Вы не могли бы включить его сейчас? — попросил Карелла.
Она подошла к магнитофону, стоящему на столе, и нажала кнопку.
Уиллис раскрыл записную книжку.
— Привет, Мэрилин, — произнес женский голос, — это Диди. Позвони мне, как сможешь, хорошо?
В своей книжке Уиллис отметил «Диди».
Щелчок, гудок, затем другой голос.
— Мисс Холлис, говорит Хэдли Филдз из «Меррил Линч». Позвоните мне, пожалуйста.
Уиллис записывал: «Хэдли Филдз, Меррил Линч».
Щелчок, гудок, потом:
— Мэрилин, это Бэз. У меня есть билеты в филармонию на среду. Позвони мне, если свободна. Не позднее понедельника, ладно?
Кассета крутилась, и Уиллис продолжал записывать.
— Мэрилин, я ненавижу твой ответчик. Это Чип, позвони мне, ладно?
Щелчок, гудок... кто-то повесил трубку.
— Терпеть этого не могу, — сказала Мэрилин. Опять щелчок, опять гудок.
— Мэрилин, это опять Диди. Где тебя носит? Звонки шли один за другим. «Очень занятая дама», — подумал Уиллис.
И затем где-то среди всех этих голосов...
— Мэрилин... ты мне нужна... я... я...
Резкий вдох...
Затем такой звук, как будто трубка ударилась о что-то твердое...
Послышались звуки, как будто кого-то рвет...
Щелчок, гудок, и опять череда вызовов.
— Мэрилин, это Диди. Я звоню тебе все выходные. Может быть, ты все же позвонишь мне?
— Мэрилин, это Элис, это Чип (и я по-прежнему ненавижу твой автоответчик), это Бэз (опять про концерт в филармонии), это Сэм, это Джейн, это Энди...
Среди звонивших ни одного Тома, Дика или Гарри.
Карелла вынул листок, который она дала им, и спросил:
— Вы уверены, что это все мужчины, с которыми вы встречаетесь?
— Да, на настоящий момент, — ответила Мэрилин.
— А остальные? — спросил Уиллис.
— Какие остальные?
— Которые звонили.
— Просто приятели.
— Но с ними у вас ничего нет?
— Нет.
— Это был голос МакКеннона? — спросил Карелла. Она ответила не сразу. Затем сказала: «Да» — и опустила взгляд.
Карелла закрыл свою книжку.
— Возможно, нам понадобится связаться с вами в будние дни. Вы не могли бы дать нам свой рабочий телефон?
— Я сейчас не работаю, — ответила она.
Уиллису казалось, что его лицо ничего не выражает, однако Мэрилин, очевидно, что-то заметила.
— Это не то, что вы думаете, — тут же добавила она.
— А что я думаю? — поинтересовался он.
— Вы думаете: дорогой, хорошо обставленный дом — наверное, у нее богатенький покровитель — этакий па-пик. Вы ошибаетесь. У меня действительно есть папочка, нефтепромышленник в Техасе, и он не позволит, чтобы его единственная дочь умирала бы с голода в этом большом противном городе.
— Понятно.
— Ну что ж, простите, что заняли у вас так много времени, — сказал Карелла. — Вы нам действительно очень помогли...
— Чем же? — спросила она, провожая их до дверей. На улице было холодно, дул пронизывающий противный ветер.
Глава 3
Они называли это 24-24.
Схема относилась к делам об убийстве, когда особенно важны для расследования были двадцать четыре часа до смерти человека и двадцать четыре часа после нее.
Сутки накануне смерти имели огромное значение, поскольку все то, что делал покойный, куда он ходил, с кем встречался, все это могло быть каким-то образом связано с его смертью. Официально Джером МакКеннон считался жертвой, даже если и проглотил никотин по своей собственной воле. Сутки после смерти имели смысл лишь в том случае, если речь шла об убийстве, поскольку время работало против детективов, и по мере того, как шло время, след становится все бледнее и бледнее, давая убийце больше шансов. В полиции считалось, что если в течение недели не удается найти надежную зацепку, то дело можно спокойно отправлять в «Папку нераскрытых преступлений». Эта папка являлась кладбищем многих расследований.
Над делом МакКеннона работали всего два детектива. Это убийство не относилось к разряду особо выдающихся, таких, которыми заполнялись полосы местных газет. Убитый являлся не слишком известной личностью, никаких необычных обстоятельств с этим делом связано не было, обычное бытовое убийство в городе, плодившем подобные преступления в огромных количествах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30