Тоже полицейские?
— Да.
— Женщины-полицейские?
— Некоторые из них — да.
— Так кто ваши друзья?
— Ну... я не думаю, что моих знакомых женщин-полицейских можно так назвать в вашем понимании слова «друзья»... нет, пожалуй, нет.
— Тогда кто они вам? Любовницы?
— Нет, ни одна из женщин, с которой я встречаюсь, не является полицейским.
— А у вас вообще есть настоящие друзья среди женщин? Женщин, которых вы могли бы назвать настоящими и близкими друзьями?
— Ну...
— Вы очень хорошо пародируете Бэза, мистер Уиллис. Так что, мне так и продолжать называть вас мистер Уиллис? А как ваше имя?
— Харольд.
— И именно так и называют вас ваши друзья?
— Они зовут меня Хэл.
— Можно я тоже буду называть вас Хэл?
— Ну...
— Ой да ладно тебе. Клянусь Богом, я его не убивала! Расслабься. Пей виски, грейся у огня, зови меня Мэрилин. Расслабься!
— Ну...
— Хэл, — сказала она.
— Что?
— Расслабься, Хэл.
— Я расслабился, — ответил он.
— Нет, ты не расслабился. Я знаю, когда мужчина расслабляется, а ты — нет. Ты очень напряжен. Это потому, что ты считаешь, что это я убила Джерри и именно поэтому угощаю тебя виски и приглашаю погреться у своего огня, разве не так?
— Ну...
— Если хочешь быть моим другом, будь со мной откровенен, договорились? Ненавижу лицемеров. Даже если они и копы.
Уиллис не мог скрыть своего удивления. Он быстро сделал глоток виски — чтобы убедиться, что не спит, что находится при исполнении своих обязанностей и ему необходимо задать несколько важных вопросов, и затем спросил:
— Да, но вы не можете не согласиться, — три разных человека говорят мне одно и то же, это, мягко говоря, выглядит несколько странно...
— Ничего подобного, — возразила она. — Никто из них совершенно не умеет лгать, именно поэтому они мои друзья. Вот что нам нравится друг в друге, Хэл. Отношения, полностью лишенные всяческого притворства и вранья. Тебе когда-нибудь приходилось слышать о таких отношениях?
— Ну... да нет, пожалуй.
— Ты много потерял. Еще налить?
— Я знаю, у вас встреча...
— Она подождет, — Мэрилин встала с дивана.
— Того же?
— Да, пожалуйста, — Уиллис протянул стакан и не отрываясь следил за ней, пока она двигалась к бару.
— Смотришь на мою попку? — спросила она.
— Ну...
— Если да, — так и скажи.
— Да, смотрел. До тех пор, пока вы об этом не заговорили.
Она вернулась, протянула ему наполненный стакан и села рядом.
— Расскажи мне о мужчине, которого ты убил.
— Это был не мужчина.
Уиллис давно ни с кем не говорил об этом. Не хотел говорить и сейчас.
— Значит, это была женщина.
— Нет.
— Тогда кто же?
— Оставьте это, — сказал он. Он выпил виски одним глотком и встал: — Мисс Холлис, я знаю, что вы заняты, так что мне, пожалуй, лучше...
— Испугался? — спросила она.
— Да нет, не особенно.
— Тогда сядь.
— Зачем?
— Потому что мне нравится с тобой разговаривать. Именно с разговора все это и начинается.
Он взглянул на нее.
— Что это?
— Что значит «что»? Что значит «это»?
— Я пришел сюда с улицы...
— Да и...
— Вы чуть не накинулись на меня, когда мы встретились в первый раз...
— Это было в первый раз.
— А теперь...
— А теперь садись и поговори со мной.
— Вас ждет ваша подруга...
— Так кого ты убил? — сказала Мэрилин.
Он продолжал смотреть на нее.
— Сядь, — сказала она. — Ну пожалуйста.
Он молчал.
— Дай-ка я освежу, — она взяла у него пустой стакан. Он снова смотрел, как она идет к бару и наливает в один стакан виски, в другой — джин.
