А потом ему сделалось так больно, так больно, что воцарился мрак.
Он пришел в себя, ощутил всем телом мелкое подрагивание палубы и увидел звезды над головой. Среди звезд висела почти полная Луна, и он долго не мог вспомнить, где находится. Он и лежал так, глядя на желтоватый туман, образующийся вокруг Луны, напрягая память, пытаясь разобрать, о чем там тихо переговариваются Роберт и Фриск. Он попробовал пошевелиться, и будто змея впилась ему в грудь, так больно сделалось.
– Роберт! – позвал он слабо.
– А! Очухался! – послышался откуда-то голос Роберта.
В следующее мгновение он и сам появился и опустился подле Бена.
– Ну, как ты?
– Я что, умираю?
– А меня-то ты чего спрашиваешь об этом, я тебе что, священник, что ли? – усмехнулся Роберт. – Я, конечно, не врач, но, кажись, жить будешь. Все не так страшно. Повреждены мышцы и ребро, а легкое целехонько. И к тому же правая сторона задета. Фриск прижег рану порохом.
– Мы далеко от Праги отплыли?
– Наверное. Один из воздушных кораблей погнался за нами, но куда ему… У этой лодки такой ход, что им в жизни нас не догнать.
– Я ее для императора делал.
– Плохо то, – присоединился к разговору Фриск, – что наша лодка плывет, виляя, как и сама река, а воздушный корабль движется по прямой. Пока ты спал, они нас раза два чуть не поймали. Если бы им удалось нас обогнать на значительное расстояние, то они бы перегородили нам дорогу. Их, видно, наша скорость смутила, но помяните мое слово, будь у них побольше выдержки и настойчивости, они бы нас наверняка сцапали.
– А с чего бы им проявлять выдержку и настойчивость? – удивился Роберт.
– Так видно же, что это лодка не простая, с научной начинкой, не какая-нибудь крестьянская посудина. Им могло втемяшиться, что на ней удирает либо сам император, либо еще какое важное лицо.
– А мы вверх или вниз по течению идем?
– Вверх, зачем нам вниз, если нам нужно туда, где шведская армия стоит.
Бен кивнул:
– А-а-а. Но ты же утверждаешь, что московиты нас рано или поздно все равно схватят.
– Да, если мы будем плыть по реке.
– Ну а как нам еще можно передвигаться?
Фриск нетерпеливо заметил:
– Нам в любом случае очень скоро придется сойти на берег. Дальше на юг совсем мелко, и мы там не пройдем.
– У тебя есть предложение? – осведомился Роберт.
– Да, оставить лодку и присоединиться к моим людям.
– Ты хочешь сказать, что мы пешком должны отправиться в Вену?
– Нет. Мои люди стоят лагерем неподалеку, к югу от Праги, здесь совсем близко.
– Капитан Фриск, раньше вы нам ничего не говорили о своих людях.
– Не было для того подходящего случая.
– А как же Бен дойдет до этого лагеря?
Он же ранен.
– На своем веку я видал людей, которые путешествовали и с более серьезными ранами.
– Уверен, что многие из них умирали по дороге, – язвительно заметил Роберт.
– Ничего, Робин, я дойду, если кто-нибудь из вас подставит мне плечо. Как же мы, сэр, найдем ваш лагерь?
Фриск достал из кармана какую-то вещицу, похожую на часы.
– У меня есть эфирный компас, – сказал он. – Он покажет, где лагерь.
Бен сел, поморщившись от боли.
– Нам нужно найти Ньютона. Это, господин Фриск, тоже входит в ваше задание, не так ли? Вы же сами говорили, что должны либо склонить Ньютона на свою сторону, либо убить.
– Все так.
– В таком случае вы должны помочь мне найти Ньютона.
Едва заметная загадочная улыбка появилась на лице Фриска:
– Я знаю, куда он мог направиться.
– Да? Но откуда вам это известно?
– Я сделал ему то же предложение, что и вам, но он отказался. Но если он не желает попасть в руки русским, то ему больше некуда направиться.
