Пусть случится сейчас!»
– Может быть, нам удалиться в спальню, моя Элейн? – прошептал он между поцелуями. – Боже правый, тебя так долго не было, и я очень соскучился. – Он слегка отодвинул ее от себя, словно лишний раз хотел убедиться в том, что она уже стала женщиной и жаждала принадлежать ему. – Тебе не страшно?
Сердце бешено колотилось у нее в груди.
– О нет, милорд, я не боюсь. – Она снова приблизилась к нему и поцеловала его. Ее губы скользнули по его щеке, ощутив мягкую кожу его лица и жесткую бородку; он же взял ее за руку и увлек к двери.
Три клерка терпеливо ожидали снаружи, когда их позовут обратно, чтобы приняться за дела. Они увидели, как открылась дверь, но ни граф, ни графиня не заметили их, даже когда все тот же клерк чихнул, когда они прошли мимо. Держа Элейн за талию, Джон легко прошел по каменному полу к лестнице; Элейн приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ним. Они совершенно не видели, что из тени за ними наблюдают любопытствующие клерки, думая лишь о том, что произойдет, когда они уединятся в спальных покоях. Джон открыл дверь и замер.
Вместе с двумя другими женщинами у камина сидела Ронвен; они негромко сплетничали, согретые уютным теплом. Все трое удивленно уставились на дверь, когда она с грохотом распахнулась и ударилась о стену.
– Вон! – Джон указал большим пальцем на дверь. Женщины поднялись и, положив веретена, которые держали в своих руках, прошмыгнули мимо него. Ронвен некоторое время колебалась, будто собираясь что-то сказать, но одного взгляда Джона было достаточно, чтобы заставить ее передумать, и она проследовала за остальными, закрыв за собой дверь.
– Ну наконец-то. – Джон повернул ключ в замочной скважине. Отстегнув плащ, он бросил его на пол. – Жена моя… – Он притянул ее к себе и поцеловал.
Элейн ощутила всю силу, всю мощь своего мужа, – сейчас он ничем не напоминал прежнего, осторожного Джона. Коснувшись губами его губ, Элейн почувствовала, как от желания у нее кружится голова.
– Неужели ты готова стать моей?
– Вы же знаете, что да, – прошептала она. Ей хотелось сорвать с себя одежду, чувствовать, как его руки сжимают ее грудь, ощущать его тело рядом с собой, броситься на пол и голой кататься по полу перед огнем. Все ее тело пело от жажды жизни. Только чуть позже какой-то осторожный внутренний голос предупредил Элейн о том, что ей не нужно шокировать его своим желанием. Она не должна была позволить ему думать, что она может вести себя как распутная женщина; она должна была предоставить главную роль ему.
Закрыв глаза, она прижалась к нему, в ту же секунду почувствовав, как его руки обняли ее.
– Дорогая Элейн, – прошептал он, нащупывая пояс ее платья. Она замерла, дрожа от желания, пока он раздевал ее, осторожно снимая каждый предмет ее туалета, пока совершенно не обнажил ее.
Долгое время он стоял без движения и только смотрел на нее; на его лице читался нескрываемый восторг.
– Я и подумать не мог, что ты так красива, – хрипло сказал он. Не касаясь ее тела, он потянулся к ее волосам, которые были туго заплетены в косы и спрятаны под вуалью. Развязав дорогую ткань, он стал осторожно расплетать их, пока они не разметались по ее плечам. – Ты и вправду не боишься? – Он почувствовал, что она дрожит.
– Не боюсь. – Она отрицательно покачала головой и опустила глаза, внезапно смутившись под его пристальным взглядом.
– Любовь моя. – Его легкая, как пух, ладонь лежала на плече Элейн, и она едва чувствовала, как его рука скользнула вдоль по шее к ее груди. Но когда он нежно коснулся ее сосков, она почувствовала, как вспышка желания молнией пронзила ее тело. Она схватила ртом воздух. Взглянув на нее, Джон сдвинул брови. – Я сделал тебе больно?
