Будучи на голову выше любого из толпы, он вдобавок прыгнул на небольшой камень и взмахнул копьем, призывая к молчанию.
К удивлению стоявших на балконе, толпа моментально затихла.
— Боже мой, Боже мой, — причитал Вернер, но тут только сообразил, что Сангланта сейчас не разорвут на части, и замолк.
— Выберите трех человек, — без всяких предисловий начал принц, — они изложат бургомистру ваши жалобы. Сделайте это быстро и без споров. Остальные пусть немедленно разойдутся по домам.
Он снова повернулся, и отблеск солнечного луча сверкнул на его золотом ожерелье. Лиат опустила лук. Она не могла сосредоточиться, но не могла и не смотреть на него. Вот, оказывается, что такое влечение к мужчине, не случайно древние называли страсть проклятием. Она почувствовала, что ее руки дрожат, и чтобы скрыть это, стала медленно убирать стрелу в колчан. Принц был вне опасности. В отличие от нее.
— Послушайте меня, — продолжал тем временем Санглант, — Гент осажден варварами. Это враг более неумолимый, чем голод. В городе есть продовольствие, надо только правильно его распределить. Эйкийцы будут беспощадны. Мы же не можем сражаться друг с другом. Вы вправе требовать пищи для голодных детей, но пусть никто не надеется на роскошные пиры.
— Бургомистр пирует каждый день! — крикнула женщина в облачении диаконисы.
— Вот ты, добрая диакониса, и будешь первой из тех кто скажет ему об этом. Пусть выйдут еще двое.
Его повелительный голос утихомирил толпу. Некоторые начали расходиться. После короткой перепалки показались еще два человека и проследовали во дворец вместе с Санглантом и диаконисой. Одного Лиат узнала — вчерашнего ремесленника, который помог ей на рыночной площади. Ворота захлопнулись за их спинами, и только тогда Вернер осмелился спуститься вниз.
Простолюдинов, робеющих в присутствии бургомистра и принца, провели в большой зал.
— Вот что, «орлица», — сказал Вернер, — найди и приведи сюда епископа. Мне нужна ее помощь.
Санглант двинулся с места, и Лиат почему-то подумала, что он хочет сопровождать ее. Но вместо этого принц пересек залу и уселся на стул рядом с бургомистром.
Глупая! Она снова выругала себя и поспешила выйти. Ворота распахнулись перед ней, и толпа на этот раз почтительно расступалась, давая дорогу королевскому посланцу. Отец, должно быть, был прав, когда спрашивал ее: «Неужто ты столь легкомысленна, что видишь в людях только преследователей?» Но ведь он имел в виду Хью, и тут она оказалась права. Отец так и не понял, чего на самом деле хотел Хью. Об этом, впрочем, думать не хотелось, никогда.
Женщина, бывшая епископом Гента, не теряла времени даром. Лиат сразу же отослали с запиской, гласившей, что епископ явится к бургомистру в течение часа.
Когда девушка возвратилась во дворец, диакониса и ремесленник закончили говорить. Говорил третий человек — старик, судя по одежде и манере держаться, состоятельный и весьма уверенный в себе. Оживленно жестикулируя, он объяснял бургомистру положение звезд на небесной тверди и рассказывал о судьбе, ждущей Гент. Вернер слушал с напряженным вниманием и не заметил, как Лиат вошла.
— Как сказано в писаниях святых матерей церкви и как гласят подсчеты бабахаршанских астрологов, — нараспев говорил старик, раздуваясь от собственной важности, — прохождение Мока вблизи Врачевателя, одиннадцатого Дома меньшего Круга, а именно мирового дракона, что связывает небеса, открывает период исцеления и надежды, который только усилится влиянием Джеду, неистового Ангела Войны. Это произойдет скоро, очень скоро. Неистовый Джеду выйдет из Единорога и приблизится к Врачевателю. Таким образом небеса даруют нам надежду в сей час тьмы, и вы должны быть щедры, облегчая страдания тех, кто заперт в вашем чудесном городе.
