У меня с собой есть памфлет, который глубже раскрывает этот вопрос. Множество новых подробностей вы можете узнать на наших ежемесячных заседаниях. Обычно мы собираемся в ратуше, но на прошлой неделе радикальное крыло «Новых марловианцев» забросало нас зажигательными бомбами. Так что я не знаю, где состоится заседание на будущей неделе. Однако если вы оставите мне имя и телефон, мы сможем связаться.
Лицо его стало серьезным и довольным – он был уверен, что поймал меня. Я решила выложить козырную карту:
– А как же завещание?
– Завещание? – занервничал Капиллари. Он явно надеялся, что я о нем не упомяну.
– Да, – продолжала я. – Если Шекспиров и правда было двое, то почему тогда стрэтфордский Шекспир упомянул в завещании коллег по театру лондонского Шекспира – Конделла, Хеминга и Бербеджа?
Бэконианец поник.
– Я надеялся, что вы не спросите, – вздохнул он. – Я напрасно потратил время, да?
– Боюсь, что да.
Он что-то пробормотал себе под нос и пошел прочь. Задвигая щеколду, я слышала, как он стучит в соседнюю дверь. Может, там ему повезет больше.
– А что вообще тут делает литтектив, Нонетот? – спросил меня Колымагги, когда мы вернулись на кухню.
– Я здесь, – медленно ответила я, – потому что знаю клиента в лицо. Я не постоянный сотрудник. Как только я ткну в него пальцем, Тэмворт вернет меня на место.
Я вылила в раковину свернувшееся молоко и вымыла посуду.
– Может, это и слава богу.
– Мне так не кажется.
– А вы? Как вы связались с Тэмвортом?
– Я обычно по антитеррористическим операциям работаю. ТИПА-9. Но у Тэмворта проблемы с набором персонала. А он меня спас от удара сабли. Я ему жизнью обязан.
Он опустил взгляд и несколько мгновений теребил кончик галстука. Я тщательно осмотрела шкафчик в поисках посудного полотенца, наткнулась на какую-то мерзость и быстро захлопнула дверцу.
Колымагги достал бумажник и показал снимок слюнявого младенца, ничем не отличающегося от всех остальных слюнявых младенцев.
– Я теперь женат, так что Тэмворт знает, что я не могу остаться. Все в жизни меняется, вы же знаете.
– Симпатичный малыш.
– Спасибо. – Он убрал снимок. – Вы замужем?
– Нет. И не пыталась, – ответила я, наполняя чайник.
Колымагги кивнул и вытащил из кармана номер «Быстрой лошади»
– Вы никогда не играли на скачках? Я тут сделал необычную ставку на Малабара.
– Нет. Извините.
Колымагги кивнул. Разговор заглох.
Через несколько минут я сварила кофе. Орешек и Колымагги обсуждали результат Челтенхэмских скачек на золотой кубок.
– Значит, вы знаете, как он выглядит, мисс Нонетот? – спросил дряхлый Орешек, не отрываясь от окуляров.
– Он читал у нас лекции, когда я училась в колледже. Правда, описать его трудновато.
– Среднего телосложения?
– Когда я в последний раз его видела, да.
– Высокий?
– По меньшей мере шесть футов шесть дюймов.
– Черные волосы зачесаны назад, седина на висках?
Мы с Колымагги переглянулись.
– Да-а…
– Похоже, он здесь, Четверг.
Я переключила звук с наушников на динамик.
– Ахерон!!! – послышался голос Стикса. – Братик, дорогой, какой невероятный сюрприз!
Посмотрев в бинокль, я увидела Ахерона в квартире Стикса. Он был одет в широкий серый пыльник и выглядел точно таким же, каким я запомнила его много лет назад. Он не постарел ни на день. Я невольно содрогнулась.
– Черт! – прошептала я.
Орешек уже звонил на пейджер Тэмворту.
– Комары кусают голубого козла, – прошептал он в трубку – Спасибо. Повторите, пожалуйста, и отошлите сообщение дважды.
