Произошло нечто сверхъестественное: вдруг военный совет смешался с купеческим собранием, в один котел сыпались слова о барышах, смелости и отваге, торговых сделках и малодушии воинов. Казалось, уже никто не решал вопрос, воевать с русскими или нет, – обсуждали, как выгодно устроить жизнь после сражения.
Поорав так с полчаса, собрание резко вернулось к главной теме.
– Мы не можем победить их! У нас нет магов, чтобы одолеть их демонов! У них воздушные корабли, а у нас нет против них оружия! – слышались крики.
– Ну, тогда расходитесь по домам! – присоединился к хору голосов Карл. – Расползайтесь по своим норам! Я буду воевать один! Я сохраню вам ваш город, защищу ваших детей и женщин, а вы сидите и тряситесь от страха в той дикости, в которой приучил вас жить султан. Расходитесь все!
– Вот это серьезный разговор! Ты скажи, как нам надо драться? Скажи, шведский король, скажи!
Настал решающий момент, и Бен вдруг почувствовал, что сам воздух пришел в колебание, как чаши весов. Споры балансировали на грани гордости и здравого смысла. Здравый смысл говорил, что янычарам драться не надо. Гордость говорила обратное – должны. При других обстоятельствах Бен посоветовал бы им держаться здравого смысла, но, с другой стороны, если Карл вынужден будет бежать из Венеции или сражаться в отчаянном одиночестве, то тогда уж наверняка Бену никогда не видать ни Ленки, ни записей Ньютона. Их нужно убедить остаться и вступить в бой, и в этом деле важно использовать Ньютона – это ключ к победе.
Настроенный таким образом, Бен посреди немного стихшего шума во все горло закричал:
– Я знаю, как можно победить русских! Я знаю, как вести бой!
Переводчик, переводя его слова на турецкий, закричал еще громче его, и вдруг все стихло. Внимание всего собрания сосредоточилось на нем.
– Что это за мальчишка? – выкрикнул кто-то.
– Это ученик великого мага из Праги, – выкрикнул в ответ Карл. – Вы спрашивали, где маги, чтобы сражаться с демонами русских? Один из них уже стоит перед вами!
– Пусть покажет! – закричали в толпе. – Пусть покажет свои чудеса!
Неохотно Бен полез в карман поддетой под низ парадного платья эгиды, грязной, пропахшей человеческим и лошадиным потом. Вставил ключ и исчез.
Зал возопил.
Бен выждал минуту и вновь появился.
– Да это все фокусы! – закричали в толпе. – Одни фокусы! Какая от них польза?!
– Я знаю много таких фокусов! – выкрикнул Бен. – Есть много способов уничтожить воздушные корабли! Но я не могу здесь о них всех рассказать!
– Ну вот видите! Видите теперь! – закричал Карл. – Теперь только самые последние трусы могут отказаться от славной победы!
И вдруг в одну секунду толпа превратилась в беснующихся сумасшедших. Сотня людей кинулась пинать друг друга ногами.
Краем глаза Бен заметил расплывчатые очертания фигуры человека, и что-то заставило его обернуться. Взгляд уперся в зловеще улыбающееся лицо Черной Бороды. В следующее мгновение тяжелый сапог с невероятной силой ударил его по голени. У Бена затрещали кости, а пират вновь обрушил на него свой сокрушающий удар. Слишком поздно Бен сообразил, что надо бить в ответ, удар его получился слабым, потому что он еще не совсем оправился после ранения и изнурительного путешествия из Праги в Венецию верхом. Новый удар Тича сбил его с ног, и на него дождем со всех сторон посыпались удары.
Красные Мокасины был совершенно сбит с толку турецким диваном. Рива нашел для них переводчика, но у того оказался слишком слабый голос, чтобы перекричать общий гвалт, и к тому же он стоял, конечно же, рядом с Мэтером, так что Красные Мокасины практически ничего не понял из того, о чем шла речь в зале.
Да его это и не особенно интересовало – он занялся тем, что наблюдал за собравшими здесь людьми и тем, как они вели переговоры. Переговоры шли между стоявшими на возвышении – человеком в синем кафтане, как ему сказали, это был шведский король, турком и Ривой, – с одной стороны, и различными группами людей, собравшихся в зале, от имени которых, очевидно, выступали избранные ораторы. Турецкий диван резко отличался от всех тех советов, на которых Красным Мокасинам приходилось бывать и где переговоры велись неторопливо, речи произносились обдуманно, в последовательности, определенной положением говорящего.
