На чистом деревянном полу была рассыпана черная земля вперемешку с песком. Это были единственные следы грязи в безупречно чистом доме. Он пошел по едва заметному следу, и тот привел его в кладовку. Он уже был здесь но сейчас он осмотрел помещение более пристальным взглядом и заметил медный крюк на дальней стенке. Он покрутил его, и стена со скрипом, тяжело отодвинулась и открыла вход в кромешную тьму.
Казалось, будто черная как смола темень испугала пламя свечи, и оно задрожало, заметалось из стороны в сторону. Бен подумал, как давно он не прикасался к свече, хотя раньше он был учеником отца в свечной лавке и сам делал их чуть ли не каждый день. На некоторое время свечи вышли из обихода, их сменили алхимические лампы, но потом и лампы стали редкостью, так как их делали в основном в Англии и Голландии, а там сейчас производство и торговля переживали трудные времена. Как бы то ни было, в свете свечи он мало что мог рассмотреть, лишь запотевшие каменные стены. Нос его поведал ему о большем – в подвале пахло не только сырой землей, но еще серой и аммиаком. Знакомый ему едкий запах алхимической лаборатории.
Лестница закончилась, ноги ступили на грязный пол, и здесь пламя свечи успокоилось, выровнялось и сделалось ярче. Он стоял в помещении, напоминающем по форме пузырь, с куполообразным потолком, от стены к стене – не более тридцати футов, пространство пугало и давило своими маленькими размерами. Для чего же это помещение предназначено?
Об этом не трудно было догадаться, взглянув на довольно большой каменный стол, где размещались стеклянные колбы, реторты, фарфоровые мензурки, древняя лампа и статуэтка, робко блеснувшая в свете свечи. Очень осторожно он зажег лампу.
В более ярком свете ему сразу бросились в глаза две вещи, и мурашки побежали у него по спине. Во-первых, стол был вовсе не стол, а каменная крышка саркофага. Во-вторых, свет лампы падал на единственную книгу, толщиной не более дюйма. На поблекшей золоченой обложке он прочитал «Сефер Ха-Разим».
– Ах, вот ты где, моя хорошая, – прошептал он, беря книгу обеими руками, изумляясь, через что ему пришлось пройти, чтобы добыть эту тонюсенькую книжицу.
Исаак бен Иешуа, должно быть, хорошо посмеялся, вручив ему тяжеленный фолиант.
«А сейчас, – подумал Бен, – скорее бежать отсюда. От этой могилы, из этого дома, из этого странного квартала».
Из предосторожности он включил эгиду на низкую частоту колебаний и в этот самый момент увидел нечто, что привлекло его внимание и встревожило.
Краем глаза в преломленном свете он заметил какую-то тень. Вначале он подумал, что это его собственное отражение, но тень метнулась в его сторону.
Было такое ощущение, что паук вцепился ему в губы. Сделалось и смешно, и страшно, так что он просто замер в остолбенении, пока тень приближалась – это был какой-то безгласный призрак, без лица и признаков пола. И лишь когда призрак протянул к нему пальцы, похожие на тонкую пленку масла на темной воде, он пришел в себя, но было уже слишком поздно. Призрачные пальцы проникли в его грудь, к самому сердцу. Вдруг его окутало белое пламя, которое как-то странно потрескивало. На мгновение он почувствовал, как будто щипцами сдавило сердце, и это вызвало нестерпимую боль, словно тяжелый камень придавил ему грудь. Раздался ужасный крик, такой неестественный и резкий, что Бен не сразу понял, что это его собственный крик. Вспыхнула молния, и послышались раскаты грома, и Бена резко отбросило к стене, а призрак преобразился: Откуда-то появилось голубое пламя и обвило его.
Он не помнил, как оказался на верху лестницы, грудь сдавливало, и голени сильно болели, словно, поднимаясь, он ударялся ими о каждую ступеньку. Мельком заметил, что книгу он не выпустил, все так же сжимает в руке. Подвывая от ужаса, Бен с грохотом вернул на место отодвинутую стену и бросился к входной двери, напрочь забыв о своем намерении покинуть дом тихо, никем не замеченным. То, что произошло с ним в доме, походило на сон, который он видел прошлой ночью: там, во сне, он бежал, бежал, как дикий зверь, чтобы спасти свою шкуру. И события сна были более реальными, нежели сама реальность, с которой он только что столкнулся.