Мое сердце забилось быстрее. Ахерон, возможно, не собирается задерживаться… Передо мной замаячил шанс выбраться из литтективов. Если я возьму Аида, не заметить этого просто не посмеют.
– Я иду туда, – почти небрежно сказала я.
– Что?!
– Вы слышали. Оставайтесь здесь и вызовите вооруженное подкрепление из Четырнадцатого. Только пусть обойдутся без шума. Скажите, что мы внутри, и пусть окружат здание. Подозреваемый может быть вооружен и крайне опасен. Понятно?
Орешек улыбнулся – мне так нравилась эта улыбка в его сыне – и потянулся к телефону. Я повернулась к Колымагги:
– Вы со мной?
Колымагги немного побледнел.
– Я… я… с вами, – немного дрожащим голосом ответил он.
Я распахнула дверь и побежала вниз по лестнице, в вестибюль.
– Нонетот!
Это был Колымагги. Он не двигался. Его била дрожь.
– В чем дело?
– Я. я… не могу, – заявил он, распуская узел галстука, и принялся растирать шею. – У меня ребенок! Вы не знаете, на что он способен! Я игрок, Нонетот. Я люблю неравные шансы. Но если мы попытаемся взять его вдвоем, мы покойники. Умоляю, подождите ребят из Четырнадцатого!
– Он может уйти задолго до их прибытия. Нам надо всего лишь задержать его.
Колымагги закусил губу. Он был перепутан насмерть. Дерганно покачал головой и быстро попятился, не сказав больше ни слова. Это, по меньшей мере, нервировало. Я хотела заорать на него, но вспомнила слюнявого младенца на снимке. Вытащила свой пистолет, толкнула дверь и неторопливо пошла через дорогу к противоположному дому. И тут подъехал Тэмворт. Вид у него был не слишком довольный.
– Какого черта вы тут делаете?
– Преследую подозреваемого.
– Нет, не преследуете. Где Колымагги?
– На пути домой.
– Не стану его осуждать. ТИПА-14 вызвали?
Я кивнула. Он помолчал, посмотрел на темное здание, потом на меня.
– О черт! Ладно, держитесь у меня за спиной и настороже. Сначала стреляйте, потом спрашивайте. Ниже Восьмого…
– …выше закона, – закончила я. – Я помню.
– Хорошо.
Тэмворт взвел пистолет, и мы осторожно вошли в вестибюль перестроенного склада. Квартира Стикса находилась на восьмом этаже. Мы надеялись, что внезапность будет на нашей стороне.
5. БЕЙ СВОИХ, ЧТОБ ЧУЖИЕ БОЯЛИСЬ
…Возможно, и хорошо, что она пролежала без сознания четыре недели. Она пропустила все принятые меры, отчеты ТИПА-1, взаимные обвинения, похороны Орешека и Тэмворта. Все прошло мимо нее… кроме вины. Вина настигла ее, когда она очнулась…
Мильон де Роз. Четверг Нонетот. Биография
Я попыталась сфокусировать взгляд на трубке лампы у себя над головой. Что-то случилось, я знала это, но тот вечер, когда мы с Тэмвортом попытались взять Ахерона Аида, стерся из моей памяти. По крайней мере, на данный момент. Я нахмурилась: в моем сознании мелькали лишь обрывочные картинки. Я вспомнила, как трижды стреляла в маленькую старушку, а затем поспешно спускалась по ржавой пожарной лестнице. Я смутно помнила, как стреляла в собственную машину, а потом получила пулю в руку… Посмотрела на руку – она и правда была туго перевязана белым бинтом. Затем вспомнила, что в меня попали еще раз – в грудь. Я пару раз глубоко вдохнула и выдохнула – и с облегчением поняла, что не слышу хрипов. В комнате была сиделка, которая сказала мне несколько слов – я не разобрала их – и улыбнулась. Это показалось мне странным, и я снова погрузилась в милосердное беспамятство.
