«Что ж, Эмма и остальные одаренные живут в своем особом мире, и, раз я с ними заодно, пора перестать удивляться», – в который раз напомнила она себе.
Не выпуская руку невидимки, мисс Инглдью торопливо зашагала по направлению к Лягушачьему переулку. Летучая мышь снялась с собора и полетела за ними, прячась в глубоких вечерних тенях. Ни Рики, ни мисс Инглдью ее не видели, но у обоих затылок обдавало неприятным холодком, как это обычно происходит, когда у тебя за спиной что-то не так, но что именно – ты не знаешь. Мисс Инглдью то и дело оглядывалась, но коварная летучая мышь всякий раз умело пряталась, сливаясь то с мусорным баком, то с фонарным столбом, то с вывеской. Правда, кое-кто из горожан все-таки углядел ее – не каждый день мимо окна пролетает невероятных размеров нетопырь. Один джентльмен даже позвонил в зоопарк, а другой – в службу спасения животных. Но ни там, ни там им не поверили и сказали, что таких огромных летучих мышей на свете не бывает. Оба джентльмена разобиделись не на шутку, услышав, что, верно, приняли за нетопыря воздушного змея или надувной шар. Особенно оскорбился тот, кому служители зоопарка предложили считать увиденное оптическим явлением и обратиться к окулисту.
На повороте в Лягушачий переулок мисс Инглдью оглянулась еще раз и ускорила шаг. Вот и «Зоокафе». В окнах было темно, и пальцы Рики задрожали у нее в руке. Мисс Инглдью позвонила, дверь тотчас распахнулась, и перед Рики возник небольшой взлохмаченный человечек в мохнатой жилетке. О чудо – он смотрел Рики прямо в глаза! Вот здорово! Давно бы так! У мальчика-невидимки сразу же камень упал с души. Он даже почувствовал себя так, будто его уже почти расколдовали.
– Это Рики, – объяснила мисс Инглдью.
– Вижу, – мягко сказал мистер Комшарр. – Приятно познакомиться, Рики. Прошу, прошу!
Он провел их через темное кафе в ярко освещенную кухню. На холодильнике, к удивлению Рики, сидели три огненных кота, а на коврике у стола крепко спал большой пес. Высокая длинноносая женщина деловито раскатывала тесто, и на плече у нее невозмутимо восседала черная крыса, с интересом следившая за скалкой.
– А-а! – приветливо сказала хозяйка «Зоокафе». – Вот и невидимка! Добро пожаловать, Рики Сверк. Меня зовут Онория Комшарр. Рада тебя видеть.
На самом деле миссис Комшарр, похоже, видела Рики далеко не так отчетливо, как ее супруг: она смотрела мальчику поверх макушки. Впрочем, может, это потому, что она такая высоченная, решил Рики. Интересно, почему такой коротышка решил жениться на такой великанше? При других обстоятельствах любопытный Рики не преминул бы выяснить это, но сейчас ему было не до вопросов. Его волновал только один-единственный вопрос, и мальчик-невидимка задал его:
– А питон… он тут?
– Вот здесь, дорогуша. – С этими словами миссис Комшарр кивнула себе под ноги, на большую плетеную корзинку, и продолжала лепить пирожки. – Я ему пока что песни пела. Бедняга, нелегкая у него жизнь.
– Простите, – робко начала мисс Инглдью, – а нельзя ли чашечку чаю, прежде чем мы… э-э-э… приступим?
– Ох, и о чем я только думаю? – виновато воскликнул мистер Комшарр. – Что я за невежа! Присаживайтесь, дорогая, прошу вас. – Он придвинул мисс Инглдью стул, и та с видимым облегчением уселась.
Взволнованный Рики от чая отказался и предпочел стоять: почему-то ему подумалось, что так питону будет легче его «лечить».
– А можно теперь его выпустить? – попросил он.
Миссис Комшарр, поставив пирожки в духовку, открыла корзинку, и глазам Рики предстал тот самый ужасный питон, который когда-то превратил его в невидимку. Но теперь питон выглядел совсем не так: яркая лазурь чешуи печально потускнела и стала отливать серебром – словно сединой. Кроме того, питон как будто стал меньше, да и выглядел гораздо дружелюбнее.