– Нет, нет, милорд, вы не сделали мне больно, – задыхаясь, ответила она.
– Я ни за что на свете не причинил бы тебе боль, Элейн…
– Я знаю, милорд. – Ее голос в одно мгновение стал низким и соблазнительным; она взяла в ладони его лицо и притянула к себе. – Конечно, нет.
Он целовал ее очень долго и страстно, а затем увлек к кровати; ее дыхание стало быстрым и легким, а белая кожа казалась еще светлее.
Он был очень тонок в костях, кожа его была мягкой и белой, как у девушки. Для Элейн это было самое красивое зрелище, какое она видела в жизни. Загипнотизированная его пристальным взглядом и чувствуя его легкие ласки на животе и на бедрах, она откинулась на спину; ее волосы разметались по шелковым простыням и подушкам. Элейн едва чувствовала, как ее руки влекли Джона. Она разомкнула колени так же просто и жадно, как деревенская девушка, которая лежала со своим парнем в стогу сена.
Тихо застонав, он зарылся лицом в ее волосы, и она с ликованием ощутила, как он тяжело опустился на ее хрупкое тело.
Боли почти не было. Те несколько мгновений, пока он был внутри нее, Элейн была на верху блаженства, чувствуя, как его плечи покрылись испариной, и ее сомкнутые пальцы скользили по ним. Она слышала, как бешено колотится его сердце. Затем все закончилось. С гордым видом Джон откатился в сторону; он спокойно лежал и, тяжело дыша, разглядывал темный верх балдахина над кроватью. По дорогому узорному шитью плясал мерцающий свет, и казалось, что в этом тусклом свете переливается целое море драгоценных камней.
– Ты счастлива, любовь моя? – Джон тяжело приподнялся на одном локте и весело посмотрел на нее. На влажных простынях под ее бедрами были видны небольшие пятна крови. Потом слуги наверняка обнаружат их и сделают собственные выводы. Он радостно улыбался Элейн, и она улыбалась ему в ответ.
– Я очень счастлива, – ответила она.
– Вот теперь ты действительно моя жена. – Он нежно отвел ее волосы, упавшие на лицо, наклонился и накрыл Элейн простыней, потом нежно поцеловал ее в лоб и встал. Она наблюдала, как он одевался. Застегнув длинную темно-зеленую рубашку, он перехватил ее кожаным ремнем, отделанным золотом, а сверху надел тяжелый плащ также зеленого цвета. Плащ был светлее рубашки, и на нем был вышит узор, похожий на горный мох, а края были затканы золотыми и пунцовыми нитями. Светлые волосы Джона слегка потемнели от пота и красиво обрамляли его лицо, пока он надевал туфли.
Он снова подошел к кровати и сел рядом с Элейн, на мгновение положив руку ей на грудь.
– А теперь отдохни, любовь моя. Позже мы с тобой поговорим. – И быстро вышел.
Где-то в глубине души она была слегка разочарована. Ее тело все еще жаждало его и чуть трепетало: кожа ее была такой чувствительной, что легкий сквозняк, подувший из дверного проема, показался ей лаской мужчины, когда коснулся ее. Никогда еще ей так не хотелось любви. Но он уже ушел.
IV
Замок Данфермлайн, Шотландия. Март 1233
Король и королева Шотландии наконец остались одни в своей спальне в замке Данфермлайн. Александр II, красивый широкоплечий мужчина тридцати шести лет, смотрел в узкое окно на блестящую голубую ленту реки Форт. Волосы и борода короля уже были тронуты сединой и теперь сияли в свете первого солнечного луча, который бил в окно через закрытый ставнями оконный проем.
Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь сохранять спокойствие.
– На этот раз ты совершенно уверена, любовь моя? – нежно спросил он. Джоанне слышались в его голосе неуверенность, недоверие и, наконец, надежда.
– Уверена, – прошептала она. – Я на третьем месяце, и пока все хорошо.