Когда я очнулась в следующий раз, был вечер и в помещении, кажется, стало холоднее. В большой больничной палате на семь коек – никого, кроме меня. Сквозь стеклянную дверь я разглядела вооруженного полицейского. У входа кучей навалены цветы и открытки. Я лежала в постели, а из подсознания всплывала стертая память. Я пыталась сопротивляться изо всех сил, но это было все равно что останавливать реку. Все случившееся в тот вечер разом обрушилось на меня. И я заплакала.
Через неделю я достаточно окрепла, чтобы встать с постели. Пейдж и Босуэлл оба старались меня поддержать, и даже моя мать предприняла долгую поездку из Суиндона, чтобы навестить меня. Она сказала, что все же покрасила спальню в розово-лиловый, папе страшно не понравилось, и это я во всем виновата, нечего было такое предлагать. Не думаю, что имело смысл пускаться в объяснения. Я была рада любому сочувствию, конечно же, но разум мой блуждал где-то очень далеко. Мы потерпели чудовищное поражение, и кто-то должен за это ответить. Я единственная выжила в тот страшный вечер, так что я была самым подходящим кандидатом в козлы отпущения, просто вне конкуренции.
Мою небольшую палату в госпитале предназначали и для следствия; именно сюда пришел ко мне прежний руководитель подразделения Тэмворта по фамилии Скользом, которого я никогда прежде не встречала. Похоже, у него начисто отсутствовали чувство юмора и душевная теплота. Он принес с собой двухкассетник и привел нескольких старших агентов ТИПА-1. Они отказались назвать себя. Я неторопливо и добровольно согласилась дать показания, без эмоций и как можно более точно. О странных способностях Ахерона подозревали и раньше, но даже сейчас Скользом верил в них с трудом.
– У меня есть разработки Тэмворта по Аиду, мисс Нонетот, – сказал он, – и его заметки оставляют странное впечатление. Тэмворт был слегка не в себе. ТИПА-5 принадлежал ему, и только ему. Аид стал для него скорее навязчивой идеей, чем работой. Наши предварительные выводы гласят, что он пренебрегал генеральной линией Сети. Вопреки общественному мнению, мы подотчетны Парламенту, хотя и на очень секретных основаниях.
Он немного помолчал, затем сверился со своими записями. Посмотрел на меня и включил магнитофон. Назвал дату, свое и мое имя, для остальных назвал только номера. Сделав это, пододвинул стул и сел.
– Итак, что произошло?
Я немного помолчала и начала рассказывать историю моего сотрудничества с Тэмвортом вплоть до бегства Колымагги.
– Ну, хоть у кого-то здравого смысла хватило, – пробормотал один из агентов ТИПА-1.
Я пропустила его замечание мимо ушей.
– Мы с Тэмвортом вошли в вестибюль дома Стикса, – сказала я – Стали подниматься по лестнице. Дойдя до седьмого этажа, услышали выстрел. Мы остановились и прислушались. Стояла полная тишина. Тэмворт решил, что нас засекли.
– Вас действительно засекли, – сообщил Скользом. – Расшифровав запись на пленке, мы узнали, что Орешек произнес имя Аида вслух. Тот услышал и сразу же отреагировал: обвинил Стикса в предательстве, забрал сверток и убил брата. Так что ваше внезапное появление вовсе не было для него внезапным. Он знал, что вы оба там.
Я глотнула воды. Знай мы об этом, отступили бы? Сомневаюсь.
– Кто шел первым?
– Тэмворт. Мы медленно прошли один пролет винтовой лестницы и заглянули на площадку восьмого этажа. Она была пуста, если не считать маленькой старушки, которая стояла лицом к двери лифта и сердито ругалась себе под нос. Мы с Тэмвортом подошли к открытой двери квартиры Стикса и заглянули внутрь. Стикс лежал на полу, и мы быстро обыскали квартирку.
– Мы видели это на пленке камеры слежения, – сказал один из безымянных агентов. – Вы хорошо провели обыск.
– А Аида вы на пленке видели?
Агент закашлялся. Им было трудно принять на веру отчет Тэмворта, но видеозапись не допускала двусмысленных толкований. Ничего похожего на Аида на ней не было – только его голос.