Ему хотелось знать, кто тот парень с каштановыми волосами, с которым обнимался Нейрн, и кто тот юный ихт ахолло, которого Черная Борода не выпускает из поля зрения и который чудесным образом исчез, а потом вновь появился из хошонти – туманного облака, о котором рассказывали легенды. В конце концов Красные Мокасины все свое внимание сосредоточил на этом юноше. Рядом с ним он не заметил ни дитя Тени, ни каких иных духов, и он не мог понять, что дает ему такую силу.
Вот уж чего Красные Мокасины совершенно не ожидал – равно как и никто другой в их компании, – так это того, что Черная Борода, воспользовавшись общим беспорядком, начнет избивать этого юношу. Новый друг Нейрна бросился на выручку первым. Подлетев, он кулаком нанес удар Черной Бороде в лицо, тот зашатался. Красные Мокасины вспомнил, как их предупреждали, что в диване запрещено пускать в ход кулаки. Похоже, Нейрн не собирался нарушать этого правила и ногами отбивал удары турок, сыпавшиеся на упавшего юношу. Красные Мокасины, так и не понимая до конца, в чем тут дело, направился к юноше, чтобы помочь ему подняться.
В это время Черная Борода пришел в себя, зарычал, как зверь, и бросился на парня с каштановыми волосами. Тот стоял, не сходя с места до самого последнего момента, и, когда пират уже замахнулся, резко отскочил в сторону, изо всей силы пнул пирата по голени и толкнул его в толпу, где на него тут же роем налетели турки и принялась пинать. Черная Борода, отбиваясь, барахтался в этом живом море людей, как огромный кит. Наконец он поднялся на ноги, и оба его громадных кулака обрушились на головы турок.
В этот момент, словно из-под земли, появились вооруженные люди. Черная Борода оказался окруженным лесом алебард. Страшно ругаясь, он отпустил турка, которого мутузил. Свирепо зыркая по сторонам, Черная Борода позволил увести себя из зала. Рива что-то прошептал на ухо их переводчику, и они оба поспешили всех остальных – Нейрна, исчезающего юношу, парня, который ударил кулаком Черную Бороду, Бьенвиля и его самого – провести сквозь толпу к выходу. Красные Мокасины помог новому другу Нейрна тащить избитого юношу – тот хоть и был в сознании, но сам передвигаться не мог.
Когда они выходили из зала дивана, Красные Мокасины почувствовал, как будто кто-то вонзил ему нож в спину. Он резко повернул голову, приготовившись защищаться. На мгновение ему показалось, что он заметил крылья, блеск чешуи, сверкающие глаза, и все это видение тут же исчезло, сзади шли только Нейрн и Мэтер, а за их спинами в зале осталась сотня очень странно ведущих себя людей.
Бен поморщился от ударившего в лицо яркого солнца и, превозмогая боль, попробовал вдохнуть. С одной стороны его держал Роберт, с другой – какой-то незнакомец, который выглядел как настоящий индеец.
– Спасибо, – едва слышно пробормотал Бен, обращаясь к ним обоим.
– Не понимаю, с чего это капитан Тич на тебя набросился, – сказал человек в красном камзоле.
– Мы с Черной Бородой уже встречались… раньше, – пояснил Бен. – Я надеялся, он меня не узнает, мистер…
– Нейрн, – подсказал ему парень с каштановыми волосами, – Томас Нейрн.
– Нейрн? – как эхо повторил за ним Бен.
– Это мой дядя, – пояснил Роберт. – Ты как, в порядке?
Удивленный, Бен пробормотал:
– Кажется, ничего. Вот только больно очень.
– Дядя Томас, – сказал Роберт, – а это Бенджамин Франклин из Бостона.
– Франклин? – переспросил Мэтер. – Не родственник ли старика Джошуа Франклина и его убитого сына Джеймса?
– Сын первого и брат второго, – ответил Бен и закашлялся. – Вы меня, наверное, не помните, преподобный отец, но я очень рад встрече с вами. – Он помолчал, комок подступил у него к горлу. – Вам ничего не известно о моем отце?
– Как же не известно – известно. Сейчас он оплакивает троих своих сыновей. Сын мой, я был бы рад услышать, что же с тобой случилось.
– Я тоже был бы рад, если бы вы мне рассказали, как там, в Бостоне, – ответил Бен. – Я надеюсь, что, если Черная Борода меня не убьет, мы с вами поговорим. Куда они его увели?
– Его взяли под стражу, – сказал Хасим. – Он позволил себе в диване нанести удар янычарам руками. Это очень плохой поступок. Если захотите, с ним можно будет потом повидаться.