— Какая ерунда! — шепнула про себя Лиат, тут же пожалев об этом. Она забыла, каким острым слухом обладал Санглант. Он бросил на нее короткий взгляд, но не сказал ничего.
— Продолжай, — приказал говорившему Вернер, и тот заговорил дальше, равнодушный ко всему, кроме внимания бургомистра.
— Итак, небеса даруют нам надежду. Не следует ожидать бедствий, ибо никто не видел комет над городом. Все мы можем безмятежно пировать и праздновать, ибо спасение наше уже близко, — Вернер приобретал все более радостный вид, — и если у меня будет достаточно золота для опытов, я смогу вычислить точный день и час нашего освобождения!
Этот человек принесет больше вреда, чем пользы. Но «орлы» не имеют права голоса в отличие от принцев, и она рискнула, тихонько шепнув: «Он обманщик».
Санглант тут же поднял руку.
— Где ты изучал искусство наблюдать за небесами? Чем докажешь, что все это правда?
Старик приложил руку к груди.
— Достойный принц делает мне честь, спрашивая об этом. Я учился в Академии Диотимы, что находится в Дарре, у самого дворца госпожи-иерарха. Там, читая книги древних, мы постигали премудрости небес и учились предсказывать людские судьбы по движению звезд.
— За хорошее вознаграждение, разумеется, — вырвалось у Лиат.
Не следовало произносить этого вслух, но она не могла удержаться. Отец никогда не причислял себя к астрологам или гаруспикам, к тем, кто считал себя способными предсказывать судьбы «королей и народов». Всех их он считал обманщиками. Уважая знание и, возможно, боясь его, отец не мог и мысли допустить о том, чтобы играть с ним, а тем более торговать, как делал этот старик.
Астролог, нахмурив брови, посмотрел на нее и горделиво произнес:
— Я известный человек, и многим в церкви не нравится то, что я делаю, но никто еще не уличил меня во лжи…
В разговор вмешалась диакониса:
— На Нарвонском соборе составление гороскопов было запрещено. Только Господь и Ангелы могут предвидеть наше будущее.
— Но ведь я… — брызгал слюной старик, — я не составляю индивидуальных гороскопов, но мое знание небес обширно, и никто не смеет презирать меня. Я изучил даже «Астрономикон» Виргилии и…
Лиат фыркнула:
— Виргилия написала «Элениаду». Автором пяти книг, называемых «Астрономикон», является Манилиус. Академия же, основанная Диотимой из Мантинеи, находится в городе Келлаи, а не в Дарре.
Смех Сангланта был похож на кашель. Она вздрогнула. Теперь все, бывшие в зале, недоуменно смотрели на нее, будто она заговорила на иноземном языке, как в свое время заговорили ученики блаженного Дайсана во время чуда Пятидесятого Дня. В общем, Лиат выдала себя с головой.
— Что?.. — спрашивал бургомистр с видом рыбы, выброшенной на сушу. — Что?.. Я не…
— Я оскорблен, — вскричал человек, назвавший себя астрологом.
Диакониса смотрела на Лиат не то с интересом, не то с подозрением.
— Господин бургомистр! — резко проговорил Санглант, нарушая затянувшуюся паузу. — Мне нужна эта «орлица», чтобы доставлять послания моим людям, расставленным по сторожевым башням. Надеюсь, вы не будете возражать.
Бургомистр открыл рот, чтобы что-то сказать, но принц опередил его:
— Хорошо. — И вышел, поманив за собой Лиат.
Она последовала за ним. Сердце лихорадочно билось в груди. Но почему-то в душе не было страха. Скорее, радость и возбуждение. Санглант остановился во дворе, залитом солнечным светом. Потянулся и повел широкими плечами, напоминая теперь огромного зверя, только что справившегося с противником.
— Я, конечно, слышал чтение «Элениады», — заговорил он, — или ее части. При дворе короля много поэтов. Да и у бургомистра есть один, что распевает баллады по вечерам.