Бен удивленно вытаращил глаза:
– А когда вы сделали ему это предложение?
– В общем-то, это не я лично вел с ним разговор, а один из моих людей, и было это не так давно. И я вернулся сюда, потому что от него не было ответа.
– И даже не заикались об этом?
– Не было…
– Не было для того подходящего случая. Что-то уж слишком часто вы эту фразу повторяете, капитан Фриск. И после всего этого вы хотите, чтобы мы вам доверяли?
– Я думаю, вы должны мне доверять, потому что сейчас только я могу помочь вам.
Бен раздумывал, он не забыл, что второй частью задания Фриска было убить его. Сможет ли Роберт в поединке победить Фриска? Он не был в этом уверен.
– Ну что ж, давайте отправимся на поиски ваших людей, пока у нас еще есть такая возможность.
Почти всю дорогу они несли его на себе, хотя Бен и старался переставлять ноги. Он сделал вывод, что при потере крови чувствуешь себя, как пьяный. Поля и фермерские домики, которые они проходили, расплывались у него перед глазами и казались миражами.
В одном местечке Роберт с Фриском купили лошадей у подвернувшегося толстяка, плохо, но зато очень громко говорящего по-немецки. Наверное, третий раз за всю свою жизнь Бен оказался верхом на лошади. Он обхватил Роберта сзади руками и всю дорогу, пока они ехали, кривился от боли. И, несмотря на эту боль, от мерного покачивания он то и дело проваливался в сон. В очередной раз он проснулся от радостных криков. С трудом разлепив глаза, он увидел толпу людей, около тридцати или чуть более, одетых в такую же форму, как и Фриск при первой встрече. Они потрясали оружием и радостно приветствовали Фриска.
Бена перенесли в палатку, отведенную под лазарет, ему дали выпить вина, оно одурманило его воспаленный мозг и погрузило в тяжелый сон.
Как монотонное жужжание комара, медленно, издалека приближались звуки голосов, наконец они преобразились в немецкую речь. Он открыл глаза, свет живого огня освещал палатку, ноздри приятно ласкал запах глинтвейна.
– Должно быть, он заключил сделку с султаном. Проклятое турецкое вероломство.
– Да, ваше величество, – сказал молодой человек с волосами цвета меди. – Все сошлись во мнении, что вам нужно искать убежище.
– Искать убежище? Девять лет, если не более, я считал, что нашел убежище у турок. Мои солдаты смело сражались в боях на их стороне и проливали за них свою кровь, и что в награду? Предательство! Хватит. Сегодня же ночью я отправляюсь в Венецию. Я хочу посмотреть в глаза этим трусливым туркам, прежде чем они сбегут. И, если на то будет Божья воля, переломлю ситуацию.
– Но, государь…
– Лейтенант, более тысячи шведов находятся сейчас в Венеции, и я не брошу их на произвол судьбы, знайте это.
Лейтенант печально улыбнулся:
– Да, ваше величество, мы знаем это. Но все же…
– Ваше величество, – пробормотал Бен, приподнимаясь на локте.
– А, мистер Франклин, – произнес Фриск.
– Он еще кое-что забыл нам сказать, – проворчал где-то сзади Роберт. – Позвольте представить вам Карла Двенадцатого, короля Швеции.
У Бена недостало сил что-либо ответить, он лишь кивнул, и не потому, что не был поражен присутствием здесь короля, а потому, что более не последовало со шведской стороны никаких действий.
Фриск – вернее, Карл слегка улыбнулся:
– Когда-нибудь, господин Франклин, мы с вами вернемся к нашему предыдущему разговору о ценности монархии, но сейчас, боюсь, эту тему придется отложить.
– Господин… То есть, ваше величество…
– Лучше «господин», – произнес Карл. – У нас у всех очень важные дела в Венеции. – Он повернулся к лейтенанту: – Разошлите сообщения по эфирным самописцам. Пусть те люди, которым мы доверяем, достанут нам свежих лошадей. – Он кивнул в сторону Бена. – Он не может ехать верхом, выделите людей, которые его понесут. Я хочу, чтобы через час мы уже снялись с лагеря, а через пять дней я желаю быть в Венеции.