– Наконец-то! – Он радостно улыбнулся. – Наконец у Шотландии будет наследник. – Он притянул ее к себе. – Постарайся, чтобы это был мальчик, милая, мальчик, который сделает Шотландию великой страной.
– Шотландия уже великая страна, ведь у нее такой король. – Джоанна встала на цыпочки и поцеловала своего мужа в щеку. Вздохнув, она обвила себя руками и исполнила короткую и радостную танцевальную фигуру. Старшая дочь английского короля Джона, сестра ныне правящего короля Англии, сводная сестра матери Элейн, Джоанна вышла замуж за Александра еще в одиннадцать лет и боготворила своего красавца мужа. Ради него она была готова на все и, не колеблясь, пошла бы за него на смерть. Единственное, что она, похоже, не в состоянии была сделать для него за тринадцать лет их супружества, так это родить ему ребенка. Месяц за месяцем, год за годом она возносила молитвы святой Маргарите и самой Деве Марии, но ее молитвы все не приносили плодов, и она не могла зачать. И вот все изменилось.
– Когда мы известим об этом страну? – Она подбежала снова к нему и взяла его за руку. – Я хотела бы, чтобы это было известно всем.
– И я, дорогая, я тоже. – Сейчас, когда король смотрел на восторженное лицо жены, светившееся радостью, все его сомнения вмиг улетучились, и он громко рассмеялся, внезапно ощутив огромное облегчение, не оставившее и следа от его первоначальных сомнений. Сын! Наследник! Наконец-то Шотландия обретет уверенность, которая ей так необходима, уверенность, которую так подрывает его наследник и кузен граф Честер, англичанин, да еще и слабый здоровьем. Он снова посмотрел на хрупкое тело своей жены – талия еще не начинала округляться, – на ее сияющую улыбку и опять рассмеялся во весь голос. Подхватив ее на руки, он кружил ее в воздухе, пока она не завизжала от смеха, и только тогда опустил ее на пол и поцеловал.
V
Энглси. Март 1233
Снег таял, первые маленькие полевые нарциссы появились из-под земли, согретые теплыми солнечными лучами, устлав горные луга бледно-желтым покровом. Эинион постепенно сдавал, тело его ослабло и все чаще болело. Он все реже поднимался в горные долины, чтобы взглянуть в направлении гор Эрири, туда, где вдалеке скрывалась невидимая вершина Ир-Виддфа. Снег еще обильно лежал на горных тропах, и солнце пока не могло растопить его, а с наступлением сумерек заснеженные расщелины отливали голубизной. Воздух вокруг барда пах дымом от дубовых и яблоневых дров, – дымом тянуло с запада, из Пенмона, где стоял небольшой монастырский поселок. Дым доносился и из Ланфаэса, где плотно ютились деревенские дома. Но еще Эинион чувствовал соленый запах моря и чистый запах горных снегов.
Эинион все реже видел ее теперь, это дитя, эту молодую женщину, ради которой он провел всю зиму в молитвах и прошениях. Воспоминания все тускнели, а будущее казалось туманным и отдаленным. Но сквозь темноту к нему пришла одна весть, которую он получил из огня и которая говорила о судьбе Элейн. Когда он наконец понял, что она означает, то заплакал. Если бы только она могла понять, если бы только могла склониться перед волей богов… Ему было необходимо встретиться с ней еще раз, чтобы предупредить ее о грядущем. Затем ей придется идти дальше самой.
Пальцы его свело от невыносимой суставной боли, пока он сумел написать Элейн письмо, требуя от нее повидаться ради тех сил и знаний, которыми она владела, и прибыть сюда, в его пристанище в Пенмоне. Он надписал письмо титулом графини Честер и поручил гонцу из Ланфаэса лично вручить письмо Элейн.
Затем его выцветшие, помутневшие глаза обратились к югу, туда, где раскинулись горы, и он стал молить богов, чтобы они дали пожить еще немного, еще несколько недель, чтобы он мог передать ей все, что она должна была узнать.
