витые петли и завитки были словно следы фантастических птиц. Это был великий джиннский астрономический трактат «Об устройстве мира», написанный неверным ученым аль-Хасаном ибн аль-Хайтан аль-Тулайатилахом. Копия была получена от личного секретаря ученого, они встретили его, когда два года проживали при дворе Калифа куртубахского в языческом королевстве Андала.
Старейшая и наиболее хрупкая из книг, написанная на пожелтевшем и ломком папирусе, находилась в середине тома. Чья-то рука кистью вывела когда-то каждое слово на каждой странице, использовав совершенно неизвестный Лиат алфавит. Но древний текст был снабжен пояснениями на аретузийском. Содержание его так и осталось неясным, ибо отец все же не смог его прочесть, хоть и знал аретузийский. А ее попросту не имел времени обучить новому и трудному языку. Время, остававшееся им на учение, он использовал для совершенствования тех умений, которые у нее были: строительство города памяти, знание звезд, знание вендийского, даррийского и джиннского языков. Если верить отцу, ребенком она говорила по-салийски и по-аостийски, но с возрастом позабыла их.
«Лучше хорошо знать три языка, чем жалкие обрывки из двенадцати», — сказал бы ей отец.
Птичка вновь запела. Ничто не двинулось в затихшем лесу, если не считать шума ветра в ветвях. Для большего мужества Лиат задержала дыхание, пересекла поляну и склонила колени перед старым дубом. Среди корней, подымавшихся из земли, находился небольшой тайник, наполовину наполненный листьями и землей. Она быстро работала взятым с собой садовым совком.
Ветка хрустнула сзади. Птицы закричали и, хлопая крыльями, рванулись с веток к небесам. Стало тихо. Она вскочила, но поздно.
Дурочка! Да что там, хуже. На краю поляны стоял, улыбаясь, Хью. Торжествуя победу, он медленно двинулся к ней. Лиат попятилась и подняла совок. Но что может сделать садовый инвентарь с опытным человеком, вооруженным мечом?
— Выкапывай, — сказал он, остановившись перед ней. Такой красавчик, как он, не станет рыться в земле, чтобы не испачкать руки и нарядный голубой кафтан. «Куда, интересно, делась ряса священника?»
Она бросила лопатку:
— Нет. Выкапывай сам.
Он ударил ее слева так сильно, что, оглушенная, она упала на землю, и, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, слышала только скрежет лопаты о песок и шум земли, отбрасываемой в сторону.
Хью издал удовлетворенное мычание.
— Ага, вот оно, — пробормотал он.
Она глубоко вздохнула, вместе с воздухом в горло попала и поднятая пыль. Задохнулась, закашлялась. Но она еще могла двигаться. Нельзя позволить ему завладеть книгой. Надо что-то предпринять. Она заставила себя подняться, дрожа от ненависти, и… увидела, как Хью вытряхивает пустой полотняный мешок.
Выпустив из рук ткань, он молча смотрел, как, испачканная в грязи, песке и листьях, она медленно полетела по ветру. Испуганная, Лиат упала на четвереньки и в отчаянии заглянула в тайник. Но тот был пуст.
— Ее нет! — Она тяжело опустилась перед дубом и прислонилась лбом к могучему стволу. Ее нет. Какой-то зверь вырыл ее и изорвал в клочки. Ребенок, в поисках птичьих гнезд, нашел ее и утащил домой на растопку. О Господи и Владычица! Такая драгоценная вещь, и так глупо потеряна! Если бы только она придумала место получше, когда просила Ханну перед тем, как староста Людольф арестовал ее. Этот старый дуб был любимым местом их встреч. А что, если Ханна вообще не спрятала книгу, а только сказала ей? Что, если она забрала ее себе…
Но таким мыслям она была обязана только присутствию Хью. Если не доверять Ханне, то нельзя доверять никому на свете.
— Проклятие! — ругался Хью. — Замечательная загадка. Но я заполучу книгу, Лиат. Я более терпелив, чем ты думаешь.
Она опустила голову, ожидая удара. Но его не последовало. Она услышала шаги и увидела, как Хью удаляется. Минутой позже раздалось ржание его лошади, а шум ломаемых веток и топот копыт растворились в лесу.
Нельзя поддаваться отчаянию. Она продержалась все лето. Если сдаться сейчас, она будет принадлежать Хью всецело.
— Никогда, — тихо сказала она. Она сдержала слезы и пошла обратно к часовне. Сначала надо поговорить с Ханной. Как всегда говорил отец: «Сделай скачала один шаг и тогда узнаешь, куда идти дальше».
В этот раз она прождала весь день перед тем, как идти в харчевню. Мастер Хансаль замазывал щели в бревенчатых стенах со стороны улицы. Увидев ее, он прекратил работу.
