Паймер и Идальго прогуливались в дворцовом саду. Акскевлерен рассказывал своему господину обо всем, что он узнал от других Избранных, которых встретил во дворце этим утром. Вокруг них увивались любимые собаки Лерены – поджарые борзые. Псам было позволено беспрепятственно выгуливать по дворцу, словно здесь они могли затравить дикого кабана или льва из числа водившихся на широких равнинах к югу от города.
Если не считать собак, Паймер с Идальго пребывали в одиночестве.
– Никто из моих братьев не говорил с императрицей о том, чтобы вызвать Мэддина?
– Никто, – заверил его Идальго.
Герцог даже не попытался скрыть своего удивления. Он знал, что среди Кевлеренов, как это бывает во всех семьях, есть люди, склонные в кризисные моменты к излишне пессимистическому взгляду на вещи. Да он и сам из их числа… Некоторые из таких пессимистов имели привычку хвататься за первую же идею, что приходила им на ум.
– Я не понимаю, – признался он.
– Вы заметили состояние императрицы сегодня утром? – осторожно произнес Идальго.
– Естественно. Она была утомлена.
– У нее новая горничная, – добавил Идальго.
– Она тебе понравилась? – улыбнулся Паймер. Внезапно улыбка сошла с его лица. – Лерена позаботилась о том, чтобы никто из ее родственников не впал в панику. Она воспользовалась Сефидом…
– Заплатив за это немалую цену.
– Но я был слишком далеко и потому ничего не ощутил. Или же племянница направляла магию лишь на главных членов семьи в Омеральте.
Оба тотчас же как-то притихли и продолжали шагать в тишине. Паймер не мог не думать о том, какую жертву, по всей видимости, пришлось принести Лерене, чтобы направить магическое воздействие на такое количество людей. Герцог сам удивился тому, что ему вдруг захотелось утешить ее, словно она по-прежнему была его малышкой-племянницей, а не правительницей огромной империи. В такие моменты старик был благодарен судьбе за то, что обделен магическими способностями. Нет, ему никогда не хватило бы храбрости принести в жертву человеческую жизнь, как это сделала Лерена прошлой ночью…
Идальго тоже думал о том, что совершила Лерена, но со страхом и благоговением. Будучи Акскевлереном, он всегда готов пожертвовать своей жизнью, служа хозяину. Однако необходимость играть столь никчемную роль вызывала в нем чувства, о которых он не осмеливался ни с кем говорить, даже с герцогом, – гнев и презрение.
Уже не в первый раз Избранный благодарил судьбу за то, что ему несказанно повезло – в детстве его отдали Паймеру Кевлерену, а не кому-то другому из числа тех, кто мог Обладать.
Юнара решила искупаться в озере, а Нетаргеру велела навести на островке порядок.
Акскевлерен похоронил всех убитых ею птиц под высокими деревьями, которые росли вокруг поляны, где она совершала жертвоприношения. Лишь ворона, любимую птицу герцогини, надлежало предать земле вместе с Онари – в садах за пределами вольера. Над их могилой будет поставлен надгробный камень.
Нетаргер вовсе не удивился бы, узнай он, что ворон был на несколько лет, если не десятилетий, старше мальчика. Возможно даже, что Юнару больше опечалила потеря птицы, хотя эта жертва – в конце концов, что такое ворон, как не бессловесное создание – не смогла бы обеспечить ей Обладание должной мощи.
Закопав птиц и завернув тело ворона в кусок полотна, Нетаргер позвал двух слуг и велел им убрать следы крови. Слуги старательно избегали смотреть на свою обнаженную госпожу, которая плескалась в озере. Длинные волосы обрамляли ее лицо подобно черному нимбу.
Когда слуги ушли – один из них унес ворона, – Нетаргер позвал Юнару.
– Они все убрали? – спросила она.
– Все.
– А ты знаешь, что я иногда прихожу сюда по ночам, когда пес кругом спят, и купаюсь здесь, любуясь звездным небом?
– Знаю.
Юнара тихо рассмеялась.
– Ну конечно же, еще бы тебе не знать. Ты знаешь обо мне все. Иногда я смотрю на падающие звезды, и мне кажется, что это Избранные, которых какие-то небесные существа, совершив жертвоприношение, отправили на землю… Какую же силу они должны были породить!
– Не могу даже себе представить, чтобы у кого-то было больше власти над Сефидом, чем у вас, моя госпожа, – ответил Нетаргep.
– Ни у кого нет власти над Сефидом, – спокойно сказала Юнара. – Нам дозволено лишь легкое прикосновение к ней. Это почти как поцелуй. – Она вновь негромко рассмеялась. – Нетаргер, ты знаешь, что такое поцелуй?