– Честно говоря, – сказал Мэтер, – лучше бы нам его никогда больше не видеть, но он нам нужен, без него нам не совладать с его командой. Но сейчас меня интересует другое: когда диван примет решение?
– Он его уже принял, – ответил Хасим. – Янычары будут драться.
Победная улыбка осветила лицо Бена, но последовавшие за этим слова Мэтера отрезвили его.
– Господи, спаси и помилуй нас, грешных! – взмолился священник.
8
Военные хитрости
Два часа спустя, когда их всех пригласили на совет к Карлу, у Бена все еще кружилась голова. И не оттого, что его только что хорошо отлупили, и не рана в груди была тому причиной, а рассказ американцев. Особенно его поразило описание местности, где раньше стоял Лондон. Конечно же, он знал, что комета должна была сильно разрушить город, но чтобы до такой степени… И даже известие о том, что его родители живы, не смогло сгладить потрясение.
Но мало-помалу он приходил в себя, мысли упорядочивались, и в голове вырисовывался план. Складывалось впечатление, что колонии – в равной степени английские и французские – находятся в более выгодном положении, чем Европа, которая похожа на маленький водоем, в котором плавать приходится в компании акул и барракуд. Именно в колониях человек с его способностями может добиться хорошего положения, не ставя свое благосостояние и жизнь в зависимость от прихоти какого-нибудь монарха.
Карл и глава янычар разместились во дворце сбежавшего бея, который в свое время принадлежал дожу. Дворец был красивым и величественным зданием, походил на даму эпохи европейского барокко, но в турецком платье. Когда Бена вместе с остальными американцами ввели внутрь, Карл поднялся из-за огромного стола, за которым сидели не менее дюжины человек. Среди них Бен узнал только отца Хасима и Риву.
– Господа, – обратился к ним Карл по-немецки, переводчики переводили на английский и французский, – мы должны обсудить очень важные вопросы и выработать план сражения.
Француз по имени Бьенвиль откашлялся:
– Прошу прощения, ваше величество, но мы еще не выразили своего согласия помогать вам.
Карл кивнул:
– Мне это известно, мсье. Скажите, верно ли то, что если Венеция станет суверенным государством, то Луизиана с готовностью примет наши товары на очень хороших условиях?
– Конечно, но я, например, сомневаюсь, что вы одержите верх в этом сражении. Если то, что мы слышали, правда…
– Все это правда, мсье, но я уверяю вас, что я не обсуждал бы возможность вступления в бой, не видя реальных шансов на победу.
Бьенвиль рассмеялся:
– Простите, ваше величество, но за вами закрепилась иная репутация. Говорят, что вы готовы один с кинжалом в руке пойти в бой против целой армии. Неужели это единственный способ противостоять царю?
Кард сердито поджал губы.
– Людям свойственно преувеличивать, – сказал он. – Я не хочу этого касаться, но если бы вы к нам присоединились сейчас, то я был бы очень тому рад.
– Я присоединюсь к вам, – сказал Бьенвиль, – если в ближайшие два часа вы сумеете убедить меня в успехе. Если нет – подниму паруса.
– Вы нам очень нужны, – сказал Карл.
– Нам это известно, – ответил Бьенвиль. – Но вы должны убедить нас в том, что вы нам тоже нужны.
Один из сидящих за столом поднялся.
– Monsieur de Bienville, – произнес он, – peut-etre que je vous aider, dans cette affaire.*
– Pardon? Qui parle a moi?* – спросил Бьенвиль.
– Прошу прощения, – прервал их Карл. – Мсье де Бьенвиль, имею честь представить вам Луи де Рувруа, герцога Сен-Симон, правителя Неаполя и представителя его величества короля Франции.
Бьенвиль удивленно округлил глаза, а затем рот его медленно расползся в улыбке:
– Так Франция жива! И у Франции есть король?
– Мсье, – начал герцог, – по земле Франции рыщут полчища солдат русского царя, но Корона уцелела. И для нас крайне необходимо, чтобы итальянские и американские владения – и наши друзья в Венеции – оставались независимы от московитов. Именно поэтому я здесь и именно поэтому от своего имени обращаюсь к вам как к человеку, преданному Франции.
Бьенвиль склонил голову:
– Я знаю вас, мсье, мы виделись однажды, может быть, вы помните, в Версале. Я бы хотел, чтобы вы подробнее рассказали о том, что сейчас происходит во Франции.
– Уверяю вас, мсье, у вас кровь в венах закипит от моих рассказов.
Карл широко улыбнулся, весьма довольный впечатлением, которое герцог и его слова произвели на Бьенвиля.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67