Тьфу ты, да у нее глаза опять голубые стали! Спятить можно.
– Еще вот что, – решился он. – Скажи-ка, ты не… ты не как я? Не из особо одаренных? Ты не из потомков Алого короля?
Белла вперила в него свой небесный взор.
– Да-да, я как раз из них. У меня есть особый дар, но я предпочитаю о нем не распространяться, – четко сказала она. – А ты, говорят, умеешь слышать голоса с фотографий и даже с картин?
– Угу.
На самом деле Чарли обладал не только способностью слышать голоса, но он вовсе не собирался вдаваться в подробности перед этой незнакомой девчонкой.
– Так вот, особо одаренные делают уроки все вместе, в Королевской комнате. Всего нас двенадцать. А кстати, я знаю одну девочку с живописи, она тебе покажет, где это. Ее зовут Эмма Толли, она тоже одаренная. Мы с ней дружим.
– Эмма? Ах да, как же, как же, наслышана. – Белла чуточку придвинулась к Чарли. – А теперь расскажи о себе. Твой папа умер, верно?
– Ничего подобного! – горячо возразил Чарли. – Его машина упала в карьер, но его… его тело так и не нашли. Он просто… просто исчез.
– Неужели? Откуда ты знаешь?
Забыв всякую осторожность, Чарли объяснил:
– У меня есть друг, Габриэль, – тоже из одаренных. Так вот, он умеет считывать информацию с ношеных вещей. Я дал ему папин галстук, и Габриэль определил, что папа жив.
– Изумительно! – Белла одарила Чарли сияющей улыбкой и всем своим видом изобразила полное понимание, но эффект был несколько подпорчен холодным взглядом теперь уже темно-серых глаз.
Ну вот, опять цвет поменяла! А это еще что? Свет так падает или вокруг розового ротика и впрямь возникли морщинки?
Чарли передернулся, как от холода, и поспешно вскочил с дивана.
– Пойду помогу Мейзи, – выдавил он и был таков.
Мейзи, разумеется, хлопотала на кухне, сердито швыряя приправы в суповую кастрюльку.
– Столько суеты из-за ребенка! Неслыханно! – ворчала она.
– Это точно, – поддержал бабушку Чарли. – А девчонка ужасно странная!
– Не то слово. – Мейзи бухнула в суп перца. – Белла! Ну и имечко!
– Оно значит «красивая», – вспомнил Чарли уроки французского. – Она и в самом деле хорошенькая.
Мейзи только иронически фыркнула.
Вскоре Чарли помог ей отнести дымящуюся кастрюльку в столовую, где царил арктический холод. Во главе стола уже восседала бабушка Бон, а по правую руку от нее – Белла.
– А где Патон, хотела бы я знать? – вопросила старуха.
– Не придет, – отозвался Чарли.
– Это еще почему?
– Он ведь ест отдельно, – напомнил мальчик.
– Я хочу, чтобы сегодня он присутствовал, – категорично заявила бабушка Бон.
– Мало ли что вы хотите, его все равно не будет, – не без ехидства ответила Мейзи. – Он уехал.
– Да? – Старуха Бон замерла, затем впилась глазами в Мейзи и внука. – Откуда вам это известно?
Мейзи покосилась на Чарли, и ему ничего не оставалось, как признаться:
– Дядя оставил мне записку.
– И что в ней говорится? – требовательно осведомилась бабушка Бон.
– Я наизусть не помню, – пробормотал Чарли.
– Дай ее мне! – К нему протянулась костлявая рука.
– Я ее порвал, – соврал Чарли.
Густые брови старухи угрожающе сошлись на переносице.
– Совершенно напрасно, Чарлз, – отчеканила она. – Я должна быть в курсе событий. Я должна знать, что именно тебе пишет мой братец.
– Он поехал навестить своего папу… и вашего тоже. То есть прадедушку Джеймса, к которому вы вообще никогда не ездите.
Бабушка Бон прищурилась так, что глаза ее превратились в щелочки.
– А вот это, мальчик, не твоего ума дело. Патон ездит к отцу раз в месяц. И он уже был у него, на прошлой неделе. Что-то ты темнишь.