— Здравствуй, дитя, — сказал он медленно хриплым голосом. — Брат Хью приходил вчера сказать, что едет во Фрилас на двенадцать дней, чтобы посетить епископа. А ты будешь кушать у нас. Великодушно с его стороны, я так полагаю.
«Великодушно». Лиат потрогала рукой ноющий висок, куда Хью ударил ее.
— Здравствуйте и вы, мастер Хансаль. Ханна дома?
— Да. Дома, помогает миссис. Если подождешь, думаю, она скоро освободится.
— Спасибо. — Девушка поспешила в дом, радуясь, что старик отстал.
Миссис Бирта склонилась над огромным очагом, раскладывая очищенные репы на углях чуть в стороне от полыхающего огня. Закончив, она выпрямилась.
— Лиат! Сердце радуется, когда вижу тебя, доченька. Брат Хью заходил.
Лиат остановилась, не видя Ханны.
— Миссис Бирта! Я тоже рада видеть вас. Что нового?
Бирта отряхнула передник. От нее пахло едой.
— Все хорошо, слава Господу нашему и Владычице. А ты как, милая? Признаюсь, я так беспокоилась, когда твой отец умер. Но священник оказался великодушен, более чем великодушен, я бы сказала. Много свободных людей работает больше, чем ты, а живут много хуже, не едят мяса четыре раза в неделю. Не говорю, что ты этого не заслужила. Он неплохой человек, этот брат Хью. Должно быть, бастард и чванлив, но сразу видно — дворянская кровь. И еще никто не сказал, что он пренебрегает своими обязанностями. Не боится посещать больных и не заносится перед бедными. Когда старая Марта с Речного Берега умирала от сифилиса, она попросила возложить на нее руки для благословения, и он не испугался.
— Марта умерла…
— Да, милая. Возможно, тебе это все и не нравится, и не сомневаюсь даже, что Хью вполне может попросить о чем-то, чего тебе не хочется. — Здесь Бирта запнулась. — Но он дворянин, и мы не можем с ним спорить. Когда старый граф Харл был еще молод, его слуги принесли маленького Ивара и приказали мне его выкормить вместе с моей Ханной. Молока на двоих не хватало, но я сделала, как было сказано. Ты должна поступать так же. Все могло быть еще хуже.
Лиат смутилась, ее щеки горели.
— Он принес обет церкви. Как и все братья, он сбрил бороду, в приношение Владычице и как знак того, что служить будет только Ей.
Бирта фыркнула:
— Уверена, он никогда не женится, не желая навлечь на себя Ее гнев или, точнее, гнев госпожи-иерарха. Вот только что будет с тобой? Некоторые говорят, что мужчина без бороды — не настоящий мужчина и что люди церкви специально прикидываются женщинами. Но уверяю тебя, дело не в бороде. И среди мужчин, принесших себя церкви, очень мало таких, чьи стопы не касаются грешной земли. Мы же не ждем от них, чтобы они отказались от всех мужских потребностей? — Затем выражение ее лица изменилось, как будто ей пришла в голову новая мысль. — Или ты надеешься, он отвергнет свои обеты и женится на тебе?
— Нет! Я такого никогда не говорила!
— Послушай меня, девочка. Вы с отцом пришли сюда издалека. Цвет кожи и акцент, его лицо книжника… Всякий видит, что вы не такие, как мы. Пусть и свободнорожденные, но совсем чужаки, не знаю уж откуда. Я ни разу не слышала, чтобы кто-то из родных пытался разыскать тебя, да и сама ты сказала Людольфу, что одинока. Ты слишком беззащитна, девочка, чтобы быть свободной, и нет родни, которая тебя защитит. Брат Хью позаботится о тебе, если захочет, а он выходец из могущественной и благородной семьи. Ах, милая! Подумай, прежде чем роптать на судьбу. Никого лучше, чем он, ты не найдешь.
Не выдержав словесного потока, Лиат потеряла терпение:
— Он бьет меня!
— Ничего удивительного, с твоим-то характером. Он купил тебя. Кем бы ты раньше ни была, откуда бы ни пришла, кем бы ни были твои родные, — теперь ты рабыня. Рабыня Хью. Если будешь умна, он тебя оценит, вот увидишь. Может, со временем, если будешь послушной и полезной, он даст тебе вольную, а пока ты бесправнее самого нищего из здешних крестьян. Ты гордая девушка и, по-моему, этого еще не поняла.
Лиат удержалась от резкого ответа, готового слететь с языка. Да и разве слова Бирты были неправдой? Поддайся она обиде и гневу, потеряет Ханну, поссорившись с ее родителями. Поэтому, с трудом сохраняя выдержку, Лиат ответила:
— Простите меня за мой негодный язык. Вы всегда были добры ко мне, миссис, и мне жаль, если я оказалась невежлива.
