Такое проявление внимания тронуло Алана. И хотя они звали его идти вместе искать гадюку, он не мог оставить Ревность одну. Ее лапа, казалось, медленно превращается в камень.
4
Санглант проснулся на рассвете. После того как он целых двадцать девять дней спал на мягких кроватях, его тело уже успело привыкнуть к комфорту. И теперь, поднимаясь с земли, он чувствовал, что у него затекли и руки и ноги. Но это не важно. Боль свободы — ничто по сравнению с болью рабства.
— Милорд принц! — шепотом произнес один из «львов». Но он и сам слышал, как по тропинке к реке спускаются король и его свита.
— Принц Санглант. — Этому «льву» когда-то в сражении отрубили кусок уха, и теперь на месте мочки виднелся лишь светлый шрам. — Если позволите… ваша одежда…
Только сейчас он посмотрел на себя. Рубашка перепачкана и измята, сапоги лежат в стороне вместе с поясом. Два «льва» подошли и быстро привели его в порядок, так что к тому времени, как из-за скалы, стоящей в конце тропинки, вышел король, Санглант выглядел уже вполне прилично. Короля сопровождали шесть «львов», четверо слуг, Гельмут Виллам и сестра Росвита.
Генрих прищурился — восходящее солнце било прямо ему в глаза.
— Санглант.
Принц покорно опустился на колени, король положил руку ему на голову:
— Вчера вечером ты не вернулся на пир.
— Я спал не во дворце.
Генрих отнял руку. Санглант поднял взгляд и увидел, что король жестом отослал слуг и «львов».
— Мы должны поговорить, сын, прежде чем я устрою аудиенцию. Пойдем со мной.
Санглант поднялся. Хотя он был почти на голову выше отца, тот никогда не казался ему маленьким — такова была сила личности короля.
Генрих повел его к реке, подальше от свиты.
— Ты слышал, о чем вчера говорил Вулфер? Оба правителя Аосты мертвы. Осталась единственная наследница — принцесса Адельхейд.
Санглант пожал плечами. Он ничего не слышал — как только в зал вошла Лиат, для него исчезло все остальное. Она очень изменилась — привыкла ездить верхом и носить оружие, ходить уверенно и спокойно. Он и сейчас видел ее, всю целиком — от темных волос, собранных пучком на затылке, до стройных ног. А когда он пошел вслед за ней, она его поцеловала. И этот поцелуй разбудил в нем желание…
— Санглант! Ты меня не слушаешь!
Он очнулся и вспомнил, где находится. Принц сорвал ветку, сломал ее пополам, а потом еще пополам. Только так он мог отвлечься от мыслей о Лиат.
— Ты поведешь армию в Аосту. Там ты возведешь леди Адельхейд на трон и женишься на ней. На твоей стороне будет сила, и аостанские герцоги не решатся тебе противостоять. Ты станешь править Аостой вместе с королевой, как равный ей. Никто не станет сомневаться в твоих правах: аостанский трон слишком часто доставался своим владельцам благодаря силе их армий. А как только ты утвердишься на троне и произведешь на свет ребенка, доказав, что ты способен к деторождению, я смогу объявить тебя своим наследником — будущим правителем Вендара и Варре. И кто посмеет протестовать против возрождения Даррийской империи? Ты будешь править Аостой, а я смогу отправиться на юг и короноваться как император, а ты станешь моим наследником.
Ветка, изодранная в щепки, валялась у ног Сангланта. Под холмом текла река, и он слышал плеск волн, слышал шелест каждой песчинки, которую волны выбрасывали на берег, а потом снова слизывали и уносили вниз по течению. Внезапно на него навалилась усталость. Генриху, как и этой реке, невозможно противостоять.
— Лиат. — Только это он и сумел произнести.
— Виллам меня предупреждал, — фыркнул Генрих. — Могу поклясться, что Вулфер подсунул ее, чтобы сокрушить меня и справиться с тобой.