– Через пять дней?! – воскликнул Роберт. – Отсюда до Венеции пять сотен миль, а может, и того больше.
– В день мы должны преодолевать по сотне миль, не так ли? – воскликнул Карл.
– Но зачем… – произнес Бен, – зачем такая спешка?
Карл подался вперед, голос его зазвучал тихо и жестко.
– Затем, чтобы царь Петр не оказался в Венеции раньше нас.
3
Тонущий город
– Вместо улиц каналы, – обронил Красные Мокасины, прищурившись и вглядываясь вдаль.
– Ага, – поддакнул Таг, – я же говорил тебе. Это прямо чудо какое-то!
Красные Мокасины искал чудо и нашел его, но оно было не чудеснее обычной гремучей змеи, паука или угря. Алжир показался ему невыносимым городом, а Венеция выглядела и того хуже. Разглядывая город, он вспомнил слова привидевшегося ему во сне бледнолицего вождя ока нахолло, хотя кто его знает, кем было то видение на самом деле. Он вспомнил подводный город из камня и полусгнившего дерева, жители которого превращали плененных ими людей в существа, подобные ракам по духу и с сердцами пиявок.
И сейчас он приближался к городу, возведенному из камня и полусгнившего дерева, который, должно быть, только вчера поднялся из морских глубин, и он не вызывал у Красных Мокасин никаких чувств, кроме отвращения. Сердце у него екнуло, когда он вспомнил, как его враг намекал на родство, существующее между ним и европейцами. Венеция была первым настоящим городом ока нахолло, который ему довелось увидеть воочию, а в Алжире люди и лицом, и волосами были темнее даже его самого. Но он помнил и другие рассказы, о голландцах например, которые тоже жили в городах, находящихся ниже уровня моря, и где вместо улиц – каналы. Он встречал голландцев, и у них были белые лица, как и в легенде об ока нахолло.
Старейшины говорили, что народ чоктау вышел из водного мира, что лежал глубоко-глубоко, и было это в Начале времен. Чтобы стать людьми, они, подобно ракам, разорвали свою оболочку. И с тех пор уже много-много лет чоктау живут под лучами палящего солнца. Вероятно, европейцы покинули мир воды совсем недавно и потому ближе к нижнему миру, к преисподней. Этим, видно, и объясняются их любовь к закрытым, ограниченным пространствам, эта мания закрывать тело и все их невероятные поступки. Они – существа, которые застряли где-то посредине, и не понять, то ли они из грязи и мути поднимаются, то ли опускаются туда.
Красные Мокасины окинул взглядом свой европейский костюм, пытаясь представить, сколько времени потребуется ока нахолло, чтобы превратить индейца чоктау в себе подобного, и по телу у него пробежала дрожь. И ему захотелось вернуться домой, обзавестись семьей, возделывать землю, охотиться на оленей, воевать с племенем чикасо. Словом, он хотел оставаться самим собой – индейцем чоктау.
Казалось, все прочие на корабле, кроме него, восторженно принимают Венецию, и даже люди с таким же далеко не белым цветом кожи, как у Фернандо. Они наперебой трещали о развлечениях и удовольствиях, что ждут их в городе, и громче всего кричали о достоинствах венецианских женщин. Таг уже успел пообещать ему снова «повеселиться на славу», но Красные Мокасины сомневался, что он вынесет еще одну ночь подобного веселья, особенно в городе, чьи улицы полны воды и готовы поглотить каждого пьяного, в них свалившегося.
Нет! Если уж он должен войти в воды Венеции, то ее воды в него не войдут. Так же как и в Алжире, здесь все предвещало обернуться его неведомым врагом, желающим его погубить. Этот враг неотступно следует за ним. Трижды на пути к Венеции он ловил на себе пристальный взгляд, и трижды враг его исчезал, не оставив следа.