Когда он выскочил на улицу, наверное, с десяток голов повернулось в его сторону, но он промчался мимо, чтобы не видеть их удивления, страха, раздражения. Солнечный свет, вид улицы причиняли ему настоящую физическую боль, потому что все это казалось ему обманом, яркой, веселой картинкой на ветхом холсте. Наука была живописным полотном. Существо, которое преследовало его, – холстом. Его жизнь, биение его сердца были нарисованными. Но смерть – реальностью, и она шла за ним по пятам. Он чувствовал ее.
Бен повернул за угол и обернулся, он был уверен, что видел, как привидение вышло из дому – разноцветное расплывчатое пятно.
Когда он достиг Карлова моста, ноги казались тяжелыми, словно каменными, и переставлялись как-то автоматически. Охватившая его паника постепенно улеглась, хотя ему каждый раз становилось не по себе, стоило только прислушаться к тяжелым ударам сердца. Сейчас оно билось более или менее ровно, но он ясно помнил то ощущение в подвале, когда ему почудилось, будто от сердца отхлынула вся кровь, и оно судорожно сокращается, словно пытаясь закачать кровь обратно, – так ловишь ртом воздух после удара под дых.
Он чуть не умер там, в этом ужасном подвале. А может, он еще и умрет, только чуть позже.
Бросив взгляд назад, на ту сторону реки, такую ненавистную, он все же не заметил следовавшего за ним привидения.
Оно сумело коснуться Бена и через эгиду, конечно, не без последствий и для себя, как можно было догадаться. Но все же оно пробило эгиду! А что если оно его найдет потом…
Он стиснул зубы, отчего лицо его приобрело суровый вид, покрепче сжал к руке книгу. «Ну, теперь уж Ньютон обязан будет поговорить со мной откровенно», – решил он.
– Ты говоришь, привидение тебя коснулось? – произнес Ньютон. Глаза его светились чем-то таким, что у любого другого человека можно было бы определить как любовь.
– Не просто коснулось, а дотронулось до самого сердца!
– И ты… Ты можешь сказать, что за природа у этого существа – огненная или тонко-воздушная? – Ньютон шагал взад и вперед по комнате, заложив за спину руки.
Бен недоуменно заморгал.
– Мне показалось, оно вообще ни из чего не состоит, – прошептал он. – У меня было такое ощущение, что это ангел смерти.
– Да, но что сделало его природу видимой? Посредством какого элемента он воплотился?
– У меня не было времени, чтобы изучать его природу, – ответил Бен. – Сэр, он может теперь искать меня повсюду, даже сюда прийти.
– Ты считаешь, что он страж этой книги? – Ньютон потряс в воздухе «Сефер Ха-Разим».
– Или могилы, или… да я не знаю. Я увидел его в тот момент, когда включил эгиду. До этого он оставался невидимым. Но я могу точно сказать, что действие, которое оказала на него эгида, ему очень не нравилось.
– Эгида здесь ни при чем, – сказал Ньютон. – Он страж книги.
– Вы… – Бен аж задохнулся от возмущения, но сдержался. – Вы хотите сказать, что знали о том, что это привидение появится, как только я возьму эту книгу?
– Я не посылал тебя воровать книгу, Бенджамин. Я посылал тебя попросить ее на время. Ведь тебе хорошо известно, что воровство заслуживает наказания.
– Так старик же не дал ее. Что же мне теперь, вернуть ее назад?
Ньютон мгновение колебался, его взгляд вспыхивал, когда останавливался на книге, а потом вновь уходил в сторону.
– Очень скоро придется это сделать, – произнес он.
– Очень скоро… Тогда вам, сэр, не за что меня ругать, коль вы заинтересованы в плодах моего преступления. Получается, что и вы принимали участие в воровстве.
– Я не хотел, чтобы ты ее воровал, – повторил Ньютон. – Я и словом об этом не обмолвился. Но уж поскольку преступление совершено, а мне очень нужна эта книга… Но в будущем не совершай ради меня никаких грехов, ты понял меня?! Делай то, о чем я тебя прошу, но не своевольничай! – Он провел рукой по золоченым буквам книги. – Посылая тебя за книгой, Бенджамин, я не знал, что подвергаю тебя опасности. Ты не должен думать, что я сделал это намеренно. И хотя ты немного перестарался, я все же весьма признателен тебе за оказанную услугу.
– Спасибо на добром слове. Но, сэр Исаак, я должен вам еще кое-что сказать. После нашей вчерашней аудиенции у императора у меня состоялась очень важная беседа с принцем Савойским.
– «Смерть обрушится на наши головы с небес», – повторил Ньютон слова принца.
– Он с вами уже говорил об этом?
– Говорил, после того, как ты ушел.
– Я пошел в обсерваторию.
Ньютон понимающе кивнул.