Король, нахмурившись, уставился на реку, а Санглант смотрел на него. Правители уверены, что весь мир вращается вокруг них, и Генрих отнюдь не исключение. На фоне серебристых струй его профиль казался темным, в волосах стала заметна седина, да и в бороде виднелась светлая полоса. Санглант прикоснулся к своей безбородой щеке, но это движение снова привлекло к нему внимание отца.
— Ладно, — Генрих не скрывал раздражения, — возьми ее в любовницы, если уж тебе это так нужно. Как известно, у императора Тейлефера было немало любовниц, особенно когда он не был женат. Но…
— Я не хочу жениться на принцессе Адельхейд. Я хочу, чтобы моей женой стала Лиат.
— Жениться на простолюдинке? — Генрих расхохотался.
— У родственников ее отца — поместья в Ботфельде.
— Ботфельд? — Генрих всегда обладал замечательной памятью, и сейчас он вспомнил, что требовалось. — Леди Ботфельд прислала всего двадцать солдат, когда мы потребовали поддержки. Вряд ли семья с таким благосостоянием может рассчитывать на то, чтобы выдать девушку замуж за человека твоего положения. И это тем более смешно, если она незаконнорожденная.
— Все к лучшему, — саркастически сказал Санглант. — Для такого, как я, — в самый раз. Как ты не понимаешь! Я не хочу становиться королем, зная, что мне в глотку каждую минуту готова вцепиться дюжина врагов. Я так жил целый год. Я просто хочу кусок земли, Лиат и покоя.
— Покоя! Кто может думать о покое, когда на наши северные земли нападают эйка, а на восточные — куманы? С каких это пор принцы королевской крови позволяют себе размышлять о такой роскоши, как покой? Даже леди, владеющая крохотным поместьем и десятком слуг, думает о том, как защитить свои земли от поползновений соседей. Если мы будем жить по заветам блаженного Дайсана, то наши души обретут покой в Палатах Света, но не раньше.
Генрих подошел к реке, на берегу лежали отшлифованные водой камешки. Он поднял один из них и кинул в воду, тот булькнул и исчез в глубине. Король вздохнул. Санглант не видел его лица. На короле была утренняя накидка — темно-синего цвета, на вороте и рукавах — золотые львы и пурпурные восьмиконечные звезды — память о тихой, умной Софии, которая так любила роскошь и которая умерла три года назад.
— Ты еще не пришел в себя после плена, — наконец произнес король, не отрывая взгляда от воды. — Когда ты отправишься, то пожалеешь о своих необдуманных словах и поймешь, какой замечательный план я тебе предлагаю. Сапиентия — отважная и храбрая, но Господь не наградил ее качествами, необходимыми королеве. Теофану — возможно, если она, конечно, выживет… — Он помолчал, сжал кулаки и продолжил: — Но она слишком рассудительна и не сумеет повести солдат за собой на битву. А Эккехард, — король пожал плечами, — он слишком молод и глуп. К тому же он обещан церкви, и единственное, что он умеет, это возносить Господу молитвы красивым голосом. Так что остаешься только ты. — Генрих повернулся и посмотрел сыну в глаза. — Ты можешь стать королем, Санглант, у тебя всегда были необходимые для этого качества. Ты рожден повелевать, солдаты готовы пойти за тобой в огонь и воду. Они доверяют тебе и восхищаются тобой. После меня королем должен стать именно ты.
— Я не хочу быть королем. Или наследником. Или императором. Как мне заставить тебя понять это?
Король покраснел — надвигался один из его знаменитых приступов ярости, но Санглант смотрел на отца совершенно спокойно. Ярость короля его уже не пугала: никакое наказание не сравнится с тем, что он пережил в плену у Кровавого Сердца. Превратив принца в цепного пса, вождь эйка освободил его от цепей повиновения воле отца.
— Ты сделаешь то, что я скажу!
— Нет.
Только теперь Генрих удивился, удивился настолько, что его гнев улетучился. Но это продолжалось лишь мгновение. Потом из отца, изумленного неповиновением сына, Генрих превратился в короля, которому противится его подданный.