Серебристо-голубая голова змеи поднялась из корзины, и, завидев Рики, питон приглушенно засвистел, как птица. Рики не совладал с собой и попятился.
– Прелестное создание, верно? – умиленно сказала миссис Комшарр. – Дорогая, – обернулась она к гостье, – вам с сахаром и с молоком?
– Если можно, с молоком, но без сахара.
Рики вторично отклонил предложение почаевничать, и, пока остальные пили чай, он обошел вокруг корзины. Питон внимательно следил за ним блестящими черными глазами. «Он меня явно видит!» – обрадовался мальчик. Как только он остановился, питон выскользнул из корзинки и начал медленно, плавно обвивать Рики своими блестящими кольцами, начиная с ног и поднимаясь все выше. Невидимка затаил дыхание.
– Змея точно знает, что делает? – шепотом спросила миссис Комшарр.
– Будем надеяться, – отозвался мистер Комшарр. – Рики, ты как, готов?
– Да, – тихо ответил Рики. – Я думаю о том, как увижу брата. О возвращении домой, в Сверкающий замок. Знаете, почему он так называется? Потому что папа и мой брат умеют заставлять камни сверкать.
– А ты что умеешь, дорогуша? – спросила миссис Комшарр, точно врач, отвлекающий пациента разговорами по ходу какой-то болезненной медицинской процедуры.
– Я? Я просто играю на флейте, – откликнулся Рики, которому ни чуточки не было больно.
– Хотел бы я послушать твою игру, – проговорил мистер Комшарр.
Питон продолжал закручивать свои кольца в пустоте, но пока что из нее ничего не проступало.
– Сейчас я зажмурюсь. А то вдруг не сработает. Понимаете, ужасно боюсь, что не получится. Такое будет разочарование!
– Все получится! – заверили его взрослые. Мисс Инглдью тоже зажмурилась: смотреть на происходящее было слишком страшно. Время тянулось чересчур медленно, и ничего не происходило. Ничего не выйдет. Бедняжка Рики навсегда останется невидимкой. Но мисс Инглдью уже приняла решение: она отведет мальчика к себе домой и позвонит его родителям. В конце концов, отыскать сына-невидимку – это лучше, чем вообще его не найти. Мисс Инглдью на секунду приоткрыла глаза и увидела ноги. Сначала одну, на большом пальце которой сидел знакомый бутафорский паук. Потом показалась вторая нога. Босые, явно замерзшие и очень грязные ноги, которым срочно требовались носки и башмаки.
– Вот и ноги расколдовались, – тихонько заметил мистер Комшарр.
В этот самый миг Спринтер-Боб, проспавший приход гостей, но разбуженный шипением питона, вскочил с подстилки и оглушительно залаял.
– Тише, тише, все свои, – сказала псу миссис Комшарр.
Спринтер-Боб поворчал и улегся, внимательно наблюдая за происходящим. Фигура Рики постепенно проступала из воздуха. Коты, восседавшие на холодильнике, сохраняли полнейшую невозмутимость – будто не впервые видели подобную процедуру.
– Ох, бедный ребенок! Вы только посмотрите на эти лохмотья! – жалостливо покачала головой миссис Комшарр, когда из пустоты проявились коленки Рики, едва прикрытые остатками штанов. Питон, обвивая Рики по спирали, пополз выше, и вот показался обтрепанный серый свитер, явно тесный его хозяину, чьи кисти высовывались из заношенных рукавов.
– Боже правый! – всплеснула руками миссис Комшарр, когда наконец показалась растрепанная, давно не стриженная мальчишеская голова, бледное личико, большие голубые глаза, обведенные усталыми тенями, и длинный любопытный нос.
– Ах! Рики! – вырвалось у мисс Инглдью.
Питон мгновение-другое помедлил на голове у Рики, точно диковинный тяжелый тюрбан. Мальчик захлопал глазами.