— Перевирает их, точнее.
Принц улыбнулся.
— Должно быть, ты бы справилась с этим лучше?
— Я не бард, чтобы петь на публике.
— Конечно нет. Ты нечто совсем другое. А что, действительно есть такая книга — «Астрономикон»?
— Я слышала о ней, но никогда не видела. Она упоминается в «Этимологиях» Исидоры Севийской… — Лиат замолкла. Неужели она пытается произвести на него впечатление?
— А ты и вправду ученица Вулфера?
— Не знаю, что вы имеете в виду…
— Я тоже не знаю, — резко оборвал Санглант, затем нахмурился и стал смотреть в сторону, обидев ее, и она поняла, как приятны ей были его взгляд и его внимание, как хлеб для голодного ребенка.
Лиат поморщилась. Пожалуй, уместное сравнение. Ведь она одна, совсем одна… А принц не был похож ни на кого.
Санглант протянул ей руку, и девушка насторожилась. Одновременно хотелось ответить и убежать. Она интересовала его — это понятно. Но как можно было ответить взаимностью после того, что сделал с ней Хью? Но принц не попытался коснуться ее. Вместо этого он разжал ладонь, и она увидела свое кольцо.
— Вчера мне принес его какой-то крестьянин. Полагаю, твое?
Он ждал ответа. Осторожно, будто касаясь ядовитой змеи, Лиат взяла кольцо из его руки.
— Мое. А что сталось с крестьянином?
— Мы дали ему кров и пристроили на работу. — Его глаза мерцали. Что скрывалось в их глубине, понять было нельзя. — Дочь я послал к нашему лекарю. Возможно, даже выживет.
— Благодарю. — Кольцо все еще хранило тепло его руки.
— Позволь мне, — сказал Санглант, взял ее ладонь и надел кольцо на палец. Затем оглянулся через плечо и резко отшатнулся от нее.
— Вот твой прецептор. — Он улыбнулся приближавшемуся Вулферу. — Она ваша, господин «орел». Присматривайте за ней получше.
Санглант развернулся и ушел. Вулфер хмуро смотрел на Лиат, скрестив руки на груди. От него пахло кожевенной мастерской. Лиат густо покраснела.
— Принц Санглант совершенно прав, — промолвил старик. — Я должен присматривать за тобой получше. Пойдем!
Она не осмелилась возражать.
2
Вернер постоянно им мешал. Но наконец они с Вулфером оказались наедине в том самом стойле, которое служило им спальней.
— Итак, — начал старый «орел» тихим голосом человека, который не потерпит ни малейшего несогласия. — Двадцать пять дней мы торчим в этом дурацком Генте, и все время ты меня избегаешь.
— Я нужна господину Вернеру.
— Вернер слишком много о себе думает. Ему совершенно не нужен «королевский орел». Ты принесешь куда больше пользы, выполняя поручения «драконов». И их командира.
Она вспыхнула.
— Он королевский сын, Лиат. То, что для него пустяк, для тебя будет катастрофой. — Она еще больше покраснела от унижения. — Не забывай моих уроков, если хочешь остаться среди нас. — Лиат попыталась кивнуть, но не смогла. Вулфер, видя это, милостиво сменил тему. — В любом случае, сегодня я удрал с пиршества, которое станет куда более скудным после того, как госпожа епископ принялась распределять пищу между горожанами. Манфред будет при бургомистре. А ты — при мне. Пора тебе начать учиться искусству магии. Пусть и у такого слабого мастера, как я.
— Отец говорил, что я глуха к ней, — выдохнула Лиат.
— Глуха к чему?
— К магии.
— Так он и в самом деле учил тебя этому… Лиат, ты должна мне верить. Не скрывай от меня правды. Я слишком хорошо знаю твои обстоятельства.