— Я лишу тебя наследства! У тебя не будет ничего, даже меча, который ты носишь на поясе! Ни лошади. Ни даже одежды!
— А разве раньше у меня это было? То, что мужчина получает в наследство, дается ему матерью.
— Она оставила тебя. — Генрих дотронулся до груди, Санглант знал, что там лежит окровавленный кусочек ткани — единственное напоминание о его матери, которая покинула Генриха и земли людей много лет назад. — И не оставила тебе ничего.
— Кроме чар, лежащих на мне, — прошептал Санглант.
— Она не могла жить здесь, на нашей земле, — произнес Генрих.
Отец и сын смотрели друг на друга — двое покинутых мужчин. Санглант упал на колени, Генрих положил руку на темноволосую макушку своего первенца.
— О Владычица, — прошептал Санглант, — я так устал от сражений. Я просто хочу отдохнуть.
Генрих ничего не ответил, его рука легонько поглаживала волосы Сангланта. Стояла тишина, но обостренный слух Сангланта улавливал слова стоящих в отдалении людей из свиты.
— Все-таки мне кажется, что это неразумно, — раздался голос сестры Росвиты.
— Возможно, — послышался голос Виллама. — Но думаю, гораздо разумнее ударить по Аосте сейчас, когда она слаба, и никто не усомнится, что армию должен возглавлять принц. А уж что произойдет потом, когда Аоста окажется в наших руках и Генрих станет императором… Мы не умеем предвидеть будущее, так что придется действовать вслепую. Не стоит недооценивать той поддержки, которую окажут Сангланту другие принцы и дворяне, если они не будут полностью посвящены в планы Генриха.
— А вы слышали о гадюке?
Санглант узнал голос одного из слуг короля.
— Нет. Гадюка? Где? — насторожился один из «львов».
— Ах да. Вы же не знаете. Вчера она укусила одну из гончих Лавастина и исчезла. Конюший послал людей обшаривать все кусты и окуривать любую нору, но местные жители говорят, что многие годы не видели тут змей. А в то, что крыса решилась напасть на собаку, и вовсе трудно поверить.
Санглант ощутил тревогу. Он вскочил на ноги, немало удивив этим короля, и резко спросил:
— Что это за разговоры о гадюке и о гончей Лавастина?
— Что? А, да. — Генрих скрыл удивления, горе, печаль и все прочие чувства под маской невозмутимости и быстро пересказал известные ему факты: — Это случилось на рассвете. Люди уже осмотрели территорию, прилегающую к дворцу, но сюда, на берег реки, они не заходили. Да и что толку? Эта тварь уже давно спряталась в каком-нибудь укромном месте, и никто ее не отыщет.
— Если этим не займусь я. — Санглант откинул голову назад и принюхался. В воздухе носились самые разнообразные запахи: пота, мертвой рыбы, лаванды и календулы, растущих на противоположном берегу, конюшни, дворцовой кухни.
— Ну, пойдем, — заторопился король, — отошли «львов», они и так сторожили тебя всю ночь, пусть пришлют кого-нибудь другого. Куда ты пойдешь?
— Надо посмотреть здесь, под скалой. Эта тварь могла уползти через кусты.
— Смотри, чтобы и тебя не укусили.
— Даже если и так, что с того? — произнес Санглант с горечью. — Ни одна из существующих тварей не может мне навредить.
— Ступай, сын.
Но Санглант уже начал охоту и не обратил внимания на поспешное отступление отца.
5
Ханна ждала, пока Лиат выйдет из комнаты графа Лавастина. А Лиат была просто ошеломлена пролившимся на нее дождем подарков. Господи, неужели Лавастин действительно подарил ей лошадь? Она сжала кольцо Алана и молча посмотрела на Ханну.
— Тебя зовет король. — Ханна поцеловала ее, обняла, а потом критически осмотрела подругу. — Кажется, все в порядке.