– Ну что, я расколдовался? – спросил он. – По-моему, да.
– Полностью! – радостно объявил мистер Комшарр. – Теперь ты снова стал видимым, Рики Сверк. Поздравляю!
Все дружно зааплодировали, и Рики тоже, но очень осторожно, чтобы не потревожить питона. Змея утомленно подернула глаза пленкой и неподвижно лежала на голове у Рики. Миссис Комшарр бережно сняла питона и переложила в корзинку.
– Ну а теперь будем праздновать! – воскликнула она. – Орвил, голубчик, завари еще чаю. Пирожки сейчас подоспеют.
По окончании веселого чаепития, во время которого было принято немало важных решений, мисс Инглдью распростилась со всеми и поспешила в обратный путь. Она знала, что Рики теперь в надежных руках. Сейчас он впервые за год принимал ванну. Миссис Комшарр обещала позаботиться о мальчике, обеспечить ему одежду, стрижку, отдых и, главное, усиленное питание, чтобы привести в нормальный вид перед возвращением к родителям.
Мисс Инглдью была так довольна поворотом событий, что даже начала напевать на ходу. На перекрестке она машинально чуть не свернула на Филберт-стрит. Как бы ей хотелось поделиться новостями с Патоном Юбимом! Но нет, нельзя. Его ужасная сестра считает, что она, Джулия Инглдью, преследует мистера Юбима. Жгучая обида до сих пор кипела в душе мисс Инглдью.
– Я в жизни никого не преследовала, – пробормотала она. – И не позволю такое о себе говорить!
Дальше она пошла молча, уже не напевая, слегка ссутулившись и не в таком радужном настроении. Огромная летучая мышь, терпеливо просидевшая не один час под карнизом «Зоокафе», вновь преследовала мисс Инглдью по пятам, но та по-прежнему не замечала крылатого соглядатая, который в наступившей темноте был почти невидим. В Соборном переулке летучая мышь уцепилась коготками за водосточную трубу и, дождавшись, пока мисс Инглдью закроет за собой дверь книжного магазина, полетела дальше, к Банковской площади и в Сквозняковый проезд. Покружив над крышей третьего дома номер тринадцать, летучая мышь беззвучно скользнула в приоткрытое окно.
Мгновение – и Иоланда Юбим, уже в облике костлявой древней старухи, тяжелой поступью вошла в комнату своей племянницы Венеции, где та шила. «Великолепно», – прошептала старуха, обведя взглядом помещение, завешанное и заваленное яркими нарядами. На столе громоздились синие и зеленые плащи, шелковыми островками лежали платья, вздымались бархатные холмики курток и беретов, курчавились кружева воротников, топорщились оборки юбок, ручейками растекались пояса, простирали свои крылья шали и накидки.
Венеция сосредоточенно нашивала ряды бусин на подол длинной черной юбки. Перед ней на столе выстроились в ряд коробочки и шкатулочки. Время от времени портниха запускала в одну из них длинные пальцы с кроваво-красными ногтями и вытаскивала щепотку цветного порошка или истолченной травы, а раз даже набрала несколько капель какого-то состава пипеткой из аптечной бутылочки. Всем этим она то и дело посыпала и взбрызгивала ткань юбки.
– Плащ готов? – отрывисто и хрипло спросила Иоланда.
– Еще нет. – Венеция подняла глаза от шитья и вздрогнула.
– Девочкой-ангелочком я вам, конечно, больше по душе? – ядовито усмехнулась старуха, которая сейчас, в ярком свете лампы, казалась особенно дряхлой и отвратительной.
– Ну что вы, тетушка! – возразила Венеция. – Просто вы так неожиданно вошли…
– Я устала, – резко заявила Иоланда. – Потратила чуть не полдня на слежку за этой наглой особой. Мальчишка у нее, ручаюсь. Смешала нам все карты! Гризелда совершенно права, пора с ней расправиться. Да и с ее племянницей, этой летающей паршивкой, тоже!
– А как насчет пояса? – не прерывая работы и стараясь не смотреть на старуху, осведомилась Венеция.
