Каким-то непостижимым путем новости и сплетни очень быстро разносились по дворцу, и Ронвен скоро прослышала об этой ссоре. Она тихо рассмеялась.
– Ты наступила ей на мозоль, детка. Бедная девочка переживала из-за того, что Даффид покинул ее. Ты же знаешь, она боготворит его. Но именно сейчас, когда она носит его ребенка, он решил уехать от нее.
– Почему она так жестока со мной? – Элейн села на кровать.
– Ты должна попытаться понять ее чувства. – Ронвен заметила то спокойствие и самообладание, с которым говорила Элейн, и почувствовала себя несколько неловко. – Ей ведь надо кого-то обвинить, и она всегда завидовала тебе.
– Я думала, что мы с ней подруги. – Элейн неспешно подогнула ноги и укрыла их юбкой.
– Она была ненадежной подругой, – мягко сказала Ронвен. – И оказалась очень опасным врагом, детка. Когда эта юная особа находится поблизости, ты должна остерегаться и быть начеку.
В переполненном дворце накануне Рождества было очень сложно избегать кого-либо. Его обитатели оказались пленниками холодных ветров и бурь, наносивших грязь и мокрый снег, рвавших последние мертвые листья с деревьев и вихрем вздувавших бурые воды реки. Элейн старалась как можно больше оставаться в своей собственной комнате и ограничивалась лишь посещением матери, с которой с тех пор у нее состоялось несколько задушевных бесед.
Однажды ночью в сопровождении десяти всадников прибыл ее отец. Их факелы шипели и дымились на сильном ветру, а меховые плащи хрустели на морозном воздухе. Элейн спряталась за свою мать и наблюдала, как Ливелин вошел в зал, приветствуя подданных. Он не сразу заметил свою младшую дочь, – лишь когда он оказался всего в нескольких шагах от Элейн, он увидел ее. Некоторое время отец и дочь молча смотрели друг на друга. Элейн очень хотела броситься ему в объятия, но сдержалась и лишь смотрела ему в лицо, не отводя глаз. Он не улыбнулся. В зале повисло напряженное молчание, которое в конце концов нарушила Джоанна.
– Добро пожаловать домой, муж мой. Ты видишь, кто риехал к нам, чтобы провести с нами Рождество?
Элейн сделала шаг вперед и присела в глубоком реверансе.
– Отец, – произнесла она.
Отец взял ее руку.
– Тебе всегда рады здесь, дочь моя, – спокойно сказал он, но не обнял ее и через несколько секунд удалился прочь.
Прошла неделя. Однажды после ужина, когда столы уже убрали, принц удалился к себе в комнату для совещания с Эднифедом Фиханом, архидьяконом церкви святого Асафа, и несколькими ближайшими советниками и друзьями. В это время придворные, следуя примеру принцессы Джоанны, собрались, чтобы послушать приезжего музыканта, который прибыл из Корнуолла, лежавшего далеко на юге. Джоанна подозвала к себе Элейн и усадила ее рядом; та посмотрела на Изабеллу, которая, как обычно, хмурилась, и с улыбкой заняла предложенное ей место, наблюдая, как серьезный молодой человек перед ними любовно настраивал свой инструмент.
Элейн окинула взором собравшихся, большинство из которых она знала почти всю жизнь. Среди них было несколько незнакомцев, но те сидели в глубине зала, и их лица терялись в свете канделябров, горевших на стенах и скупо освещавших комнату. Кругом царило спокойствие. Насытившись ужином, все с нетерпением ждали выступления музыканта – расположенные к музыке, готовые с благодарностью принимать или осуждать предстоящее действо. Элейн снова осмотрела возвышение, где сидели члены ее семьи, за исключением ее отца, – и глянула на Изабеллу, которая развалилась на стуле и не могла устроиться с удобством из-за своего разросшегося живота. Прямо на глазах Элейн Изабелла, которой явно нездоровилось, демонстративно развернула стул в другую сторону и села, прижав руки к животу. Элейн ощутила нахлынувшую при виде молодой женщины волну печали.
Первые теплые завораживающие созвучия отвлекли ее внимание, и она растворилась в волшебных звуках арпеджио. Она откинулась на резную деревянную спинку стула, умиротворенно сложив руки на груди и чувствуя, как все вокруг незаметно обратились в слух. Впервые ноты показали собравшимся, что перед ними был настоящий виртуоз, ни в чем не уступавший их собственным арфистам. Убедившись в этом, слушатели спокойно наслаждались концертом.
Вопль Изабеллы прервал исполнение, и в зале воцарилась абсолютная, ужасающая тишина. Затем она вскрикнула снова, и ее крику яростно вторило эхо в прокопченных деревянных стропилах зала. Изабелла сползла со стула и, почти упав на пол, схватилась за живот.