– Да, ваше высочество. Разумеется, знаю.
– Я имею в виду настоящий поцелуй. Страстный, волнующий поцелуй, от которого кажется, будто ты – падающая звезда в темном ночном небе…
Нетаргер задумался. Он догадывался, что представляет собой такая страсть. Означало ли это, что нечто подобное было в его собственной жизни?.. Однажды. Давным-давно… Или это был сон? Похищенные воспоминания Юнары?.. Иногда собственное прошлое казалось Избранному не более чем призрачным сном. Прошлое госпожи было для него куда более реальным. Акскевлерен смутно помнил, что в детстве ощущал сильное физическое влечение к Юнаре, хотя никогда не осмелился бы признаться в этом.
– Я не знаю, – сказал он, опустив голову.
– Бедный Нетаргер, – вздохнула Юнара. – Мой бедный, бедный Нетаргер.
Ганиморо собственноручно обмыла тело горничной.
Девушку положили на каменный стол в покойницкой дворца. Джирайла Акскевлерен. Когда-то давно у нее имелось и другое имя, но теперь она была холодна как камень, на котором лежала. Ее кровь смешалась с водой в оловянной миске. Глаза девушки, еще не закрытые, невидящим взором смотрели на Ганиморо.
– Прости, дорогая, – прошептала Избранная, вытирая покойнице лицо. На шее, над яремной веной, виднелся крохотный след от укола. – Прости, что выбрали именно тебя, но что поделать, коль была такая нужда…
Ганиморо аккуратно вымыла грудь и живот Джирайлы, затем ее изящные руки.
– Сейчас ты напоминаешь статую. Словно мраморная фигура в мраморной гробнице. Жаль, что не можешь видеть, какая ты сейчас красивая…
Избранная вымыла мертвой девушке ноги, затем передала оловянную миску своей помощнице. Одна из подруг Джирайлы, тоже горничная, помогла Ганиморо одеть покойницу в тунику из тончайшей ткани. Тело девушки уже успело окоченеть, но одевать ее было нетрудно, словно сама Джирайла помогала им.
Они обули ее в красивые матерчатые сандалии, потом поверх туники надели вышитый жакет личных цветов императрицы Лерены Кевлерен и, наконец, расчесали волосы и заплели их в косы.
Когда все было готово, женщины отошли на шаг назад, любуясь своей работой. По щекам горничной катились слезы.
– Ты можешь оставаться с ней сколько захочешь, – тихо сказала Ганиморо, закрывая Джирайле глаза. – Не забудь умыться, прежде чем вернешься к своим обязанностям.
Избранная вышла из покойницкой и зашагала к своим комнатам, располагавшимся рядом с покоями императрицы. Для нее была приготовлена горячая ванна. Она быстро разделась и тщательно вымылась. Слуги забрали окровавленную одежду, подали чистую и причесали ей волосы.
Как и планировалось, перед ужином Избранная вернулась в покои Лерены, готовая служить своей госпоже, как делала это почти всю жизнь. Ганиморо легко прикоснулась к плечу императрицы; Лерена отложила перо, которым подписывала какие-то письма, и, протянув руку, дотронулась до кончиков пальцев с моей Избранной.
Лерена, Юнара и Паймер сидели за маленьким столиком в саду. Позади каждого их них стоял Избранный. Слуги принесли подносы с едой и удалились.
Ближе к окружающей сад стене, вне пределов слышимости, стояли дальние родственники, каждый также со своим Избранным. Юнара никогда не должна забывать о том, что у императрицы всегда есть защита.
– Так, значит, Мэддин сейчас плывет к Новой Земле, – произнесла Юнара, на мгновение оторвавшись от нежнейшего рыбного рулета.
– Да, насколько мне известно, – ответила Лерена. Паймер терпеливо переводил взгляд с одной своей племянницы на другую. Он не удивился бы, узнав, что обе сестры воспользовались магией, чтобы узнать о местонахождении своего кузена, но прекрасно понимал, что ни одна из них сейчас не признается в этом.
– А новое правительство Ривальда не предпринимает против нас никаких действий…
– Ты что-то почувствовала? – спросила Лерена. Юнара покачала головой.
– Ничего такого, что заслуживало бы внимания. Ни малейшего намека. Комитет Безопасности Ривальда не рискнул использовать своих Кевлеренов. Возможно, они просто боятся.
– Кого? Своих пленников или нас?
