Лучи, пробивающиеся сквозь ставни, расчертили комнату полосами света и тени. На полу возле стула что-то блеснуло. Принц встал и, вытерев руки, внезапно воскликнул:
— Что это? Доспехи?! — Его пальцы быстро пробежали по грубым застежкам. — Кольчуга. Шлем. Боже Всемогущий! Отличное копье. Меч. Ножны к нему. — И еще щит, без герба и каких-либо знаков, он идеально подходил для всадника. Санглант поднял его, потом просунул левую руку в ремни, проверяя, насколько удобно его держать. Затем вытащил из ножен меч.
— Владычица! — пробормотала Лиат, глядя на такое богатство. Это было намного больше того, о чем она просила Тиабольда — ей был нужен лишь меч и шлем.
Она достала пояс мастера Хозеля, прикрепила к нему ножны и обвила им талию Сангланта. Доброта «львов» ее потрясла, и сейчас Лиат едва удерживалась от того, чтобы не заплакать.
— Это мой подарок. — Она затянула пояс и отступила на шаг, вспоминая, что сказал Лавастин. — Если ты пройдешь сквозь огонь, пламя не причинит тебе вреда.
Он коротко рассмеялся:
— Пусть только попробуют объявить, что мы не женаты, если, конечно, посмеют. Мы принесли клятвы перед Господом, и никому не дано их отменить. — Санглант взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал в лоб.
На столе стояли две свечи, внезапно они вспыхнули, а Санглант рассмеялся, подхватил Лиат и закружил по комнате. Они кружились, целовались и наконец рухнули на кровать, задыхаясь от смеха. По двору и по коридорам самого дворца то и дело пробегали слуги и придворные — все готовились к вечернему пиру, но поскольку принц ныне был в опале, к ним в комнату никто не заглядывал и не тревожил.
Позже они лежали на кровати, и Санглант рассматривал подаренный меч. Сразу было видно, что это оружие предназначено для битвы, а не для красоты.
— Откуда все это? — спросил принц.
— «Львы» благодарны мне, но тебя они уважают еще больше. Так что это дань тебе и твоей славе воина.
Он перекатился на спину, сел и потер лоб.
— Если только сейчас я не нанес по этой славе сокрушительный удар. — Санглант подтянул колени к груди и положил на них подбородок. — И почему я раньше этого не замечал? Возле тебя нет и следа от запаха Кровавого Сердца и никогда не было. А он уже убил гончую Лавастина. Никакая это была не гадюка! Если это была змея, если я ошибся… — С пола донеслось повизгивание эйкийской собаки, она попыталась подняться, но безуспешно. Санглант тряхнул головой, и на лоб упала густая прядь, он намотал ее себе на палец, а потом откинул назад. — Никакой «орел» не сможет предупредить Лавастина. Ни один «орел» не знает запаха Кровавого Сердца и не сможет почувствовать опасность. Я должен отправиться сам.
— Тише. Конечно, ты поедешь. Только я поеду с тобой.
— Разумеется, я тебя тут не оставлю! — возмутился он. Но тут же откинулся назад и в отчаянии закрыл глаза, простонав: — У меня нет лошади! Я могу взять коня с конюшен только с разрешения отца. Лучше бы он назначил меня маркграфом Истфолла, а Сапиентию отправил в Аосту! Тогда бы, вероятно, нас оставили в покое!
— Если только можно назвать покоем жизнь на болотах в окружении разбойников и куманов.
— Если бы у меня было спокойно на сердце, то не имело бы особого значения, какие трудности надо преодолеть. — С этими словами он уткнулся Лиат в волосы.
Собака беспокойно зашевелилась — до нее донеслись голоса из-за двери. Санглант потянулся за рубашкой. В это же мгновение дверь распахнулась и…
— Конрад! — воскликнул Санглант. Он спрыгнул с кровати и встал посреди комнаты совершенно голый. — Добро пожаловать, кузен. Прости, не приветствовал тебя раньше, как ты того заслуживаешь.
