теперь берег был полон вооруженных людей, на лицах которых видна была угроза. Все как один смотрели на море. Элейн отчетливо слышала барабанный бой. Она чувствовала, как по коже ее бегут мурашки. Не осознавая, что она делает, Элейн спешилась и встала плечом к плечу с двумя женщинами. Вокруг них толпились все остальные: женщины, мужчины и даже дети.
Элейн стала искать глазами Ронвен, Сенидда, кого-нибудь из ее свиты, однако никого не узнавала в толпе. Людей между тем становилась все больше. Шум, издаваемый ими, нарастал. Звуки сотен, а возможно, и тысячи голосов становились угрожающими, – как и шум с моря. Элейн слышала тихое скрежетание о песок килей причаливающих лодок. Вооруженные воины прыгали в воду.
Элейн осмотрелась. Она хотела убежать, скрыться. Ее окружали сотни вооруженных людей, дравшихся под ужасный шум лязгающего металла. На песке она ощущала ногами теплую липкую кровь, слышала крики, чувствуя страх и ненависть. Девочка не могла дышать. Люди, которые стояли сзади, отступали от берега. Элейн обнаружила, что отступает вместе с ними, аккуратно обходя окровавленное тело какой-то женщины. У девочки закружилась голова, и вместе со всеми она в панике бежала к темному лесу. В тумане виднелись красно-бурые и золотые дубовые листья; люди рассыпались и бежали к деревьям. Они знали, что если добегут до укрытия, то спасутся.
Густо повалил дым.
Пришедшие с моря захватчики поджигали деревья, превращая многолетние дубы, а с ними и людей, прячущихся за деревьями, в горящие факелы. Элейн слышала их крики и стоны, треск огня. Воздух превратился вдруг в толстую непроницаемую пелену. Она в отчаянии протянула вперед руки, стараясь достать женщину, стоящую рядом. Если бы она могла найти ее, взять за руку, Элейн вывела бы ее из дыма. Женщина жалобно плакала; маленькая принцесса шла к ней навстречу, однако ее руки прошли сквозь тело несчастной, как будто та была из воздуха. Снова и снова Элейн пыталась взять ее за руку и наконец ей это удалось…
– Элейн! Элейн! Очнись! Что с тобой? – Она почувствовала, как ее похлопывают по щекам, лицо ее было влажным от морской воды.
Ошеломленная девочка открыла глаза и посмотрела вокруг.
Подле нее стояла Ронвен. Берег был пуст. Не было видно ни единого признака побоища: ни кораблей, ни воинов, ни захлебывающихся собственной кровью мужчин, женщин и детей. Она испуганно оглядела берег, где стояли вековые дубы. Ничего подобного вокруг – виднелись лишь кусты и несколько чахлых деревцов терна.
Элейн почувствовала, что со всей силы стиснула руку Ронвен.
– Извини, я сделала тебе больно. – Голос Элейн дрожал.
– Да, сделала. – Ронвен немного успокоилась и потерла руку. Чуть ниже рукава ее платья из бежевой шерсти она заметила десять бледных синяков – следов, оставленных пальцами Элейн. – Скажи мне, что ты видела. – Она крепко обняла свою подопечную.
– На меня напала целая армия; на берегу было много мужчин и женщин; затем был пожар, там… – И она показала рукой. – Всюду был огонь.
– Ты, наверное, думала о пожаре, который разгорелся, когда ты родилась.
– Нет! – Элейн решительно покачала головой. – Нет, это был не дом. Горели деревья на горном хребте. Здесь была роща; воины подожгли ее прямо с людьми, которые прятались там. Они загнали людей туда, чтобы сжечь – даже женщин, даже детей, таких, как я.
– Это был сон, Элейн. – Ронвен смотрела на море поверх ее головы. – Это был плохой сон, и ничего больше.
– Я схожу с ума, Ронвен? – Принцесса вцепилась в руку няни.