Меньше всего ему хотелось говорить о том давнем случае. Он смотрел на ее попку и надеялся, что она больше не спросит, смотрит ли он на ее попку. Она не спросила, и он почувствовал облегчение. Мэрилин вернулась, протянула ему стакан с виски и снова села. Опять мелькнули обтянутые нейлоном коленки. Но на сей раз она не стала поправлять юбку. Уиллис продолжал стоять.
— Садись, — сказала она, похлопывая по дивану. — Так кого ты убил, Хэл?
— Почему вы хотите знать об этом?
— Люблю откровенность, — она пожала плечами.
Он молчал, не зная, как поступить.
— Ну говори же, — потребовала она.
В камине послышался треск. Осели прогоревшие дрова.
— Ну скажи мне, Хэл!
Он глубоко вздохнул.
— Это был мальчик.
— Что?
— Это был мальчик.
— Сколько лет?
— Двенадцать.
— О Господи, — тихо проговорила она.
— И в руке у него был револьвер тридцать седьмого калибра.
— И когда же это было?
— Давно.
— Как давно?
— Я только пришел в полицию.
— А он был белый или чернокожий?
— Черный.
— Это еще хуже.
— Хуже уже быть не могло.
— Я хотела сказать...
— Я знаю, что вы хотели сказать. Это все, конечно, так, но... понимаете, для меня это было не так важно... то есть то, что писали газеты — белый коп убил невинного темнокожего мальчика... он совершил ограбление, он только что убил троих в винном магазине... мне пришлось его убить, иначе в следующую секунду он бы убил меня. Но... но ему было всего двенадцать лет.
— Боже, — почти прошептала она.
— Да, — сказал он. — В этом-то все и дело.
— Какой же это был кошмар для тебя.
Молчание.
Он и сам не мог понять, почему рассказал ей об этом. Ах да, откровенность...
— Его мать... его мать пришла в полицию, — продолжал он почти шепотом. — И она... она спросила сержанта, где можно найти постового Уиллиса... тогда они называли нас постовыми, так сейчас называют лишь офицеров патрульной службы... а я только что вернулся из Центрального управления, где мне пришлось все утро отвечать на вопросы, и сержант ей говорит: «Так вот он, мадам». Он же не знал, что она — мать мальчика, а она подошла ко мне и... и... плюнула в лицо. Она ничего не сказала. Просто плюнула мне в лицо и вышла. Я остался стоять... я... кругом были люди... полицейские... там всегда много народу... и я... по-моему... по-моему, я заплакал.
Он пожал плечами.
И снова замолчал.
Она не спускала глаз с его лица.
Два выстрела в грудь.
А он продолжал идти в его сторону.
И еще один выстрел в голову.
Он попал ему между глаз.
Потом было множество вопросов. Два громилы из отдела убийств. Было много шума. Какие-то ребята местной телестудии пытались проникнуть в винный магазин, снять сцену той бойни. Владелец и две женщины лежат на полу в луже крови, кругом разбитые бутылки. А на улице парнишка с размозженной головой.
«Дерьмо», — подумал он.
«Этот город, этот мерзкий, проклятый, вонючий город», — подумал он.
— С тобой все в порядке? — спросила Мэрилин.
— Да, — ответил он.
— Ты даже не дотронулся до своего виски.
— Да, пожалуй.
Она подняла стакан.
— За золотые дни и фиолетовые ночи!
Он кивнул, но ничего не ответил.
— Это любимый тост моего отца, — сказала она. — И сколько тебе лет, Хэл?
— Тридцать четыре.
— А сколько тебе было, когда это случилось?
Он отпил виски.
— Двадцать два. — Уиллис покачал головой. — Он только что убил троих в этом магазине. Владельца и двух женщин.
— Я бы на твоем месте сделала то же самое, — сказала Мэрилин.
— Ну... — Уиллис опять пожал плечами. — Если бы он хотя бы опустил пистолет...
— Но ведь он этого не сделал...
— Я приказал, чтобы он опустил, я предупреждал его... — он снова покачал головой. — Он шел прямо на меня.
— И ты его застрелил.
— Да.
— И сколько раз ты выстрелил?
— Три раза.
— Это много.
— Да.