После пяти часов мучений она потеряла ребенка; все это время ее крики отдавались во всех закоулках дворца. Ронвен со своей целебной мазью тут же прибежала ей на помощь, но Изабелла, едва завидев ее, разразилась воплем:
– Убийца, колдунья, ты это сделала! Ты, ты сделала это для нее! Старая карга, ведьма!
Крик ее прервался – агония повторилась снова, и Изабелла опять вцепилась в перекладину у изголовья кровати. Ронвен стояла, глядя на страдания несчастной девушки; потом, не сказав ни слова, вышла.
Она поставила горшок с мазью в сундук, возле которого стояла Элейн, и печально посмотрела на нее.
– Она обвиняет меня, – произнесла она тихим, бесцветным голосом. – Она думает, что я это сделала ради тебя.
У Элейн все похолодело внутри.
– Ради меня? – повторила она. Они молча смотрели друг на друга; в комнате было темно, и ее тишину нарушало лишь завывание ветра за окном. – Это правда? – едва слышно прошептала Элейн.
IX
Той ночью пошел настоящий снег. Мягкий и густой, он тихо пришел откуда-то с севера и спокойно покрыл горы и долины толстой, пушистой белой периной. Занялась серая заря, и белизна гор приобрела сероватый оттенок, а затем поголубела. Река замедлила свое течение и почти остановилась, упираясь в куски льда, обледеневшие корни деревьев, а вода в конских поилках промерзла до самого дна.
– Я так и думала, что найду тебя здесь, – тихо сказала Ронвен; на морозном воздухе изо рта у нее шел пар. Лошади тоже выпускали из ноздрей клубы пара. – Что случилось с Непобедимым?
Элейн вздохнула.
– Я оставила его в Честере. Нельзя было снова везти его сюда. О нем заботится лорд Хантингтон. Это очень ценная лошадь. – Ее слова звучали так, будто она пыталась убедить в этом саму себя. – Как себя чувствует Изабелла? – Она по-прежнему облокачивалась о дверь, наблюдая за стоявшими неподалеку конюхами отца.
– Со временем у нее будут еще дети. – Ронвен поджала губы. – Она очень выносливая.
– Нет. – Элейн отрицательно покачала головой. – Детей у нее больше не будет.
– Что делать, значит, такова воля богов. – Ронвен прикрыла глаза. – Ты видела это в огне, детка?
– Нет, но кое-что я знаю наверняка. – Элейн пожала плечами.
– А что ты знаешь о себе, девочка? Или твои видения открывают только будущее?
Элейн прислонилась щекой к руке.
– Я никогда ничего не видела про саму себя. Может быть, у меня просто нет будущего.
– Ты не должна так говорить.
– Извини, мне что-то сегодня не очень весело. – Выпрямившись, Элейн посмотрела прямо ей в лицо, и Ронвен нахмурилась. Она опять почувствовала в себе эту недавно появившуюся решительность, которая лишь усугублялась прежней холодностью со стороны принца. – А где Эинион?
– Тут был небольшой скандал. Принц обо всем узнал и предложил Эиниону на некоторое время оставить двор. Если хочешь повидаться с ним, я могла бы его разыскать. – Ронвен неуверенно посмотрела на снежинки, кружащиеся в танце по внутреннему дворику.
– Нет! – резко ответила она. – Я не хочу видеть его! – Она повернулась спиной к лошади и надела поверх вуали капюшон. – Пойдем, я хочу поговорить с Изабеллой.
X
– Не смей приближаться ко мне. – Изабелла скрючилась под одеялом; огромные глаза на ее бледном лице сверкали. – Ты заколдовала меня, всех нас. У тебя дурной глаз! Сначала папа, затем его кузен Джон, и вот теперь я! Каждый, с кем ты сталкиваешься, умирает. – Ее губы подрагивали, а в глазах заблестели крупные слезы.
– Неправда. – Элейн остановилась в дверях, понимая, что не менее полудюжины пар глаз смотрят в ее сторону. Она заметила, что по крайней мере двое из камеристок Изабеллы при виде ее перекрестились и сделали знак, отгоняющий дьявола. – Я не желаю тебе зла. Я твоя подруга…
– Ты мне не подруга! – Голос Изабеллы налился горечью. – Ты завидуешь мне! Ты завидуешь моему браку, моему счастью, завидуешь моему ребенку… – Она начала громко всхлипывать, и в тот же момент женщины окружили ее. Одна из них осталась на месте и сказала:
– Пожалуйста, уходите, леди Честер. Вы же видите, как расстроена принцесса.