– Нет, нет. Конечно, нет. – Ронвен еще теснее прижала ее к себе. – Я не знаю, почему это происходит. Возможно, утром вы переволновались. Давайте поймаем лошадей и вернемся к остальным. Ветер все холодеет.
Позади них цепочка кошачьих следов спускалась к протоке. Высоко за мглистыми вершинами гор заходило солнце. Сумрак опустился на лесные овраги.
IV
– Ты уверена, что это было знамение? – Сенидд наклонился вперед и наполнил кубок Ронвен вином. Между ними ярко горел огонь. Кроме них в зале были и другие женщины и мужчины, которые занимались различными делами. Дети отдыхали в спальне. Ронвен только что вернулась оттуда, убедившись, что с Элейн все в порядке. Девочки лежали обнявшись, отдыхая от мира. Ронвен немного постояла в комнате, наблюдая за ними при свете свечи, прежде чем выйти и вернуться в залу.
– Что же это еще может быть? Сенидд, я не знаю, что мне делать.
– А почему ты должна что-то делать?
– Потому что, если она обладает этим даром богов, ей надо учиться распоряжаться им. Я должна рассказать Эиниону, что Элейн уже готова к этому.
– Нет! – Сенидд поставил свой кубок на стол рядом с локтем. – Ты не должна отдавать ее этим проклятым магам. Ее отец никогда этого не позволит.
– Тсс! – сказала Ронвен. – Ее отец никогда об этом не узнает. Послушай, если это ее судьба, то кто мы такие, чтобы становиться у нее на пути? Ты думаешь, я не молилась, чтобы этого не произошло опять?
– А такое происходило и раньше?
– Когда мы были в замке Хэй, ей привиделось, как гибнет дворец.
– Она понимает, что это?
– Я сказала ей, что это был всего лишь дурной сон. В первый раз, я думаю, она поверила мне. На этот раз, боюсь, нет. В глубине души она чувствует, что это был не сон, по крайней мере – не обычный сон.
– Что она видит – прошлое или настоящее?
Ронвен пожала плечами:
– Я не хотела бы испытывать ее так глубоко. Это дело провидца. Он один знает, что делать.
Ронвен боролась со своим знанием уже в течение нескольких месяцев, с момента последнего видения Элейн в замке Хэй. Она понимала: если девочка обладает такой силой, ее способности даны ради спасения всей страны и ради того, конечно, чтобы Граффид встал во главе освобождения от англичан. Однако если провидцы и барды однажды прознают о даре Элейн, Ронвен навсегда потеряет возможность видеться с ней и вверит им судьбу девочки.
– Ты сделаешь огромную глупость, если расскажешь ему об этом. Он никогда ее уже от себя не отпустит. – Сенидд взял кубок с вином. – Ты же не приведешь его сюда?
– Я должна. Я не посмею разубедить принцессу еще раз. Как бы то ни было, в Абере чересчур много беспокойства и зла. Может быть, позже – я не знаю. Пусть Эинион сам расскажет обо всем принцу, если решит, что она избранная.
– А муж Элейн? Как насчет ее мужа? Я уверен, что он не допустит, чтобы его жена была язычницей и еретичкой. Я слышал, что граф Хантингтон очень набожный и благочестивый христианин.
– Брак может быть расторгнут. – Ронвен и теперь избавилась от мысли о муже Элейн, как делала это всегда. Она незаметно начала искать амулет, который висел у нее на шее, под платьем. – Можно устроить все что угодно, если на то есть воля богини, Сенидд.
Тот помрачнел. В Ронвен он постоянно видел ту страстную веру, которая ему казалась то забавной и безобидной, то невероятно опасной, даже губительной. Ему совершенно не нравилась мысль поручить этого прелестного, открытого и жизнерадостного ребенка зловещим слугам Луны. С другой стороны, он начинал бояться при мысли, что Элейн, действительно, пережила видения, – тогда, возможно, она и впрямь пыла избрана.