Подошел Нейрн. Чувствовалось, что он нервничает.
– На твоем лице беспокойство, – сказал Нейрн.
– А у меня есть причина для беспокойства?
Нейрн нахмурился:
– Пока все идет, как и обещал Рива. Никто нас не беспокоил, пока мы плыли по Средиземному морю, да и здесь, должен признать, обхождение учтивое. Ты обратил внимание, что Венецию покидают турецкие корабли?
Красные Мокасины печально улыбнулся:
– Я так и не научился отличать, какой стране принадлежит корабль.
– За последние несколько часов я насчитал семь турецких кораблей, которые покинули порт. Посмотри вокруг повнимательней, похоже, здесь каждый стремится покинуть порт.
– Вы думаете, Венеции угрожает какая-то опасность?
– Думаю, здесь происходит нечто для нас неожиданное.
«Возможно, преисподняя готовится вновь поглотить Венецию, – подумал Красные Мокасины, – вернуть ее туда, откуда она вышла».
– А что венецианец говорит на этот счет? – вслух спросил он.
– Я не знаю. Он сошел на берег, надеюсь, вернется.
Доменико Рива вернулся часов через пять, с лицом довольно мрачным.
– Вы обещали через час вернуться, – встретил его Черная Борода, грозно сверкая глазами.
Рива опустил голову и беспомощно развел руками:
– Простите. Но все… Пожалуйста, соберите совет.
Черная Борода медленно повернул голову и прищурился.
– Думаю, тебе лучше мне рассказать, что происходит, и сделать это прямо сейчас. – Он говорил небрежно, едва выговаривая слова. – Не пройдет и часа, как в гавани не останется ни одного корабля, кроме наших. Так вот, я хочу знать, что они знают такое, чего мы не знаем.
– Молю о прощении, – начал Рива, – но я и в мыслях не имел что-либо скрывать от вас. Все сходится к тому, что очень скоро в Венецию вторгнутся вражеские войска.
– Вторгнутся вражеские войска?
– Да. Корабли московитов уже на подходе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Он пришел в себя, ощутил всем телом мелкое подрагивание палубы и увидел звезды над головой. Среди звезд висела почти полная Луна, и он долго не мог вспомнить, где находится. Он и лежал так, глядя на желтоватый туман, образующийся вокруг Луны, напрягая память, пытаясь разобрать, о чем там тихо переговариваются Роберт и Фриск. Он попробовал пошевелиться, и будто змея впилась ему в грудь, так больно сделалось.
– Роберт! – позвал он слабо.
– А! Очухался! – послышался откуда-то голос Роберта.
В следующее мгновение он и сам появился и опустился подле Бена.
– Ну, как ты?
– Я что, умираю?
– А меня-то ты чего спрашиваешь об этом, я тебе что, священник, что ли? – усмехнулся Роберт. – Я, конечно, не врач, но, кажись, жить будешь. Все не так страшно. Повреждены мышцы и ребро, а легкое целехонько. И к тому же правая сторона задета. Фриск прижег рану порохом.
– Мы далеко от Праги отплыли?
– Наверное. Один из воздушных кораблей погнался за нами, но куда ему… У этой лодки такой ход, что им в жизни нас не догнать.
– Я ее для императора делал.
– Плохо то, – присоединился к разговору Фриск, – что наша лодка плывет, виляя, как и сама река, а воздушный корабль движется по прямой. Пока ты спал, они нас раза два чуть не поймали. Если бы им удалось нас обогнать на значительное расстояние, то они бы перегородили нам дорогу. Их, видно, наша скорость смутила, но помяните мое слово, будь у них побольше выдержки и настойчивости, они бы нас наверняка сцапали.
– А с чего бы им проявлять выдержку и настойчивость? – удивился Роберт.
– Так видно же, что это лодка не простая, с научной начинкой, не какая-нибудь крестьянская посудина. Им могло втемяшиться, что на ней удирает либо сам император, либо еще какое важное лицо.
– А мы вверх или вниз по течению идем?