Лиат про себя восхищалась непринужденностью, с которой держался Санглант даже в такой, казалось бы, щекотливой ситуации. Сама она потихоньку утащила свою рубашку под одеяло и пыталась одеться, не привлекая к себе лишнего внимания.
Человек, который так стремительно ворвался в их комнату, отпустил слуг, рассмеялся и заговорил:
— Значит, это то приветствие, которого я заслуживаю? Прошу прощения, кузен. — Похоже, он не собирался уходить. Лиат ужасно смутилась — что и говорить, она совсем не была готова к тому, что к ним в любое время могут нагрянуть посетители; последние восемь лет они с отцом жили довольно уединенно. Хотя Санглант, похоже, не испытывал никакого неудобства — он ведь привык к жизни при дворе. — Я слышал, что где-то тут у тебя спрятана невеста. Кажется, я видел ее мельком, когда ты въезжал в ворота, и теперь мечтаю, чтобы ты представил меня ей. Санглант оделся и довольно спокойно ответил:
— Не совсем так. Она — моя жена.
— А разве я сказал что-то другое? Надеюсь, кузен, ты не думаешь, что я собираюсь похитить ее, что было бы вполне возможно в случае, если бы она была твоей любовницей? Что это?
Лиат выскользнула из-под одеяла, оправила рубашку и встала возле кровати. Перед ней стоял герцог Конрад собственной персоной. Он оказался чуть ниже Сангланта, но шире в кости. В нем бурлила энергия, а руки привыкли держать меч и копье. Он шагнул вперед, взял ее за руку и перевернул ладонью вверх, потом поднял собственную руку. Его кожа была чуть темнее, но имела тот же бронзовый оттенок, что и кожа Лиат, словно их опалило солнце юга.
— Откуда ты? Кто твои родственники?
Лиат вырвала руку из его ладони. Он был немногим выше нее, но рядом с ним она казалась маленькой и хрупкой.
— Двоюродная сестра моего отца — леди Ботфельд. О родных моей матери я ничего не знаю.
Он неправильно понял ее слова.
— Наверняка какая-нибудь шлюха с Гиптоса. Это все объясняет. Как она к тебе попала, кузен? — со смехом спросил он.
— Мне послал ее Господь, — раздраженно отозвался Санглант.
— Если брак заключен на небесах, родословная не имеет значения. — Лицо Конрада исказилось от гнева, на шее выступили вены. — Поедем со мной, Санглант. В Вейланде тебе найдется место.
— Поехать с тобой?
Конрад плюнул от злости.
— Генрих отказал мне. Он не позволит мне жениться на Теофану. — Конрад красочно выругался, описывая, что, по его мнению, Генрих должен делать с лошадьми, гончими и овцами. Лиат покраснела. — Не вижу ни малейшего смысла оставаться на пир, чтобы есть и пить за одним столом с человеком, который не доверяет мне настолько, что отказывает отдать в жены дочь! Что скажешь о моем предложении?
— И кем я буду? Капитаном в твоей свите?
Конрад усмехнулся:
— Нет, кузен. У тебя громкая слава, к тому же я слишком тебя уважаю. У меня есть земли, которые отошли мне совсем недавно в результате спора, и я с удовольствием отдал бы их тому, кто готов меня поддержать, даже если королю это не слишком понравится.
— Я не пойду войной против отца, — упрямо покачал головой Санглант.
Дверь по-прежнему оставалась открытой. Конрад махнул рукой слуге, приказывая закрыть ее.
— Я не говорю о войне, во всяком случае не с Генрихом. Даже если бы я и рискнул, у меня нет необходимой поддержки.
«Пока нет», конечно, не прозвучало, но совершенно очевидно подразумевалось.
— Я не стану воевать против отца, — повторил Санглант.