V
Прошло три дня. Элейн сидела на уроке вышивания, когда слуга известил ее о том, что Ронвен хочет видеть ее. Не медля ни минуты, она решительно отбросила вышивку в сторону. Несмотря на то, что девочка наносила цветы на белое полотно не хуже любой вышивальщицы, ей вскоре надоело по занятие, так как она сидела на одном месте, а это, как она считала, вредило ее деятельной натуре. Так что любые изменения скучной рутины она встречала восторженно.
Ронвен сидела за столом с каким-то стариком. Сенидда нигде не было видно. Разочаровавшись, Элейн плотно закрыла дверь и подошла к няне.
– Элейн, разреши тебе представить Эиниона Гвеледидда. Как ты, наверное, знаешь, это – один из бардов твоего отца.
Элейн сделала небольшой реверанс в знак уважения. Однако любопытство уже взяло верх над скромностью девочки. Она обожала бардов с их неизменными длинными историями и музыкой, их умением рассказывать о прошлом и о ее предках. Она смотрела на него, однако узнала не сразу. Перед ней сидел высокий, аскетического вида мужчина со сверкающими умными глазами и тонким лицом. Его длинные волосы были седыми, как, впрочем, и борода, одет он был в тяжелое, богато расшитое платье темно-синего цвета.
Он протянул к ней руку; Элейн, поколебавшись, подошла.
– Итак, дитя мое, леди Ронвен сказала мне, что у тебя бывают странные видения. – Его рука была холодной, как мрамор. Мужчина мягко взял за теплые пальцы Элейн. Испугавшись, она отпрянула.
– Расскажи мне о них, – продолжил он. Старик не улыбался, Элейн ощутила, как к ней подступает страх.
– Ничего я не видела – просто это были глупые сны.
На этот раз Эинион изобразил некое подобие улыбки – он постоянно напоминал себе, что перед ним стоит маленький ребенок.
– Так расскажи мне о них. Я люблю сны.
Запинаясь, она рассказала ему обо всем, видя, что старик слушает ее с лестным для нее вниманием, не пропуская ни единого слова. К концу рассказа Элейн он кивнул головой.
– То, что ты видела, было на самом деле. Это произошло более чем тысячу лет назад, когда римские захватчики вступили на нашу землю. Их предводитель, Светоний, отдал своим воинам приказ убивать друидов. Римляне посягнули на священную землю, которой был и остается Энглси. Сперва они были слишком напуганы, чтобы пересечь пролив, так как увидели друидов, которые поджидали их на том берегу. Ты знаешь, кто такие друиды, малышка? – Он подождал минуту, затем, увидев, что Элейн кивнула, продолжил. – Там были даже женщины, готовые сражаться наравне с мужчинами. Это зрелище, конечно, тоже напугало римлян. Однако они все-таки бросили якоря в Трэт-Лафан, – ты как раз увидела первые их корабли. Они перебили всех друидов, а оставшихся в живых сожгли в наших священных дубовых рощах. Римляне уничтожили все дубы на острове, когда высадились на сушу.
Он очень пристально смотрел на Элейн. Та побледнела. Их глаза встретились; это произошло за несколько секунд до того, как она, увлеченная, спросила шепотом:
– Неужели никто не остался в живых?
– Очень немногие.
– Зачем римляне это сделали?
– Потому что они боялись. Друиды были мудрыми, яростными и храбрыми людьми, кроме того, они не хотели делить свою землю, Уэльс, с чужестранцами.
После этого девочка замолчала, пытаясь осознать, что все это она видела своими собственными глазами.
С трудом оторвав от старика взгляд, Элейн прошла по комнате к узкому окну. Отсюда она увидела пастбище, где все это произошло, и тот самый пролив. Вершины гор Эрири были покрыты облаками, а чистая вода моря имела цвет сланца.
– Элейн, разве тебе не интересно, почему ты это видела? – спокойно спросил ее Эинион.
Ронвен смотрела то на Элейн, то на Эиниона; пальцы ее выбивали нервную дрожь.
– Потому что я гуляла там, где все это произошло, – просто ответила Элейн.
– А почему ты видела это, а леди Ронвен – нет? – допытывался старик.
