Но принц Санглант не ошибся в своем предчувствии. Среди них есть существо, обладающее великой силой. Это объясняет… — Он вдруг провел рукой по обсидиановой плите. — Странно!
— Что объясняет?
Теперь его голос был резким.
— Сиди тихо! — приказал он. Затем описал на камне круг и приложил к нему ладони. Она снова не видела ничего, но почувствовала движение воздуха, будто от взмаха чьих-то крыльев. — Орел! — воскликнул Вулфер. — Орел, падающий на землю. — Он поднялся. — Пошли, Лиат. Надо возвращаться. Я не знаю, что все это значит.
Он собрал с пола оружие, и они быстро по лестнице поднялись обратно. Когда Лиат поставила факел на место, тот сразу погас. Вулфер удивленно хмыкнул, но не сказал ни слова. Они покинули собор, стараясь не тревожить спящих.
Было еще темно. Но после мрака, царившего в усыпальнице, ночь казалась не столь непроглядной. Эйкийские барабаны звучали громче, в полночь их бой обычно достигал своего пика.
По дороге ко дворцу Лиат вспомнила о недоговоренной Вулфером фразе.
— Вы сказали, что присутствие чародея что-то объясняет…
Старик не сразу понял вопрос и сообразил, о чем речь, только шагов через десять.
— Когда мы въезжали в Гент, я произнес заклинание, чтобы задержать преследовавших нас варваров. Всего лишь иллюзия — ведь я только адепт искусства видеть. Помнишь, я предупреждал тебя, чтобы ты не обращала ни на что внимания?
Их прорыв в город запечатлелся в ее памяти ярко, поэтому вспомнить все не составило труда. Яркая вспышка света. Лошадь тогда чуть ее не сбросила, а Манфред закрыл глаза руками, предохраняя себя от более страшного зрелища. Покалывание в спине, слабое мерцание светляков. Вот и все, что она видела. Или способности Вулфера и вправду были ничтожны, или…
— Я знал, что там есть какое-то волшебство, — продолжал он, — теперь вижу, что оно куда могучее, чем я предполагал. Одно дело рассеять созданные мной иллюзии, и совсем другое — затуманить мой магический взор.
… Или она видела даже не их проявление, а ничтожную часть той силы, что защищала эйка.
— Ты о чем-то подумала, — сказал Вулфер.
— Нет, ни о чем. Только вспомнила слова отца: «Владеть знанием — значит черпать из него силу».
— Мудрые слова.
Частокол, опоясывавший дворец бургомистра, был перед ними. Она услышала шум множества голосов.
— Больше ты ничего не подумала?
Лиат молчала.
— И все же, — мягко настаивал Вулфер, — нанес ли я тебе какой-нибудь вред?
— Вы привели меня в Гент, — отвечала она с кривой улыбкой, пытаясь сбить его с толку.
Они прошли через ограду дворца. Вымощенный каменной плиткой двор освещали чадившие факелы. Толпа напоминала растревоженный улей. Но людей было меньше, чем утром, и вели они себя иначе.
— Вот что сделал, — шепнул Вулфер. Затем взял Лиат за руку и потащил к центру людского сборища, расталкивая «драконов», купцов и слуг. Там были бургомистр, Манфред, принц Санглант и еще один «орел», лежавший на земле, израненный, в изорванном плаще и с перевязанной головой, рядом билась в агонии лошадь.
— Найдите лекаря, — распоряжался Санглант, — принесите носилки и немного вина. — Женщина со шрамами и прихрамывающий солдат, виденные Лиат в первый день пребывания в Генте, отправились выполнять приказ.
Лицо Вернера было мертвенно-бледным, как у человека, для которого только что вырыли могилу.
— Лежи, сынок, — Вулфер присел над раненым, — какие новости?
Лиат подошла ближе. «Орел» тяжело дышал, истекая кровью. Сломанный конец стрелы торчал из груди. Девушка хотела сделать еще шаг, но чья-то рука легла на ее плечо.