– Неправда. – Элейн все еще смотрела на Изабеллу. – Я не завидовала и не желала ей зла.
– Конечно, нет. А сейчас, пожалуйста, уходите, миледи. – Она подтолкнула Элейн к дверям. – Пусть моя принцесса немного поспит. Уверена, потом она успокоится.
В коридоре было темно. Только в дальнем углу горела одна-единственная лампа, и на несколько минут Элейн осталась совершенно одна.
Фигура, которую она увидела, была всего лишь тенью, пятном, чуть более темным, чем сама стена. Элейн взглянула на него, и оно тут же исчезло.
– Кто здесь? – резко спросила она. Ответа не было. Из спальни Изабеллы, которая осталась у нее за спиной, не доносилось ни единого звука. Стояла гробовая тишина, которую нарушал только посвист ветра за окном.
Элейн спустилась по коридору к лестнице и глянула вниз. Ступеньки исчезали в темноте.
– Кто здесь? – снова спросила она, уже более твердым голосом. Почти не понимая, что делает, она пошла по ступенькам вниз. Туфли ее бесшумно ступали по дереву. Было лишь слышно, как шуршат ее юбки, касаясь ступенек и опадая вниз.
Спустившись до конца, она снова остановилась. Лестница приводила к одному из коридоров. Справа, за занавеской, был вход в большой зал, где сидели или лежали несколько слуг, слушавших чтение бродячего поэта. Слева от нее находился темный, обитый деревом коридор, который вел в залу, а дальше шли отдельные разбросанные постройки дворца. И снова, не отдавая себе отчета в том, что она делает, Элейн пошла дальше. Было темно; в дальнем конце коридора брезжила тусклая полоска света от факела, который один из часовых укрепил в стенной нише в опасной близости от соломенной кровли. Позади была зарешеченная дверь, которая вела во двор; Элейн повернула за угол – охранников там не было. В здании стояла полная тишина, и только ветер, который забирался под деревянную крышу, блуждал в дверных проемах и в огромных коридорах, а потом с ревом вырывался прочь из замка.
Элейн остановилась у двери и осмотрелась; часовых не было, и проход был безлюден. Кухня поблизости тоже оказалась пустой. Повара, отмыв сковородки и загасив огромные кухонные печи, видимо, тоже перебрались в зал, чтобы послушать стихи.
Она повернулась к двери и, словно повинуясь какому-то далекому зову, увидела засов, прочно запиравший дверь. Тяжелый засов был сделан из выдержанного дуба и вставлен в кожаные проушины, сделанные с обеих сторон дверного проема. Элейн вздохнула, взялась за засов и потянула его. Засов не поддался; Элейн нахмурилась. Она чуть наклонила голову, будто прислушивалась к голосу, принесенному ветром, от которого факел на стене шипел и дымился. Был ли кто-нибудь там? Звал ли он ее? Элейн снова прислушалась и почувствовала, как по ее спине и шее пробежала дрожь.
После второго яростного толчка засов вылетел из одной проушины; его свободный конец оказался слишком тяжелым, чтобы Элейн могла удержать его, и он с грохотом вывалился у нее из рук. Она предприняла еще одну попытку и высвободила другой конец, отскочив назад, когда засов рухнул на землю. В тот же момент под порывом ветра распахнулась дверь, и факел тут же погас. Элейн замерла, чувствуя, как ветер треплет ее одежду; его порывы с ревом гнули и раскачивали деревья у холма. Она осторожно перешагнула через засов и очутилась на заснеженном внутреннем дворе.
У ворот, выходящих к реке, стояли двое часовых; они забились в укрытие возле частокола, который защищал эту часть дворца.
– Откройте ворота. – Элейн сказала это грозно, и слышно ее было довольно далеко. Ее вуаль сбилась на волосы, тщетно пытаясь вырваться из-под капюшона плаща.
– Миледи, – один из часовых вытянул вперед тускло горящий фонарь, – нам приказано никого не впускать и не выпускать с наступлением сумерек. – Его темное угловатое лицо едва виднелось в тусклом свете свечи, мерцавшей в роговом фонаре. В другой руке он держал обнаженный меч.
– Эти приказы не для меня. – Элейн остановилась. – Откройте ворота и закройте их за мной. Когда я вернусь назад, я постучу.
Она увидела, как стражник неуверенно взглянул на своего напарника, увидела, как тот в ответ кивнул; в глазах у обоих был страх. Но Элейн было все равно, она даже не знала, почему так хочет уйти из дворца и куда она пойдет по этому глубокому замерзшему снегу. Она подождала, пока ворота открылись, и прошла, даже не взглянув на охранников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78