Оба замолкли. Уиллис пил виски. Мэрилин смотрела на него.
— Ты маловат для полицейского, — заметила она.
— Я знаю. Пять футов, восемь дюймов.
— Большинство копов намного выше. Особенно детективы. Не хочу сказать, что я до этого сталкивалась с детективами, разве только в кино. Большинство из них очень крупные.
— Ну, это в кино, — сказал Уиллис.
— А до этого тебе не приходилось кого-нибудь убивать?
— Нет.
— Класс, — она замолчала. Потом спросила: — Который час?
Он взглянул на часы.
— Почти девять.
— Мне действительно нужно позвонить Микки. Прости, я не хочу, чтобы ты подумал, что я тебя выгоняю.
— Ничего, все в порядке. Я и так занял у вас много времени.
— Допивай свое виски, — сказала она. — И послушай моего совета — выбрось все это из головы, ей-богу. Да, ты убил человека, но это не такая уж трагедия. Честное слово. Ты меня понимаешь?
Он кивнул, но ничего не ответил.
Он думал. Не мужчина. Мальчик.
Уиллис допил виски. Стало тепло, в голове появилась некоторая легкость. Он поставил пустой стакан на маленький столик.
— Спасибо за виски.
— И куда ты теперь пойдешь? — спросила она.
— В участок, печатать отчет.
— Я тебя еще увижу?
Она продолжала сидеть и смотрела на него, внимательно изучая его лицо своими голубыми глазами. Он не знал, что сказать.
— Я не убивала Джерри, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Позвони мне.
Он не ответил.
— Позвонишь?
— Вы этого хотите?
— Я хочу.
— Тогда позвоню, — он пожал плечами.
— Я принесу тебе пальто, — она встала. Опять мелькнули коленки.
— Не надо, я сам найду выход, — сказал он. — Вы же торопитесь.
— Не говори глупости. — Она сняла с вешалки пальто, помогла надеть его и напоследок повторила: — Не забудь мне позвонить.
— Я позвоню, — пообещал он.
Ледяной ветер обрушился на него в ту же минуту, как Уиллис вышел из дома, вышибая алкоголь и уютное тепло, грубо возвращая к действительности. Он прошел к тому месту, где стояла его машина, и долго возился с замерзшим замком, ему пришлось спичкой разогреть ключ, и только после этого дверца открылась. Он включил мотор и печку. Затем стал протирать перчаткой замерзшее стекло.
Уиллис и сам не знал, почему решил остаться здесь в машине и понаблюдать за ее домом с другой стороны улицы.
Возможно, он слишком долго работал детективом. Через двадцать минут перед воротами остановился черный «Мерседес-Бенц-560». Дверца открылась.
«Подруга Микки», — подумал он.
Лучше поздно, чем никогда.
«Микки» заперла машину, прошла несколько шагов по направлению к дому Мэрилин, сняла перчатку и нажала на кнопку звонка.
Через секунду «Микки» отворила дверь и вошла в дом.
Подруга «Микки»... Это был здоровенный — шести футов с лишком росту и около ста килограммов веса белый мужчина в широченной енотовой шубе, в которой он казался еще крупнее, чем на самом деле.
«Откровенность», — говорила эта дама.
«Все это дерьмо и враки», — подумал Уиллис, записывая номер машины. Затем направился в сторону своего участка, чтобы напечатать отчет в трех экземплярах.
Глава 5
Апрель наступил совершенно неожиданно. До этого, казалось, город пребывает в осаде — мартовские ветры завывали, как военные трубы, под ногами лежал черный, как бы утоптанный множеством солдатских ног снег, небо было закрыто чем-то похожим на клубы порохового дыма, не пропускавшие солнечные лучи. Жители торопливо шли по улицам, упакованные в громоздкие теплые пальто и куртки, лица у них были красными от мороза, а настроение хуже некуда. Холод — это противник, заставляющий жителей, и без того не очень-то душевно открытых, еще сильнее замыкаться в своей скорлупе. Уиллис ненавидел холод. Он чувствовал себя потерянным во времени и пространстве, жертвой безжалостного врага, атакующего без всякого повода и причины, полного решимости уничтожить город и проглотить его жителей. Приходилось лишь мечтать о послаблении. Синоптики без конца обещали приближение теплого фронта со стороны Джорджии, но эти фронты так и не появились. С каждым днем все мрачней становились серые мартовские дни, холод — этот всюду проникающий, безжалостный, злобный враг — заставлял покорно себе подчиняться.