Она не видела, но знала, что это принц удерживал ее. Его рука жгла сквозь одежду, она знала, что ощущает стыд за чувство, которое испытывает к нему. Впрочем, не оглянуться было бы совсем трусливо — и как только она шевельнулась, Санглант убрал руку и сделал полшага назад.
«Орел» кашлял, сплевывая кровь. Владычица, стрела пробила легкое!
— Плохие новости. — Он покраснел от натуги. — Графиня Хильдегарда… Мы шли на Гент. С большой ратью. Попали в засаду. Я сбежал, чтобы…
— Он прибыл через восточные ворота около часа назад, — вымолвил Санглант. — Люди привели его сюда, стараясь пронести побыстрее, чтобы не распространить панику.
— Что с самой графиней?
«Орел» снова закашлялся, и когда заговорил, Лиат пришлось наклониться, чтобы услышать его слова:
— Не знаю. Может, спаслась… Господи…
Он забился в конвульсиях. Лиат прижала его плечо, Манфред другое, а Вулфер с Санглантом прижали к земле ноги. Когда раненый затих, Вулфер выругался и приложил ухо к его груди.
— Не нужно, — сказал Санглант, не отрывая взгляда от Лиат, — он уже не дышит. И пульса нет. Он мертв.
Хрип в голосе выдал отчаяние принца, но чувство не отразилось на лице, будто смерть больше не печалила и не удивляла его.
Манфред закрыл умершему глаза, а Вулфер низко склонился над «орлом», на какое-то время спрятав свое лицо. Наконец он выпрямился.
Бургомистр плакал — вряд ли из-за того, что был опечален смертью вестника, причиной была скорее потеря надежды.
Санглант поднял руку. «Драконы» вытолкали посторонних со двора.
— Нет времени рыдать, — сказал он, глядя прямо на бургомистра. — Этот смельчак заслуживает хотя бы того, чтобы мы не теряли головы, услышав вести, за которые он отдал жизнь. Графиня Хильдегарда еще может появиться.
— А если нет?
— Если нет, — отвечал принц, — если войска ее окончательно разбиты, мы затянем пояса потуже и приготовимся к долгой осаде. Товарищи Вулфера, должно быть, уже добрались до короля.
Вулфер снял с мертвеца медный значок, залитый кровью, поднялся, и вместе с ним поднялись Манфред и Лиат. Очистив до блеска символ королевской службы, старик положил его на землю.
— Помнишь заповеди «орлов», Лиат?
Запомнить их было несложно.
— «Служить королю и никому иному. Говорить лишь правду о том, что видел и слышал. Не говорить ничего врагам короля. Не позволять никому и ничему вставать на твоем пути: погоде, битве, болезни или жажде удовольствий. Твой долг перед родными вторичен. Не вступай в брак с тем, кто не принес тех же клятв, что и ты».
Произнося все это, Лиат не удержалась и посмотрела на Сангланта. И не поняла, на кого же смотрит он: на нее или на Вулфера. Взгляд принца был тверд и обманчив. И договорив последние слова, она увидела, как странно глядит на нее Манфред. Разве можно было быть настолько слепой? Разве его чувство к ней не больше, нежели просто товарищеское? Она отбросила эту мысль быстро и нетерпеливо, напуганная собственным легкомыслием. То, что негодяй Хью предпочел ее всем девушкам Хартс-Реста, еще не давало повода думать, что все мужчины чувствуют так же.
Манфред грустно улыбнулся, глядя на нее. Она улыбнулась в ответ и продолжила:
— «Помоги всякому из „орлов“ в нужде. Защити товарища от любого вреда. И никогда не оставляй упований на Господа и Владычицу».
— Клянешься соблюдать все это? — спросил Вулфер.
Толпы давно не было. Только бургомистр продолжал причитать, глядя на Сангланта. С грустными лицами и молитвенно сложенными руками ему вторили слуги. Ветер донес горький дым факелов. С востока, все громче и громче, слышался бой барабанов народа эйка.
— Клянусь, — тихо сказала она, только теперь осознав, на что идет.
Манфред опустился на колени и закрыл плащом останки принесшего несчастные вести «орла». Вулфер склонился, поднимая значок. Но в этот момент Санглант шагнул вперед и встал между ним и Лиат.