– Вверх, зачем нам вниз, если нам нужно туда, где шведская армия стоит.
Бен кивнул:
– А-а-а. Но ты же утверждаешь, что московиты нас рано или поздно все равно схватят.
– Да, если мы будем плыть по реке.
– Ну а как нам еще можно передвигаться?
Фриск нетерпеливо заметил:
– Нам в любом случае очень скоро придется сойти на берег. Дальше на юг совсем мелко, и мы там не пройдем.
– У тебя есть предложение? – осведомился Роберт.
– Да, оставить лодку и присоединиться к моим людям.
– Ты хочешь сказать, что мы пешком должны отправиться в Вену?
– Нет. Мои люди стоят лагерем неподалеку, к югу от Праги, здесь совсем близко.
– Капитан Фриск, раньше вы нам ничего не говорили о своих людях.
– Не было для того подходящего случая.
– А как же Бен дойдет до этого лагеря?
Он же ранен.
– На своем веку я видал людей, которые путешествовали и с более серьезными ранами.
– Уверен, что многие из них умирали по дороге, – язвительно заметил Роберт.
– Ничего, Робин, я дойду, если кто-нибудь из вас подставит мне плечо. Как же мы, сэр, найдем ваш лагерь?
Фриск достал из кармана какую-то вещицу, похожую на часы.
– У меня есть эфирный компас, – сказал он. – Он покажет, где лагерь.
Бен сел, поморщившись от боли.
– Нам нужно найти Ньютона. Это, господин Фриск, тоже входит в ваше задание, не так ли? Вы же сами говорили, что должны либо склонить Ньютона на свою сторону, либо убить.
– Все так.
– В таком случае вы должны помочь мне найти Ньютона.
Едва заметная загадочная улыбка появилась на лице Фриска:
– Я знаю, куда он мог направиться.
– Да? Но откуда вам это известно?
– Я сделал ему то же предложение, что и вам, но он отказался. Но если он не желает попасть в руки русским, то ему больше некуда направиться.
Бен удивленно вытаращил глаза:
– А когда вы сделали ему это предложение?
– В общем-то, это не я лично вел с ним разговор, а один из моих людей, и было это не так давно. И я вернулся сюда, потому что от него не было ответа.
– И даже не заикались об этом?
– Не было…
– Не было для того подходящего случая. Что-то уж слишком часто вы эту фразу повторяете, капитан Фриск. И после всего этого вы хотите, чтобы мы вам доверяли?
– Я думаю, вы должны мне доверять, потому что сейчас только я могу помочь вам.
Бен раздумывал, он не забыл, что второй частью задания Фриска было убить его. Сможет ли Роберт в поединке победить Фриска? Он не был в этом уверен.
– Ну что ж, давайте отправимся на поиски ваших людей, пока у нас еще есть такая возможность.
Почти всю дорогу они несли его на себе, хотя Бен и старался переставлять ноги. Он сделал вывод, что при потере крови чувствуешь себя, как пьяный. Поля и фермерские домики, которые они проходили, расплывались у него перед глазами и казались миражами.
В одном местечке Роберт с Фриском купили лошадей у подвернувшегося толстяка, плохо, но зато очень громко говорящего по-немецки. Наверное, третий раз за всю свою жизнь Бен оказался верхом на лошади. Он обхватил Роберта сзади руками и всю дорогу, пока они ехали, кривился от боли. И, несмотря на эту боль, от мерного покачивания он то и дело проваливался в сон. В очередной раз он проснулся от радостных криков. С трудом разлепив глаза, он увидел толпу людей, около тридцати или чуть более, одетых в такую же форму, как и Фриск при первой встрече. Они потрясали оружием и радостно приветствовали Фриска.
Бена перенесли в палатку, отведенную под лазарет, ему дали выпить вина, оно одурманило его воспаленный мозг и погрузило в тяжелый сон.
Как монотонное жужжание комара, медленно, издалека приближались звуки голосов, наконец они преобразились в немецкую речь. Он открыл глаза, свет живого огня освещал палатку, ноздри приятно ласкал запах глинтвейна.