VI
Честер. Апрель 1233
– Мы должны ехать! – В глазах Джона горело волнение. – Теперь, когда я поправился, мы должны осмотреть мои северные владения, а потом, если все будет хорошо, мы поедем дальше в Шотландию, и я представлю тебя королю и твоей тетке. – Он улыбнулся. – По-моему, тебе пришло время познакомиться с нашим будущим королевством.
Элейн кивнула; ей всегда было приятно видеть его таким бодрым, полным планов на будущее. Но в глубине души она терзалась едва заметным, смутным сомнением. Когда она украдкой наблюдала за мужем, то замечала, что он старался работать как можно быстрее, будто боялся, что может не успеть завершить свои дела. Она замечала, что лицо его уже не было таким бледным, а глаза лихорадочно горели. Иногда ночью, когда они лежали рядом, Элейн прислушивалась к его глубокому дыханию. Чтобы вселить в себя уверенность, она осторожно клала руку ему на грудь, на левую ее сторону. Она чувствовала размеренное биение его сердца, успокаиваясь, внушая себе, что с ним все хорошо.
В конце апреля они наконец оставили Честер и поехали на запад, возглавив длинную вереницу слуг, рыцарей, солдат, помощников, повозок и тележек. Элейн скакала на Непобедимом, которому сделали новую позолоченную упряжь и сшили шелковую попону. Элейн гордо посмотрела на мужа; тот уверенно и спокойно ехал рядом на большом вороном коне, который не отставал от Непобедимого. Это был старый, много повидавший на своем веку конь, который шел очень красиво.
Первую остановку они сделали в южном Йоркшире, в старом поместье, лежавшем в долине между холмами у подножия гор. Дом был необычным, и в нем едва могла разместиться даже четверть огромной кавалькады, так что многим пришлось ночевать за стенами поместья.
Утомившись после долгой поездки верхом, Элейн рано удалилась в свои покои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
– Может быть, нам удалиться в спальню, моя Элейн? – прошептал он между поцелуями. – Боже правый, тебя так долго не было, и я очень соскучился. – Он слегка отодвинул ее от себя, словно лишний раз хотел убедиться в том, что она уже стала женщиной и жаждала принадлежать ему. – Тебе не страшно?
Сердце бешено колотилось у нее в груди.
– О нет, милорд, я не боюсь. – Она снова приблизилась к нему и поцеловала его. Ее губы скользнули по его щеке, ощутив мягкую кожу его лица и жесткую бородку; он же взял ее за руку и увлек к двери.
Три клерка терпеливо ожидали снаружи, когда их позовут обратно, чтобы приняться за дела. Они увидели, как открылась дверь, но ни граф, ни графиня не заметили их, даже когда все тот же клерк чихнул, когда они прошли мимо. Держа Элейн за талию, Джон легко прошел по каменному полу к лестнице; Элейн приходилось почти бежать, чтобы поспевать за ним. Они совершенно не видели, что из тени за ними наблюдают любопытствующие клерки, думая лишь о том, что произойдет, когда они уединятся в спальных покоях. Джон открыл дверь и замер.
Вместе с двумя другими женщинами у камина сидела Ронвен; они негромко сплетничали, согретые уютным теплом. Все трое удивленно уставились на дверь, когда она с грохотом распахнулась и ударилась о стену.
– Вон! – Джон указал большим пальцем на дверь. Женщины поднялись и, положив веретена, которые держали в своих руках, прошмыгнули мимо него. Ронвен некоторое время колебалась, будто собираясь что-то сказать, но одного взгляда Джона было достаточно, чтобы заставить ее передумать, и она проследовала за остальными, закрыв за собой дверь.
– Ну наконец-то. – Джон повернул ключ в замочной скважине. Отстегнув плащ, он бросил его на пол. – Жена моя… – Он притянул ее к себе и поцеловал.