– Нет, – сказал он наконец. – Нет, не видели.
– Тэмворт выругался и вернулся в коридор, – продолжала я – Сразу после этого я услышала второй выстрел.
Я замолкла, тщательно вспоминая случившееся и не вполне понимая, что я тогда видела и слышала. Я помнила, как у меня замерло сердце, как все стало кристально ясным. Я не ощущала паники, только всепоглощающее желание покончить с этим делом. Я видела, как умирал Тэмворт, но никаких чувств не испытывала. Чувствам следовало вернуться позже.
– Мисс Нонетот? – оторвал меня от раздумий Скользом.
– Что? Извините. Тэмворт был ранен. Я подошла осмотреть его, но с первого взгляда было ясно, что рана смертельна. Я предположила, что Аид все еще на лестничной площадке, собралась с духом и выглянула.
– И что вы увидели?
– Я увидела маленькую старушку, стоявшую у лифта. Я не слышала, чтобы кто-то бежал вниз по лестнице, так что оставалось предположить, что Аид на крыше. Я снова осмотрелась. Старушке надоело ждать, и она прошла мимо меня к лестнице, по дороге наступив в лужу воды. Поцокала языком, увидев тело Тэмворта. Я снова окинула взглядом площадку и посмотрела на лестничный колодец, ведущий наверх. Я медленно направилась к лестнице на крышу, и тут в мою душу закралось сомнение. Я обернулась к старушке, которая начала спускаться, что-то ворча насчет того, как редко ходят трамваи. Мое внимание привлекли мокрые отпечатки ее следов. Хотя ступни у нее были маленькие, следы оставались как от большого мужского ботинка. Других доказательств мне не требовалось. Это Правило номер два: Ахерон способен лгать в мыслях, поступках, жестах и внешности. Впервые в жизни я начала стрелять, потому что пришла в ярость.
Все молчали, и я продолжила.
– Насколько я видела, по меньшей мере три из четырех выстрелов попали в эту неуклюжую фигуру. Старушка – точнее, то, что я видела как старушку, – упала вне поля моего зрения, и я осторожно подошла к лестнице. По ступеням рассыпалось всякое барахло, хозяйственная сумка на колесиках валялась на лестничной площадке внизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Лицо его стало серьезным и довольным – он был уверен, что поймал меня. Я решила выложить козырную карту:
– А как же завещание?
– Завещание? – занервничал Капиллари. Он явно надеялся, что я о нем не упомяну.
– Да, – продолжала я. – Если Шекспиров и правда было двое, то почему тогда стрэтфордский Шекспир упомянул в завещании коллег по театру лондонского Шекспира – Конделла, Хеминга и Бербеджа?
Бэконианец поник.
– Я надеялся, что вы не спросите, – вздохнул он. – Я напрасно потратил время, да?
– Боюсь, что да.
Он что-то пробормотал себе под нос и пошел прочь. Задвигая щеколду, я слышала, как он стучит в соседнюю дверь. Может, там ему повезет больше.
– А что вообще тут делает литтектив, Нонетот? – спросил меня Колымагги, когда мы вернулись на кухню.
– Я здесь, – медленно ответила я, – потому что знаю клиента в лицо. Я не постоянный сотрудник. Как только я ткну в него пальцем, Тэмворт вернет меня на место.
Я вылила в раковину свернувшееся молоко и вымыла посуду.
– Может, это и слава богу.
– Мне так не кажется.
– А вы? Как вы связались с Тэмвортом?
– Я обычно по антитеррористическим операциям работаю. ТИПА-9. Но у Тэмворта проблемы с набором персонала. А он меня спас от удара сабли. Я ему жизнью обязан.
Он опустил взгляд и несколько мгновений теребил кончик галстука. Я тщательно осмотрела шкафчик в поисках посудного полотенца, наткнулась на какую-то мерзость и быстро захлопнула дверцу.
Колымагги достал бумажник и показал снимок слюнявого младенца, ничем не отличающегося от всех остальных слюнявых младенцев.