– Должно быть, он заключил сделку с султаном. Проклятое турецкое вероломство.
– Да, ваше величество, – сказал молодой человек с волосами цвета меди. – Все сошлись во мнении, что вам нужно искать убежище.
– Искать убежище? Девять лет, если не более, я считал, что нашел убежище у турок. Мои солдаты смело сражались в боях на их стороне и проливали за них свою кровь, и что в награду? Предательство! Хватит. Сегодня же ночью я отправляюсь в Венецию. Я хочу посмотреть в глаза этим трусливым туркам, прежде чем они сбегут. И, если на то будет Божья воля, переломлю ситуацию.
– Но, государь…
– Лейтенант, более тысячи шведов находятся сейчас в Венеции, и я не брошу их на произвол судьбы, знайте это.
Лейтенант печально улыбнулся:
– Да, ваше величество, мы знаем это. Но все же…
– Ваше величество, – пробормотал Бен, приподнимаясь на локте.
– А, мистер Франклин, – произнес Фриск.
– Он еще кое-что забыл нам сказать, – проворчал где-то сзади Роберт. – Позвольте представить вам Карла Двенадцатого, короля Швеции.
У Бена недостало сил что-либо ответить, он лишь кивнул, и не потому, что не был поражен присутствием здесь короля, а потому, что более не последовало со шведской стороны никаких действий.
Фриск – вернее, Карл слегка улыбнулся:
– Когда-нибудь, господин Франклин, мы с вами вернемся к нашему предыдущему разговору о ценности монархии, но сейчас, боюсь, эту тему придется отложить.
– Господин… То есть, ваше величество…
– Лучше «господин», – произнес Карл. – У нас у всех очень важные дела в Венеции. – Он повернулся к лейтенанту: – Разошлите сообщения по эфирным самописцам. Пусть те люди, которым мы доверяем, достанут нам свежих лошадей. – Он кивнул в сторону Бена. – Он не может ехать верхом, выделите людей, которые его понесут. Я хочу, чтобы через час мы уже снялись с лагеря, а через пять дней я желаю быть в Венеции.
– Через пять дней?! – воскликнул Роберт. – Отсюда до Венеции пять сотен миль, а может, и того больше.
– В день мы должны преодолевать по сотне миль, не так ли? – воскликнул Карл.
– Но зачем… – произнес Бен, – зачем такая спешка?
Карл подался вперед, голос его зазвучал тихо и жестко.
– Затем, чтобы царь Петр не оказался в Венеции раньше нас.
3
Тонущий город
– Вместо улиц каналы, – обронил Красные Мокасины, прищурившись и вглядываясь вдаль.
– Ага, – поддакнул Таг, – я же говорил тебе. Это прямо чудо какое-то!
Красные Мокасины искал чудо и нашел его, но оно было не чудеснее обычной гремучей змеи, паука или угря. Алжир показался ему невыносимым городом, а Венеция выглядела и того хуже. Разглядывая город, он вспомнил слова привидевшегося ему во сне бледнолицего вождя ока нахолло, хотя кто его знает, кем было то видение на самом деле. Он вспомнил подводный город из камня и полусгнившего дерева, жители которого превращали плененных ими людей в существа, подобные ракам по духу и с сердцами пиявок.
И сейчас он приближался к городу, возведенному из камня и полусгнившего дерева, который, должно быть, только вчера поднялся из морских глубин, и он не вызывал у Красных Мокасин никаких чувств, кроме отвращения. Сердце у него екнуло, когда он вспомнил, как его враг намекал на родство, существующее между ним и европейцами. Венеция была первым настоящим городом ока нахолло, который ему довелось увидеть воочию, а в Алжире люди и лицом, и волосами были темнее даже его самого. Но он помнил и другие рассказы, о голландцах например, которые тоже жили в городах, находящихся ниже уровня моря, и где вместо улиц – каналы. Он встречал голландцев, и у них были белые лица, как и в легенде об ока нахолло.