Чарли лишь чудом не проговорился о своей единственной поездке на побережье к прадедушке Джеймсу, которую, из-за давней семейной междоусобицы, следовало держать в строжайшем секрете. Правда, дядя Патон никогда толком не объяснял ему, откуда пошла эта застарелая распря и почему о ней нельзя говорить. Пришлось Чарли соврать еще раз:
– Он поехал по… по срочному вызову. Старуху Бон такой ответ вроде бы устроил, но Белла по-прежнему не сводила с Чарли глаз, которые теперь сделались темно-зелеными. По спине у Чарли пробежали мурашки. Дядя написал, что спешит предотвратить беду, которая может прийти в дом. А вдруг беда уже, пришла?
Глава 2
МАЛЬЧИК-НЕВИДИМКА
Остаток ленча прошел в полнейшем молчании. Даже Мейзи, и та не проронила ни слова. Как раз когда Чарли принялся собирать грязные тарелки, из сада раздался громкий лай и к оконному стеклу прижался нос Спринтера-Боба.
По счастью, бабушка Бон сидела к окну спиной, и, когда она повернулась, пес уже исчез.
– Что это было? – ледяным тоном спросила старуха.
– Что-что, собака, конечно, – спокойно отозвалась Мейзи. – Наверно, бродячая – случайно забежала в сад, вот и все.
– Давайте я пойду ее прогоню, – вызвался Чарли.
Белла проводила его встревоженным взглядом.
Чарли промчался к черному ходу, и, едва он распахнул дверь, соскучившийся Спринтер-Боб кинулся к нему ласкаться.
– Тихо ты! Смотри, чтоб ни звука! – Чарли зажал псу пасть и потащил прятать к себе в комнату.
Судя по всему, Спринтер-Боб его прекрасно понял, – по крайней мере, он не сопротивлялся. В комнате пес получил второе внушение.
– Сиди тихо! А не то тебе крышка! – прошипел Чарли и провел ребром ладони по собственному горлу.
Пес только вздохнул всем телом, как умеют собаки, и улегся на кровать.
– Ну как, поймал? – спросила Белла, едва Чарли вернулся в столовую.
– Зачем ловить? Прогнал, и все дела, – быстро ответил мальчик.
Белла встала.
– А теперь мне пора домой, – заявила она бабушке Бон.
– Конечно-конечно, дорогая моя. – И бабушка Бон с удивительным для ее возраста проворством поспешила в прихожую, одеваться.
Ничего себе! Чарли точно помнил, что после ленча, даже самого легкого, бабушка Бон всегда ложится вздремнуть и, пока длится священный сон, все ходят на цыпочках. А теперь она так лебезит перед двенадцатилетней девчонкой с золотыми кудряшками!
– Домой – это куда? – спросил он Беллу.
– Разве тебе не известно, где живут твои дорогие тетушки? – парировала она.
Чарли пришлось признаться, что нет, не известно. Сестрицы Юбим никогда не сообщали, где живут, и не приглашали его в гости (впрочем, ему не больно-то и хотелось).
– Что ж, я полагаю, в самом скором времени ты это узнаешь, – таинственно пообещала Белла.
– Незачем ему это знать, – вмешалась бабушка Бон, помогая Белле надеть элегантное зеленое пальтецо.
– В таком случае до встречи, Чарли! – пропела Белла. – Увидимся в академии, в понедельник. Я приеду зеленым автобусом, можешь меня встретить.
– А я синим. Ну, как-нибудь да столкнемся.
Странная девочка мило улыбнулась и поправила золотые кудряшки. Глаза у нее опять были голубые.
Простившись с гостьей, Чарли поспешил помочь Мейзи с мытьем посуды.
– Кстати, а правда, где живут тетки? – спросил он.
– В большущем доме, на одной из этих жутких темных улиц в старой части города, – отозвалась Мейзи. – Кажется, она называется Сквозняковый проезд. Ну и названьице, – наверно, сквозняки там так и гуляют.
– Никогда в тех краях не бывал.
– Я тоже. И можешь мне поверить, и не хочу бывать. – Мейзи вручила внуку миску объедков. – Вот, отнеси Бобу. Право слово, не знаю, сколько мы сможем его укрывать. У мадам Бон такой нюх и слух, что мимо нее и мышь не прошмыгнет.