– Наша услужливая маленькая Доркас взяла это на себя.
– Прекрасно. Что же вы стоите, тетушка? Присядьте отдохните, вы переутомились. – Венеция отложила иголку и придвинула Иоланде стул.
– Я не привыкла зря терять время, – отрезала Иоланда. – Займусь плащом. – Усевшись за электрическую швейную машинку, она принялась прострачивать кайму зеленого форменного плаща академии Блура. – Этот поганый мальчишка многовато о себе воображает! Ну ничего, он у меня попляшет!
– Кто, тетушка? – Венеция покосилась на зеленый плащ, вспомнив, что непокорный племянник Чарли носит синий.
– Этот нахал Торссон, кто ж еще! – Иоланда яростно строчила на машинке. – Он посмел обозвать меня каргой. Меня – каргой! Хорошо же, попомнит он меня!
Глава 18
ПОЯС ИЗ ЧЕРНЫХ БРИЛЛИАНТОВ
Хорошенькая Белла Доннер больше в академии Блура не появлялась – к немалому облегчению большинства учеников. Но Чарли Бон твердо знал, что Иоланда Юбим так просто от своих коварных планов не отступится. От кухарки он узнал, что эпопея с лазурным питоном завершилась удачно: Рики Сверка удалось расколдовать и он в безопасности. Чарли обрадовался, конечно, но вскоре приуныл: ведь мальчик-невидимка спрашивал про своего брата, а что ему ответить? Ведь никто не знает, куда подевался Сэмюель Сверк, он же мистер Краплак. Чарли решил потолковать об этом с Фиделио, который не принимал участия в событиях памятной ночи, когда по академии гуляла буря, и, будучи не у дел, уже начинал дуться на товарищей. Как только речь зашла о новых загадках, Фиделио оживился.
– До выходных все равно не сможем ничего предпринять, – веско заявил он. – Правда, на субботу мы с папой сговорились, что я буду играть на скрипке на свадьбе у кузины, но… я как-нибудь выкручусь. В конце концов, помочь тебе гораздо важнее. Тем более что остальные все заняты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36
Не выпуская руку невидимки, мисс Инглдью торопливо зашагала по направлению к Лягушачьему переулку. Летучая мышь снялась с собора и полетела за ними, прячась в глубоких вечерних тенях. Ни Рики, ни мисс Инглдью ее не видели, но у обоих затылок обдавало неприятным холодком, как это обычно происходит, когда у тебя за спиной что-то не так, но что именно – ты не знаешь. Мисс Инглдью то и дело оглядывалась, но коварная летучая мышь всякий раз умело пряталась, сливаясь то с мусорным баком, то с фонарным столбом, то с вывеской. Правда, кое-кто из горожан все-таки углядел ее – не каждый день мимо окна пролетает невероятных размеров нетопырь. Один джентльмен даже позвонил в зоопарк, а другой – в службу спасения животных. Но ни там, ни там им не поверили и сказали, что таких огромных летучих мышей на свете не бывает. Оба джентльмена разобиделись не на шутку, услышав, что, верно, приняли за нетопыря воздушного змея или надувной шар. Особенно оскорбился тот, кому служители зоопарка предложили считать увиденное оптическим явлением и обратиться к окулисту.
На повороте в Лягушачий переулок мисс Инглдью оглянулась еще раз и ускорила шаг. Вот и «Зоокафе». В окнах было темно, и пальцы Рики задрожали у нее в руке. Мисс Инглдью позвонила, дверь тотчас распахнулась, и перед Рики возник небольшой взлохмаченный человечек в мохнатой жилетке. О чудо – он смотрел Рики прямо в глаза! Вот здорово! Давно бы так! У мальчика-невидимки сразу же камень упал с души. Он даже почувствовал себя так, будто его уже почти расколдовали.
– Это Рики, – объяснила мисс Инглдью.
– Вижу, – мягко сказал мистер Комшарр. – Приятно познакомиться, Рики. Прошу, прошу!