Но вдруг как-то сразу пришел апрель.
Неожиданно со стороны Старого волнолома задул легкий ветерок, насыщенный ароматами весны. Головы, привычно склоненные перед безжалостным врагом, стали постепенно подниматься к светлеющему небу, окоченевшие носы недоверчиво вдыхали теплеющий воздух, слезящиеся глаза моргали удивленно и недоверчиво. Были сброшены пальто. Незнакомые люди улыбались друг другу на улицах этого города. На окраинах города вдоль каменной ограды Гровер-парка нежным робким желтым и розовым цветом распустились кусты мимозы и кизиловых деревьев, являя собой контраст по отношению к грязно-неопрятным участкам еще не растаявшего снега.
Наконец-то наступил апрель.
И как раз в апреле, через два дня после Пасхи, на 12-м участке обнаружили труп.
Сосед покойного, вспомнив, очевидно, фильм «Свини Тодд», пожаловался управляющему домом, что из квартиры 401 исходит такой запах, будто там пекут пирожки из человеческого мяса. Полицейские из Службы спасения 911, приехавшие по вызову, тут же определили, что пахнет разлагающимся трупом. Проклиная теплую погоду, они приготовили мешок для тела у самых дверей в квартиру.
Покойный оказался Бэзилем Холландером, бухгалтером фирмы «Кайли, Бенсон, Маркс и Рудольф».
Детективов 12-го участка, которым было поручено вести дело, звали Сэм Кауфман и Джимми Ларкин (или просто Ларк). Ни тот, ни другой не знали, что два детектива в противоположном конце города занимаются расследованием дела об отравлении. Собственно говоря, Кауфман и Ларкин вообще не знали о существовании Кареллы и Уиллиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
— Да.
— Женщины-полицейские?
— Некоторые из них — да.
— Так кто ваши друзья?
— Ну... я не думаю, что моих знакомых женщин-полицейских можно так назвать в вашем понимании слова «друзья»... нет, пожалуй, нет.
— Тогда кто они вам? Любовницы?
— Нет, ни одна из женщин, с которой я встречаюсь, не является полицейским.
— А у вас вообще есть настоящие друзья среди женщин? Женщин, которых вы могли бы назвать настоящими и близкими друзьями?
— Ну...
— Вы очень хорошо пародируете Бэза, мистер Уиллис. Так что, мне так и продолжать называть вас мистер Уиллис? А как ваше имя?
— Харольд.
— И именно так и называют вас ваши друзья?
— Они зовут меня Хэл.
— Можно я тоже буду называть вас Хэл?
— Ну...
— Ой да ладно тебе. Клянусь Богом, я его не убивала! Расслабься. Пей виски, грейся у огня, зови меня Мэрилин. Расслабься!
— Ну...
— Хэл, — сказала она.
— Что?
— Расслабься, Хэл.
— Я расслабился, — ответил он.
— Нет, ты не расслабился. Я знаю, когда мужчина расслабляется, а ты — нет. Ты очень напряжен. Это потому, что ты считаешь, что это я убила Джерри и именно поэтому угощаю тебя виски и приглашаю погреться у своего огня, разве не так?
— Ну...
— Если хочешь быть моим другом, будь со мной откровенен, договорились? Ненавижу лицемеров. Даже если они и копы.
Уиллис не мог скрыть своего удивления. Он быстро сделал глоток виски — чтобы убедиться, что не спит, что находится при исполнении своих обязанностей и ему необходимо задать несколько важных вопросов, и затем спросил:
— Да, но вы не можете не согласиться, — три разных человека говорят мне одно и то же, это, мягко говоря, выглядит несколько странно...
— Ничего подобного, — возразила она. — Никто из них совершенно не умеет лгать, именно поэтому они мои друзья. Вот что нам нравится друг в друге, Хэл. Отношения, полностью лишенные всяческого притворства и вранья. Тебе когда-нибудь приходилось слышать о таких отношениях?
