– Где мой брат?
– О, Халь здесь, во дворце, – ответил Рэвик учтиво и просто, как будто речь шла о торжественном приеме. – Думаю, пришло время вам с ним повидаться.
Король кивнул в сторону дверей, без слов приказывая следовать за собой.
Керидвэн, сжимая в руке мешочек с рунами, молча шла по бесконечным коридорам дворца рядом со своим мужем. Повсюду здесь был ослепительно белый камень, драпированный тяжелыми коврами и гобеленами; вдоль стен стояли кресла и скамьи из слоновой кости, каждая из которых ценой, наверное, равнялась с хорошим боевым конем.
Пленников провели сквозь помещения кухонь, по чьим шершавым голым стенам было видно, что это самая древняя часть дворца. Потом коридор начал забирать вниз, и наконец барон и его супруга оказались в невысокой безоконной комнате с колоннами. Воздух здесь был слегка застоявшимся.
Бранвульф сразу распознал этот запах – так мог пахнуть только вход в подземелье.
– Меня бросают в тюрьму, даже не дав шанса оправдаться? – закричал он отчаянно, когда его разделили с Керидвэн.
Дюжие солдаты без долгих объяснений затолкали Бранвульфа в какую-то маленькую темную комнатку и задвинули снаружи засов. Гнев и ярость душили барона, но он ничего не мог сделать – только слушать шаги жены, удалявшейся по коридору. Куда ее уводили, он не знал.
Подождать пришлось не долее чем несколько минут – но Бранвульфу они показались годами. Наконец дверь раскрылась, и он бросился вперед… лишь чтобы наткнуться грудью на острие копья.
– Сюда, – коротко бросил стражник.
Его товарищи, числом не менее дюжины, и так же хорошо вооруженные, окружили барона со всех сторон. Бранвульфу ничего не оставалось, кроме как повиноваться. Барона, сходящего с ума от страха за жену, отвели в круглую полутемную комнатенку. Немного света падало из зарешеченного отверстия под потолком – и только.
– Что вы с ней сделали? – прорычал Бранвульф при виде Рэвика, порываясь броситься на него.
Но копье, по-прежнему направленное на барона, слегка кольнуло его сквозь одежду – и он был вынужден совладать с собой.
Только тогда Бранвульф заметил, что в комнате, кроме короля, есть еще один человек. Одетый по-королевски роскошно, с прямыми светлыми волосами до плеч. Вокруг незнакомца витал странный сладковатый запах. Его остроносые сапоги украшала пара длинных шпор, а на кольчуге поблескивали драгоценные камни. Бранвульф разглядел герб у него на груди – оскаленный медведь, поднявшийся на задние лапы. Несомненно, этот надменный человек был кеолотианец.
ГЛАВА 7
Пики Желтых гор вздымались на фоне заката темною грядой, напоминая силуэты огромных колдунов в островерхих шляпах. Тор возвышался меж ними, как гордый рыцарь-копьеносец.
Здесь, на границе Торра-Альты и Йотунна, Май остановила пони и взглянула назад, на очертания крепости, почти сливавшейся со скалой. Язык оранжевого пламени взметнулся в небо над Торра-Альтой, и слезы заструились по лицу девушки. Беззвучно плача, Май смотрела, как с ревом взлетает в небо гигантское пламя костров по крепостным валам, как тают в вечерней черноте хвосты густого дыма. Вся крепость казалась сплошным факелом, стремящим вверх свой огонь. Чувство невосполнимой потери наполнило душу девушки; она поняла, что старая жрица мертва.
Вскоре придут плакальщики и отдадут Морригвэн последнюю дань любви и почтения – но Май не будет среди них. Для нее там не осталось места. Она ухаживала за Морригвэн три долгих года – с того самого времени, как жрец Гвион, брат Керидвэн, отравил ее ваалаканской ядовитой крапивой.
Май проводила бесконечные вечера, черпая познания из огромного множества книг старой жрицы: истории о древних днях, травники, медицинские книги, толкования рун. Многие считали Морригвэн сухой и строгой, но Май знала о ней правду: больше всего из своей библиотеки старуха любила волшебные сказки.
Девушка скорбела о Морригвэн, и скорбь только увеличивалась оттого, что ей нельзя было оплакать умершую вместе со всеми. Как бы Май хотела получить от старой жрицы предсмертное благословение! Может быть, Морригвэн подарила бы ей что-нибудь на память, какой-нибудь знак особой любви; но теперь у Май ничего не осталось на память о Карге. Она словно еще раз лишилась матери.