– Без нотации не прошмыгнет, это точно, – постарался отшутиться Чарли, на душе у которого было скверно.
Мейзи в ответ только головой покачала. Спринтер-Боб все-таки был изрядно крупнее мыши.
В воскресенье Чарли удалось вывести Спринтера-Боба на улицу, выгулять его и запереть обратно в комнату, прежде чем бабушка Бон проснулась. Мальчик и пес-затворник вдоволь набегались в парке, а на завтрак Чарли накормил Боба яичницей с беконом. Когда стемнело, состоялась еще одна прогулка, но очень краткая и почти беззвучная, в саду, а остаток вечера Спринтер-Боб провел, растянувшись на кровати Чарли.
Утром в понедельник мама пообещала Чарли, что погуляет с собакой, как только вернется с работы, а Мейзи дала слово кормить Боба как можно сытнее. И все равно, собираясь в школу, Чарли нервничал.
– Запомни: сидеть тихо, как мышка! – внушал Чарли псу. – Никакого лая, ясно? Все, до пятницы.
Спринтер-Боб проводил Чарли печальными глазами и улегся спать – ничего другого ему не оставалось.
Чарли с Фиделио поднимались по лестнице, ведущей к парадным дверям академии Блура, и вдруг Фиделио потянул приятеля за рукав:
– Смотри, тебе машет какая-то симпатичная девочка.
– Да? – Чарли обернулся и заметил у подножия лестницы Беллу.
Он поспешно представил ее Фиделио, и девочка одарила нового знакомого ослепительной улыбкой.
– Очень приятно. Ты ведь с музыкального? А это, наверно, скрипка? – кивнула она на футляр в руке у Фиделио.
– Ага, скрипка. – Фиделио, кажется, совсем растерялся. Это было на него не похоже.
– Увидимся! Насчет правила молчания я не забыла. – Белла приложила розовый пальчик к губам и, обогнав мальчиков, легкой танцующей походкой побежала через холл. Зеленый плащ летел за ней, будто у девочки были крылья.
Фиделио зачарованно следил, как она скрылась за дверью с кисточкой и палитрой. Очутившись в музыкальной раздевалке, он наконец-то смог дать волю своему восхищению.
– Ух ты! – воскликнул Фиделио. – Чарли, она кто?
– Я сам точно не знаю, – неуверенно отозвался Чарли. – Вроде бы живет у моих теток. Слушай, какого цвета, по-твоему, у нее глаза?
– Голубые, – немедленно отозвался Фиделио. – Небесно-голубые.
– Так вот, в следующий раз они вполне могут оказаться зелеными или карими, – понизил голос Чарли.
– Да ты что? – еще больше заинтересовался Фиделио. – Скорей бы посмотреть!
Они перешли в актовый зал, и Фиделио со своей скрипкой влился в ряды оркестрантов, а Чарли сел позади Билли Грифа, младшего из учеников академии, – крошечного альбиноса с красными глазами, казавшимися круглыми и удивленными за толстенными линзами очков.
После пения утреннего гимна Чарли отправился на урок духовой музыки к раздражительному мистеру Палтри. Не позанимавшись в выходные, мальчик обнаружил, что дыхания у него не хватает, и к тому же все время фальшивил. Мистер Палтри, по обыкновению, то и дело вскипал и хлопал Чарли указкой по пальцам, покрикивая:
– Не то! Не то! Опять фальшивишь! И диафрагмой работай, диафрагмой!
От его визгливого голоса у Чарли звенело в ушах. К звонку с урока он был так рад вырваться на волю, что, выскочив за дверь, по пути в сад чуть не сшиб с ног Оливию Карусел.
Сегодня волосы у этой неугомонной особы, обожавшей гримироваться, были выкрашены черными и золотыми прядями, лицо напудрено до мертвенной белизны, а глаза обведены темными кругами. Больше всего на свете девочка смахивала на редкостного енота или панду, но Чарли об этом благоразумно промолчал.
Зато подоспевший Фиделио не удержал язык за зубами и радостно приветствовал приятельницу:
– Салют, Оливия! Тебе, никак, в этом полугодии дадут роль енота?