— Это мое право как королевского представителя, — сказал он.
Вулфер заколебался. Что ему было делать? Он передал значок принцу, и тот закрепил его на плаще Лиат. Его губы вытянулись тонкой нитью, и девушка не поняла, улыбается он или нет. Поняла только, что покраснела. Закончив, Санглант не убрал руки, как следовало, а встретился с ней взглядом и прошептал несколько слов, которые, слава Владычице, не могли расслышать остальные.
— Не вступай в брак ни с кем.
Потом повернулся и скрылся в темноте. Она посмотрела ему вслед и смущенно опустила взор. Чтобы прийти в себя, Лиат коснулась значка и ощутила холод металла, чуть липкого от крови.
— Теперь ты настоящая «орлица», — не без гордости в голосе сказал Вулфер.
3
Лиат проснулась на рассвете, дрожа от холода. Предыдущие ночи были теплее. Она встала, набросила на плечи плащ и вышла.
Облака разошлись, в небе поднимался холодный солнечный диск. Все говорило о приближении зимы. Девушка размяла ноги и руки. Отогнала навязчивые воспоминания о Хью — им не позволено отягощать первый день, который она встречает настоящей «орлицей». Она потрогала значок. Теперь даже Хью не осмелится заставить ее нарушить данную королю клятву. Так говорила она себе, ибо день обещал быть ясным и не хотелось чувствовать страх.
Восточный берег острова, на котором стоял Гент, покрывал туман. Вражеского лагеря видно не было, кое-где проступали построенные эйкийцами земляные укрепления. На западе виднелись облака. Послюнявив палец, Лиат подняла его вверх. Ветер дул с востока, и облака, должно быть, ночью проплывали над ее головой. Девушка чуть улыбнулась, подумав, что Хатуи посмеялась бы над ее глубокомысленным наблюдением, сравнив ее с ребенком.
В который раз вспоминала она Хатуи и Ханну. Она очень тосковала о подруге, а холодный ветер усилил тоску. Холод напоминал о Хью, о той ночи, когда она предпочла жить, замерзая в холодном свинарнике. Она увидела покачивающееся пятно света, Хью с масляной лампой в руках. Хью, когда тот привел ее к себе…
«Нечего думать о том, что приносит боль», — говорил отец. И умудрялся не замечать приближение беды, будь то растущие долги или сила, убившая его. Она вытерла слезы и, растирая руки друг о друга, пыталась согреться.
— Лиат!
Она повернулась. В дверях конюшен стоял Вулфер и махал ей. Девушка подошла.
— Мне надо приготовить тело к погребению, — сказал он. — Только вчера в усыпальнице я забыл свою флягу.
— Я принесу.
— Потом возвращайся.
Для раннего часа город был очень оживлен. Люди слонялись по улицам, будто в поисках потерянных родственников. Из кузниц доносился стук металла. Рабочие сновали туда-сюда, груженные необходимым сырьем и готовым оружием. Детей на улицах не было.
Подойдя к собору, Лиат услышала последние строки заутрени: «Господь наш и Владычица изрекли свое Слово, пробудив мир от рассвета и до заката».
Она поднялась по ступеням и прошла в открытые двери. Храм был полон: молились не только беженцы и горожане, но и сам бургомистр со свитой. Впереди, на почетном месте, стоял коленопреклоненный принц Санглант — черноволосый, в кольчуге и с ожерельем на шее. Позади истово молились пятьдесят «драконов», держа в руках шлемы и готовые к бою. Епископ, воздев руки, стояла перед алтарем и пела заключительный гимн:
Господь наш грядет не в молчаньи,
Ему предшествует пламень и гнев Его не умедлит.
Владычица несет мир небесам и земле,
Людям же — праведный суд.
Помысли об этом, отвергнувший Бога,
Иначе развеешься прахом,
Никто тебя не спасет.