Старейшины говорили, что народ чоктау вышел из водного мира, что лежал глубоко-глубоко, и было это в Начале времен. Чтобы стать людьми, они, подобно ракам, разорвали свою оболочку. И с тех пор уже много-много лет чоктау живут под лучами палящего солнца. Вероятно, европейцы покинули мир воды совсем недавно и потому ближе к нижнему миру, к преисподней. Этим, видно, и объясняются их любовь к закрытым, ограниченным пространствам, эта мания закрывать тело и все их невероятные поступки. Они – существа, которые застряли где-то посредине, и не понять, то ли они из грязи и мути поднимаются, то ли опускаются туда.
Красные Мокасины окинул взглядом свой европейский костюм, пытаясь представить, сколько времени потребуется ока нахолло, чтобы превратить индейца чоктау в себе подобного, и по телу у него пробежала дрожь. И ему захотелось вернуться домой, обзавестись семьей, возделывать землю, охотиться на оленей, воевать с племенем чикасо. Словом, он хотел оставаться самим собой – индейцем чоктау.
Казалось, все прочие на корабле, кроме него, восторженно принимают Венецию, и даже люди с таким же далеко не белым цветом кожи, как у Фернандо. Они наперебой трещали о развлечениях и удовольствиях, что ждут их в городе, и громче всего кричали о достоинствах венецианских женщин. Таг уже успел пообещать ему снова «повеселиться на славу», но Красные Мокасины сомневался, что он вынесет еще одну ночь подобного веселья, особенно в городе, чьи улицы полны воды и готовы поглотить каждого пьяного, в них свалившегося.
Нет! Если уж он должен войти в воды Венеции, то ее воды в него не войдут. Так же как и в Алжире, здесь все предвещало обернуться его неведомым врагом, желающим его погубить. Этот враг неотступно следует за ним. Трижды на пути к Венеции он ловил на себе пристальный взгляд, и трижды враг его исчезал, не оставив следа.
Подошел Нейрн. Чувствовалось, что он нервничает.
– На твоем лице беспокойство, – сказал Нейрн.
– А у меня есть причина для беспокойства?
Нейрн нахмурился:
– Пока все идет, как и обещал Рива. Никто нас не беспокоил, пока мы плыли по Средиземному морю, да и здесь, должен признать, обхождение учтивое. Ты обратил внимание, что Венецию покидают турецкие корабли?
Красные Мокасины печально улыбнулся:
– Я так и не научился отличать, какой стране принадлежит корабль.
– За последние несколько часов я насчитал семь турецких кораблей, которые покинули порт. Посмотри вокруг повнимательней, похоже, здесь каждый стремится покинуть порт.
– Вы думаете, Венеции угрожает какая-то опасность?
– Думаю, здесь происходит нечто для нас неожиданное.
«Возможно, преисподняя готовится вновь поглотить Венецию, – подумал Красные Мокасины, – вернуть ее туда, откуда она вышла».
– А что венецианец говорит на этот счет? – вслух спросил он.
– Я не знаю. Он сошел на берег, надеюсь, вернется.
Доменико Рива вернулся часов через пять, с лицом довольно мрачным.
– Вы обещали через час вернуться, – встретил его Черная Борода, грозно сверкая глазами.
Рива опустил голову и беспомощно развел руками:
– Простите. Но все… Пожалуйста, соберите совет.
Черная Борода медленно повернул голову и прищурился.
– Думаю, тебе лучше мне рассказать, что происходит, и сделать это прямо сейчас. – Он говорил небрежно, едва выговаривая слова. – Не пройдет и часа, как в гавани не останется ни одного корабля, кроме наших. Так вот, я хочу знать, что они знают такое, чего мы не знаем.
– Молю о прощении, – начал Рива, – но я и в мыслях не имел что-либо скрывать от вас. Все сходится к тому, что очень скоро в Венецию вторгнутся вражеские войска.
– Вторгнутся вражеские войска?
– Да. Корабли московитов уже на подходе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67