— А я тебя и не прошу, — нетерпеливо фыркнул Конрад. — Я выезжаю рано утром. Если пожелаешь, можешь присоединиться ко мне вместе со своей женой. — С этими словами он снова окинул Лиат взглядом искушенного человека, в чьей постели уже успело побывать множество женщин и еще больше он собирается затащить туда в ближайшее время. Санглант зарычал, а Конрад весело расхохотался. — Так, значит, это правда! Я слышал о том, что ты чуть ли не год жил среди собак, но не слишком доверял россказням. Похоже, я был неправ! — Герцог вздернул бровь, глядя на раздраженного Сангланта. — Хотя, думаю, собаки мало чем отличаются от придворных, которые стаями толпятся у трона, не так ли?
С этими словами он махнул рукой, слуга распахнул перед ним дверь, и Конрад выскользнул в коридор. Из дверного проема в глаза Лиат ударило полуденное солнце, такое яркое, что ей пришлось прикрыть глаза рукой, пока стоящий снаружи «лев» не закрыл дверь.
Санглант мерил шагами комнату от одной стены до другой. Наконец он подошел к окну и открыл ставни. В комнату ворвался свежий воздух.
— Он предложил тебе земли, — сказала Лиат, глядя на него. Об этом она и мечтать не смела: земля, дом, место, где можно спокойно жить.
Санглант отошел от окна и, присев на корточки, принялся перебирать вещи в небольшой кожаной сумке, которую носил притороченной к поясу, — в спешке он не пристегнул ее, и сейчас она валялась на полу. Он вытащил гребень и, усадив Лиат на стул, расплел ее длинную косу. С довольным вздохом Санглант стал расчесывать ей волосы, которые ниспадали до талии. От его прикосновений Лиат вздрагивала и блаженно жмурилась.
— Я не доверяю ему, — сказал он, осторожно разбирая спутанную прядку. — Но ты права. Он предложил мне земли. Он не оспаривает наш с тобой союз. И в отличие от всех прочих, ему нет дела до того, как к этому относится мой отец.
— Мы поедем с ним завтра утром?
— А у нас есть выбор?
На этот вопрос она ответить не могла.
2
— Ты выставил себя дураком, Хью!
Когда маркграфиня гневалась, она не выбирала выражений, а сейчас она была очень зла. Ивар испуганно жался в углу комнаты, вцепившись в руку испуганного не меньше него самого Болдуина. Джудит уже отвесила Болдуину по-щечину за то, что тот недостаточно быстро убрался с ее пути, на щеке у юноши до сих пор пламенело красное пятно. Она так разозлилась, что Ивар даже не мог порадоваться унижению Хью, которого ругали перед всеми домашними.
Похоже, остальным роль наблюдателей тоже была не очень-то по вкусу. Впрочем, лучше уж быть зрителем, чем главным участником подобной сцены. Слугам и придворным маркграфини нравился Хью, который со всеми обращался с одинаковой обходительностью и дружелюбием.
Сейчас он стоял перед матерью, сжимая руки, левая скула его переливалась оттенками синего и багрового, но смотрел он не на нее, а на бело-розовые цветы, которые плотной завесой закрывали открытое окно, — сквозь них пробивались лучи яркого солнца.
— Твое поведение мне не понравилось, — безжалостно продолжала Джудит. — И хуже всего — не приведи Господь, — ты можешь потерять влияние на принцессу Сапиентию. Глупец! Но я еще глупее, потому что вообразила, что могу вырастить сына, который не станет ставить на первое место свои мужские прихоти! На что надеется мужчина, если он не может удержаться от вожделения, если стремится овладеть женщиной низкого происхождения, даже не думая о том, какой вред эта связь может принести его роду? Чем больше ты ее желаешь, тем большую силу она обретает над тобой.
— Но она действительно обладает силой, — тихо произнес он. — Гораздо большей, чем кто-нибудь может себе представить. Может, только Вулфер догадывается об этом.
— Сила! Смазливое личико — это еще не сила! Даже если ее отец действительно был колдуном, как твердят все вокруг, даже если она унаследовала его силу, что толку во всем этом, если ты стал ее покорным рабом из-за своего вожделения?