— Король?
— Лиат! — Строгий тон Ханны заставил Лиат подскочить от неожиданности. — Если хочешь, можешь сбежать, конечно, но лучше встретить опасность лицом к лицу. От того, как ты поведешь себя перед королем, зависит его решение — в твою пользу или отца Хью.
Разумеется, совет был хорош, но Лиат казалось, что ее горло стиснула чья-то рука, и она не в силах выдавить из себя ни слова.
Пока они проходили через двор, им навстречу попалось несколько «львов», в том числе и ее знакомый, Тиабольд. Он подмигнул Лиат и сказал:
— Если мы тебе понадобимся, ты знаешь, где нас найти, друг.
Все уже знают или просто подозревают о том, что произошло? Впрочем, слухи о той сцене, свидетелями которой вчера стало множество людей, уже могли дойти до ушей короля. А то, что Хью до вчерашнего дня так успешно скрывал свой интерес к ней, доказывало, насколько он хитер.
— Они тебя уважают, — пояснила Ханна, — ведь в Аугенсбурге ты спасла множество «львов».
А убила еще больше.
Сейчас было позднее утро. Трон короля вынесли во двор и установили в тени, Генрих сидел, а перед ним на коленях стояли Хью и Вулфер. Хью — ближе к королю, что подчеркивало его более высокое положение. Вулфер коротко взглянул на нее, и Лиат сразу почувствовала прилив раздражения, Хью остался недвижим. Ханна вышла вперед вместе с ней, но потом отодвинулась и встала за спиной принцессы Сапиентии. Генрих внимательно осмотрел Лиат с ног до головы, когда она встала на колени позади Вулфера и Хью. Дворяне стояли за троном Генриха: Сапиентия, Виллам, Джудит, сестра Росвита и другие, чьих лиц она не могла различить из-за волнения. Толпа гудела и жужжала, как гнездо потревоженных пчел.
Она не видела Сангланта.
Лиат сжала на пальце кольцо Алана.
— Итак, ты та самая «орлица», появление которой взволновало весь мой двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
4
Санглант проснулся на рассвете. После того как он целых двадцать девять дней спал на мягких кроватях, его тело уже успело привыкнуть к комфорту. И теперь, поднимаясь с земли, он чувствовал, что у него затекли и руки и ноги. Но это не важно. Боль свободы — ничто по сравнению с болью рабства.
— Милорд принц! — шепотом произнес один из «львов». Но он и сам слышал, как по тропинке к реке спускаются король и его свита.
— Принц Санглант. — Этому «льву» когда-то в сражении отрубили кусок уха, и теперь на месте мочки виднелся лишь светлый шрам. — Если позволите… ваша одежда…
Только сейчас он посмотрел на себя. Рубашка перепачкана и измята, сапоги лежат в стороне вместе с поясом. Два «льва» подошли и быстро привели его в порядок, так что к тому времени, как из-за скалы, стоящей в конце тропинки, вышел король, Санглант выглядел уже вполне прилично. Короля сопровождали шесть «львов», четверо слуг, Гельмут Виллам и сестра Росвита.
Генрих прищурился — восходящее солнце било прямо ему в глаза.
— Санглант.
Принц покорно опустился на колени, король положил руку ему на голову:
— Вчера вечером ты не вернулся на пир.
— Я спал не во дворце.
Генрих отнял руку. Санглант поднял взгляд и увидел, что король жестом отослал слуг и «львов».
— Мы должны поговорить, сын, прежде чем я устрою аудиенцию. Пойдем со мной.
Санглант поднялся. Хотя он был почти на голову выше отца, тот никогда не казался ему маленьким — такова была сила личности короля.
Генрих повел его к реке, подальше от свиты.
— Ты слышал, о чем вчера говорил Вулфер? Оба правителя Аосты мертвы. Осталась единственная наследница — принцесса Адельхейд.