Лиат опустилась на колени и вместе со всеми пропела положенное: «Господи, помилуй. Владычица, помилуй». Поднялась и проскользнула в боковой неф, к тяжелой дубовой двери, ведущей в усыпальницу. Та отворилась с шумом, но толпа, слава Владычице, не обратила на это внимания. Девушка смело пошла по лестнице, оставив дверь приоткрытой.
Это мало помогло. Тонкая полоса света за спиной исчезла, чуть только она свернула за угол коридора. Она шла так тихо, как только могла, не желая тревожить покоя мертвых. В первой зале остановилась передохнуть.
Странно, но темнота казалась рассеянной. Прошлой ночью тьма была абсолютной. На лестнице послышался шум, и Лиат замерла. Шаги приближались. Тяжелые шаги человека, облаченного в боевые доспехи. Она ждала его.
— Лиат! — Силуэт заслонил вход.
— Вы услышали скрип двери, — проговорила она, — даже за шумом толпы.
— Даже за шумом толпы, — согласился он. Она почувствовала его улыбку. — Черт, здесь слишком темно. Ты хоть что-то видишь? И что ты здесь делаешь?
— Ищу кое-что позабытое.
— Ответ, достойный Вулфера. Я тебе не враг, Лиат.
— Нет, — ее голос дрогнул. — Я никогда вас не считала врагом.
Его рука опустилась на ее плечо. Двигался принц, словно слепой, а позвякивание кольчуги эхом отдавалось в стенах подземной залы.
— Кто ты? Кто твои родные?
— Дочь Анны и Бернарда. Я не знаю ничего о своей матери, зато ее знал Вулфер. И он многое от меня скрывает.
Санглант мягко рассмеялся:
— Да, Вулферу не следует доверять. Так говорит мой отец. Но тебя это не касается.
Рука на плече смущала ее, но она не торопилась отойти.
— Почему вы так говорите?
— Он странно благоволит к тебе. Защищает.
— Наверное. Я не знаю.
— А что твой отец?
— Я мало знаю о нем. Только то, что его предки пришли с запада и поселились в Вендаре во времена Тайлефера. У него осталась родственница, у которой земли возле Бодфельда. Я никогда не видела ее, знаю только, что один из ее сыновей служит среди «драконов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Что объясняет?
Теперь его голос был резким.
— Сиди тихо! — приказал он. Затем описал на камне круг и приложил к нему ладони. Она снова не видела ничего, но почувствовала движение воздуха, будто от взмаха чьих-то крыльев. — Орел! — воскликнул Вулфер. — Орел, падающий на землю. — Он поднялся. — Пошли, Лиат. Надо возвращаться. Я не знаю, что все это значит.
Он собрал с пола оружие, и они быстро по лестнице поднялись обратно. Когда Лиат поставила факел на место, тот сразу погас. Вулфер удивленно хмыкнул, но не сказал ни слова. Они покинули собор, стараясь не тревожить спящих.
Было еще темно. Но после мрака, царившего в усыпальнице, ночь казалась не столь непроглядной. Эйкийские барабаны звучали громче, в полночь их бой обычно достигал своего пика.
По дороге ко дворцу Лиат вспомнила о недоговоренной Вулфером фразе.
— Вы сказали, что присутствие чародея что-то объясняет…
Старик не сразу понял вопрос и сообразил, о чем речь, только шагов через десять.
— Когда мы въезжали в Гент, я произнес заклинание, чтобы задержать преследовавших нас варваров. Всего лишь иллюзия — ведь я только адепт искусства видеть. Помнишь, я предупреждал тебя, чтобы ты не обращала ни на что внимания?
Их прорыв в город запечатлелся в ее памяти ярко, поэтому вспомнить все не составило труда. Яркая вспышка света. Лошадь тогда чуть ее не сбросила, а Манфред закрыл глаза руками, предохраняя себя от более страшного зрелища. Покалывание в спине, слабое мерцание светляков. Вот и все, что она видела. Или способности Вулфера и вправду были ничтожны, или…
— Я знал, что там есть какое-то волшебство, — продолжал он, — теперь вижу, что оно куда могучее, чем я предполагал. Одно дело рассеять созданные мной иллюзии, и совсем другое — затуманить мой магический взор.