— Она моя, — произнес Хью таким тоном, что у Ивара по спине пробежали мурашки. Церковники говорят, что так враг рода человеческого отыскивает в своей жертве слабое место.
— Она принадлежит принцу Сангланту, и это ясно каждому, чьи глаза не затмевает похоть!
— Никогда! Никогда она не будет принадлежать ему! — яростно выкрикнул Хью. Он выдрал из окна целую охапку цветов и разодрал их на мелкие клочки. Пол вокруг него мгновенно оказался усыпан бело-розовыми лепестками.
— Она что, околдовала тебя? Произнесла какие-то заклинания? Я слышала, ее отец был монахом, отлученным от церкви за занятия черной магией, и его сожрали посланники врага рода человеческого. Похоже, все обретает смысл: она наверняка чему-то от него научилась.
— Да, — прохрипел он, — она меня околдовала. — Хью заломил руки и, рухнув на пол, яростно зарыдал. Похоже, он окончательно потерял над собой контроль.
Лиат сделала это с ним.
Ивар мог только порадоваться мукам Хью, тому унижению и ярости, которые он испытывал. Сама Владычица наказала его за надменность. Но когда он подумал о Лиат, сердце у него сжалось.
Она даже не заметила его! Ни два дня назад, когда она только присоединилась к свите короля; ни вчера, когда король позволил ей остаться на службе; ни сегодня, когда она вернулась с принцем. По какому праву она пренебрегает им — им, который сделал все возможное, чтобы спасти ее? Неужели любовь, которую они испытывали друг к другу, ничего для нее не значит? Что, ради всего святого, есть у принца Сангланта, чего нет у него, Ивара?
— Тс-с-с, — прошипел Болдуин, сжав ему руку. Оказывается, все это время Ивар говорил вполголоса, даже не замечая этого. — Не привлекай к нам внимания, а то мне опять достанется.
— Но как она может его любить? — трагически пробормотал Ивар.
— Разумеется, любая мать любит свое дитя.
— Я не имел в виду…
Маркграфиня встала, и оба юноши инстинктивно отпрянули назад, но она даже не взглянула в их сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52
— Что это? Доспехи?! — Его пальцы быстро пробежали по грубым застежкам. — Кольчуга. Шлем. Боже Всемогущий! Отличное копье. Меч. Ножны к нему. — И еще щит, без герба и каких-либо знаков, он идеально подходил для всадника. Санглант поднял его, потом просунул левую руку в ремни, проверяя, насколько удобно его держать. Затем вытащил из ножен меч.
— Владычица! — пробормотала Лиат, глядя на такое богатство. Это было намного больше того, о чем она просила Тиабольда — ей был нужен лишь меч и шлем.
Она достала пояс мастера Хозеля, прикрепила к нему ножны и обвила им талию Сангланта. Доброта «львов» ее потрясла, и сейчас Лиат едва удерживалась от того, чтобы не заплакать.
— Это мой подарок. — Она затянула пояс и отступила на шаг, вспоминая, что сказал Лавастин. — Если ты пройдешь сквозь огонь, пламя не причинит тебе вреда.
Он коротко рассмеялся:
— Пусть только попробуют объявить, что мы не женаты, если, конечно, посмеют. Мы принесли клятвы перед Господом, и никому не дано их отменить. — Санглант взял ее лицо в ладони и нежно поцеловал в лоб.
На столе стояли две свечи, внезапно они вспыхнули, а Санглант рассмеялся, подхватил Лиат и закружил по комнате. Они кружились, целовались и наконец рухнули на кровать, задыхаясь от смеха. По двору и по коридорам самого дворца то и дело пробегали слуги и придворные — все готовились к вечернему пиру, но поскольку принц ныне был в опале, к ним в комнату никто не заглядывал и не тревожил.
Позже они лежали на кровати, и Санглант рассматривал подаренный меч. Сразу было видно, что это оружие предназначено для битвы, а не для красоты.
— Откуда все это? — спросил принц.
— «Львы» благодарны мне, но тебя они уважают еще больше. Так что это дань тебе и твоей славе воина.
