Я взял ее с первого раза! Такие вещи случаются. И она сделала аборт, это я точно знаю, потому что как-то в субботу я шел за ней прямо до клиники, и прощай, животик, ничего не осталось! Своей цели я достиг, ясно? Все вышло, как задумал. Я обрюхатил ее и заставил сделать аборт. Истинная католичка! И истинный борец за жизнь! Избавилась от ребенка, как от пары изношенных носок. В тот вечер я напился. Пришел домой в доску пьяный. Лоис устроила скандал, ну и черт с ней, с этой Лоис, которая штампует детей, как на конвейере. Но, в общем-то, с Джоанной — это чистое везение. Я знал, что это просто везение.
А по-серьезному надо, знаете ли, составлять календарь и тщательно все отмечать. То есть расписание надо составить заранее, и брать их не наугад, когда получится, а в определенные дни. Слушайте, теперь я все знаю про сроки, настоящим специалистом сделался. Овуляция начинается на двенадцатый день менструального цикла, неважно, сколько времени он длится, двадцать восемь дней, тридцать или сколько-то там. Критические дни — двенадцатый, тринадцатый и четырнадцатый, но можно чуть расширить, скажем, с одиннадцатого по пятнадцатый или даже по шестнадцатый. Нет, все же одиннадцатый и пятнадцатый, это крайние точки. Яичко сохраняется около двенадцати часов, сперма — около двадцати четырех, хотя некоторые врачи утверждают, что целых семьдесят два. Но чтобы не полагаться на случай, надо рассчитывать на этот коридор: с одиннадцатого по пятнадцатый день менструального цикла. Тут шансы на беременность самые высокие.
Ну, сами понимаете, я же не мог просто подойти ко всем этим женщинам и спросить, когда у них была последняя менструация? Ясное дело, не мог. Это были незнакомки, я не знал их. С женой или приятельницей, с кем живешь или спишь постоянно, совсем другое дело, там-то всегда знаешь, когда у них начинается. В общем, я решил, что надо вычислить, когда у них лучшее время для моих целей, и я завел календарь.
Возьмем, к примеру... ну, допустим, август. Это удобно потому, что первое августа приходится на понедельник. Вообще-то в августе меня не было в городе, я был в Мэне. Но это неважно, я ведь просто для примера. Итак, первое августа, понедельник. Давайте, для простоты, примем, что тогда же у некой женщины начинается очередной менструальный цикл. Так, я беру ее вечером в понедельник. Следующий понедельник восьмого числа, то есть восьмой день цикла, я стараюсь объяснять на самых простых примерах, так, чтобы вы меня поняли. Следующий — пятнадцатое. Ясно? Я беру ее на пятнадцатый день, то есть в период овуляции. Отлично. В этом случае мне даже не надо стараться отловить ее в четвертый или пятый раз. Бывает, конечно, что и приходится. Но если строго следуешь календарю, раньше или позже все получается, как задумано.
Все тогда же, в августе, например, двадцать второго, наступит двадцать второй день цикла. В следующий понедельник двадцать девятого, которое у некоторых совпадает с началом нового цикла, а у некоторых нет, по-разному бывает. Допустим, однако, что очередной цикл начинается в понедельник, двадцать девятого августа. Так, перебираемся в сентябрь. Следующий понедельник пятого сентября, восьмой день цикла. Следующий — двенадцатое сентября, пятнадцатый день цикла. Все тот же пятнадцатый! Сила! Промашки не бывает. В общем, если четко следовать расписанию, рано или поздно будут с пузом. И если только им не захочется рожать от насильника, аборт сделать придется.
Вот и все, совсем просто.
Я всего лишь хотел показать этим людям, как они заблуждаются.
Что не получится у них навязывать другим свою волю.
Вдолбить им в голову, что мы живем при демократии, а демократия это свобода выбора для каждого и для всех.
* * *
Энни прочитала расшифровку показаний Хейнза.
Перечитала во второй раз и в третий.
Хейнз считает, что право — это неправда.
А те, кто борется за право, считают, что это правда.
Энни решила, что неправы все — и он, и они.
Она порой задавалась вопросом, а что будет, если люди просто оставят других в покое и дадут каждому жить по-своему?
* * *
Дождь кончился. Ветер стих.
В Гровер-парке, напротив Восемьдесят седьмого, деревья стояли голыми, земля была покрыта опавшими листьями.
— Ну что же, — сказал Мейер, — хотя бы дождь кончился.
Все уныло думали, что скоро зима.
