— Кончится когда-нибудь этот балаган? — Мейер покачал головой.
— Да, он у нас красавчик, — улыбнулся Клинг Карелле.
— Глаз не отведешь.
— Что, все утро будем продолжать? — осведомился Мейер, подавляя вздох. — Нечем больше заняться? Я слышал, у вас на прошлой неделе убийство было? Почему бы вам не арестовать убийцу?
— Когда злится, он неотразим, — сказал Клинг.
— Эти пронзительно голубые глаза, — подыграл Карелла.
— И эти вьющиеся каштановые волосы, — продолжал Клинг.
— И вовсе они не вьются, — Мейер уже завелся.
— Сколько эта штука стоит? — спросил Клинг.
— Не твое дело.
— Лобковые волосы девственницы, должно быть, стоят целое состояние, — сказал Карелла.
— Наверное, очень трудно достать, — заметил Клинг.
— Слушай, а Саре-то нравится эта хреновина у тебя на голове? — поинтересовался Карелла, и они оба покатились от хохота.
— Страшно остроумно, — сказал Мейер. — Типичный солдатский юмор. Человек покупает парик...
— Это кто сидит на моем стуле? — пророкотал чей-то голос из-за турникета, и в инспекторскую вошел Артур Браун, здоровенный, около двух метров ростом и весом в сто килограммов, чернокожий детектив. Приятное лицо его выражало удивление.
— Кого это мы видим? Лютик ты наш. Какие у тебя славные локоны, Лютик.
— Так, еще один явился.
Браун двинулся к Мейеру и обошел вокруг стола, разглядывая парик. Мейер даже головы не поднял.
— Не давит? — спросил Браун.
— Он взял его на прокат в зоомагазине, — уточнил Клинг.
— Ужасно смешно, — сказал Мейер.
— Выглядит, словно птичка накакала на голову, — продолжал Браун.
— Ужасно смешно, — повторил Мейер.
— Ты причесываешься или снимаешь эту штуку?
— Хватит, умники, — проговорил Мейер, покачивая головой.
Все утро ему было не по себе. Он знал, что его ожидает, когда появится на работе в этом парике. Лучше уж оказаться с глазу на глаз с вооруженным грабителем, чем с этими умниками. Мейеру безумно хотелось курить, но он обещал дочери бросить.
— Что это понадобилось здесь ребятам из отдела обезвреживания? — спросил Браун.
«Ну, слава Богу, — подумал Мейер, — наконец отвязались».
— Ложная тревога, — откликнулся Карелла. — Тебе бы надо косички заплетать, — повернулся он к Мейеру.
Тот только вздохнул.
— Так все-таки что они здесь делали? — настаивал Браун.
— Не забудь надеть его, когда пойдешь на бал к губернатору, — сказал Клинг.
— Антисемиты, — бросил Мейер и рассмеялся вместе со всеми.
— А что, губернатор опять дает бал? — осведомился Браун, и все снова захохотали.
— Фотографию видел? — спросил Карелла.
— Какую фотографию? — не понял Браун.
— Там была не бомба, а сумочка, — пояснил Клинг. — Кто-то послал нам сумочку той девушки, что была повешена.
— Это правда?
— Фотографию и удостоверение личности, — сказал Карелла.
Все четверо переглянулись.
Они разом подумали об одном и том же. Они подумали, что кто бы ни повесил девушку на столбе, кому-то захотелось, чтобы они ее обязательно обнаружили. За последние три дня они весь город обегали, лишь бы зацепиться за что-нибудь, чтобы начать расследование. И вот, присылают сумочку с удостоверением. Только одному человеку на белом свете могло прийти в голову помочь полицейским. То есть как бы помочь. Никому не хотелось произносить его имени вслух. Но имя это было им известно.
— Может, кто-нибудь нашел сумочку? — предположил Браун.
— Читал об этом случае в газетах и решил послать нам сумочку.
— А ввязываться не захотел, потому и не оставил обратного адреса.
— В этом городе никто не хочет ни во что ввязываться.
— Все может быть, — сказал Карелла.
Но все они считали, что это дело рук Глухого.
* * *
Врач, проводивший вскрытие в медицинском исследовательском центре, согласился с первоначальным диагнозом Блейни, но кое-что добавил: смерть наступила в результате не только перелома верхних шейных позвонков, но и перелома позвоночного столба, что характерно для тех случаев, когда повешение производится по приговору суда. Кроме того, он установил, что смерть наступила за восемь часов до того, как Дженеро с Кареллой вышли со стройки и обнаружили тело на фонарном столбе.