… Или она видела даже не их проявление, а ничтожную часть той силы, что защищала эйка.
— Ты о чем-то подумала, — сказал Вулфер.
— Нет, ни о чем. Только вспомнила слова отца: «Владеть знанием — значит черпать из него силу».
— Мудрые слова.
Частокол, опоясывавший дворец бургомистра, был перед ними. Она услышала шум множества голосов.
— Больше ты ничего не подумала?
Лиат молчала.
— И все же, — мягко настаивал Вулфер, — нанес ли я тебе какой-нибудь вред?
— Вы привели меня в Гент, — отвечала она с кривой улыбкой, пытаясь сбить его с толку.
Они прошли через ограду дворца. Вымощенный каменной плиткой двор освещали чадившие факелы. Толпа напоминала растревоженный улей. Но людей было меньше, чем утром, и вели они себя иначе.
— Вот что сделал, — шепнул Вулфер. Затем взял Лиат за руку и потащил к центру людского сборища, расталкивая «драконов», купцов и слуг. Там были бургомистр, Манфред, принц Санглант и еще один «орел», лежавший на земле, израненный, в изорванном плаще и с перевязанной головой, рядом билась в агонии лошадь.
— Найдите лекаря, — распоряжался Санглант, — принесите носилки и немного вина. — Женщина со шрамами и прихрамывающий солдат, виденные Лиат в первый день пребывания в Генте, отправились выполнять приказ.
Лицо Вернера было мертвенно-бледным, как у человека, для которого только что вырыли могилу.
— Лежи, сынок, — Вулфер присел над раненым, — какие новости?
Лиат подошла ближе. «Орел» тяжело дышал, истекая кровью. Сломанный конец стрелы торчал из груди. Девушка хотела сделать еще шаг, но чья-то рука легла на ее плечо.
Она не видела, но знала, что это принц удерживал ее. Его рука жгла сквозь одежду, она знала, что ощущает стыд за чувство, которое испытывает к нему. Впрочем, не оглянуться было бы совсем трусливо — и как только она шевельнулась, Санглант убрал руку и сделал полшага назад.
«Орел» кашлял, сплевывая кровь. Владычица, стрела пробила легкое!
— Плохие новости. — Он покраснел от натуги. — Графиня Хильдегарда… Мы шли на Гент. С большой ратью. Попали в засаду. Я сбежал, чтобы…
— Он прибыл через восточные ворота около часа назад, — вымолвил Санглант. — Люди привели его сюда, стараясь пронести побыстрее, чтобы не распространить панику.
— Что с самой графиней?
«Орел» снова закашлялся, и когда заговорил, Лиат пришлось наклониться, чтобы услышать его слова:
— Не знаю. Может, спаслась… Господи…
Он забился в конвульсиях. Лиат прижала его плечо, Манфред другое, а Вулфер с Санглантом прижали к земле ноги. Когда раненый затих, Вулфер выругался и приложил ухо к его груди.
— Не нужно, — сказал Санглант, не отрывая взгляда от Лиат, — он уже не дышит. И пульса нет. Он мертв.
Хрип в голосе выдал отчаяние принца, но чувство не отразилось на лице, будто смерть больше не печалила и не удивляла его.
Манфред закрыл умершему глаза, а Вулфер низко склонился над «орлом», на какое-то время спрятав свое лицо. Наконец он выпрямился.
Бургомистр плакал — вряд ли из-за того, что был опечален смертью вестника, причиной была скорее потеря надежды.
Санглант поднял руку. «Драконы» вытолкали посторонних со двора.
— Нет времени рыдать, — сказал он, глядя прямо на бургомистра. — Этот смельчак заслуживает хотя бы того, чтобы мы не теряли головы, услышав вести, за которые он отдал жизнь. Графиня Хильдегарда еще может появиться.
— А если нет?
— Если нет, — отвечал принц, — если войска ее окончательно разбиты, мы затянем пояса потуже и приготовимся к долгой осаде. Товарищи Вулфера, должно быть, уже добрались до короля.