– Возможно, и тех и других, ваше величество, – перебил Паймер, который начинал чувствовать себя лишним в разговоре племянниц. – Никто не может толком понять, что мы, Кевлерены, делаем с Сефидом…
– Если уж на то пошло, дядя, то и ты тоже, – усмехнулась Юнара. – Ты мало что в этом смыслишь.
Паймер воспринял выпад в свой адрес с юмором. С этим при всем желании ничего не поделаешь, если только Лерена не встанет на его защиту. Правда, этим утром она выглядит слишком утомленной. Даже позабыла отчитать угрюмую служанку, не говоря уже о сестре.
– Дело в том, выше высочество, – продолжил свою мысль герцог, – что нам нет никакого резона их бояться. Если мы оставим ривальдийцев в покое, то и они поступят точно так же.
– Что ж. Решено, – сказала Юнара. Герцогиня и Паймер посмотрели на императрицу. На лице Лерены появилась легкая улыбка.
– Наверное, вы правы. Мы будем и далее изучать сложившуюся ситуацию… займемся подготовкой к обороне, но пока что оставим все как есть. В конце концов, если этот пресловутый Комитет Безопасности не наберется хороших манер и не отправит в Омеральт посла, то нам придется самим сделать первый ход. Безусловно, договор не даст никаких гарантий, но, возможно, заставит ривальдийцев хорошенько задуматься, если им вдруг придет в голову напасть на нас.
– Отличная идея, – согласилась Юнара.
Теперь обе сестры многозначительно смотрели на своего дядю.
– Ах, все понятно, – сказал Паймер. – Вы хотите, чтобы послом Хамилая в Ривальде стал я.
– Если ты не возражаешь, – ответила Лерена тоном, не допускающим возражений.
– Я всегда к вашим услугам, ваше величество, – любезно произнес Паймер. – Когда же мне следует отправиться в путь?
– Мы дадим Комитету Безопасности время укрепить свое положение, – ответила Лерена. – Пусть думают, что мы не представляем для них никакой опасности. Через несколько дней я отправлю к ним нашего чиновника: надо разжечь их аппетит и подготовить почву для тебя.
– Жду с нетерпением. Мне всегда было интересно узнать, мю представляет собой их столица, – сказал Паймер и осторожно взглянул на императрицу. – Полагаю, что вы хотите сказать мне что-то еще?..
– Разумеется, ваше высочество. Ведь это высокая дипломатия. Мы с Ривальдом давние соперники, смотрим друг на друга и примериваемся, как бы поудобнее вцепиться друг другу в горло. – Лерена тяжело вздохнула. – Только нам шестерым известно, что ты лишен магических способностей.
– Да, практически полностью лишен таковых, как любит напоминать ваша сестра…
Паймер и Юнара едва заметно кивнули друг другу.
– Я имею в виду вот что, – добавила Лерена. – Если кто-то и может установить связь с нашими кузенами в Ривальде, так это ты, милый дядя.
На мгновение воцарилась тишина. Паймер крепко задумался над словами императрицы.
– Вы хотите, чтобы я вошел с ними в контакт? – осторожно поинтересовался он.
– Комитет Безопасности вряд ли заподозрит тебя в подобном намерении.
– A что именно кроется за попыткой установить с ними связь?
– Нужно удостовериться, что с нашими кузенами все в порядке и им ничто не угрожает. Однако, и это еще более важно, необходимо убедиться, что мятежники не их используют в своих интересах.
– Если меня поймают…
– Тогда тебя скорее всего убьют. – Лерена внезапно подалась вперед и сжала Паймеру руку. – Право, мне очень жаль, дорогой дядя. Если бы я могла доверить это поручение кому-то другому, так бы и поступила. Но я должна убедиться, что Комитет Безопасности не вынуждает ривальдийских Кевлеренов использовать против нас магию. Под принуждением и постоянными угрозами. Кто знает, что может случиться, если они получат доступ к Сефиду?
Заботливость Лерены в данном случае даже растрогала Паймера.
ГЛАВА 12
Этим утром Кадберн проснулся еще до рассвета. После гибели Алвей Селфорд подобное происходило постоянно.
Избранный вышел на главную палубу «Англафа», приблизился к полубаку и замер рядом со своим господином. Мэддин стоял, устремив взгляд в темное море. На востоке горизонт озарился тонкой полоской золотого света. Нос корабля разрезал волны, и этот звук был подобен нескончаемому шепоту.
Склонив голову, принц держался одной рукой за бушприт.
– Прикасаясь к дереву, можно услышать ветер, – тихо сказал он Кадберну. – Оно дрожит, словно ему холодно, а когда ветер дует в нужном направлении, оно поет.
– Вы говорите как настоящий поэт, – сказал Кадберн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63