– Я теперь женат, так что Тэмворт знает, что я не могу остаться. Все в жизни меняется, вы же знаете.
– Симпатичный малыш.
– Спасибо. – Он убрал снимок. – Вы замужем?
– Нет. И не пыталась, – ответила я, наполняя чайник.
Колымагги кивнул и вытащил из кармана номер «Быстрой лошади»
– Вы никогда не играли на скачках? Я тут сделал необычную ставку на Малабара.
– Нет. Извините.
Колымагги кивнул. Разговор заглох.
Через несколько минут я сварила кофе. Орешек и Колымагги обсуждали результат Челтенхэмских скачек на золотой кубок.
– Значит, вы знаете, как он выглядит, мисс Нонетот? – спросил дряхлый Орешек, не отрываясь от окуляров.
– Он читал у нас лекции, когда я училась в колледже. Правда, описать его трудновато.
– Среднего телосложения?
– Когда я в последний раз его видела, да.
– Высокий?
– По меньшей мере шесть футов шесть дюймов.
– Черные волосы зачесаны назад, седина на висках?
Мы с Колымагги переглянулись.
– Да-а…
– Похоже, он здесь, Четверг.
Я переключила звук с наушников на динамик.
– Ахерон!!! – послышался голос Стикса. – Братик, дорогой, какой невероятный сюрприз!
Посмотрев в бинокль, я увидела Ахерона в квартире Стикса. Он был одет в широкий серый пыльник и выглядел точно таким же, каким я запомнила его много лет назад. Он не постарел ни на день. Я невольно содрогнулась.
– Черт! – прошептала я.
Орешек уже звонил на пейджер Тэмворту.
– Комары кусают голубого козла, – прошептал он в трубку – Спасибо. Повторите, пожалуйста, и отошлите сообщение дважды.
Мое сердце забилось быстрее. Ахерон, возможно, не собирается задерживаться… Передо мной замаячил шанс выбраться из литтективов. Если я возьму Аида, не заметить этого просто не посмеют.
– Я иду туда, – почти небрежно сказала я.
– Что?!
– Вы слышали. Оставайтесь здесь и вызовите вооруженное подкрепление из Четырнадцатого. Только пусть обойдутся без шума. Скажите, что мы внутри, и пусть окружат здание. Подозреваемый может быть вооружен и крайне опасен. Понятно?
Орешек улыбнулся – мне так нравилась эта улыбка в его сыне – и потянулся к телефону. Я повернулась к Колымагги:
– Вы со мной?
Колымагги немного побледнел.
– Я… я… с вами, – немного дрожащим голосом ответил он.
Я распахнула дверь и побежала вниз по лестнице, в вестибюль.
– Нонетот!
Это был Колымагги. Он не двигался. Его била дрожь.
– В чем дело?
– Я. я… не могу, – заявил он, распуская узел галстука, и принялся растирать шею. – У меня ребенок! Вы не знаете, на что он способен! Я игрок, Нонетот. Я люблю неравные шансы. Но если мы попытаемся взять его вдвоем, мы покойники. Умоляю, подождите ребят из Четырнадцатого!
– Он может уйти задолго до их прибытия. Нам надо всего лишь задержать его.
Колымагги закусил губу. Он был перепутан насмерть. Дерганно покачал головой и быстро попятился, не сказав больше ни слова. Это, по меньшей мере, нервировало. Я хотела заорать на него, но вспомнила слюнявого младенца на снимке. Вытащила свой пистолет, толкнула дверь и неторопливо пошла через дорогу к противоположному дому. И тут подъехал Тэмворт. Вид у него был не слишком довольный.
– Какого черта вы тут делаете?
– Преследую подозреваемого.
– Нет, не преследуете. Где Колымагги?
– На пути домой.
– Не стану его осуждать. ТИПА-14 вызвали?
Я кивнула. Он помолчал, посмотрел на темное здание, потом на меня.
– О черт! Ладно, держитесь у меня за спиной и настороже. Сначала стреляйте, потом спрашивайте. Ниже Восьмого…
– …выше закона, – закончила я. – Я помню.