– Кто знает… – протянула Оливия. – Пьесу пишет Манфред – разумеется, в соавторстве в Зелдой. – Она кивнула в сторону старшеклассников на противоположном конце лужайки. Манфред, мрачный темноволосый староста академии, был погружен в беседу с Зелдой Добински, тощей и носатой девицей.
Чарли оглядел сад и заметил, что прихвостень Манфреда, Аза Пик, не сводит желтоватых хищных глазок с Беллы, которая прогуливается туда-сюда под ручку с Доркас Мор. Понаблюдав с минуту, Аза направился к девочкам, причем на острой физиономии у него блуждала кривая улыбочка и на ходу он даже приглаживал рыжие космы, словно вдруг решил привести себя в порядок.
Чарли толкнул Фиделио в бок:
– Глянь, что делается! Аза снизошел до младшей, да еще новенькой! Ручаюсь, такого раньше не бывало!
– Если не считать замечаний, да, – согласился Фиделио.
– Эта новенькая очень ничего себе, – высказалась Оливия.
– Ее зовут Белла, – сообщил Чарли. – Живет у моих теток.
– Фью! – пораженно присвистнула Оливия. – Просто в голове не укладывается, кем надо быть, чтобы их выдержать. Кстати, Эмму никто не видел?
Получив отрицательный ответ, Оливия поспешила на поиски подруги. В конце концов она обнаружила Эмму у самых стен разрушенного замка – так называемых руин. Та сидела на стволе поваленного дерева и изучала какое-то письмо, написанное мелким аккуратным почерком.
– Это что, Эм? – поинтересовалась Оливия.
– Нашла около стола мистера Краплака, – сказала Эмма. – Должно быть, выпало у него из кармана. Ты не подумай, я вовсе не собиралась читать чужое письмо! Я хотела ему отдать, а потом кое-что заметила и… Смотри сама.
Оливия быстро пробежала письмо глазами – оно было коротенькое.
Мой дорогой Сэмюель, у нас есть достоверные сведения о том, что многоликий направляется в ваши края. Какое обличье он примет, неизвестно, но он непременно тебя узнает, поэтому поскорее уноси оттуда ноги – чем быстрее, тем лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
– Еще вот что, – решился он. – Скажи-ка, ты не… ты не как я? Не из особо одаренных? Ты не из потомков Алого короля?
Белла вперила в него свой небесный взор.
– Да-да, я как раз из них. У меня есть особый дар, но я предпочитаю о нем не распространяться, – четко сказала она. – А ты, говорят, умеешь слышать голоса с фотографий и даже с картин?
– Угу.
На самом деле Чарли обладал не только способностью слышать голоса, но он вовсе не собирался вдаваться в подробности перед этой незнакомой девчонкой.
– Так вот, особо одаренные делают уроки все вместе, в Королевской комнате. Всего нас двенадцать. А кстати, я знаю одну девочку с живописи, она тебе покажет, где это. Ее зовут Эмма Толли, она тоже одаренная. Мы с ней дружим.
– Эмма? Ах да, как же, как же, наслышана. – Белла чуточку придвинулась к Чарли. – А теперь расскажи о себе. Твой папа умер, верно?
– Ничего подобного! – горячо возразил Чарли. – Его машина упала в карьер, но его… его тело так и не нашли. Он просто… просто исчез.
– Неужели? Откуда ты знаешь?
Забыв всякую осторожность, Чарли объяснил:
– У меня есть друг, Габриэль, – тоже из одаренных. Так вот, он умеет считывать информацию с ношеных вещей. Я дал ему папин галстук, и Габриэль определил, что папа жив.
– Изумительно! – Белла одарила Чарли сияющей улыбкой и всем своим видом изобразила полное понимание, но эффект был несколько подпорчен холодным взглядом теперь уже темно-серых глаз.
Ну вот, опять цвет поменяла! А это еще что? Свет так падает или вокруг розового ротика и впрямь возникли морщинки?
Чарли передернулся, как от холода, и поспешно вскочил с дивана.
– Пойду помогу Мейзи, – выдавил он и был таков.
Мейзи, разумеется, хлопотала на кухне, сердито швыряя приправы в суповую кастрюльку.
– Столько суеты из-за ребенка! Неслыханно! – ворчала она.