Он провел их через темное кафе в ярко освещенную кухню. На холодильнике, к удивлению Рики, сидели три огненных кота, а на коврике у стола крепко спал большой пес. Высокая длинноносая женщина деловито раскатывала тесто, и на плече у нее невозмутимо восседала черная крыса, с интересом следившая за скалкой.
– А-а! – приветливо сказала хозяйка «Зоокафе». – Вот и невидимка! Добро пожаловать, Рики Сверк. Меня зовут Онория Комшарр. Рада тебя видеть.
На самом деле миссис Комшарр, похоже, видела Рики далеко не так отчетливо, как ее супруг: она смотрела мальчику поверх макушки. Впрочем, может, это потому, что она такая высоченная, решил Рики. Интересно, почему такой коротышка решил жениться на такой великанше? При других обстоятельствах любопытный Рики не преминул бы выяснить это, но сейчас ему было не до вопросов. Его волновал только один-единственный вопрос, и мальчик-невидимка задал его:
– А питон… он тут?
– Вот здесь, дорогуша. – С этими словами миссис Комшарр кивнула себе под ноги, на большую плетеную корзинку, и продолжала лепить пирожки. – Я ему пока что песни пела. Бедняга, нелегкая у него жизнь.
– Простите, – робко начала мисс Инглдью, – а нельзя ли чашечку чаю, прежде чем мы… э-э-э… приступим?
– Ох, и о чем я только думаю? – виновато воскликнул мистер Комшарр. – Что я за невежа! Присаживайтесь, дорогая, прошу вас. – Он придвинул мисс Инглдью стул, и та с видимым облегчением уселась.
Взволнованный Рики от чая отказался и предпочел стоять: почему-то ему подумалось, что так питону будет легче его «лечить».
– А можно теперь его выпустить? – попросил он.
Миссис Комшарр, поставив пирожки в духовку, открыла корзинку, и глазам Рики предстал тот самый ужасный питон, который когда-то превратил его в невидимку. Но теперь питон выглядел совсем не так: яркая лазурь чешуи печально потускнела и стала отливать серебром – словно сединой. Кроме того, питон как будто стал меньше, да и выглядел гораздо дружелюбнее.
Серебристо-голубая голова змеи поднялась из корзины, и, завидев Рики, питон приглушенно засвистел, как птица. Рики не совладал с собой и попятился.
– Прелестное создание, верно? – умиленно сказала миссис Комшарр. – Дорогая, – обернулась она к гостье, – вам с сахаром и с молоком?
– Если можно, с молоком, но без сахара.
Рики вторично отклонил предложение почаевничать, и, пока остальные пили чай, он обошел вокруг корзины. Питон внимательно следил за ним блестящими черными глазами. «Он меня явно видит!» – обрадовался мальчик. Как только он остановился, питон выскользнул из корзинки и начал медленно, плавно обвивать Рики своими блестящими кольцами, начиная с ног и поднимаясь все выше. Невидимка затаил дыхание.
– Змея точно знает, что делает? – шепотом спросила миссис Комшарр.
– Будем надеяться, – отозвался мистер Комшарр. – Рики, ты как, готов?
– Да, – тихо ответил Рики. – Я думаю о том, как увижу брата. О возвращении домой, в Сверкающий замок. Знаете, почему он так называется? Потому что папа и мой брат умеют заставлять камни сверкать.
– А ты что умеешь, дорогуша? – спросила миссис Комшарр, точно врач, отвлекающий пациента разговорами по ходу какой-то болезненной медицинской процедуры.
– Я? Я просто играю на флейте, – откликнулся Рики, которому ни чуточки не было больно.
– Хотел бы я послушать твою игру, – проговорил мистер Комшарр.
Питон продолжал закручивать свои кольца в пустоте, но пока что из нее ничего не проступало.
– Сейчас я зажмурюсь. А то вдруг не сработает. Понимаете, ужасно боюсь, что не получится. Такое будет разочарование!