Сложные чувства испытывали собравшиеся в этот субботний полдень в инспекторской Восемьдесят седьмого. Все они знали, что приключилось с Эйлин Берк. Все знали, что Энни Ролз нашла насильника. Но не представляли, каково сейчас Клингу и насколько бережно надо будет с ним обращаться, когда история с Эйлин выйдет наружу. А ведь в конце концов выйдет. Сейчас он был в больнице. Он уже ходил туда утром, а сейчас отправился снова, так что было время подумать, как им себя вести. Ведь не подойдешь же просто к приятелю, у которого изнасиловали девушку, и не скажешь: «Привет, Берт, дождь вроде кончился, да, я слышал, что Эйлин вроде изнасиловали». Что-то придумать можно, в этом они были уверены, но что именно, они пока не знали.
До тех пор, пока не позвонил Олли Уикс.
— Эй, Стиви, малыш, ну как вы там? — пророкотал он в трубку.
— Да ничего, — ответил Карелла, — а ты?
— Все в порядке, все в порядке, все та же бодяга. Слушай, приятель, я всерьез подумываю о том, чтобы перевестись в Восемьдесят седьмой. С вами, парни, хорошо работать.
Карелла промолчал.
— Видел сегодняшние газеты? — спросил Олли.
— Нет еще.
— Там полно всякого про Дорожного Убийцу. Крик подняли не слабый, одни заголовки чего стоят: «Молния бьет дважды». Похоже, он добился, чего хотел, а? Он снова знаменит.
— Если это можно назвать славой, — сказал Карелла.
— Да, конечно, но разве этих полоумных когда поймешь? — откликнулся Олли и совершенно между прочим добавил: — Да, я слышал, что Клингову девчонку трахнули вчера вечером.
Наступило ледяное молчание.
Наконец Карелла сказал:
— Олли, никогда не повторяй этого.
— Что-что?
— Никогда не повторяй того, что ты только что сказал. Чтобы и словечка у тебя с губ не слетело, ясно? Чтобы никому ни слова, ты меня понял, Олли? Даже матери своей ни слова. Ясно?
— Моя мать умерла.
— Ясно, спрашиваю?
— А что за шум, в чем дело-то?
— Дело в том, что она — одна из нас.
— Ну да, она полицейский — великое дело. Ну и...
— Нет, Олли. Она одна из нас. Это тебе понятно, Олли?
— Понятно, понятно, успокойся. Мой рот на замке.
— Надеюсь.
— Да, парень, ты сегодня что-то не в себе. Позвони, когда оклемаешься, ладно?
— Непременно.
— Чао, малыш, — Олли повесил трубку.
И Карелла тоже осторожно положил трубку на рычаг.
«Если Клингу плохо, — размышлял он, — то и всем нам тоже плохо. Вот и вся премудрость».
— Если что мне и нравится в Молнии, — сказал Хейз, — так это что он не Глухой.
Появился Мисколо из канцелярии. Миновав турникет, он направился прямо к Карелле.
— Вот ты-то нам и нужен, — сказал Мейер. — У вас там в канцелярии кофеварка работает?
— А я думал, вам не нравится наш кофе, — удивился Мисколо.
— Ну что ты, мы обожаем ваш кофе, — ответил Браун.
— Если хотите кофе, идите на улицу, в кофейню, — проворчал Мисколо.
— Холодно там, — сказал Браун.
— Ну, а мне не нужны любители кофе и любители хорошей погоды, — отрезал Мисколо. — Это тебе, Стив. Сержант велел отнести. — Он швырнул на стол обыкновенный белый конверт. — Обратного адреса нет.
Карелла посмотрел на лицевую сторону послания. Оно было адресовано на его имя. На конверте штемпель Айсолы.
— Открывай, — сказал Мисколо, — я умираю от любопытства.
— А Тедди знает, что тебе девушки письма присылают? — Хейз подмигнул Мейеру.
Карелла открыл конверт.
— Да, слушай, а как там твой паричок? — повернулся Браун к Мейеру. — В такую погоду он как раз сгодился бы.
Карелла вынул из конверта сложенный вдвое листок бумаги и развернул его. Посмотрел. Мейер увидел, что лицо его внезапно побледнело.
— Что там?
В инспекторской разом наступила тишина. Полицейские сгрудились вокруг стола Кареллы. Хейзу показалось, что рука товарища, в которой был зажат небольшой листок бумаги, слегка дрожит. Все всмотрелись в послание.
— Восемь черных лошадей, — констатировал Мейер.
— Глухой, — произнес Браун.
Он вернулся.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34