Он перекатился на спину, сел и потер лоб.
— Если только сейчас я не нанес по этой славе сокрушительный удар. — Санглант подтянул колени к груди и положил на них подбородок. — И почему я раньше этого не замечал? Возле тебя нет и следа от запаха Кровавого Сердца и никогда не было. А он уже убил гончую Лавастина. Никакая это была не гадюка! Если это была змея, если я ошибся… — С пола донеслось повизгивание эйкийской собаки, она попыталась подняться, но безуспешно. Санглант тряхнул головой, и на лоб упала густая прядь, он намотал ее себе на палец, а потом откинул назад. — Никакой «орел» не сможет предупредить Лавастина. Ни один «орел» не знает запаха Кровавого Сердца и не сможет почувствовать опасность. Я должен отправиться сам.
— Тише. Конечно, ты поедешь. Только я поеду с тобой.
— Разумеется, я тебя тут не оставлю! — возмутился он. Но тут же откинулся назад и в отчаянии закрыл глаза, простонав: — У меня нет лошади! Я могу взять коня с конюшен только с разрешения отца. Лучше бы он назначил меня маркграфом Истфолла, а Сапиентию отправил в Аосту! Тогда бы, вероятно, нас оставили в покое!
— Если только можно назвать покоем жизнь на болотах в окружении разбойников и куманов.
— Если бы у меня было спокойно на сердце, то не имело бы особого значения, какие трудности надо преодолеть. — С этими словами он уткнулся Лиат в волосы.
Собака беспокойно зашевелилась — до нее донеслись голоса из-за двери. Санглант потянулся за рубашкой. В это же мгновение дверь распахнулась и…
— Конрад! — воскликнул Санглант. Он спрыгнул с кровати и встал посреди комнаты совершенно голый. — Добро пожаловать, кузен. Прости, не приветствовал тебя раньше, как ты того заслуживаешь.
Лиат про себя восхищалась непринужденностью, с которой держался Санглант даже в такой, казалось бы, щекотливой ситуации. Сама она потихоньку утащила свою рубашку под одеяло и пыталась одеться, не привлекая к себе лишнего внимания.
Человек, который так стремительно ворвался в их комнату, отпустил слуг, рассмеялся и заговорил:
— Значит, это то приветствие, которого я заслуживаю? Прошу прощения, кузен. — Похоже, он не собирался уходить. Лиат ужасно смутилась — что и говорить, она совсем не была готова к тому, что к ним в любое время могут нагрянуть посетители; последние восемь лет они с отцом жили довольно уединенно. Хотя Санглант, похоже, не испытывал никакого неудобства — он ведь привык к жизни при дворе. — Я слышал, что где-то тут у тебя спрятана невеста. Кажется, я видел ее мельком, когда ты въезжал в ворота, и теперь мечтаю, чтобы ты представил меня ей. Санглант оделся и довольно спокойно ответил:
— Не совсем так. Она — моя жена.
— А разве я сказал что-то другое? Надеюсь, кузен, ты не думаешь, что я собираюсь похитить ее, что было бы вполне возможно в случае, если бы она была твоей любовницей? Что это?
Лиат выскользнула из-под одеяла, оправила рубашку и встала возле кровати. Перед ней стоял герцог Конрад собственной персоной. Он оказался чуть ниже Сангланта, но шире в кости. В нем бурлила энергия, а руки привыкли держать меч и копье. Он шагнул вперед, взял ее за руку и перевернул ладонью вверх, потом поднял собственную руку. Его кожа была чуть темнее, но имела тот же бронзовый оттенок, что и кожа Лиат, словно их опалило солнце юга.
— Откуда ты? Кто твои родственники?
Лиат вырвала руку из его ладони. Он был немногим выше нее, но рядом с ним она казалась маленькой и хрупкой.
— Двоюродная сестра моего отца — леди Ботфельд. О родных моей матери я ничего не знаю.
Он неправильно понял ее слова.