Санглант пожал плечами. Он ничего не слышал — как только в зал вошла Лиат, для него исчезло все остальное. Она очень изменилась — привыкла ездить верхом и носить оружие, ходить уверенно и спокойно. Он и сейчас видел ее, всю целиком — от темных волос, собранных пучком на затылке, до стройных ног. А когда он пошел вслед за ней, она его поцеловала. И этот поцелуй разбудил в нем желание…
— Санглант! Ты меня не слушаешь!
Он очнулся и вспомнил, где находится. Принц сорвал ветку, сломал ее пополам, а потом еще пополам. Только так он мог отвлечься от мыслей о Лиат.
— Ты поведешь армию в Аосту. Там ты возведешь леди Адельхейд на трон и женишься на ней. На твоей стороне будет сила, и аостанские герцоги не решатся тебе противостоять. Ты станешь править Аостой вместе с королевой, как равный ей. Никто не станет сомневаться в твоих правах: аостанский трон слишком часто доставался своим владельцам благодаря силе их армий. А как только ты утвердишься на троне и произведешь на свет ребенка, доказав, что ты способен к деторождению, я смогу объявить тебя своим наследником — будущим правителем Вендара и Варре. И кто посмеет протестовать против возрождения Даррийской империи? Ты будешь править Аостой, а я смогу отправиться на юг и короноваться как император, а ты станешь моим наследником.
Ветка, изодранная в щепки, валялась у ног Сангланта. Под холмом текла река, и он слышал плеск волн, слышал шелест каждой песчинки, которую волны выбрасывали на берег, а потом снова слизывали и уносили вниз по течению. Внезапно на него навалилась усталость. Генриху, как и этой реке, невозможно противостоять.
— Лиат. — Только это он и сумел произнести.
— Виллам меня предупреждал, — фыркнул Генрих. — Могу поклясться, что Вулфер подсунул ее, чтобы сокрушить меня и справиться с тобой.
Король, нахмурившись, уставился на реку, а Санглант смотрел на него. Правители уверены, что весь мир вращается вокруг них, и Генрих отнюдь не исключение. На фоне серебристых струй его профиль казался темным, в волосах стала заметна седина, да и в бороде виднелась светлая полоса. Санглант прикоснулся к своей безбородой щеке, но это движение снова привлекло к нему внимание отца.
— Ладно, — Генрих не скрывал раздражения, — возьми ее в любовницы, если уж тебе это так нужно. Как известно, у императора Тейлефера было немало любовниц, особенно когда он не был женат. Но…
— Я не хочу жениться на принцессе Адельхейд. Я хочу, чтобы моей женой стала Лиат.
— Жениться на простолюдинке? — Генрих расхохотался.
— У родственников ее отца — поместья в Ботфельде.
— Ботфельд? — Генрих всегда обладал замечательной памятью, и сейчас он вспомнил, что требовалось. — Леди Ботфельд прислала всего двадцать солдат, когда мы потребовали поддержки. Вряд ли семья с таким благосостоянием может рассчитывать на то, чтобы выдать девушку замуж за человека твоего положения. И это тем более смешно, если она незаконнорожденная.
— Все к лучшему, — саркастически сказал Санглант. — Для такого, как я, — в самый раз. Как ты не понимаешь! Я не хочу становиться королем, зная, что мне в глотку каждую минуту готова вцепиться дюжина врагов. Я так жил целый год. Я просто хочу кусок земли, Лиат и покоя.
— Покоя! Кто может думать о покое, когда на наши северные земли нападают эйка, а на восточные — куманы? С каких это пор принцы королевской крови позволяют себе размышлять о такой роскоши, как покой? Даже леди, владеющая крохотным поместьем и десятком слуг, думает о том, как защитить свои земли от поползновений соседей. Если мы будем жить по заветам блаженного Дайсана, то наши души обретут покой в Палатах Света, но не раньше.