— Ну... да нет, пожалуй.
— Ты много потерял. Еще налить?
— Я знаю, у вас встреча...
— Она подождет, — Мэрилин встала с дивана.
— Того же?
— Да, пожалуйста, — Уиллис протянул стакан и не отрываясь следил за ней, пока она двигалась к бару.
— Смотришь на мою попку? — спросила она.
— Ну...
— Если да, — так и скажи.
— Да, смотрел. До тех пор, пока вы об этом не заговорили.
Она вернулась, протянула ему наполненный стакан и села рядом.
— Расскажи мне о мужчине, которого ты убил.
— Это был не мужчина.
Уиллис давно ни с кем не говорил об этом. Не хотел говорить и сейчас.
— Значит, это была женщина.
— Нет.
— Тогда кто же?
— Оставьте это, — сказал он. Он выпил виски одним глотком и встал: — Мисс Холлис, я знаю, что вы заняты, так что мне, пожалуй, лучше...
— Испугался? — спросила она.
— Да нет, не особенно.
— Тогда сядь.
— Зачем?
— Потому что мне нравится с тобой разговаривать. Именно с разговора все это и начинается.
Он взглянул на нее.
— Что это?
— Что значит «что»? Что значит «это»?
— Я пришел сюда с улицы...
— Да и...
— Вы чуть не накинулись на меня, когда мы встретились в первый раз...
— Это было в первый раз.
— А теперь...
— А теперь садись и поговори со мной.
— Вас ждет ваша подруга...
— Так кого ты убил? — сказала Мэрилин.
Он продолжал смотреть на нее.
— Сядь, — сказала она. — Ну пожалуйста.
Он молчал.
— Дай-ка я освежу, — она взяла у него пустой стакан. Он снова смотрел, как она идет к бару и наливает в один стакан виски, в другой — джин.
Меньше всего ему хотелось говорить о том давнем случае. Он смотрел на ее попку и надеялся, что она больше не спросит, смотрит ли он на ее попку. Она не спросила, и он почувствовал облегчение. Мэрилин вернулась, протянула ему стакан с виски и снова села. Опять мелькнули обтянутые нейлоном коленки. Но на сей раз она не стала поправлять юбку. Уиллис продолжал стоять.
— Садись, — сказала она, похлопывая по дивану. — Так кого ты убил, Хэл?
— Почему вы хотите знать об этом?
— Люблю откровенность, — она пожала плечами.
Он молчал, не зная, как поступить.
— Ну говори же, — потребовала она.
В камине послышался треск. Осели прогоревшие дрова.
— Ну скажи мне, Хэл!
Он глубоко вздохнул.
— Это был мальчик.
— Что?
— Это был мальчик.
— Сколько лет?
— Двенадцать.
— О Господи, — тихо проговорила она.
— И в руке у него был револьвер тридцать седьмого калибра.
— И когда же это было?
— Давно.
— Как давно?
— Я только пришел в полицию.
— А он был белый или чернокожий?
— Черный.
— Это еще хуже.
— Хуже уже быть не могло.
— Я хотела сказать...
— Я знаю, что вы хотели сказать. Это все, конечно, так, но... понимаете, для меня это было не так важно... то есть то, что писали газеты — белый коп убил невинного темнокожего мальчика... он совершил ограбление, он только что убил троих в винном магазине... мне пришлось его убить, иначе в следующую секунду он бы убил меня. Но... но ему было всего двенадцать лет.
— Боже, — почти прошептала она.
— Да, — сказал он. — В этом-то все и дело.
— Какой же это был кошмар для тебя.
Молчание.
Он и сам не мог понять, почему рассказал ей об этом. Ах да, откровенность...
— Его мать... его мать пришла в полицию, — продолжал он почти шепотом. — И она... она спросила сержанта, где можно найти постового Уиллиса... тогда они называли нас постовыми, так сейчас называют лишь офицеров патрульной службы... а я только что вернулся из Центрального управления, где мне пришлось все утро отвечать на вопросы, и сержант ей говорит: «Так вот он, мадам». Он же не знал, что она — мать мальчика, а она подошла ко мне и... и... плюнула в лицо. Она ничего не сказала. Просто плюнула мне в лицо и вышла. Я остался стоять... я... кругом были люди... полицейские... там всегда много народу... и я... по-моему... по-моему, я заплакал.