– Все получится! – заверили его взрослые. Мисс Инглдью тоже зажмурилась: смотреть на происходящее было слишком страшно. Время тянулось чересчур медленно, и ничего не происходило. Ничего не выйдет. Бедняжка Рики навсегда останется невидимкой. Но мисс Инглдью уже приняла решение: она отведет мальчика к себе домой и позвонит его родителям. В конце концов, отыскать сына-невидимку – это лучше, чем вообще его не найти. Мисс Инглдью на секунду приоткрыла глаза и увидела ноги. Сначала одну, на большом пальце которой сидел знакомый бутафорский паук. Потом показалась вторая нога. Босые, явно замерзшие и очень грязные ноги, которым срочно требовались носки и башмаки.
– Вот и ноги расколдовались, – тихонько заметил мистер Комшарр.
В этот самый миг Спринтер-Боб, проспавший приход гостей, но разбуженный шипением питона, вскочил с подстилки и оглушительно залаял.
– Тише, тише, все свои, – сказала псу миссис Комшарр.
Спринтер-Боб поворчал и улегся, внимательно наблюдая за происходящим. Фигура Рики постепенно проступала из воздуха. Коты, восседавшие на холодильнике, сохраняли полнейшую невозмутимость – будто не впервые видели подобную процедуру.
– Ох, бедный ребенок! Вы только посмотрите на эти лохмотья! – жалостливо покачала головой миссис Комшарр, когда из пустоты проявились коленки Рики, едва прикрытые остатками штанов. Питон, обвивая Рики по спирали, пополз выше, и вот показался обтрепанный серый свитер, явно тесный его хозяину, чьи кисти высовывались из заношенных рукавов.
– Боже правый! – всплеснула руками миссис Комшарр, когда наконец показалась растрепанная, давно не стриженная мальчишеская голова, бледное личико, большие голубые глаза, обведенные усталыми тенями, и длинный любопытный нос.
– Ах! Рики! – вырвалось у мисс Инглдью.
Питон мгновение-другое помедлил на голове у Рики, точно диковинный тяжелый тюрбан. Мальчик захлопал глазами.
– Ну что, я расколдовался? – спросил он. – По-моему, да.
– Полностью! – радостно объявил мистер Комшарр. – Теперь ты снова стал видимым, Рики Сверк. Поздравляю!
Все дружно зааплодировали, и Рики тоже, но очень осторожно, чтобы не потревожить питона. Змея утомленно подернула глаза пленкой и неподвижно лежала на голове у Рики. Миссис Комшарр бережно сняла питона и переложила в корзинку.
– Ну а теперь будем праздновать! – воскликнула она. – Орвил, голубчик, завари еще чаю. Пирожки сейчас подоспеют.
По окончании веселого чаепития, во время которого было принято немало важных решений, мисс Инглдью распростилась со всеми и поспешила в обратный путь. Она знала, что Рики теперь в надежных руках. Сейчас он впервые за год принимал ванну. Миссис Комшарр обещала позаботиться о мальчике, обеспечить ему одежду, стрижку, отдых и, главное, усиленное питание, чтобы привести в нормальный вид перед возвращением к родителям.
Мисс Инглдью была так довольна поворотом событий, что даже начала напевать на ходу. На перекрестке она машинально чуть не свернула на Филберт-стрит. Как бы ей хотелось поделиться новостями с Патоном Юбимом! Но нет, нельзя. Его ужасная сестра считает, что она, Джулия Инглдью, преследует мистера Юбима. Жгучая обида до сих пор кипела в душе мисс Инглдью.
– Я в жизни никого не преследовала, – пробормотала она. – И не позволю такое о себе говорить!
Дальше она пошла молча, уже не напевая, слегка ссутулившись и не в таком радужном настроении. Огромная летучая мышь, терпеливо просидевшая не один час под карнизом «Зоокафе», вновь преследовала мисс Инглдью по пятам, но та по-прежнему не замечала крылатого соглядатая, который в наступившей темноте был почти невидим. В Соборном переулке летучая мышь уцепилась коготками за водосточную трубу и, дождавшись, пока мисс Инглдью закроет за собой дверь книжного магазина, полетела дальше, к Банковской площади и в Сквозняковый проезд. Покружив над крышей третьего дома номер тринадцать, летучая мышь беззвучно скользнула в приоткрытое окно.