Девочка повернулась к нему и наконец он увидел ее задумчивое лицо.
– Возможно, она просто не смотрела туда.
– А ты смотрела?
– Нет. Но иногда я знаю о вещах, которые должна увидеть, если хочу этого. Я всегда думала, что это случается со всеми, только никто об этом не рассказывает, но теперь я в этом не уверена. – Она выглядела несчастной.
С Изабеллой такого никогда не случалось. Когда в замке Xэй Элейн рассказала подруге о своих странных ощущениях, Изабелла попросту рассмеялась. После этого она никогда и никому не решалась рассказывать о видениях. Исключение составляла только Ронвен.
– Элейн, девочка моя, это происходит не с каждым человеком. Ты наделена драгоценным даром. – Он снова улыбнулся. – Я тоже могу видеть прошлое и будущее.
– Вы можете? – Она вздохнула с облегчением.
– Это дар нашего рода. Мы – ты и я – произошли от уцелевших друидов, которых ты видела. Некоторым из них удалось бежать; некоторые жили и боролись против римлян, которые в итоге ушли отсюда. Род твоего отца начинается с древних королей Британии, а прародителями моего рода стали жрецы друидов. И ты, одна из всех детей твоего отца, нацелена даром провидения – ты его седьмое дитя.
Сухие губы Элейн начали дрожать от волнения. Внезапно ей захотелось убежать прочь от старика. Строгий вид Эиниона угнетал ее. В зале нечем было дышать, а воздух был горячим. Взгляд Элейн миновал Ронвен, и она уставилась на тлевшие в очаге поленья. Пламя заманчиво мерцало; красно-синие языки пламени ласкали взгляд. Дым, исходящий от дерева разбитых бурей лодок, был резким, солоноватым.
– Можно мне вернуться к вышиванию? – спросила Элейн у Ронвен. Кожа ее похолодела от страха. Ронвен ничего не ответила, она лишь беспомощно взглянула на Эиниона.
«Это моя вина, – непрерывно повторяла она про себя. – Я не должна была говорить ему об этом. Теперь он никогда ее не отпустит».
– Конечно, ты можешь вернуться к своим урокам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
Элейн стала искать глазами Ронвен, Сенидда, кого-нибудь из ее свиты, однако никого не узнавала в толпе. Людей между тем становилась все больше. Шум, издаваемый ими, нарастал. Звуки сотен, а возможно, и тысячи голосов становились угрожающими, – как и шум с моря. Элейн слышала тихое скрежетание о песок килей причаливающих лодок. Вооруженные воины прыгали в воду.
Элейн осмотрелась. Она хотела убежать, скрыться. Ее окружали сотни вооруженных людей, дравшихся под ужасный шум лязгающего металла. На песке она ощущала ногами теплую липкую кровь, слышала крики, чувствуя страх и ненависть. Девочка не могла дышать. Люди, которые стояли сзади, отступали от берега. Элейн обнаружила, что отступает вместе с ними, аккуратно обходя окровавленное тело какой-то женщины. У девочки закружилась голова, и вместе со всеми она в панике бежала к темному лесу. В тумане виднелись красно-бурые и золотые дубовые листья; люди рассыпались и бежали к деревьям. Они знали, что если добегут до укрытия, то спасутся.
Густо повалил дым.
Пришедшие с моря захватчики поджигали деревья, превращая многолетние дубы, а с ними и людей, прячущихся за деревьями, в горящие факелы. Элейн слышала их крики и стоны, треск огня. Воздух превратился вдруг в толстую непроницаемую пелену. Она в отчаянии протянула вперед руки, стараясь достать женщину, стоящую рядом. Если бы она могла найти ее, взять за руку, Элейн вывела бы ее из дыма. Женщина жалобно плакала; маленькая принцесса шла к ней навстречу, однако ее руки прошли сквозь тело несчастной, как будто та была из воздуха. Снова и снова Элейн пыталась взять ее за руку и наконец ей это удалось…
– Элейн! Элейн! Очнись! Что с тобой? – Она почувствовала, как ее похлопывают по щекам, лицо ее было влажным от морской воды.