Вулфер снял с мертвеца медный значок, залитый кровью, поднялся, и вместе с ним поднялись Манфред и Лиат. Очистив до блеска символ королевской службы, старик положил его на землю.
— Помнишь заповеди «орлов», Лиат?
Запомнить их было несложно.
— «Служить королю и никому иному. Говорить лишь правду о том, что видел и слышал. Не говорить ничего врагам короля. Не позволять никому и ничему вставать на твоем пути: погоде, битве, болезни или жажде удовольствий. Твой долг перед родными вторичен. Не вступай в брак с тем, кто не принес тех же клятв, что и ты».
Произнося все это, Лиат не удержалась и посмотрела на Сангланта. И не поняла, на кого же смотрит он: на нее или на Вулфера. Взгляд принца был тверд и обманчив. И договорив последние слова, она увидела, как странно глядит на нее Манфред. Разве можно было быть настолько слепой? Разве его чувство к ней не больше, нежели просто товарищеское? Она отбросила эту мысль быстро и нетерпеливо, напуганная собственным легкомыслием. То, что негодяй Хью предпочел ее всем девушкам Хартс-Реста, еще не давало повода думать, что все мужчины чувствуют так же.
Манфред грустно улыбнулся, глядя на нее. Она улыбнулась в ответ и продолжила:
— «Помоги всякому из „орлов“ в нужде. Защити товарища от любого вреда. И никогда не оставляй упований на Господа и Владычицу».
— Клянешься соблюдать все это? — спросил Вулфер.
Толпы давно не было. Только бургомистр продолжал причитать, глядя на Сангланта. С грустными лицами и молитвенно сложенными руками ему вторили слуги. Ветер донес горький дым факелов. С востока, все громче и громче, слышался бой барабанов народа эйка.
— Клянусь, — тихо сказала она, только теперь осознав, на что идет.
Манфред опустился на колени и закрыл плащом останки принесшего несчастные вести «орла». Вулфер склонился, поднимая значок. Но в этот момент Санглант шагнул вперед и встал между ним и Лиат.
— Это мое право как королевского представителя, — сказал он.
Вулфер заколебался. Что ему было делать? Он передал значок принцу, и тот закрепил его на плаще Лиат. Его губы вытянулись тонкой нитью, и девушка не поняла, улыбается он или нет. Поняла только, что покраснела. Закончив, Санглант не убрал руки, как следовало, а встретился с ней взглядом и прошептал несколько слов, которые, слава Владычице, не могли расслышать остальные.
— Не вступай в брак ни с кем.
Потом повернулся и скрылся в темноте. Она посмотрела ему вслед и смущенно опустила взор. Чтобы прийти в себя, Лиат коснулась значка и ощутила холод металла, чуть липкого от крови.
— Теперь ты настоящая «орлица», — не без гордости в голосе сказал Вулфер.
3
Лиат проснулась на рассвете, дрожа от холода. Предыдущие ночи были теплее. Она встала, набросила на плечи плащ и вышла.
Облака разошлись, в небе поднимался холодный солнечный диск. Все говорило о приближении зимы. Девушка размяла ноги и руки. Отогнала навязчивые воспоминания о Хью — им не позволено отягощать первый день, который она встречает настоящей «орлицей». Она потрогала значок. Теперь даже Хью не осмелится заставить ее нарушить данную королю клятву. Так говорила она себе, ибо день обещал быть ясным и не хотелось чувствовать страх.
Восточный берег острова, на котором стоял Гент, покрывал туман. Вражеского лагеря видно не было, кое-где проступали построенные эйкийцами земляные укрепления. На западе виднелись облака. Послюнявив палец, Лиат подняла его вверх. Ветер дул с востока, и облака, должно быть, ночью проплывали над ее головой. Девушка чуть улыбнулась, подумав, что Хатуи посмеялась бы над ее глубокомысленным наблюдением, сравнив ее с ребенком.