Элейн ощутила всю силу, всю мощь своего мужа, – сейчас он ничем не напоминал прежнего, осторожного Джона. Коснувшись губами его губ, Элейн почувствовала, как от желания у нее кружится голова.
– Неужели ты готова стать моей?
– Вы же знаете, что да, – прошептала она. Ей хотелось сорвать с себя одежду, чувствовать, как его руки сжимают ее грудь, ощущать его тело рядом с собой, броситься на пол и голой кататься по полу перед огнем. Все ее тело пело от жажды жизни. Только чуть позже какой-то осторожный внутренний голос предупредил Элейн о том, что ей не нужно шокировать его своим желанием. Она не должна была позволить ему думать, что она может вести себя как распутная женщина; она должна была предоставить главную роль ему.
Закрыв глаза, она прижалась к нему, в ту же секунду почувствовав, как его руки обняли ее.
– Дорогая Элейн, – прошептал он, нащупывая пояс ее платья. Она замерла, дрожа от желания, пока он раздевал ее, осторожно снимая каждый предмет ее туалета, пока совершенно не обнажил ее.
Долгое время он стоял без движения и только смотрел на нее; на его лице читался нескрываемый восторг.
– Я и подумать не мог, что ты так красива, – хрипло сказал он. Не касаясь ее тела, он потянулся к ее волосам, которые были туго заплетены в косы и спрятаны под вуалью. Развязав дорогую ткань, он стал осторожно расплетать их, пока они не разметались по ее плечам. – Ты и вправду не боишься? – Он почувствовал, что она дрожит.
– Не боюсь. – Она отрицательно покачала головой и опустила глаза, внезапно смутившись под его пристальным взглядом.
– Любовь моя. – Его легкая, как пух, ладонь лежала на плече Элейн, и она едва чувствовала, как его рука скользнула вдоль по шее к ее груди. Но когда он нежно коснулся ее сосков, она почувствовала, как вспышка желания молнией пронзила ее тело. Она схватила ртом воздух. Взглянув на нее, Джон сдвинул брови. – Я сделал тебе больно?
– Нет, нет, милорд, вы не сделали мне больно, – задыхаясь, ответила она.
– Я ни за что на свете не причинил бы тебе боль, Элейн…
– Я знаю, милорд. – Ее голос в одно мгновение стал низким и соблазнительным; она взяла в ладони его лицо и притянула к себе. – Конечно, нет.
Он целовал ее очень долго и страстно, а затем увлек к кровати; ее дыхание стало быстрым и легким, а белая кожа казалась еще светлее.
Он был очень тонок в костях, кожа его была мягкой и белой, как у девушки. Для Элейн это было самое красивое зрелище, какое она видела в жизни. Загипнотизированная его пристальным взглядом и чувствуя его легкие ласки на животе и на бедрах, она откинулась на спину; ее волосы разметались по шелковым простыням и подушкам. Элейн едва чувствовала, как ее руки влекли Джона. Она разомкнула колени так же просто и жадно, как деревенская девушка, которая лежала со своим парнем в стогу сена.
Тихо застонав, он зарылся лицом в ее волосы, и она с ликованием ощутила, как он тяжело опустился на ее хрупкое тело.
Боли почти не было. Те несколько мгновений, пока он был внутри нее, Элейн была на верху блаженства, чувствуя, как его плечи покрылись испариной, и ее сомкнутые пальцы скользили по ним. Она слышала, как бешено колотится его сердце. Затем все закончилось. С гордым видом Джон откатился в сторону; он спокойно лежал и, тяжело дыша, разглядывал темный верх балдахина над кроватью. По дорогому узорному шитью плясал мерцающий свет, и казалось, что в этом тусклом свете переливается целое море драгоценных камней.
– Ты счастлива, любовь моя? – Джон тяжело приподнялся на одном локте и весело посмотрел на нее. На влажных простынях под ее бедрами были видны небольшие пятна крови. Потом слуги наверняка обнаружат их и сделают собственные выводы. Он радостно улыбался Элейн, и она улыбалась ему в ответ.