Ошеломленная девочка открыла глаза и посмотрела вокруг.
Подле нее стояла Ронвен. Берег был пуст. Не было видно ни единого признака побоища: ни кораблей, ни воинов, ни захлебывающихся собственной кровью мужчин, женщин и детей. Она испуганно оглядела берег, где стояли вековые дубы. Ничего подобного вокруг – виднелись лишь кусты и несколько чахлых деревцов терна.
Элейн почувствовала, что со всей силы стиснула руку Ронвен.
– Извини, я сделала тебе больно. – Голос Элейн дрожал.
– Да, сделала. – Ронвен немного успокоилась и потерла руку. Чуть ниже рукава ее платья из бежевой шерсти она заметила десять бледных синяков – следов, оставленных пальцами Элейн. – Скажи мне, что ты видела. – Она крепко обняла свою подопечную.
– На меня напала целая армия; на берегу было много мужчин и женщин; затем был пожар, там… – И она показала рукой. – Всюду был огонь.
– Ты, наверное, думала о пожаре, который разгорелся, когда ты родилась.
– Нет! – Элейн решительно покачала головой. – Нет, это был не дом. Горели деревья на горном хребте. Здесь была роща; воины подожгли ее прямо с людьми, которые прятались там. Они загнали людей туда, чтобы сжечь – даже женщин, даже детей, таких, как я.
– Это был сон, Элейн. – Ронвен смотрела на море поверх ее головы. – Это был плохой сон, и ничего больше.
– Я схожу с ума, Ронвен? – Принцесса вцепилась в руку няни.
– Нет, нет. Конечно, нет. – Ронвен еще теснее прижала ее к себе. – Я не знаю, почему это происходит. Возможно, утром вы переволновались. Давайте поймаем лошадей и вернемся к остальным. Ветер все холодеет.
Позади них цепочка кошачьих следов спускалась к протоке. Высоко за мглистыми вершинами гор заходило солнце. Сумрак опустился на лесные овраги.
IV
– Ты уверена, что это было знамение? – Сенидд наклонился вперед и наполнил кубок Ронвен вином. Между ними ярко горел огонь. Кроме них в зале были и другие женщины и мужчины, которые занимались различными делами. Дети отдыхали в спальне. Ронвен только что вернулась оттуда, убедившись, что с Элейн все в порядке. Девочки лежали обнявшись, отдыхая от мира. Ронвен немного постояла в комнате, наблюдая за ними при свете свечи, прежде чем выйти и вернуться в залу.
– Что же это еще может быть? Сенидд, я не знаю, что мне делать.
– А почему ты должна что-то делать?
– Потому что, если она обладает этим даром богов, ей надо учиться распоряжаться им. Я должна рассказать Эиниону, что Элейн уже готова к этому.
– Нет! – Сенидд поставил свой кубок на стол рядом с локтем. – Ты не должна отдавать ее этим проклятым магам. Ее отец никогда этого не позволит.
– Тсс! – сказала Ронвен. – Ее отец никогда об этом не узнает. Послушай, если это ее судьба, то кто мы такие, чтобы становиться у нее на пути? Ты думаешь, я не молилась, чтобы этого не произошло опять?
– А такое происходило и раньше?
– Когда мы были в замке Хэй, ей привиделось, как гибнет дворец.
– Она понимает, что это?
– Я сказала ей, что это был всего лишь дурной сон. В первый раз, я думаю, она поверила мне. На этот раз, боюсь, нет. В глубине души она чувствует, что это был не сон, по крайней мере – не обычный сон.
– Что она видит – прошлое или настоящее?
Ронвен пожала плечами:
– Я не хотела бы испытывать ее так глубоко. Это дело провидца. Он один знает, что делать.