Мгновение – и Иоланда Юбим, уже в облике костлявой древней старухи, тяжелой поступью вошла в комнату своей племянницы Венеции, где та шила. «Великолепно», – прошептала старуха, обведя взглядом помещение, завешанное и заваленное яркими нарядами. На столе громоздились синие и зеленые плащи, шелковыми островками лежали платья, вздымались бархатные холмики курток и беретов, курчавились кружева воротников, топорщились оборки юбок, ручейками растекались пояса, простирали свои крылья шали и накидки.
Венеция сосредоточенно нашивала ряды бусин на подол длинной черной юбки. Перед ней на столе выстроились в ряд коробочки и шкатулочки. Время от времени портниха запускала в одну из них длинные пальцы с кроваво-красными ногтями и вытаскивала щепотку цветного порошка или истолченной травы, а раз даже набрала несколько капель какого-то состава пипеткой из аптечной бутылочки. Всем этим она то и дело посыпала и взбрызгивала ткань юбки.
– Плащ готов? – отрывисто и хрипло спросила Иоланда.
– Еще нет. – Венеция подняла глаза от шитья и вздрогнула.
– Девочкой-ангелочком я вам, конечно, больше по душе? – ядовито усмехнулась старуха, которая сейчас, в ярком свете лампы, казалась особенно дряхлой и отвратительной.
– Ну что вы, тетушка! – возразила Венеция. – Просто вы так неожиданно вошли…
– Я устала, – резко заявила Иоланда. – Потратила чуть не полдня на слежку за этой наглой особой. Мальчишка у нее, ручаюсь. Смешала нам все карты! Гризелда совершенно права, пора с ней расправиться. Да и с ее племянницей, этой летающей паршивкой, тоже!
– А как насчет пояса? – не прерывая работы и стараясь не смотреть на старуху, осведомилась Венеция.
– Наша услужливая маленькая Доркас взяла это на себя.
– Прекрасно. Что же вы стоите, тетушка? Присядьте отдохните, вы переутомились. – Венеция отложила иголку и придвинула Иоланде стул.
– Я не привыкла зря терять время, – отрезала Иоланда. – Займусь плащом. – Усевшись за электрическую швейную машинку, она принялась прострачивать кайму зеленого форменного плаща академии Блура. – Этот поганый мальчишка многовато о себе воображает! Ну ничего, он у меня попляшет!
– Кто, тетушка? – Венеция покосилась на зеленый плащ, вспомнив, что непокорный племянник Чарли носит синий.
– Этот нахал Торссон, кто ж еще! – Иоланда яростно строчила на машинке. – Он посмел обозвать меня каргой. Меня – каргой! Хорошо же, попомнит он меня!
Глава 18
ПОЯС ИЗ ЧЕРНЫХ БРИЛЛИАНТОВ
Хорошенькая Белла Доннер больше в академии Блура не появлялась – к немалому облегчению большинства учеников. Но Чарли Бон твердо знал, что Иоланда Юбим так просто от своих коварных планов не отступится. От кухарки он узнал, что эпопея с лазурным питоном завершилась удачно: Рики Сверка удалось расколдовать и он в безопасности. Чарли обрадовался, конечно, но вскоре приуныл: ведь мальчик-невидимка спрашивал про своего брата, а что ему ответить? Ведь никто не знает, куда подевался Сэмюель Сверк, он же мистер Краплак. Чарли решил потолковать об этом с Фиделио, который не принимал участия в событиях памятной ночи, когда по академии гуляла буря, и, будучи не у дел, уже начинал дуться на товарищей. Как только речь зашла о новых загадках, Фиделио оживился.
– До выходных все равно не сможем ничего предпринять, – веско заявил он. – Правда, на субботу мы с папой сговорились, что я буду играть на скрипке на свадьбе у кузины, но… я как-нибудь выкручусь. В конце концов, помочь тебе гораздо важнее. Тем более что остальные все заняты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36