– Хорошо.
Тэмворт взвел пистолет, и мы осторожно вошли в вестибюль перестроенного склада. Квартира Стикса находилась на восьмом этаже. Мы надеялись, что внезапность будет на нашей стороне.
5. БЕЙ СВОИХ, ЧТОБ ЧУЖИЕ БОЯЛИСЬ
…Возможно, и хорошо, что она пролежала без сознания четыре недели. Она пропустила все принятые меры, отчеты ТИПА-1, взаимные обвинения, похороны Орешека и Тэмворта. Все прошло мимо нее… кроме вины. Вина настигла ее, когда она очнулась…
Мильон де Роз. Четверг Нонетот. Биография
Я попыталась сфокусировать взгляд на трубке лампы у себя над головой. Что-то случилось, я знала это, но тот вечер, когда мы с Тэмвортом попытались взять Ахерона Аида, стерся из моей памяти. По крайней мере, на данный момент. Я нахмурилась: в моем сознании мелькали лишь обрывочные картинки. Я вспомнила, как трижды стреляла в маленькую старушку, а затем поспешно спускалась по ржавой пожарной лестнице. Я смутно помнила, как стреляла в собственную машину, а потом получила пулю в руку… Посмотрела на руку – она и правда была туго перевязана белым бинтом. Затем вспомнила, что в меня попали еще раз – в грудь. Я пару раз глубоко вдохнула и выдохнула – и с облегчением поняла, что не слышу хрипов. В комнате была сиделка, которая сказала мне несколько слов – я не разобрала их – и улыбнулась. Это показалось мне странным, и я снова погрузилась в милосердное беспамятство.
Когда я очнулась в следующий раз, был вечер и в помещении, кажется, стало холоднее. В большой больничной палате на семь коек – никого, кроме меня. Сквозь стеклянную дверь я разглядела вооруженного полицейского. У входа кучей навалены цветы и открытки. Я лежала в постели, а из подсознания всплывала стертая память. Я пыталась сопротивляться изо всех сил, но это было все равно что останавливать реку. Все случившееся в тот вечер разом обрушилось на меня. И я заплакала.
Через неделю я достаточно окрепла, чтобы встать с постели. Пейдж и Босуэлл оба старались меня поддержать, и даже моя мать предприняла долгую поездку из Суиндона, чтобы навестить меня. Она сказала, что все же покрасила спальню в розово-лиловый, папе страшно не понравилось, и это я во всем виновата, нечего было такое предлагать. Не думаю, что имело смысл пускаться в объяснения. Я была рада любому сочувствию, конечно же, но разум мой блуждал где-то очень далеко. Мы потерпели чудовищное поражение, и кто-то должен за это ответить. Я единственная выжила в тот страшный вечер, так что я была самым подходящим кандидатом в козлы отпущения, просто вне конкуренции.
Мою небольшую палату в госпитале предназначали и для следствия; именно сюда пришел ко мне прежний руководитель подразделения Тэмворта по фамилии Скользом, которого я никогда прежде не встречала. Похоже, у него начисто отсутствовали чувство юмора и душевная теплота. Он принес с собой двухкассетник и привел нескольких старших агентов ТИПА-1. Они отказались назвать себя. Я неторопливо и добровольно согласилась дать показания, без эмоций и как можно более точно. О странных способностях Ахерона подозревали и раньше, но даже сейчас Скользом верил в них с трудом.
– У меня есть разработки Тэмворта по Аиду, мисс Нонетот, – сказал он, – и его заметки оставляют странное впечатление. Тэмворт был слегка не в себе. ТИПА-5 принадлежал ему, и только ему. Аид стал для него скорее навязчивой идеей, чем работой. Наши предварительные выводы гласят, что он пренебрегал генеральной линией Сети. Вопреки общественному мнению, мы подотчетны Парламенту, хотя и на очень секретных основаниях.
Он немного помолчал, затем сверился со своими записями. Посмотрел на меня и включил магнитофон. Назвал дату, свое и мое имя, для остальных назвал только номера. Сделав это, пододвинул стул и сел.