Он пожал плечами.
И снова замолчал.
Она не спускала глаз с его лица.
Два выстрела в грудь.
А он продолжал идти в его сторону.
И еще один выстрел в голову.
Он попал ему между глаз.
Потом было множество вопросов. Два громилы из отдела убийств. Было много шума. Какие-то ребята местной телестудии пытались проникнуть в винный магазин, снять сцену той бойни. Владелец и две женщины лежат на полу в луже крови, кругом разбитые бутылки. А на улице парнишка с размозженной головой.
«Дерьмо», — подумал он.
«Этот город, этот мерзкий, проклятый, вонючий город», — подумал он.
— С тобой все в порядке? — спросила Мэрилин.
— Да, — ответил он.
— Ты даже не дотронулся до своего виски.
— Да, пожалуй.
Она подняла стакан.
— За золотые дни и фиолетовые ночи!
Он кивнул, но ничего не ответил.
— Это любимый тост моего отца, — сказала она. — И сколько тебе лет, Хэл?
— Тридцать четыре.
— А сколько тебе было, когда это случилось?
Он отпил виски.
— Двадцать два. — Уиллис покачал головой. — Он только что убил троих в этом магазине. Владельца и двух женщин.
— Я бы на твоем месте сделала то же самое, — сказала Мэрилин.
— Ну... — Уиллис опять пожал плечами. — Если бы он хотя бы опустил пистолет...
— Но ведь он этого не сделал...
— Я приказал, чтобы он опустил, я предупреждал его... — он снова покачал головой. — Он шел прямо на меня.
— И ты его застрелил.
— Да.
— И сколько раз ты выстрелил?
— Три раза.
— Это много.
— Да.
Оба замолкли. Уиллис пил виски. Мэрилин смотрела на него.
— Ты маловат для полицейского, — заметила она.
— Я знаю. Пять футов, восемь дюймов.
— Большинство копов намного выше. Особенно детективы. Не хочу сказать, что я до этого сталкивалась с детективами, разве только в кино. Большинство из них очень крупные.
— Ну, это в кино, — сказал Уиллис.
— А до этого тебе не приходилось кого-нибудь убивать?
— Нет.
— Класс, — она замолчала. Потом спросила: — Который час?
Он взглянул на часы.
— Почти девять.
— Мне действительно нужно позвонить Микки. Прости, я не хочу, чтобы ты подумал, что я тебя выгоняю.
— Ничего, все в порядке. Я и так занял у вас много времени.
— Допивай свое виски, — сказала она. — И послушай моего совета — выбрось все это из головы, ей-богу. Да, ты убил человека, но это не такая уж трагедия. Честное слово. Ты меня понимаешь?
Он кивнул, но ничего не ответил.
Он думал. Не мужчина. Мальчик.
Уиллис допил виски. Стало тепло, в голове появилась некоторая легкость. Он поставил пустой стакан на маленький столик.
— Спасибо за виски.
— И куда ты теперь пойдешь? — спросила она.
— В участок, печатать отчет.
— Я тебя еще увижу?
Она продолжала сидеть и смотрела на него, внимательно изучая его лицо своими голубыми глазами. Он не знал, что сказать.
— Я не убивала Джерри, — она посмотрела ему прямо в глаза. — Позвони мне.
Он не ответил.
— Позвонишь?
— Вы этого хотите?
— Я хочу.
— Тогда позвоню, — он пожал плечами.
— Я принесу тебе пальто, — она встала. Опять мелькнули коленки.
— Не надо, я сам найду выход, — сказал он. — Вы же торопитесь.
— Не говори глупости. — Она сняла с вешалки пальто, помогла надеть его и напоследок повторила: — Не забудь мне позвонить.
— Я позвоню, — пообещал он.