Май развернула свою кобылку, напряженно и настороженно. От Некронда исходила пугающая сила, ощутимая каждой порой кожи. Он все время как будто звал, звучал, пел на одной и той же низкой ноте – умоляя, требуя, угрожая… Яйцо обладало собственным сознанием, из него так и сочилось ощущение живого присутствия множества душ. Май чувствовала себя как беспомощная королева перед толпой голодающих подданных, требующих хлеба. Хлеба, которого у нее не было.
Вскоре Май оставила главную дорогу, ведущую в Фарону, и некоторое время ехала по заросшей травой неширокой тропе меж деревьев, пока не завидела впереди мерцающий свет.
Уже совсем стемнело, и Май обрадовалась близости жилья. Сжимая коленями бока кобылки, чтобы заставить ту прибавить ходу, девушка поехала в направлении света, и вскоре уже ясно различила сторожевые костры по периметру изгороди небольшой йотуннской деревушки.
При виде людского поселения Май почувствовала себя спокойнее, даже Некронд как будто угомонился. Подъехав ближе, к самой плетеной изгороди, кое-где подновленной, кое-где попорченной могучими звериными зубами, девушка поехала вдоль ограды в поисках входа.
Май слегка нахмурилась и покачала головой, заметив, что на изгороди нет никаких охранных знаков. Она обеспечивала только физическую защиту деревни, никто и не подумал нанести охранные руны или воспользоваться магией деревьев. Девушка была знакома со жреческой мудростью, хотя и не владела ею в совершенстве. Она подумывала уже, не потратить ли несколько минут и не начертать ли руны защиты – но, присмотревшись, разочарованно вздохнула. Изгородь была сплетена из орешника. Дуб подошел бы куда лучше.
Селяне уже собирались закрывать ворота, и Май едва успела проскользнуть внутрь. На сердце ее стало куда легче, когда она оказалась внутри некоей огороженной территории, в кругу света. Медные светильники горели почти перед каждым домом. В большом общем загоне мычал скот. Снаружи стояли на страже восемь крепких мужчин с кнутами и вилами в руках.
Однако ощущение покоя было слишком неустойчивым. Над деревней словно повис запах тревоги. У дороги светились окна большого трактира, привлекшего внимание Май. Это место казалось единственно спокойным и оживленным, из раскрытых дверей долетали обрывки песен, слышался смех. Но для Май в ее нынешнем положении трактир был недостижимой роскошью. Девушка захватила с собой только несколько медяков и теперь проклинала себя за непредусмотрительность. Нужно было раздобыть денег перед дорогой, хотя бы попросить у Пипа… Впрочем, вряд ли у Пипа было что просить. Он не относился к типу людей, способных откладывать деньги.
Желая привлечь как можно меньше внимания, Май направилась к маленькому домику на самом краю деревни и взошла на крыльцо. Подняв одну руку, чтобы постучать, другой она нащупала и сжала за пазухой ларчик, чтобы придать себе отваги. Но как только ладонь ее приблизилась к Некронду, сердце девушки сжалось от необъяснимого страха. Перед внутренним взором пронеслись образы чудовищных животных, рогатых людей, кого-то клыкастого, огненноглазого… Она ощутила боль и страх этих монстров, их холод и одиночество – и вместе с тем их ненависть и злобу. Как черномордые волки, эти твари были исполнены жажды разрушения.
Но где-то в глубине сознания Май переполнял нехороший восторг. Ее пьянило ощущение могущества, почти неограниченной власти. Она властительница этих тварей, их королева; всё, что нужно сделать, – это воспользоваться силой Некронда, и они подчинятся любому ее приказу.
Теперь Май по-настоящему поняла, отчего жрицы так тревожились за Каспара. Она резко отдернула руку и наконец постучала в дверь. Потом – еще раз, уже громко и нетерпеливо.
За дверью долго не было слышно никакого движения. Май уже приготовилась было стучать в третий раз, когда ответ наконец пришел. Огонь светильника ясно осветил лицо открывшего, в то время как Май оставалась в тени.
Это был молодой безбородый парень. Едва открыв дверь, он в ужасе отскочил назад и снова захлопнул ее. Уже изнутри Донесся его заполошный вопль: «Волк! Волк!» Май едва подавила вскрик и в ужасе обернулась, ожидая увидеть волка у себя за плечами. Но за спиной у нее не было никого.
Подождав немного, она снова постучала в дверь. На этот раз дверь приоткрылась лишь чуть-чуть, и в щель угрожающе просунулись вилы. За ними маячило белое смятенное лицо.
– Кто тут?