Она и сама их знала. Девушка передернула плечами, стараясь казаться равнодушной, но от острого взгляда Вулфера ничего укрыться не могло. Она не могла его одурачить. И все же…
Вулфер приподнял брови, ожидая, когда она заговорит. Но Лиат медлила. Она принялась отряхивать одежду от соломы. Солома казалась ей последнее время настоящим бедствием: она всюду забивалась, в нос и за шиворот. Сзади лежала седельная сумка с книгой. Знал ли Вулфер о ней?
— Что вы собираетесь делать? — спросила она старика.
— Я намерен разузнать, что это за существо, которое, по словам Сангланта, руководит осадой. — Он поднялся. Лиат пришлось последовать за ним.
Смеркалось. Несколько часов назад облака затянули небо, с утра бывшее светлым и чистым. Сегодня семнадцатый день месяца сормаса — день святой Мелании, той, что увещевала патриархов из Келлаи, отказавшихся принять веру в Единых. Из-за облачности она не могла смотреть на звезды, да и не осмелилась бы. Плохо было, что Вулфер знал, что ее родители занимались запрещенным искусством. И она только ухудшила ситуацию, опрометчиво заговорив во дворце бургомистра.
Улицы опустели. Может, утренние события утомили жителей. Каблуки «орлов» гулко стучали по мостовой, нарушая покой города, только-только погрузившегося в свой беспокойный сон. Слава Владычице, барабаны, постоянно бившие в эйкийском лагере, звучали тише обычного, но Лиат казалось, что звук ее шагов попадает в унисон с их ударами, она немного замедлила ходьбу, стараясь выбиться из ритма.
Вулфер улыбнулся, и они повернули в сторону рыночной площади. Вокруг монетного двора была расставлена стража. Ветер переменился, донося до них запахи обрабатываемых кож. Работа в мастерских города шла день и ночь. Кожи, древесина и железо, привезенные беженцами из предместий, шли на изготовление оружия и доспехов.
Он привел ее через главную площадь Гента — к дверям кафедрального собора, каменный шпиль которого уходил ввысь. Они беспрепятственно вошли.
Действительно, многие беженцы нашли свой приют в одном из гигантских нефов храма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
К удивлению стоявших на балконе, толпа моментально затихла.
— Боже мой, Боже мой, — причитал Вернер, но тут только сообразил, что Сангланта сейчас не разорвут на части, и замолк.
— Выберите трех человек, — без всяких предисловий начал принц, — они изложат бургомистру ваши жалобы. Сделайте это быстро и без споров. Остальные пусть немедленно разойдутся по домам.
Он снова повернулся, и отблеск солнечного луча сверкнул на его золотом ожерелье. Лиат опустила лук. Она не могла сосредоточиться, но не могла и не смотреть на него. Вот, оказывается, что такое влечение к мужчине, не случайно древние называли страсть проклятием. Она почувствовала, что ее руки дрожат, и чтобы скрыть это, стала медленно убирать стрелу в колчан. Принц был вне опасности. В отличие от нее.
— Послушайте меня, — продолжал тем временем Санглант, — Гент осажден варварами. Это враг более неумолимый, чем голод. В городе есть продовольствие, надо только правильно его распределить. Эйкийцы будут беспощадны. Мы же не можем сражаться друг с другом. Вы вправе требовать пищи для голодных детей, но пусть никто не надеется на роскошные пиры.
— Бургомистр пирует каждый день! — крикнула женщина в облачении диаконисы.
— Вот ты, добрая диакониса, и будешь первой из тех кто скажет ему об этом. Пусть выйдут еще двое.
Его повелительный голос утихомирил толпу. Некоторые начали расходиться. После короткой перепалки показались еще два человека и проследовали во дворец вместе с Санглантом и диаконисой. Одного Лиат узнала — вчерашнего ремесленника, который помог ей на рыночной площади. Ворота захлопнулись за их спинами, и только тогда Вернер осмелился спуститься вниз.
Простолюдинов, робеющих в присутствии бургомистра и принца, провели в большой зал.
— Вот что, «орлица», — сказал Вернер, — найди и приведи сюда епископа. Мне нужна ее помощь.