— Наверняка какая-нибудь шлюха с Гиптоса. Это все объясняет. Как она к тебе попала, кузен? — со смехом спросил он.
— Мне послал ее Господь, — раздраженно отозвался Санглант.
— Если брак заключен на небесах, родословная не имеет значения. — Лицо Конрада исказилось от гнева, на шее выступили вены. — Поедем со мной, Санглант. В Вейланде тебе найдется место.
— Поехать с тобой?
Конрад плюнул от злости.
— Генрих отказал мне. Он не позволит мне жениться на Теофану. — Конрад красочно выругался, описывая, что, по его мнению, Генрих должен делать с лошадьми, гончими и овцами. Лиат покраснела. — Не вижу ни малейшего смысла оставаться на пир, чтобы есть и пить за одним столом с человеком, который не доверяет мне настолько, что отказывает отдать в жены дочь! Что скажешь о моем предложении?
— И кем я буду? Капитаном в твоей свите?
Конрад усмехнулся:
— Нет, кузен. У тебя громкая слава, к тому же я слишком тебя уважаю. У меня есть земли, которые отошли мне совсем недавно в результате спора, и я с удовольствием отдал бы их тому, кто готов меня поддержать, даже если королю это не слишком понравится.
— Я не пойду войной против отца, — упрямо покачал головой Санглант.
Дверь по-прежнему оставалась открытой. Конрад махнул рукой слуге, приказывая закрыть ее.
— Я не говорю о войне, во всяком случае не с Генрихом. Даже если бы я и рискнул, у меня нет необходимой поддержки.
«Пока нет», конечно, не прозвучало, но совершенно очевидно подразумевалось.
— Я не стану воевать против отца, — повторил Санглант.
— А я тебя и не прошу, — нетерпеливо фыркнул Конрад. — Я выезжаю рано утром. Если пожелаешь, можешь присоединиться ко мне вместе со своей женой. — С этими словами он снова окинул Лиат взглядом искушенного человека, в чьей постели уже успело побывать множество женщин и еще больше он собирается затащить туда в ближайшее время. Санглант зарычал, а Конрад весело расхохотался. — Так, значит, это правда! Я слышал о том, что ты чуть ли не год жил среди собак, но не слишком доверял россказням. Похоже, я был неправ! — Герцог вздернул бровь, глядя на раздраженного Сангланта. — Хотя, думаю, собаки мало чем отличаются от придворных, которые стаями толпятся у трона, не так ли?
С этими словами он махнул рукой, слуга распахнул перед ним дверь, и Конрад выскользнул в коридор. Из дверного проема в глаза Лиат ударило полуденное солнце, такое яркое, что ей пришлось прикрыть глаза рукой, пока стоящий снаружи «лев» не закрыл дверь.
Санглант мерил шагами комнату от одной стены до другой. Наконец он подошел к окну и открыл ставни. В комнату ворвался свежий воздух.
— Он предложил тебе земли, — сказала Лиат, глядя на него. Об этом она и мечтать не смела: земля, дом, место, где можно спокойно жить.
Санглант отошел от окна и, присев на корточки, принялся перебирать вещи в небольшой кожаной сумке, которую носил притороченной к поясу, — в спешке он не пристегнул ее, и сейчас она валялась на полу. Он вытащил гребень и, усадив Лиат на стул, расплел ее длинную косу. С довольным вздохом Санглант стал расчесывать ей волосы, которые ниспадали до талии. От его прикосновений Лиат вздрагивала и блаженно жмурилась.
— Я не доверяю ему, — сказал он, осторожно разбирая спутанную прядку. — Но ты права. Он предложил мне земли. Он не оспаривает наш с тобой союз. И в отличие от всех прочих, ему нет дела до того, как к этому относится мой отец.
— Мы поедем с ним завтра утром?
— А у нас есть выбор?
На этот вопрос она ответить не могла.
2
— Ты выставил себя дураком, Хью!