– Это точно, – поддержал бабушку Чарли. – А девчонка ужасно странная!
– Не то слово. – Мейзи бухнула в суп перца. – Белла! Ну и имечко!
– Оно значит «красивая», – вспомнил Чарли уроки французского. – Она и в самом деле хорошенькая.
Мейзи только иронически фыркнула.
Вскоре Чарли помог ей отнести дымящуюся кастрюльку в столовую, где царил арктический холод. Во главе стола уже восседала бабушка Бон, а по правую руку от нее – Белла.
– А где Патон, хотела бы я знать? – вопросила старуха.
– Не придет, – отозвался Чарли.
– Это еще почему?
– Он ведь ест отдельно, – напомнил мальчик.
– Я хочу, чтобы сегодня он присутствовал, – категорично заявила бабушка Бон.
– Мало ли что вы хотите, его все равно не будет, – не без ехидства ответила Мейзи. – Он уехал.
– Да? – Старуха Бон замерла, затем впилась глазами в Мейзи и внука. – Откуда вам это известно?
Мейзи покосилась на Чарли, и ему ничего не оставалось, как признаться:
– Дядя оставил мне записку.
– И что в ней говорится? – требовательно осведомилась бабушка Бон.
– Я наизусть не помню, – пробормотал Чарли.
– Дай ее мне! – К нему протянулась костлявая рука.
– Я ее порвал, – соврал Чарли.
Густые брови старухи угрожающе сошлись на переносице.
– Совершенно напрасно, Чарлз, – отчеканила она. – Я должна быть в курсе событий. Я должна знать, что именно тебе пишет мой братец.
– Он поехал навестить своего папу… и вашего тоже. То есть прадедушку Джеймса, к которому вы вообще никогда не ездите.
Бабушка Бон прищурилась так, что глаза ее превратились в щелочки.
– А вот это, мальчик, не твоего ума дело. Патон ездит к отцу раз в месяц. И он уже был у него, на прошлой неделе. Что-то ты темнишь.
Чарли лишь чудом не проговорился о своей единственной поездке на побережье к прадедушке Джеймсу, которую, из-за давней семейной междоусобицы, следовало держать в строжайшем секрете. Правда, дядя Патон никогда толком не объяснял ему, откуда пошла эта застарелая распря и почему о ней нельзя говорить. Пришлось Чарли соврать еще раз:
– Он поехал по… по срочному вызову. Старуху Бон такой ответ вроде бы устроил, но Белла по-прежнему не сводила с Чарли глаз, которые теперь сделались темно-зелеными. По спине у Чарли пробежали мурашки. Дядя написал, что спешит предотвратить беду, которая может прийти в дом. А вдруг беда уже, пришла?
Глава 2
МАЛЬЧИК-НЕВИДИМКА
Остаток ленча прошел в полнейшем молчании. Даже Мейзи, и та не проронила ни слова. Как раз когда Чарли принялся собирать грязные тарелки, из сада раздался громкий лай и к оконному стеклу прижался нос Спринтера-Боба.
По счастью, бабушка Бон сидела к окну спиной, и, когда она повернулась, пес уже исчез.
– Что это было? – ледяным тоном спросила старуха.
– Что-что, собака, конечно, – спокойно отозвалась Мейзи. – Наверно, бродячая – случайно забежала в сад, вот и все.
– Давайте я пойду ее прогоню, – вызвался Чарли.
Белла проводила его встревоженным взглядом.
Чарли промчался к черному ходу, и, едва он распахнул дверь, соскучившийся Спринтер-Боб кинулся к нему ласкаться.
– Тихо ты! Смотри, чтоб ни звука! – Чарли зажал псу пасть и потащил прятать к себе в комнату.
Судя по всему, Спринтер-Боб его прекрасно понял, – по крайней мере, он не сопротивлялся. В комнате пес получил второе внушение.
– Сиди тихо! А не то тебе крышка! – прошипел Чарли и провел ребром ладони по собственному горлу.
Пес только вздохнул всем телом, как умеют собаки, и улегся на кровать.
– Ну как, поймал? – спросила Белла, едва Чарли вернулся в столовую.
– Зачем ловить? Прогнал, и все дела, – быстро ответил мальчик.