Ледяной ветер обрушился на него в ту же минуту, как Уиллис вышел из дома, вышибая алкоголь и уютное тепло, грубо возвращая к действительности. Он прошел к тому месту, где стояла его машина, и долго возился с замерзшим замком, ему пришлось спичкой разогреть ключ, и только после этого дверца открылась. Он включил мотор и печку. Затем стал протирать перчаткой замерзшее стекло.
Уиллис и сам не знал, почему решил остаться здесь в машине и понаблюдать за ее домом с другой стороны улицы.
Возможно, он слишком долго работал детективом. Через двадцать минут перед воротами остановился черный «Мерседес-Бенц-560». Дверца открылась.
«Подруга Микки», — подумал он.
Лучше поздно, чем никогда.
«Микки» заперла машину, прошла несколько шагов по направлению к дому Мэрилин, сняла перчатку и нажала на кнопку звонка.
Через секунду «Микки» отворила дверь и вошла в дом.
Подруга «Микки»... Это был здоровенный — шести футов с лишком росту и около ста килограммов веса белый мужчина в широченной енотовой шубе, в которой он казался еще крупнее, чем на самом деле.
«Откровенность», — говорила эта дама.
«Все это дерьмо и враки», — подумал Уиллис, записывая номер машины. Затем направился в сторону своего участка, чтобы напечатать отчет в трех экземплярах.
Глава 5
Апрель наступил совершенно неожиданно. До этого, казалось, город пребывает в осаде — мартовские ветры завывали, как военные трубы, под ногами лежал черный, как бы утоптанный множеством солдатских ног снег, небо было закрыто чем-то похожим на клубы порохового дыма, не пропускавшие солнечные лучи. Жители торопливо шли по улицам, упакованные в громоздкие теплые пальто и куртки, лица у них были красными от мороза, а настроение хуже некуда. Холод — это противник, заставляющий жителей, и без того не очень-то душевно открытых, еще сильнее замыкаться в своей скорлупе. Уиллис ненавидел холод. Он чувствовал себя потерянным во времени и пространстве, жертвой безжалостного врага, атакующего без всякого повода и причины, полного решимости уничтожить город и проглотить его жителей. Приходилось лишь мечтать о послаблении. Синоптики без конца обещали приближение теплого фронта со стороны Джорджии, но эти фронты так и не появились. С каждым днем все мрачней становились серые мартовские дни, холод — этот всюду проникающий, безжалостный, злобный враг — заставлял покорно себе подчиняться.
Но вдруг как-то сразу пришел апрель.
Неожиданно со стороны Старого волнолома задул легкий ветерок, насыщенный ароматами весны. Головы, привычно склоненные перед безжалостным врагом, стали постепенно подниматься к светлеющему небу, окоченевшие носы недоверчиво вдыхали теплеющий воздух, слезящиеся глаза моргали удивленно и недоверчиво. Были сброшены пальто. Незнакомые люди улыбались друг другу на улицах этого города. На окраинах города вдоль каменной ограды Гровер-парка нежным робким желтым и розовым цветом распустились кусты мимозы и кизиловых деревьев, являя собой контраст по отношению к грязно-неопрятным участкам еще не растаявшего снега.
Наконец-то наступил апрель.
И как раз в апреле, через два дня после Пасхи, на 12-м участке обнаружили труп.
Сосед покойного, вспомнив, очевидно, фильм «Свини Тодд», пожаловался управляющему домом, что из квартиры 401 исходит такой запах, будто там пекут пирожки из человеческого мяса. Полицейские из Службы спасения 911, приехавшие по вызову, тут же определили, что пахнет разлагающимся трупом. Проклиная теплую погоду, они приготовили мешок для тела у самых дверей в квартиру.
Покойный оказался Бэзилем Холландером, бухгалтером фирмы «Кайли, Бенсон, Маркс и Рудольф».
Детективов 12-го участка, которым было поручено вести дело, звали Сэм Кауфман и Джимми Ларкин (или просто Ларк). Ни тот, ни другой не знали, что два детектива в противоположном конце города занимаются расследованием дела об отравлении. Собственно говоря, Кауфман и Ларкин вообще не знали о существовании Кареллы и Уиллиса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30