Санглант двинулся с места, и Лиат почему-то подумала, что он хочет сопровождать ее. Но вместо этого принц пересек залу и уселся на стул рядом с бургомистром.
Глупая! Она снова выругала себя и поспешила выйти. Ворота распахнулись перед ней, и толпа на этот раз почтительно расступалась, давая дорогу королевскому посланцу. Отец, должно быть, был прав, когда спрашивал ее: «Неужто ты столь легкомысленна, что видишь в людях только преследователей?» Но ведь он имел в виду Хью, и тут она оказалась права. Отец так и не понял, чего на самом деле хотел Хью. Об этом, впрочем, думать не хотелось, никогда.
Женщина, бывшая епископом Гента, не теряла времени даром. Лиат сразу же отослали с запиской, гласившей, что епископ явится к бургомистру в течение часа.
Когда девушка возвратилась во дворец, диакониса и ремесленник закончили говорить. Говорил третий человек — старик, судя по одежде и манере держаться, состоятельный и весьма уверенный в себе. Оживленно жестикулируя, он объяснял бургомистру положение звезд на небесной тверди и рассказывал о судьбе, ждущей Гент. Вернер слушал с напряженным вниманием и не заметил, как Лиат вошла.
— Как сказано в писаниях святых матерей церкви и как гласят подсчеты бабахаршанских астрологов, — нараспев говорил старик, раздуваясь от собственной важности, — прохождение Мока вблизи Врачевателя, одиннадцатого Дома меньшего Круга, а именно мирового дракона, что связывает небеса, открывает период исцеления и надежды, который только усилится влиянием Джеду, неистового Ангела Войны. Это произойдет скоро, очень скоро. Неистовый Джеду выйдет из Единорога и приблизится к Врачевателю. Таким образом небеса даруют нам надежду в сей час тьмы, и вы должны быть щедры, облегчая страдания тех, кто заперт в вашем чудесном городе.
— Какая ерунда! — шепнула про себя Лиат, тут же пожалев об этом. Она забыла, каким острым слухом обладал Санглант. Он бросил на нее короткий взгляд, но не сказал ничего.
— Продолжай, — приказал говорившему Вернер, и тот заговорил дальше, равнодушный ко всему, кроме внимания бургомистра.
— Итак, небеса даруют нам надежду. Не следует ожидать бедствий, ибо никто не видел комет над городом. Все мы можем безмятежно пировать и праздновать, ибо спасение наше уже близко, — Вернер приобретал все более радостный вид, — и если у меня будет достаточно золота для опытов, я смогу вычислить точный день и час нашего освобождения!
Этот человек принесет больше вреда, чем пользы. Но «орлы» не имеют права голоса в отличие от принцев, и она рискнула, тихонько шепнув: «Он обманщик».
Санглант тут же поднял руку.
— Где ты изучал искусство наблюдать за небесами? Чем докажешь, что все это правда?
Старик приложил руку к груди.
— Достойный принц делает мне честь, спрашивая об этом. Я учился в Академии Диотимы, что находится в Дарре, у самого дворца госпожи-иерарха. Там, читая книги древних, мы постигали премудрости небес и учились предсказывать людские судьбы по движению звезд.
— За хорошее вознаграждение, разумеется, — вырвалось у Лиат.
Не следовало произносить этого вслух, но она не могла удержаться. Отец никогда не причислял себя к астрологам или гаруспикам, к тем, кто считал себя способными предсказывать судьбы «королей и народов». Всех их он считал обманщиками. Уважая знание и, возможно, боясь его, отец не мог и мысли допустить о том, чтобы играть с ним, а тем более торговать, как делал этот старик.
Астролог, нахмурив брови, посмотрел на нее и горделиво произнес:
— Я известный человек, и многим в церкви не нравится то, что я делаю, но никто еще не уличил меня во лжи…
В разговор вмешалась диакониса:
— На Нарвонском соборе составление гороскопов было запрещено. Только Господь и Ангелы могут предвидеть наше будущее.