Белла встала.
– А теперь мне пора домой, – заявила она бабушке Бон.
– Конечно-конечно, дорогая моя. – И бабушка Бон с удивительным для ее возраста проворством поспешила в прихожую, одеваться.
Ничего себе! Чарли точно помнил, что после ленча, даже самого легкого, бабушка Бон всегда ложится вздремнуть и, пока длится священный сон, все ходят на цыпочках. А теперь она так лебезит перед двенадцатилетней девчонкой с золотыми кудряшками!
– Домой – это куда? – спросил он Беллу.
– Разве тебе не известно, где живут твои дорогие тетушки? – парировала она.
Чарли пришлось признаться, что нет, не известно. Сестрицы Юбим никогда не сообщали, где живут, и не приглашали его в гости (впрочем, ему не больно-то и хотелось).
– Что ж, я полагаю, в самом скором времени ты это узнаешь, – таинственно пообещала Белла.
– Незачем ему это знать, – вмешалась бабушка Бон, помогая Белле надеть элегантное зеленое пальтецо.
– В таком случае до встречи, Чарли! – пропела Белла. – Увидимся в академии, в понедельник. Я приеду зеленым автобусом, можешь меня встретить.
– А я синим. Ну, как-нибудь да столкнемся.
Странная девочка мило улыбнулась и поправила золотые кудряшки. Глаза у нее опять были голубые.
Простившись с гостьей, Чарли поспешил помочь Мейзи с мытьем посуды.
– Кстати, а правда, где живут тетки? – спросил он.
– В большущем доме, на одной из этих жутких темных улиц в старой части города, – отозвалась Мейзи. – Кажется, она называется Сквозняковый проезд. Ну и названьице, – наверно, сквозняки там так и гуляют.
– Никогда в тех краях не бывал.
– Я тоже. И можешь мне поверить, и не хочу бывать. – Мейзи вручила внуку миску объедков. – Вот, отнеси Бобу. Право слово, не знаю, сколько мы сможем его укрывать. У мадам Бон такой нюх и слух, что мимо нее и мышь не прошмыгнет.
– Без нотации не прошмыгнет, это точно, – постарался отшутиться Чарли, на душе у которого было скверно.
Мейзи в ответ только головой покачала. Спринтер-Боб все-таки был изрядно крупнее мыши.
В воскресенье Чарли удалось вывести Спринтера-Боба на улицу, выгулять его и запереть обратно в комнату, прежде чем бабушка Бон проснулась. Мальчик и пес-затворник вдоволь набегались в парке, а на завтрак Чарли накормил Боба яичницей с беконом. Когда стемнело, состоялась еще одна прогулка, но очень краткая и почти беззвучная, в саду, а остаток вечера Спринтер-Боб провел, растянувшись на кровати Чарли.
Утром в понедельник мама пообещала Чарли, что погуляет с собакой, как только вернется с работы, а Мейзи дала слово кормить Боба как можно сытнее. И все равно, собираясь в школу, Чарли нервничал.
– Запомни: сидеть тихо, как мышка! – внушал Чарли псу. – Никакого лая, ясно? Все, до пятницы.
Спринтер-Боб проводил Чарли печальными глазами и улегся спать – ничего другого ему не оставалось.
Чарли с Фиделио поднимались по лестнице, ведущей к парадным дверям академии Блура, и вдруг Фиделио потянул приятеля за рукав:
– Смотри, тебе машет какая-то симпатичная девочка.
– Да? – Чарли обернулся и заметил у подножия лестницы Беллу.
Он поспешно представил ее Фиделио, и девочка одарила нового знакомого ослепительной улыбкой.
– Очень приятно. Ты ведь с музыкального? А это, наверно, скрипка? – кивнула она на футляр в руке у Фиделио.
– Ага, скрипка. – Фиделио, кажется, совсем растерялся. Это было на него не похоже.
– Увидимся! Насчет правила молчания я не забыла. – Белла приложила розовый пальчик к губам и, обогнав мальчиков, легкой танцующей походкой побежала через холл. Зеленый плащ летел за ней, будто у девочки были крылья.
Фиделио зачарованно следил, как она скрылась за дверью с кисточкой и палитрой. Очутившись в музыкальной раздевалке, он наконец-то смог дать волю своему восхищению.