Говоря по телефону с Кареллой, врач из медицинского центра сказал, что, по его мнению, убийство произошло где-то в другом месте — девушку могли повесить, а могли просто переломать шейные позвонки и позвоночник, а потом перенести туда, где она была обнаружена. Собеседник Кареллы тщательно избегал слов «место преступления». С его точки зрения, на самом-то деле преступление было совершено не на этой пустынной улице с покинутыми домами и стройкой с ее ямами и кучами вырытой земли. Да, Карелла и сам так думал. Ни он, ни Дженеро, направляясь к ночному сторожу, не видели, чтобы кто-нибудь висел на столбе.
Адрес на студенческом удостоверении покойной тоже работал на версию, что девушка была убита в каком-то другом месте, и только потом тело перенесли на территорию Восемьдесят седьмого участка, которому всегда так везло. Девушка жила в многоквартирном доме, милях в четырех от границы участка, неподалеку от оживленного торгового центра. Костюмный Город — так издавна называли этот район, посреди которого теснились мастерские и салоны, торговавшие готовой одеждой, спрос на которую был во всей стране, да и во всем мире. Но к северу отсюда большие дома сносились, и на их месте росли роскошные особняки и дорогие рестораны, создававшие ту особую атмосферу, которую так любят люди из шоу-бизнеса, предпочитающие жить рядом с театрами.
Ни Карелла, ни Хейз, с которым он дежурил сегодня, — Дженеро повезло, он давал в суде показания по делу разносчика гамбургеров, у которого не было лицензии на торговлю, — не знали, насколько верна статистика торговли наркотиками на территории этого участка. Говорили, что в последнее время она процветает. У них и своих дел было по горло. Одно из них и привело их сегодня сюда. Это был один из тех ясных солнечных дней, которыми октябрь нередко одаривает жителей этого города. Оба были рады, что удалось вырваться с участка. В такие дни прямо-таки не устаешь влюбляться в этот город.
Убитой, как явствовало из студенческого билета, не было еще и 21 года, жила в одном из немногих сохранившихся в этом районе домов — в пятиэтажном здании из бурого кирпича, на котором отпечатались следы столетней копоти и угольной пыли. В одних пиджаках, с обнаженными головами Карелла и Хейз поднялись на крыльцо и позвонили управдому.
— Как тебе парик Мейера? — спросил Карелла.
— Что за парик? Брось разыгрывать.
— Так ты не видел его?
— Нет. У него что, парик завелся?
— Угу.
— Знаешь, зачем индейцу понадобилась шляпа? — спросил Хейз, и тут как раз открылась дверь.
На пороге стояла девица метров двух ростом. Им, по крайней мере, казалось, что в ней два метра. Обоим детективам пришлось задирать головы, а ведь ни тот, ни другой не были коротышками. Лет двадцать, решил Карелла, может, двадцать два. Стриженые каштановые волосы, блестящие карие глаза и тонко очерченное хищное лицо. На ней были джинсы и фирменная фуфайка Рэмсейского университета, а в руках полотняная сумка с надписью «Книги».
— Полиция, — представился Карелла и показал жетон. — Нам нужен управдом.
— Здесь нет никакого управдома, — сказала девушка.
— Но мы ему только что позвонили.
— Звонок к управдому есть, но это еще не значит, что есть и он сам, — ответила девушка, поворачиваясь к Хейзу.
Тому показалось, что она снисходительно прикидывала его рост. Слишком мал для нее. И слишком стар. А может, слишком глуп. Он едва заметно повел плечами.
— В этом доме вот уже год нет управдома, — объясняла девушка. И поскольку люди в этом городе больше всего обожают при любой возможности насолить полицейским, добавила: — Может, поэтому здесь и воруют почем зря.
— Это не наш участок, — словно оправдываясь, сказал Хейз.
— Так что же вы здесь делаете?
— Вы здесь живете, мисс? — спросил Карелла.
— Ну разумеется, я здесь живу. А, по-вашему, я разношу здесь бакалейные товары?
— Вы знаете девушку из этого дома, ее зовут Марсия Шаффер?
— Конечно. Слушайте, она живет в квартире три "а", может, прямо с ней и поговорите? А то я опаздываю на занятия.
— Когда вы видели ее в последний раз? — спросил Карелла.
— В четверг, в университете.
— В Рэмсейском университете? — уточнил Хейз, глядя на ее фуфайку.
— Вы на редкость проницательны.
— Вы вместе шли в университет?
— Снова в точку.
— Вы давно знаете ее? — спросил Карелла.
— С первого курса. Сейчас я на третьем. И она тоже.
— Она здесь родилась? Я имею в виду здесь, в городе?
— Нет, в Канзасе есть городок, называется Баффало Данг.
— А вы?
— Родилась и выросла здесь.
— Да, это и по выговору чувствуется.