— Но ведь я… — брызгал слюной старик, — я не составляю индивидуальных гороскопов, но мое знание небес обширно, и никто не смеет презирать меня. Я изучил даже «Астрономикон» Виргилии и…
Лиат фыркнула:
— Виргилия написала «Элениаду». Автором пяти книг, называемых «Астрономикон», является Манилиус. Академия же, основанная Диотимой из Мантинеи, находится в городе Келлаи, а не в Дарре.
Смех Сангланта был похож на кашель. Она вздрогнула. Теперь все, бывшие в зале, недоуменно смотрели на нее, будто она заговорила на иноземном языке, как в свое время заговорили ученики блаженного Дайсана во время чуда Пятидесятого Дня. В общем, Лиат выдала себя с головой.
— Что?.. — спрашивал бургомистр с видом рыбы, выброшенной на сушу. — Что?.. Я не…
— Я оскорблен, — вскричал человек, назвавший себя астрологом.
Диакониса смотрела на Лиат не то с интересом, не то с подозрением.
— Господин бургомистр! — резко проговорил Санглант, нарушая затянувшуюся паузу. — Мне нужна эта «орлица», чтобы доставлять послания моим людям, расставленным по сторожевым башням. Надеюсь, вы не будете возражать.
Бургомистр открыл рот, чтобы что-то сказать, но принц опередил его:
— Хорошо. — И вышел, поманив за собой Лиат.
Она последовала за ним. Сердце лихорадочно билось в груди. Но почему-то в душе не было страха. Скорее, радость и возбуждение. Санглант остановился во дворе, залитом солнечным светом. Потянулся и повел широкими плечами, напоминая теперь огромного зверя, только что справившегося с противником.
— Я, конечно, слышал чтение «Элениады», — заговорил он, — или ее части. При дворе короля много поэтов. Да и у бургомистра есть один, что распевает баллады по вечерам.
— Перевирает их, точнее.
Принц улыбнулся.
— Должно быть, ты бы справилась с этим лучше?
— Я не бард, чтобы петь на публике.
— Конечно нет. Ты нечто совсем другое. А что, действительно есть такая книга — «Астрономикон»?
— Я слышала о ней, но никогда не видела. Она упоминается в «Этимологиях» Исидоры Севийской… — Лиат замолкла. Неужели она пытается произвести на него впечатление?
— А ты и вправду ученица Вулфера?
— Не знаю, что вы имеете в виду…
— Я тоже не знаю, — резко оборвал Санглант, затем нахмурился и стал смотреть в сторону, обидев ее, и она поняла, как приятны ей были его взгляд и его внимание, как хлеб для голодного ребенка.
Лиат поморщилась. Пожалуй, уместное сравнение. Ведь она одна, совсем одна… А принц не был похож ни на кого.
Санглант протянул ей руку, и девушка насторожилась. Одновременно хотелось ответить и убежать. Она интересовала его — это понятно. Но как можно было ответить взаимностью после того, что сделал с ней Хью? Но принц не попытался коснуться ее. Вместо этого он разжал ладонь, и она увидела свое кольцо.
— Вчера мне принес его какой-то крестьянин. Полагаю, твое?
Он ждал ответа. Осторожно, будто касаясь ядовитой змеи, Лиат взяла кольцо из его руки.
— Мое. А что сталось с крестьянином?
— Мы дали ему кров и пристроили на работу. — Его глаза мерцали. Что скрывалось в их глубине, понять было нельзя. — Дочь я послал к нашему лекарю. Возможно, даже выживет.
— Благодарю. — Кольцо все еще хранило тепло его руки.
— Позволь мне, — сказал Санглант, взял ее ладонь и надел кольцо на палец. Затем оглянулся через плечо и резко отшатнулся от нее.
— Вот твой прецептор. — Он улыбнулся приближавшемуся Вулферу. — Она ваша, господин «орел». Присматривайте за ней получше.