– Итак, что произошло?
Я немного помолчала и начала рассказывать историю моего сотрудничества с Тэмвортом вплоть до бегства Колымагги.
– Ну, хоть у кого-то здравого смысла хватило, – пробормотал один из агентов ТИПА-1.
Я пропустила его замечание мимо ушей.
– Мы с Тэмвортом вошли в вестибюль дома Стикса, – сказала я – Стали подниматься по лестнице. Дойдя до седьмого этажа, услышали выстрел. Мы остановились и прислушались. Стояла полная тишина. Тэмворт решил, что нас засекли.
– Вас действительно засекли, – сообщил Скользом. – Расшифровав запись на пленке, мы узнали, что Орешек произнес имя Аида вслух. Тот услышал и сразу же отреагировал: обвинил Стикса в предательстве, забрал сверток и убил брата. Так что ваше внезапное появление вовсе не было для него внезапным. Он знал, что вы оба там.
Я глотнула воды. Знай мы об этом, отступили бы? Сомневаюсь.
– Кто шел первым?
– Тэмворт. Мы медленно прошли один пролет винтовой лестницы и заглянули на площадку восьмого этажа. Она была пуста, если не считать маленькой старушки, которая стояла лицом к двери лифта и сердито ругалась себе под нос. Мы с Тэмвортом подошли к открытой двери квартиры Стикса и заглянули внутрь. Стикс лежал на полу, и мы быстро обыскали квартирку.
– Мы видели это на пленке камеры слежения, – сказал один из безымянных агентов. – Вы хорошо провели обыск.
– А Аида вы на пленке видели?
Агент закашлялся. Им было трудно принять на веру отчет Тэмворта, но видеозапись не допускала двусмысленных толкований. Ничего похожего на Аида на ней не было – только его голос.
– Нет, – сказал он наконец. – Нет, не видели.
– Тэмворт выругался и вернулся в коридор, – продолжала я – Сразу после этого я услышала второй выстрел.
Я замолкла, тщательно вспоминая случившееся и не вполне понимая, что я тогда видела и слышала. Я помнила, как у меня замерло сердце, как все стало кристально ясным. Я не ощущала паники, только всепоглощающее желание покончить с этим делом. Я видела, как умирал Тэмворт, но никаких чувств не испытывала. Чувствам следовало вернуться позже.
– Мисс Нонетот? – оторвал меня от раздумий Скользом.
– Что? Извините. Тэмворт был ранен. Я подошла осмотреть его, но с первого взгляда было ясно, что рана смертельна. Я предположила, что Аид все еще на лестничной площадке, собралась с духом и выглянула.
– И что вы увидели?
– Я увидела маленькую старушку, стоявшую у лифта. Я не слышала, чтобы кто-то бежал вниз по лестнице, так что оставалось предположить, что Аид на крыше. Я снова осмотрелась. Старушке надоело ждать, и она прошла мимо меня к лестнице, по дороге наступив в лужу воды. Поцокала языком, увидев тело Тэмворта. Я снова окинула взглядом площадку и посмотрела на лестничный колодец, ведущий наверх. Я медленно направилась к лестнице на крышу, и тут в мою душу закралось сомнение. Я обернулась к старушке, которая начала спускаться, что-то ворча насчет того, как редко ходят трамваи. Мое внимание привлекли мокрые отпечатки ее следов. Хотя ступни у нее были маленькие, следы оставались как от большого мужского ботинка. Других доказательств мне не требовалось. Это Правило номер два: Ахерон способен лгать в мыслях, поступках, жестах и внешности. Впервые в жизни я начала стрелять, потому что пришла в ярость.
Все молчали, и я продолжила.
– Насколько я видела, по меньшей мере три из четырех выстрелов попали в эту неуклюжую фигуру. Старушка – точнее, то, что я видела как старушку, – упала вне поля моего зрения, и я осторожно подошла к лестнице. По ступеням рассыпалось всякое барахло, хозяйственная сумка на колесиках валялась на лестничной площадке внизу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44