— Чем я горжусь, между прочим.
— Что на ней было в прошлый четверг, когда вы видели ее?
— Спортивный костюм. А что? Мы с ней в одной легкоатлетической команде.
— В котором часу это было?
— В четыре у нас была тренировка. Да в чем дело-то?
— А после этого вы виделись?
— Мы вместе поехали домой на метро. Слушайте...
— А после этого четверга вы ее видели?
— Нет.
— А не видели, уходила она из дома в четверг вечером?
— Нет.
— Вы в какой квартире живете?
— Три "б", напротив Марсии.
— А она жила, вы говорите, в три "а"?
— Почему жила! Она и сейчас живет там?
— Вы никого не видели у дверей ее квартиры в тот четверг? Или, может, слышали, как стучат?
— Нет, — глаза у нее сузились. — Слушайте, к чему все эти вопросы?
Карелла набрал воздух в легкие.
— Марсия Шаффер мертва, — сказал он.
— Не говорите ерунды.
Оба детектива пристально посмотрели на нее.
— Да нет же, она жива, — сказала девушка.
Они по-прежнему не сводили с нее глаз.
— А вас как зовут, мисс? — спросил Карелла.
— Дженни Комптон, — ответила она и тут же добавила: — Но Марсия вовсе не мертва, это какая-то ошибка.
— Мисс Комптон, у нас есть все основания полагать, что мертва...
— Нет, — Дженни решительно покачала головой.
— Мисс Шаффер жила здесь? — спросил Хейз.
— Не жила, а живет. Третий этаж, квартира три "а". Она вовсе не мертва.
— У нас есть фотография.
— Она не жертва, — упрямо повторила Дженни.
— Это Марсия Шаффер? — Карелла показал ей глянцевую фотографию, которую увеличили в фотолаборатории. Зрелище не для слабонервных. Дженни отпрянула, словно ее ударили в лицо. — Это Марсия Шаффер? — повторил Карелла.
— Похожа, но Марсия жива, — сказала Дженни.
— А это тоже Марсия Шаффер? — спросил Карелла и показал Дженни студенческий билет.
— Да, это Марсия, но...
— Здесь есть адрес...
— Да Марсия живет здесь, именно живет, я знаю, что она вовсе не мертва.
— А откуда вы, собственно, это знаете, мисс Комптон? — спросил Хейз.
— Она не мертва, — повторяла Дженни.
— Мисс Комптон...
— Я видела ее в прошлый четверг днем, не может же она... ради всего святого...
— Ее убили в тот же четверг, позднее.
— Я не верю, не верю, что она мертва, — Дженни внезапно залилась слезами. — Проклятье, зачем вам понадобилось приходить сюда?
Она была двух метров ростом, эта девушка, у нее повадки и язык жительницы этого города, но сейчас похоже было, что ей в самую пору отправляться в детский сад: правой рукой она прикрывала зареванное лицо, а левой стиснула сумку для книг, стояла чуть скособочившись, все никак не могла подавить слезы. Детективы стояли, ничего не говоря, ощущая и смущение, и неловкость, и свою чрезмерную взрослость при виде этой девчушки, которая безудержно рыдает, не стесняясь их присутствия.
Они ждали.
— Проклятье, — повторила Дженни, — ну скажите же, что это неправда...
— Мне очень жаль, — произнес Карелла.
— Но как... как?... — Она шмыгнула носом, потянулась к сумке, достала пачку бумажных салфеток, вынула одну, высморкалась и приложила салфетку к глазам.
— Как это случилось?
Об убийстве никто никогда не думает, разве что те, кто его совершает. Всегда думают об автомобильной катастрофе или о несчастном случае в метро, там то и дело попадают под поезд или в зубья эскалатора. Вот что приходит людям в голову, когда говоришь им, что человек мертв. Убийство — никогда. А если прямо говоришь им, что человека убили, что он не просто мертв, а его именно убили, если они знают, что было совершено убийство, то всегда думают о пистолете или о ноже, или о яде; могут убить и голыми руками, забить до смерти, задушить. А сейчас человека повесили. Как объяснить это? Или во всяком случае сделали так, чтобы заставить поверить, что повесили? Как объяснить девушке двадцати лет, которая шмыгает носом и утирается рваной бумажной салфеткой, что ее подругу нашли висящей на этом чертовом фонарном столбе?
— Перелом шейных позвонков, — Карелла решил использовать формулу медэксперта. — И позвоночника.
— О, Боже мой!
Он все еще не сказал девушке, что это было сделано насильно. Она вопросительно посмотрела на него, постепенно соображая, что двое детективов не пришли бы сюда и не стали бы задавать вопросы, если бы речь шла просто о несчастном случае.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34