Бирта делано засмеялась:
— Ты хорошая девушка, Лиат. Тебе надо научиться безропотно принимать все, что ниспослано Господом и Владычицей. У нас в деревне немало таких, что засматривались на миловидного священника. Хоть церковь и учит, что ее слуги должны забыть о женщинах, редко кто из них делает это с чистым сердцем.
Лиат обидело то, что о ней говорят как о сожительнице Хью.
— Я никогда… — Она вновь споткнулась о собственные слова, гневные и торопливые. — Я никогда не пойду на это!
Миссис Бирта вздохнула и грустно улыбнулась. Затем, к большой радости Лиат, во двор вошла Ханна.
— Лиат! — Ханна бросилась обнимать ее, но затем отшатнулась. — От тебя пахнет свиньями, Лиат! Здесь был священник, сказал, что уедет на… Что-то не так?
— Может, вам с Лиат стоит выйти и посидеть немного на дворе, выпить немного теплого молока?
Ханна забеспокоилась.
— Да, мама, конечно. — Она взяла Лиат за руку и быстро вывела из сеней, пока та не передумала.
В буфете она нашла две кружки, наполнила их из кувшина, продолжая разговаривать:
— Она бывает такой щедрой, если речь не идет о деньгах. Что случилось?
— Всего лишь сказала мне, будто все знают, что я любовница Хью и что вся деревня это подтверждает. И она только сейчас узнала, что это не так. Что я не любовница и никогда ею не буду.
— А… Пойдем отсюда. Сядем на скамью. — Ханна вывела Лиат со двора. Девушки сели на скамью, греясь под лучами солнца. — После аукциона у тебя не нашлось времени даже посидеть со мной. Хорошо хоть он уезжал во Фрилас, и я сумела тебя навестить. Я видела, он не спускает с тебя глаз. — Она оглянулась и понизила голос: — Так Хью еще не затащил тебя в постель? Все ведь знают, чего он хочет…
— Ханна! — Лиат дотронулась до ее руки, прося замолчать. — Что случилось с книгой?
— Книга? — Ее лицо помрачнело. — Ты искала ее?
Лиат схватила Ханну за обе руки, сердце ее забилось.
— Она у тебя?
— О… Отпусти меня. Да! Я закопала ее там, где ты сказала, но потом подумала, что до нее могут добраться дикие звери, или свиньи маленького Йохана, или кто-то из детей, ищущих птичьи гнезда. И я перепрятала ее. Когда ты была там?
— Вчера. Я думала, Хью уехал.
— Ты пошла туда в тот же день, как он уехал? Я видела, он был очень зол, когда приходил. Глупая ты. Даже я могла сказать тебе, что надо подождать день-другой, чтобы увериться, что он уехал, раз он так хочет получить эту книгу…
— Я знаю. Знаю. Я не подумала. Но он уже однажды уезжал. Я думала, все будет нормально. Мне необходимо увидеть книгу, Ханна.
Ханна украдкой оглядела двор. Она поднялась, вошла в кухню, прошла через нее и оказалась в задней комнате харчевни. Тихо и осторожно провела Лиат в конюшню, через стойла, загоны для овец и свиней, туда, где складывали солому и сено. На чердаке ее младший брат Карл бил баклуши.
— Карл, давай отсюда. Тебе надо закончить уборку двора.
— Это твоя работа!
— Теперь твоя. Иди!
Он скорчил рожу, буркнул Лиат неразборчивое приветствие, но спустился по боковой лестнице. Ханна подождала, пока он уйдет, опустилась на колени и вытащила доски из-под кормушки. Из образовавшегося тайника достала предмет, завернутый в старую шерстяную ткань.
Лиат выхватила его из рук Ханны. Она дрожала, когда разворачивала ткань. Ее руки очищали продолговатые металлические застежки, скреплявшие книгу и кожаный переплет — толстый, пожелтевший от времени, с трещинами, похожими на кровеносные сосуды, особенно хорошо видные на свету. Она убрала последний клочок ткани. Затем провела пальцем по корешку, нащупала медные розы на металлических застежках и выгравированные даррийские буквы: «Книга тайн». Ненастоящее название. Как говорил отец, истинное имя книги скрыто внутри нее.
Лиат прижала книгу к груди, побледнела и молча сидела, глотая воздух и закрыв глаза. Наконец очнулась, Ханна смотрела на нее со смущением.
— Я думала, она пропала. — Голос Лиат дрогнул, но тут же окреп. — Спасибо, Ханна. Я знала, ты не подведешь меня. — Она обняла ее, книга затрещала между ними, и Лиат разжала объятия. — Он думает, если переспит со мной, я отдам книгу. Но я этого не сделаю.
— Лиат, — Ханна строго смотрела на нее, — это не церковная книга. Я видела Псалтырь, которой брат Хью пользовался в Господень день и когда диакониса приходила служить мессу, там были святые знаки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71