– Я очень счастлива, – ответила она.
– Вот теперь ты действительно моя жена. – Он нежно отвел ее волосы, упавшие на лицо, наклонился и накрыл Элейн простыней, потом нежно поцеловал ее в лоб и встал. Она наблюдала, как он одевался. Застегнув длинную темно-зеленую рубашку, он перехватил ее кожаным ремнем, отделанным золотом, а сверху надел тяжелый плащ также зеленого цвета. Плащ был светлее рубашки, и на нем был вышит узор, похожий на горный мох, а края были затканы золотыми и пунцовыми нитями. Светлые волосы Джона слегка потемнели от пота и красиво обрамляли его лицо, пока он надевал туфли.
Он снова подошел к кровати и сел рядом с Элейн, на мгновение положив руку ей на грудь.
– А теперь отдохни, любовь моя. Позже мы с тобой поговорим. – И быстро вышел.
Где-то в глубине души она была слегка разочарована. Ее тело все еще жаждало его и чуть трепетало: кожа ее была такой чувствительной, что легкий сквозняк, подувший из дверного проема, показался ей лаской мужчины, когда коснулся ее. Никогда еще ей так не хотелось любви. Но он уже ушел.
IV
Замок Данфермлайн, Шотландия. Март 1233
Король и королева Шотландии наконец остались одни в своей спальне в замке Данфермлайн. Александр II, красивый широкоплечий мужчина тридцати шести лет, смотрел в узкое окно на блестящую голубую ленту реки Форт. Волосы и борода короля уже были тронуты сединой и теперь сияли в свете первого солнечного луча, который бил в окно через закрытый ставнями оконный проем.
Он закрыл глаза и глубоко вздохнул, стараясь сохранять спокойствие.
– На этот раз ты совершенно уверена, любовь моя? – нежно спросил он. Джоанне слышались в его голосе неуверенность, недоверие и, наконец, надежда.
– Уверена, – прошептала она. – Я на третьем месяце, и пока все хорошо.
– Наконец-то! – Он радостно улыбнулся. – Наконец у Шотландии будет наследник. – Он притянул ее к себе. – Постарайся, чтобы это был мальчик, милая, мальчик, который сделает Шотландию великой страной.
– Шотландия уже великая страна, ведь у нее такой король. – Джоанна встала на цыпочки и поцеловала своего мужа в щеку. Вздохнув, она обвила себя руками и исполнила короткую и радостную танцевальную фигуру. Старшая дочь английского короля Джона, сестра ныне правящего короля Англии, сводная сестра матери Элейн, Джоанна вышла замуж за Александра еще в одиннадцать лет и боготворила своего красавца мужа. Ради него она была готова на все и, не колеблясь, пошла бы за него на смерть. Единственное, что она, похоже, не в состоянии была сделать для него за тринадцать лет их супружества, так это родить ему ребенка. Месяц за месяцем, год за годом она возносила молитвы святой Маргарите и самой Деве Марии, но ее молитвы все не приносили плодов, и она не могла зачать. И вот все изменилось.
– Когда мы известим об этом страну? – Она подбежала снова к нему и взяла его за руку. – Я хотела бы, чтобы это было известно всем.
– И я, дорогая, я тоже. – Сейчас, когда король смотрел на восторженное лицо жены, светившееся радостью, все его сомнения вмиг улетучились, и он громко рассмеялся, внезапно ощутив огромное облегчение, не оставившее и следа от его первоначальных сомнений. Сын! Наследник! Наконец-то Шотландия обретет уверенность, которая ей так необходима, уверенность, которую так подрывает его наследник и кузен граф Честер, англичанин, да еще и слабый здоровьем. Он снова посмотрел на хрупкое тело своей жены – талия еще не начинала округляться, – на ее сияющую улыбку и опять рассмеялся во весь голос. Подхватив ее на руки, он кружил ее в воздухе, пока она не завизжала от смеха, и только тогда опустил ее на пол и поцеловал.