Санглант развернулся и ушел. Вулфер хмуро смотрел на Лиат, скрестив руки на груди. От него пахло кожевенной мастерской. Лиат густо покраснела.
— Принц Санглант совершенно прав, — промолвил старик. — Я должен присматривать за тобой получше. Пойдем!
Она не осмелилась возражать.
2
Вернер постоянно им мешал. Но наконец они с Вулфером оказались наедине в том самом стойле, которое служило им спальней.
— Итак, — начал старый «орел» тихим голосом человека, который не потерпит ни малейшего несогласия. — Двадцать пять дней мы торчим в этом дурацком Генте, и все время ты меня избегаешь.
— Я нужна господину Вернеру.
— Вернер слишком много о себе думает. Ему совершенно не нужен «королевский орел». Ты принесешь куда больше пользы, выполняя поручения «драконов». И их командира.
Она вспыхнула.
— Он королевский сын, Лиат. То, что для него пустяк, для тебя будет катастрофой. — Она еще больше покраснела от унижения. — Не забывай моих уроков, если хочешь остаться среди нас. — Лиат попыталась кивнуть, но не смогла. Вулфер, видя это, милостиво сменил тему. — В любом случае, сегодня я удрал с пиршества, которое станет куда более скудным после того, как госпожа епископ принялась распределять пищу между горожанами. Манфред будет при бургомистре. А ты — при мне. Пора тебе начать учиться искусству магии. Пусть и у такого слабого мастера, как я.
— Отец говорил, что я глуха к ней, — выдохнула Лиат.
— Глуха к чему?
— К магии.
— Так он и в самом деле учил тебя этому… Лиат, ты должна мне верить. Не скрывай от меня правды. Я слишком хорошо знаю твои обстоятельства.
Она и сама их знала. Девушка передернула плечами, стараясь казаться равнодушной, но от острого взгляда Вулфера ничего укрыться не могло. Она не могла его одурачить. И все же…
Вулфер приподнял брови, ожидая, когда она заговорит. Но Лиат медлила. Она принялась отряхивать одежду от соломы. Солома казалась ей последнее время настоящим бедствием: она всюду забивалась, в нос и за шиворот. Сзади лежала седельная сумка с книгой. Знал ли Вулфер о ней?
— Что вы собираетесь делать? — спросила она старика.
— Я намерен разузнать, что это за существо, которое, по словам Сангланта, руководит осадой. — Он поднялся. Лиат пришлось последовать за ним.
Смеркалось. Несколько часов назад облака затянули небо, с утра бывшее светлым и чистым. Сегодня семнадцатый день месяца сормаса — день святой Мелании, той, что увещевала патриархов из Келлаи, отказавшихся принять веру в Единых. Из-за облачности она не могла смотреть на звезды, да и не осмелилась бы. Плохо было, что Вулфер знал, что ее родители занимались запрещенным искусством. И она только ухудшила ситуацию, опрометчиво заговорив во дворце бургомистра.
Улицы опустели. Может, утренние события утомили жителей. Каблуки «орлов» гулко стучали по мостовой, нарушая покой города, только-только погрузившегося в свой беспокойный сон. Слава Владычице, барабаны, постоянно бившие в эйкийском лагере, звучали тише обычного, но Лиат казалось, что звук ее шагов попадает в унисон с их ударами, она немного замедлила ходьбу, стараясь выбиться из ритма.
Вулфер улыбнулся, и они повернули в сторону рыночной площади. Вокруг монетного двора была расставлена стража. Ветер переменился, донося до них запахи обрабатываемых кож. Работа в мастерских города шла день и ночь. Кожи, древесина и железо, привезенные беженцами из предместий, шли на изготовление оружия и доспехов.
Он привел ее через главную площадь Гента — к дверям кафедрального собора, каменный шпиль которого уходил ввысь. Они беспрепятственно вошли.
Действительно, многие беженцы нашли свой приют в одном из гигантских нефов храма.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71