Ронвен боролась со своим знанием уже в течение нескольких месяцев, с момента последнего видения Элейн в замке Хэй. Она понимала: если девочка обладает такой силой, ее способности даны ради спасения всей страны и ради того, конечно, чтобы Граффид встал во главе освобождения от англичан. Однако если провидцы и барды однажды прознают о даре Элейн, Ронвен навсегда потеряет возможность видеться с ней и вверит им судьбу девочки.
– Ты сделаешь огромную глупость, если расскажешь ему об этом. Он никогда ее уже от себя не отпустит. – Сенидд взял кубок с вином. – Ты же не приведешь его сюда?
– Я должна. Я не посмею разубедить принцессу еще раз. Как бы то ни было, в Абере чересчур много беспокойства и зла. Может быть, позже – я не знаю. Пусть Эинион сам расскажет обо всем принцу, если решит, что она избранная.
– А муж Элейн? Как насчет ее мужа? Я уверен, что он не допустит, чтобы его жена была язычницей и еретичкой. Я слышал, что граф Хантингтон очень набожный и благочестивый христианин.
– Брак может быть расторгнут. – Ронвен и теперь избавилась от мысли о муже Элейн, как делала это всегда. Она незаметно начала искать амулет, который висел у нее на шее, под платьем. – Можно устроить все что угодно, если на то есть воля богини, Сенидд.
Тот помрачнел. В Ронвен он постоянно видел ту страстную веру, которая ему казалась то забавной и безобидной, то невероятно опасной, даже губительной. Ему совершенно не нравилась мысль поручить этого прелестного, открытого и жизнерадостного ребенка зловещим слугам Луны. С другой стороны, он начинал бояться при мысли, что Элейн, действительно, пережила видения, – тогда, возможно, она и впрямь пыла избрана.
V
Прошло три дня. Элейн сидела на уроке вышивания, когда слуга известил ее о том, что Ронвен хочет видеть ее. Не медля ни минуты, она решительно отбросила вышивку в сторону. Несмотря на то, что девочка наносила цветы на белое полотно не хуже любой вышивальщицы, ей вскоре надоело по занятие, так как она сидела на одном месте, а это, как она считала, вредило ее деятельной натуре. Так что любые изменения скучной рутины она встречала восторженно.
Ронвен сидела за столом с каким-то стариком. Сенидда нигде не было видно. Разочаровавшись, Элейн плотно закрыла дверь и подошла к няне.
– Элейн, разреши тебе представить Эиниона Гвеледидда. Как ты, наверное, знаешь, это – один из бардов твоего отца.
Элейн сделала небольшой реверанс в знак уважения. Однако любопытство уже взяло верх над скромностью девочки. Она обожала бардов с их неизменными длинными историями и музыкой, их умением рассказывать о прошлом и о ее предках. Она смотрела на него, однако узнала не сразу. Перед ней сидел высокий, аскетического вида мужчина со сверкающими умными глазами и тонким лицом. Его длинные волосы были седыми, как, впрочем, и борода, одет он был в тяжелое, богато расшитое платье темно-синего цвета.
Он протянул к ней руку; Элейн, поколебавшись, подошла.
– Итак, дитя мое, леди Ронвен сказала мне, что у тебя бывают странные видения. – Его рука была холодной, как мрамор. Мужчина мягко взял за теплые пальцы Элейн. Испугавшись, она отпрянула.
– Расскажи мне о них, – продолжил он. Старик не улыбался, Элейн ощутила, как к ней подступает страх.
– Ничего я не видела – просто это были глупые сны.
На этот раз Эинион изобразил некое подобие улыбки – он постоянно напоминал себе, что перед ним стоит маленький ребенок.
– Так расскажи мне о них. Я люблю сны.
Запинаясь, она рассказала ему обо всем, видя, что старик слушает ее с лестным для нее вниманием, не пропуская ни единого слова. К концу рассказа Элейн он кивнул головой.