На этот раз к двери подошел мужчина постарше; в руке он держал ярко горящий фонарь, направляя свет девушке прямо в лицо. Она часто заморгала.
– Дурак, да это всего-навсего девчонка. Что ты тут делаешь в темноте, красотка?
Мужчина распахнул дверь пошире, не переставая вглядываться в темноту у Май за спиной.
– Я… я еду на юг, – пролепетала девушка, чувствуя себя очень маленькой и глупой. – У меня нет денег, и я… если можно, очень вас прошу, пустите меня, пожалуйста, переночевать. Я просто посплю у огня, а с утра сразу уеду.
– Не пускай ее, отец, – вмешался молодой парень, тот, что держал вилы и все еще не собирался их опускать. – Я видел волка прямо у нее за плечом. Честное слово, я видел его ясно, ну вот чисто как тебя.
Май почувствовала, что волосы у нее на затылке приподнимаются.
– Она с севера, из этих проклятых торра-альтанцев. Видишь плащ? Не вздумай пускать ее на порог! – донесся из дома женский голос.
Порыв ветра качнул фонарик в руке хозяина, и пламя его затрепетало, на миг оставив лицо Май в темноте. Мужчина с фонарем стремительно отскочил назад и с грохотом захлопнул дверь.
– Женщина-волк! Оборотень, оборотень! – донеслось изнутри.
Май бросилась к своей лошадке и успела вскочить ей на спину ровно в ту минуту, когда двери лачуги распахнулись, и наружу посыпались орущие мужики и мальчишки с вилами и пылающими факелами в руках. Факелы оставляли в воздухе шлейфы горячих искр.
Май поддала Рози пятками по бокам, погоняя ее что было сил. Кобыла, поняв, что дело по-настоящему плохо, мчалась со всех ног к южному краю деревни. Май повезло – южные ворота были до сих пор открыты, и селяне загоняли вовнутрь отставший от стада скот – старых быков и беременных коров. Один хромой бык носил на боку длинные рубцы – явственные отметины волчьих когтей.
Тревога сделала свое дело – из домов так и повалили люди, вооружаясь чем попало и громко крича. Один из них бросился Май наперерез и метнул свой факел, как дротик; тот просвистел перед самым носом девушки, чудом не задев ни ее, ни Рози. Кобылка всхрапнула и удвоила скорость; по ее неровному дыханию Май понимала, что долго Рози так не выдержит. Она была простой крестьянской лошадкой, уже немолодой, и живот у нее провис – слишком много бедняжке приходилось возить грузов. Май ценила ее отнюдь не за быстроту, но за кроткий характер и неприхотливость. Да еще за то, что Рози всегда здоровалась с Май, так по-особенному фыркая… Но, кажется, при виде толпы вооруженных людей, мчавшейся по пятам, в скромной Рози пробудились таланты рысака. Без всякого понукания она мчалась быстрым галопом – только копыта стучали.
Еще один преследователь метнул в Май факел, и той пришлось пригнуться к спине пони. Вцепившись Рози в гриву, она молилась о том, чтобы только выдержать этот кошмар. Старая кобылка спотыкнулась, прорываясь сквозь стадо в воротах, и острый бычий рог вонзился Май в бедро. Она почти не почувствовала боли, такое испытала облегчение при мысли, что вырвалась из деревни. Ночной лес, в который девушка направила пони, теперь казался желанным и безопасным.
Расчет оказался верен – за пределами деревни люди тут же прекратили преследовать беглянку. Погоня осталась позади, и примерно через полмили Рози перешла на медленную, тяжелую рысь. Май трясло на рыси, каждый толчок больно отзывался во всем теле, и она предпочла спешиться и дать лошади отдохнуть. Девушка шла, слегка прихрамывая, и тоскливо думала, где бы провести ночь. Рози теперь едва плелась, опустив голову, и потные бока ее тяжело вздымались. Май очень не нравилось, как хрипло и часто дышит пони. Старушка Рози не была готова к подобной пробежке.
Вдруг Май показалось, что она слышит неподалеку еще чье-то тяжелое дыхание. Девушка вздрогнула и обернулась на звук – но не увидела ничего, только густые тени деревьев лежали на дороге. А в стороне, в лунном свете виднелись еще какие-то большие темные фигуры, и, разглядев их как следует, Май расслабилась. Это всего-навсего быки так грустно пыхтели и шуршали травой в темноте, а ночной ветерок сыграл над Май шутку, заставив вздохи прозвучать как будто у нее над ухом.
Она шла и шла вперед, ведя в поводу Рози. Нужно было найти какое-то укрытие, хотя бы старый сарай, чтобы переночевать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78