Генрих подошел к реке, на берегу лежали отшлифованные водой камешки. Он поднял один из них и кинул в воду, тот булькнул и исчез в глубине. Король вздохнул. Санглант не видел его лица. На короле была утренняя накидка — темно-синего цвета, на вороте и рукавах — золотые львы и пурпурные восьмиконечные звезды — память о тихой, умной Софии, которая так любила роскошь и которая умерла три года назад.
— Ты еще не пришел в себя после плена, — наконец произнес король, не отрывая взгляда от воды. — Когда ты отправишься, то пожалеешь о своих необдуманных словах и поймешь, какой замечательный план я тебе предлагаю. Сапиентия — отважная и храбрая, но Господь не наградил ее качествами, необходимыми королеве. Теофану — возможно, если она, конечно, выживет… — Он помолчал, сжал кулаки и продолжил: — Но она слишком рассудительна и не сумеет повести солдат за собой на битву. А Эккехард, — король пожал плечами, — он слишком молод и глуп. К тому же он обещан церкви, и единственное, что он умеет, это возносить Господу молитвы красивым голосом. Так что остаешься только ты. — Генрих повернулся и посмотрел сыну в глаза. — Ты можешь стать королем, Санглант, у тебя всегда были необходимые для этого качества. Ты рожден повелевать, солдаты готовы пойти за тобой в огонь и воду. Они доверяют тебе и восхищаются тобой. После меня королем должен стать именно ты.
— Я не хочу быть королем. Или наследником. Или императором. Как мне заставить тебя понять это?
Король покраснел — надвигался один из его знаменитых приступов ярости, но Санглант смотрел на отца совершенно спокойно. Ярость короля его уже не пугала: никакое наказание не сравнится с тем, что он пережил в плену у Кровавого Сердца. Превратив принца в цепного пса, вождь эйка освободил его от цепей повиновения воле отца.
— Ты сделаешь то, что я скажу!
— Нет.
Только теперь Генрих удивился, удивился настолько, что его гнев улетучился. Но это продолжалось лишь мгновение. Потом из отца, изумленного неповиновением сына, Генрих превратился в короля, которому противится его подданный.
— Я лишу тебя наследства! У тебя не будет ничего, даже меча, который ты носишь на поясе! Ни лошади. Ни даже одежды!
— А разве раньше у меня это было? То, что мужчина получает в наследство, дается ему матерью.
— Она оставила тебя. — Генрих дотронулся до груди, Санглант знал, что там лежит окровавленный кусочек ткани — единственное напоминание о его матери, которая покинула Генриха и земли людей много лет назад. — И не оставила тебе ничего.
— Кроме чар, лежащих на мне, — прошептал Санглант.
— Она не могла жить здесь, на нашей земле, — произнес Генрих.
Отец и сын смотрели друг на друга — двое покинутых мужчин. Санглант упал на колени, Генрих положил руку на темноволосую макушку своего первенца.
— О Владычица, — прошептал Санглант, — я так устал от сражений. Я просто хочу отдохнуть.
Генрих ничего не ответил, его рука легонько поглаживала волосы Сангланта. Стояла тишина, но обостренный слух Сангланта улавливал слова стоящих в отдалении людей из свиты.
— Все-таки мне кажется, что это неразумно, — раздался голос сестры Росвиты.
— Возможно, — послышался голос Виллама. — Но думаю, гораздо разумнее ударить по Аосте сейчас, когда она слаба, и никто не усомнится, что армию должен возглавлять принц. А уж что произойдет потом, когда Аоста окажется в наших руках и Генрих станет императором… Мы не умеем предвидеть будущее, так что придется действовать вслепую. Не стоит недооценивать той поддержки, которую окажут Сангланту другие принцы и дворяне, если они не будут полностью посвящены в планы Генриха.
— А вы слышали о гадюке?
Санглант узнал голос одного из слуг короля.
— Нет. Гадюка? Где? — насторожился один из «львов».
— Ах да. Вы же не знаете. Вчера она укусила одну из гончих Лавастина и исчезла. Конюший послал людей обшаривать все кусты и окуривать любую нору, но местные жители говорят, что многие годы не видели тут змей. А в то, что крыса решилась напасть на собаку, и вовсе трудно поверить.