– Ух ты! – воскликнул Фиделио. – Чарли, она кто?
– Я сам точно не знаю, – неуверенно отозвался Чарли. – Вроде бы живет у моих теток. Слушай, какого цвета, по-твоему, у нее глаза?
– Голубые, – немедленно отозвался Фиделио. – Небесно-голубые.
– Так вот, в следующий раз они вполне могут оказаться зелеными или карими, – понизил голос Чарли.
– Да ты что? – еще больше заинтересовался Фиделио. – Скорей бы посмотреть!
Они перешли в актовый зал, и Фиделио со своей скрипкой влился в ряды оркестрантов, а Чарли сел позади Билли Грифа, младшего из учеников академии, – крошечного альбиноса с красными глазами, казавшимися круглыми и удивленными за толстенными линзами очков.
После пения утреннего гимна Чарли отправился на урок духовой музыки к раздражительному мистеру Палтри. Не позанимавшись в выходные, мальчик обнаружил, что дыхания у него не хватает, и к тому же все время фальшивил. Мистер Палтри, по обыкновению, то и дело вскипал и хлопал Чарли указкой по пальцам, покрикивая:
– Не то! Не то! Опять фальшивишь! И диафрагмой работай, диафрагмой!
От его визгливого голоса у Чарли звенело в ушах. К звонку с урока он был так рад вырваться на волю, что, выскочив за дверь, по пути в сад чуть не сшиб с ног Оливию Карусел.
Сегодня волосы у этой неугомонной особы, обожавшей гримироваться, были выкрашены черными и золотыми прядями, лицо напудрено до мертвенной белизны, а глаза обведены темными кругами. Больше всего на свете девочка смахивала на редкостного енота или панду, но Чарли об этом благоразумно промолчал.
Зато подоспевший Фиделио не удержал язык за зубами и радостно приветствовал приятельницу:
– Салют, Оливия! Тебе, никак, в этом полугодии дадут роль енота?
– Кто знает… – протянула Оливия. – Пьесу пишет Манфред – разумеется, в соавторстве в Зелдой. – Она кивнула в сторону старшеклассников на противоположном конце лужайки. Манфред, мрачный темноволосый староста академии, был погружен в беседу с Зелдой Добински, тощей и носатой девицей.
Чарли оглядел сад и заметил, что прихвостень Манфреда, Аза Пик, не сводит желтоватых хищных глазок с Беллы, которая прогуливается туда-сюда под ручку с Доркас Мор. Понаблюдав с минуту, Аза направился к девочкам, причем на острой физиономии у него блуждала кривая улыбочка и на ходу он даже приглаживал рыжие космы, словно вдруг решил привести себя в порядок.
Чарли толкнул Фиделио в бок:
– Глянь, что делается! Аза снизошел до младшей, да еще новенькой! Ручаюсь, такого раньше не бывало!
– Если не считать замечаний, да, – согласился Фиделио.
– Эта новенькая очень ничего себе, – высказалась Оливия.
– Ее зовут Белла, – сообщил Чарли. – Живет у моих теток.
– Фью! – пораженно присвистнула Оливия. – Просто в голове не укладывается, кем надо быть, чтобы их выдержать. Кстати, Эмму никто не видел?
Получив отрицательный ответ, Оливия поспешила на поиски подруги. В конце концов она обнаружила Эмму у самых стен разрушенного замка – так называемых руин. Та сидела на стволе поваленного дерева и изучала какое-то письмо, написанное мелким аккуратным почерком.
– Это что, Эм? – поинтересовалась Оливия.
– Нашла около стола мистера Краплака, – сказала Эмма. – Должно быть, выпало у него из кармана. Ты не подумай, я вовсе не собиралась читать чужое письмо! Я хотела ему отдать, а потом кое-что заметила и… Смотри сама.
Оливия быстро пробежала письмо глазами – оно было коротенькое.
Мой дорогой Сэмюель, у нас есть достоверные сведения о том, что многоликий направляется в ваши края. Какое обличье он примет, неизвестно, но он непременно тебя узнает, поэтому поскорее уноси оттуда ноги – чем быстрее, тем лучше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36