– То, что ты видела, было на самом деле. Это произошло более чем тысячу лет назад, когда римские захватчики вступили на нашу землю. Их предводитель, Светоний, отдал своим воинам приказ убивать друидов. Римляне посягнули на священную землю, которой был и остается Энглси. Сперва они были слишком напуганы, чтобы пересечь пролив, так как увидели друидов, которые поджидали их на том берегу. Ты знаешь, кто такие друиды, малышка? – Он подождал минуту, затем, увидев, что Элейн кивнула, продолжил. – Там были даже женщины, готовые сражаться наравне с мужчинами. Это зрелище, конечно, тоже напугало римлян. Однако они все-таки бросили якоря в Трэт-Лафан, – ты как раз увидела первые их корабли. Они перебили всех друидов, а оставшихся в живых сожгли в наших священных дубовых рощах. Римляне уничтожили все дубы на острове, когда высадились на сушу.
Он очень пристально смотрел на Элейн. Та побледнела. Их глаза встретились; это произошло за несколько секунд до того, как она, увлеченная, спросила шепотом:
– Неужели никто не остался в живых?
– Очень немногие.
– Зачем римляне это сделали?
– Потому что они боялись. Друиды были мудрыми, яростными и храбрыми людьми, кроме того, они не хотели делить свою землю, Уэльс, с чужестранцами.
После этого девочка замолчала, пытаясь осознать, что все это она видела своими собственными глазами.
С трудом оторвав от старика взгляд, Элейн прошла по комнате к узкому окну. Отсюда она увидела пастбище, где все это произошло, и тот самый пролив. Вершины гор Эрири были покрыты облаками, а чистая вода моря имела цвет сланца.
– Элейн, разве тебе не интересно, почему ты это видела? – спокойно спросил ее Эинион.
Ронвен смотрела то на Элейн, то на Эиниона; пальцы ее выбивали нервную дрожь.
– Потому что я гуляла там, где все это произошло, – просто ответила Элейн.
– А почему ты видела это, а леди Ронвен – нет? – допытывался старик.
Девочка повернулась к нему и наконец он увидел ее задумчивое лицо.
– Возможно, она просто не смотрела туда.
– А ты смотрела?
– Нет. Но иногда я знаю о вещах, которые должна увидеть, если хочу этого. Я всегда думала, что это случается со всеми, только никто об этом не рассказывает, но теперь я в этом не уверена. – Она выглядела несчастной.
С Изабеллой такого никогда не случалось. Когда в замке Xэй Элейн рассказала подруге о своих странных ощущениях, Изабелла попросту рассмеялась. После этого она никогда и никому не решалась рассказывать о видениях. Исключение составляла только Ронвен.
– Элейн, девочка моя, это происходит не с каждым человеком. Ты наделена драгоценным даром. – Он снова улыбнулся. – Я тоже могу видеть прошлое и будущее.
– Вы можете? – Она вздохнула с облегчением.
– Это дар нашего рода. Мы – ты и я – произошли от уцелевших друидов, которых ты видела. Некоторым из них удалось бежать; некоторые жили и боролись против римлян, которые в итоге ушли отсюда. Род твоего отца начинается с древних королей Британии, а прародителями моего рода стали жрецы друидов. И ты, одна из всех детей твоего отца, нацелена даром провидения – ты его седьмое дитя.
Сухие губы Элейн начали дрожать от волнения. Внезапно ей захотелось убежать прочь от старика. Строгий вид Эиниона угнетал ее. В зале нечем было дышать, а воздух был горячим. Взгляд Элейн миновал Ронвен, и она уставилась на тлевшие в очаге поленья. Пламя заманчиво мерцало; красно-синие языки пламени ласкали взгляд. Дым, исходящий от дерева разбитых бурей лодок, был резким, солоноватым.
– Можно мне вернуться к вышиванию? – спросила Элейн у Ронвен. Кожа ее похолодела от страха. Ронвен ничего не ответила, она лишь беспомощно взглянула на Эиниона.
«Это моя вина, – непрерывно повторяла она про себя. – Я не должна была говорить ему об этом. Теперь он никогда ее не отпустит».
– Конечно, ты можешь вернуться к своим урокам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78