Санглант ощутил тревогу. Он вскочил на ноги, немало удивив этим короля, и резко спросил:
— Что это за разговоры о гадюке и о гончей Лавастина?
— Что? А, да. — Генрих скрыл удивления, горе, печаль и все прочие чувства под маской невозмутимости и быстро пересказал известные ему факты: — Это случилось на рассвете. Люди уже осмотрели территорию, прилегающую к дворцу, но сюда, на берег реки, они не заходили. Да и что толку? Эта тварь уже давно спряталась в каком-нибудь укромном месте, и никто ее не отыщет.
— Если этим не займусь я. — Санглант откинул голову назад и принюхался. В воздухе носились самые разнообразные запахи: пота, мертвой рыбы, лаванды и календулы, растущих на противоположном берегу, конюшни, дворцовой кухни.
— Ну, пойдем, — заторопился король, — отошли «львов», они и так сторожили тебя всю ночь, пусть пришлют кого-нибудь другого. Куда ты пойдешь?
— Надо посмотреть здесь, под скалой. Эта тварь могла уползти через кусты.
— Смотри, чтобы и тебя не укусили.
— Даже если и так, что с того? — произнес Санглант с горечью. — Ни одна из существующих тварей не может мне навредить.
— Ступай, сын.
Но Санглант уже начал охоту и не обратил внимания на поспешное отступление отца.
5
Ханна ждала, пока Лиат выйдет из комнаты графа Лавастина. А Лиат была просто ошеломлена пролившимся на нее дождем подарков. Господи, неужели Лавастин действительно подарил ей лошадь? Она сжала кольцо Алана и молча посмотрела на Ханну.
— Тебя зовет король. — Ханна поцеловала ее, обняла, а потом критически осмотрела подругу. — Кажется, все в порядке.
— Король?
— Лиат! — Строгий тон Ханны заставил Лиат подскочить от неожиданности. — Если хочешь, можешь сбежать, конечно, но лучше встретить опасность лицом к лицу. От того, как ты поведешь себя перед королем, зависит его решение — в твою пользу или отца Хью.
Разумеется, совет был хорош, но Лиат казалось, что ее горло стиснула чья-то рука, и она не в силах выдавить из себя ни слова.
Пока они проходили через двор, им навстречу попалось несколько «львов», в том числе и ее знакомый, Тиабольд. Он подмигнул Лиат и сказал:
— Если мы тебе понадобимся, ты знаешь, где нас найти, друг.
Все уже знают или просто подозревают о том, что произошло? Впрочем, слухи о той сцене, свидетелями которой вчера стало множество людей, уже могли дойти до ушей короля. А то, что Хью до вчерашнего дня так успешно скрывал свой интерес к ней, доказывало, насколько он хитер.
— Они тебя уважают, — пояснила Ханна, — ведь в Аугенсбурге ты спасла множество «львов».
А убила еще больше.
Сейчас было позднее утро. Трон короля вынесли во двор и установили в тени, Генрих сидел, а перед ним на коленях стояли Хью и Вулфер. Хью — ближе к королю, что подчеркивало его более высокое положение. Вулфер коротко взглянул на нее, и Лиат сразу почувствовала прилив раздражения, Хью остался недвижим. Ханна вышла вперед вместе с ней, но потом отодвинулась и встала за спиной принцессы Сапиентии. Генрих внимательно осмотрел Лиат с ног до головы, когда она встала на колени позади Вулфера и Хью. Дворяне стояли за троном Генриха: Сапиентия, Виллам, Джудит, сестра Росвита и другие, чьих лиц она не могла различить из-за волнения. Толпа гудела и жужжала, как гнездо потревоженных пчел.
Она не видела Сангланта.
Лиат сжала на пальце кольцо Алана.
— Итак, ты та самая «орлица», появление которой взволновало весь мой двор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52