Когда маркграфиня гневалась, она не выбирала выражений, а сейчас она была очень зла. Ивар испуганно жался в углу комнаты, вцепившись в руку испуганного не меньше него самого Болдуина. Джудит уже отвесила Болдуину по-щечину за то, что тот недостаточно быстро убрался с ее пути, на щеке у юноши до сих пор пламенело красное пятно. Она так разозлилась, что Ивар даже не мог порадоваться унижению Хью, которого ругали перед всеми домашними.
Похоже, остальным роль наблюдателей тоже была не очень-то по вкусу. Впрочем, лучше уж быть зрителем, чем главным участником подобной сцены. Слугам и придворным маркграфини нравился Хью, который со всеми обращался с одинаковой обходительностью и дружелюбием.
Сейчас он стоял перед матерью, сжимая руки, левая скула его переливалась оттенками синего и багрового, но смотрел он не на нее, а на бело-розовые цветы, которые плотной завесой закрывали открытое окно, — сквозь них пробивались лучи яркого солнца.
— Твое поведение мне не понравилось, — безжалостно продолжала Джудит. — И хуже всего — не приведи Господь, — ты можешь потерять влияние на принцессу Сапиентию. Глупец! Но я еще глупее, потому что вообразила, что могу вырастить сына, который не станет ставить на первое место свои мужские прихоти! На что надеется мужчина, если он не может удержаться от вожделения, если стремится овладеть женщиной низкого происхождения, даже не думая о том, какой вред эта связь может принести его роду? Чем больше ты ее желаешь, тем большую силу она обретает над тобой.
— Но она действительно обладает силой, — тихо произнес он. — Гораздо большей, чем кто-нибудь может себе представить. Может, только Вулфер догадывается об этом.
— Сила! Смазливое личико — это еще не сила! Даже если ее отец действительно был колдуном, как твердят все вокруг, даже если она унаследовала его силу, что толку во всем этом, если ты стал ее покорным рабом из-за своего вожделения?
— Она моя, — произнес Хью таким тоном, что у Ивара по спине пробежали мурашки. Церковники говорят, что так враг рода человеческого отыскивает в своей жертве слабое место.
— Она принадлежит принцу Сангланту, и это ясно каждому, чьи глаза не затмевает похоть!
— Никогда! Никогда она не будет принадлежать ему! — яростно выкрикнул Хью. Он выдрал из окна целую охапку цветов и разодрал их на мелкие клочки. Пол вокруг него мгновенно оказался усыпан бело-розовыми лепестками.
— Она что, околдовала тебя? Произнесла какие-то заклинания? Я слышала, ее отец был монахом, отлученным от церкви за занятия черной магией, и его сожрали посланники врага рода человеческого. Похоже, все обретает смысл: она наверняка чему-то от него научилась.
— Да, — прохрипел он, — она меня околдовала. — Хью заломил руки и, рухнув на пол, яростно зарыдал. Похоже, он окончательно потерял над собой контроль.
Лиат сделала это с ним.
Ивар мог только порадоваться мукам Хью, тому унижению и ярости, которые он испытывал. Сама Владычица наказала его за надменность. Но когда он подумал о Лиат, сердце у него сжалось.
Она даже не заметила его! Ни два дня назад, когда она только присоединилась к свите короля; ни вчера, когда король позволил ей остаться на службе; ни сегодня, когда она вернулась с принцем. По какому праву она пренебрегает им — им, который сделал все возможное, чтобы спасти ее? Неужели любовь, которую они испытывали друг к другу, ничего для нее не значит? Что, ради всего святого, есть у принца Сангланта, чего нет у него, Ивара?
— Тс-с-с, — прошипел Болдуин, сжав ему руку. Оказывается, все это время Ивар говорил вполголоса, даже не замечая этого. — Не привлекай к нам внимания, а то мне опять достанется.
— Но как она может его любить? — трагически пробормотал Ивар.
— Разумеется, любая мать любит свое дитя.
— Я не имел в виду…
Маркграфиня встала, и оба юноши инстинктивно отпрянули назад, но она даже не взглянула в их сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52