В который раз вспоминала она Хатуи и Ханну. Она очень тосковала о подруге, а холодный ветер усилил тоску. Холод напоминал о Хью, о той ночи, когда она предпочла жить, замерзая в холодном свинарнике. Она увидела покачивающееся пятно света, Хью с масляной лампой в руках. Хью, когда тот привел ее к себе…
«Нечего думать о том, что приносит боль», — говорил отец. И умудрялся не замечать приближение беды, будь то растущие долги или сила, убившая его. Она вытерла слезы и, растирая руки друг о друга, пыталась согреться.
— Лиат!
Она повернулась. В дверях конюшен стоял Вулфер и махал ей. Девушка подошла.
— Мне надо приготовить тело к погребению, — сказал он. — Только вчера в усыпальнице я забыл свою флягу.
— Я принесу.
— Потом возвращайся.
Для раннего часа город был очень оживлен. Люди слонялись по улицам, будто в поисках потерянных родственников. Из кузниц доносился стук металла. Рабочие сновали туда-сюда, груженные необходимым сырьем и готовым оружием. Детей на улицах не было.
Подойдя к собору, Лиат услышала последние строки заутрени: «Господь наш и Владычица изрекли свое Слово, пробудив мир от рассвета и до заката».
Она поднялась по ступеням и прошла в открытые двери. Храм был полон: молились не только беженцы и горожане, но и сам бургомистр со свитой. Впереди, на почетном месте, стоял коленопреклоненный принц Санглант — черноволосый, в кольчуге и с ожерельем на шее. Позади истово молились пятьдесят «драконов», держа в руках шлемы и готовые к бою. Епископ, воздев руки, стояла перед алтарем и пела заключительный гимн:
Господь наш грядет не в молчаньи,
Ему предшествует пламень и гнев Его не умедлит.
Владычица несет мир небесам и земле,
Людям же — праведный суд.
Помысли об этом, отвергнувший Бога,
Иначе развеешься прахом,
Никто тебя не спасет.
Лиат опустилась на колени и вместе со всеми пропела положенное: «Господи, помилуй. Владычица, помилуй». Поднялась и проскользнула в боковой неф, к тяжелой дубовой двери, ведущей в усыпальницу. Та отворилась с шумом, но толпа, слава Владычице, не обратила на это внимания. Девушка смело пошла по лестнице, оставив дверь приоткрытой.
Это мало помогло. Тонкая полоса света за спиной исчезла, чуть только она свернула за угол коридора. Она шла так тихо, как только могла, не желая тревожить покоя мертвых. В первой зале остановилась передохнуть.
Странно, но темнота казалась рассеянной. Прошлой ночью тьма была абсолютной. На лестнице послышался шум, и Лиат замерла. Шаги приближались. Тяжелые шаги человека, облаченного в боевые доспехи. Она ждала его.
— Лиат! — Силуэт заслонил вход.
— Вы услышали скрип двери, — проговорила она, — даже за шумом толпы.
— Даже за шумом толпы, — согласился он. Она почувствовала его улыбку. — Черт, здесь слишком темно. Ты хоть что-то видишь? И что ты здесь делаешь?
— Ищу кое-что позабытое.
— Ответ, достойный Вулфера. Я тебе не враг, Лиат.
— Нет, — ее голос дрогнул. — Я никогда вас не считала врагом.
Его рука опустилась на ее плечо. Двигался принц, словно слепой, а позвякивание кольчуги эхом отдавалось в стенах подземной залы.
— Кто ты? Кто твои родные?
— Дочь Анны и Бернарда. Я не знаю ничего о своей матери, зато ее знал Вулфер. И он многое от меня скрывает.
Санглант мягко рассмеялся:
— Да, Вулферу не следует доверять. Так говорит мой отец. Но тебя это не касается.
Рука на плече смущала ее, но она не торопилась отойти.
— Почему вы так говорите?
— Он странно благоволит к тебе. Защищает.
— Наверное. Я не знаю.
— А что твой отец?
— Я мало знаю о нем. Только то, что его предки пришли с запада и поселились в Вендаре во времена Тайлефера. У него осталась родственница, у которой земли возле Бодфельда. Я никогда не видела ее, знаю только, что один из ее сыновей служит среди «драконов».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71