V
Энглси. Март 1233
Снег таял, первые маленькие полевые нарциссы появились из-под земли, согретые теплыми солнечными лучами, устлав горные луга бледно-желтым покровом. Эинион постепенно сдавал, тело его ослабло и все чаще болело. Он все реже поднимался в горные долины, чтобы взглянуть в направлении гор Эрири, туда, где вдалеке скрывалась невидимая вершина Ир-Виддфа. Снег еще обильно лежал на горных тропах, и солнце пока не могло растопить его, а с наступлением сумерек заснеженные расщелины отливали голубизной. Воздух вокруг барда пах дымом от дубовых и яблоневых дров, – дымом тянуло с запада, из Пенмона, где стоял небольшой монастырский поселок. Дым доносился и из Ланфаэса, где плотно ютились деревенские дома. Но еще Эинион чувствовал соленый запах моря и чистый запах горных снегов.
Эинион все реже видел ее теперь, это дитя, эту молодую женщину, ради которой он провел всю зиму в молитвах и прошениях. Воспоминания все тускнели, а будущее казалось туманным и отдаленным. Но сквозь темноту к нему пришла одна весть, которую он получил из огня и которая говорила о судьбе Элейн. Когда он наконец понял, что она означает, то заплакал. Если бы только она могла понять, если бы только могла склониться перед волей богов… Ему было необходимо встретиться с ней еще раз, чтобы предупредить ее о грядущем. Затем ей придется идти дальше самой.
Пальцы его свело от невыносимой суставной боли, пока он сумел написать Элейн письмо, требуя от нее повидаться ради тех сил и знаний, которыми она владела, и прибыть сюда, в его пристанище в Пенмоне. Он надписал письмо титулом графини Честер и поручил гонцу из Ланфаэса лично вручить письмо Элейн.
Затем его выцветшие, помутневшие глаза обратились к югу, туда, где раскинулись горы, и он стал молить богов, чтобы они дали пожить еще немного, еще несколько недель, чтобы он мог передать ей все, что она должна была узнать.
VI
Честер. Апрель 1233
– Мы должны ехать! – В глазах Джона горело волнение. – Теперь, когда я поправился, мы должны осмотреть мои северные владения, а потом, если все будет хорошо, мы поедем дальше в Шотландию, и я представлю тебя королю и твоей тетке. – Он улыбнулся. – По-моему, тебе пришло время познакомиться с нашим будущим королевством.
Элейн кивнула; ей всегда было приятно видеть его таким бодрым, полным планов на будущее. Но в глубине души она терзалась едва заметным, смутным сомнением. Когда она украдкой наблюдала за мужем, то замечала, что он старался работать как можно быстрее, будто боялся, что может не успеть завершить свои дела. Она замечала, что лицо его уже не было таким бледным, а глаза лихорадочно горели. Иногда ночью, когда они лежали рядом, Элейн прислушивалась к его глубокому дыханию. Чтобы вселить в себя уверенность, она осторожно клала руку ему на грудь, на левую ее сторону. Она чувствовала размеренное биение его сердца, успокаиваясь, внушая себе, что с ним все хорошо.
В конце апреля они наконец оставили Честер и поехали на запад, возглавив длинную вереницу слуг, рыцарей, солдат, помощников, повозок и тележек. Элейн скакала на Непобедимом, которому сделали новую позолоченную упряжь и сшили шелковую попону. Элейн гордо посмотрела на мужа; тот уверенно и спокойно ехал рядом на большом вороном коне, который не отставал от Непобедимого. Это был старый, много повидавший на своем веку конь, который шел очень красиво.
Первую остановку они сделали в южном Йоркшире, в старом поместье, лежавшем в долине между холмами у подножия гор. Дом был необычным, и в нем едва могла разместиться даже четверть огромной кавалькады, так что многим пришлось ночевать за стенами поместья.
Утомившись после долгой поездки верхом, Элейн рано удалилась в свои покои.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78