– Бессмысленный поход. Как из бесчисленного множества узнать одну-единственную?
– Вы тоже так думаете? Значит, московиты действительно хотят обрушить на Землю комету?
– Возможно. У них было достаточно времени и, похоже, знаний тоже.
– Но как же нам их остановить?
Ньютон, сильно нахмурив лоб, сделал еще несколько шагов, держа перед собой книгу:
– Я объясню тебе это через пару дней, а пока ты не забивай себе этим голову.
– А что если у нас осталось мало времени?
– Достаточно.
– Откуда вам это известно, сэр?
– Мне известно. В нашем распоряжении месяц или чуть больше.
– Сэр, если бы вы сказали мне, откуда вам это известно, то я бы сразу же успокоился.
– Успокаивать твою разгоряченную голову, Бенджамин, не моя первейшая задача. Все, что от тебя требуется сейчас, просто поверить мне на слово. Я обещаю, как только моя новая система будет завершена, я тебе все расскажу и объясню. А пока просто успокойся. Падение кометы на Прагу не застанет нас врасплох. Пока обстоятельства нас не принудят, я не хочу покидать этот город. Мне просто необходимо здесь находиться для решения моей нынешней…
– Покидать? – перебил его Бен. – Вы сказали – покидать? Я думал, что ваша система может спасти Прагу!
– Может, если у меня достанет времени настолько ее усовершенствовать и если у меня будет время ее применить. А если нет, то нам придется покинуть город.
– Нет! Я не согласен! Одна комета уже разрушила Лондон, и какой громадный вред она нанесла всей Земле! Мы не может равнодушно стоять в стороне и позволить еще одной комете упасть на Землю.
Ньютон спокойно наблюдал, как Бен распаляется.
– Моя система еще не готова, – сказал он. – Она не совершенна, и пока она таковой не станет, применять ее нет смысла, никакой пользы не будет.
– Ну, так позвольте мне вам помочь! Я мог бы рассортировать ваши записи, или взять на себя часть экспериментов, или…
– Ты только что мне очень помог, и я выразил тебе свою признательность. Какой еще благодарности ты от меня требуешь?
– Я не требую благодарности! – Бен почувствовал, что срывается на крик. – Я просто хочу спасти Прагу!
Ньютон тяжело вздохнул, наградил Бена суровым взглядом и решительно направился в сторону своего кабинета.
– На сегодня наш разговор окончен. Императорский корабельщик желает задать тебе несколько вопросов. Думаю, тебе нужно на них ответить. Всего хорошего, господин Франклин.
Все дальнейшие протесты Бена оборвал стук закрывшейся двери.
По дороге в свою комнату Бен почувствовал, как слезы текут у него по щекам. Казалось, что внутри что-то дрожит, того и гляди, он сейчас рассыплется – ужасное состояние, название которому он не знал. Бен ненавидел такие состояния, злился, считая это слабостью, детской беспомощностью. Он ускорил шаг, не желая сейчас попасться кому-нибудь на глаза.
Войдя в комнату, он поспешно закрыл за собой дверь, шатаясь, подошел к кровати, почти ничего не видя от слез, и рухнул, и заревел в голос, и потокам слез не было конца, словно лились они из той же самой тучи, что поливала дождем Ноев ковчег. Но прошло время, и слезы иссякли, а в груди сделалось сладко и тепло. Быстрым движением он вытер глаза и нос, сел и задумался, что же ему делать. И только теперь, подняв глаза, он увидел горничную, которая сидела, не шелохнувшись, на стульчике в углу.
– Ты здесь? Ты почему притаилась?
– Я не хотела вас тревожить.
– Нет, дорогуша, ты просто наблюдала за мной. Хотела посмотреть, как ученик великого Ньютона рыдает, словно ребенок, чтобы было потом о чем посудачить с подружками. Ну что сидишь? Иди, рассказывай! Что мне с того!
– Да зачем же я буду делать такие недостойные вещи? – удивилась горничная.
Бен снова вытер глаза.
– Только не прикидывайся, что ты любишь меня, – буркнул он. – Ты достаточно ясно выразила свои чувства.
– Разве? Конечно, я признаю, что не испытываю к вам любви, но для этого я вас плохо знаю…
– Достаточно хорошо. Разве это не твои слова: «Я слышала, что о вас говорят…»
– Но вы можете опровергнуть все слухи, которые о вас распускают, если это только слухи, а не истинная правда. – Она встала, уперев руки в бока. – Скажите мне, что вы не рассчитывали затащить меня в постель, а на утро сказать: «Спасибо, дорогая, что ты была моей шлюхой на одну ночь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67