Цзин потянулся к дверям, но на этот раз они не открылись перед ним. Тогда попробовал Зэйл — с тем же успехом, а точнее, неуспехом. Кентрил шагнул ближе:
— Может, тут есть засов или…
Он ещё не успел дотронуться до одного из разбитых барельефов, когда внезапно обе створки широко распахнулись. Троица отшатнулась. Из тёмных покоев потянуло холодом.
Сперва они ничего не увидели, но чуть позже в самой глубине комнаты, где слабо мерцала тусклая лампадка, они разглядели сидящего в кресле с высокой спинкой старца в белом одеянии.
Он подался вперёд, словно не замечая вошедших. Глаза Кентрила уже привыкли к мраку, чтобы различить худощавую фигуру в плаще с капюшоном, сидящую на полу у ног старца, фигуру с прижатой к скрытым тенями губам флейтой.
— Снова призраки… — пробормотал Элборд. И хотя он шептал едва слышно, двое в комнате отреагировали на звук так, словно с потолка вдруг с грохотом обрушилась люстра, вдребезги разбившаяся о мраморный пол. Фигурка в капюшоне перестала играть, вскочила и одним изящным движением скользнула во тьму. Старец же поднял глаза и, ко всеобщему изумлению, поприветствовал людей так, словно всё это время ждал их прибытия.
— Наконец-то вы пришли, друзья, — проговорил он мягким голосом, в котором звучала, тем не менее, сила целой армии.
Никогда не упускающий возможностей похвалиться, Вижири стукнул посохом об пол и объявил:
— Я Квов Цзин! Колдун Внутреннего Круга, Брат Посвящённых, Магистр.
— Я знаю, кто ты, — серьёзно и торжественно ответил старец. Он взглянул на Кентрила и остальных. Несмотря на немалое расстояние, капитан почувствовал, что стоит прямо перед старцем, который словно видит его насквозь, читает его мысли. — Я знаю, кто вы все, друзья мои.
Зэйл отстранил колдуна и шагнул вперёд. На лице его страх сменялся любопытством и почтением. Все привыкли считать, что некроманты в совершенстве владеют своими эмоциями и ничто, даже призрачное королевство, не способно заставить их проявить чувства. Даже реакция чародея на выросший из ниоткуда беломраморный дворец не могла сравниться с его нынешним возбуждением.
— Прав ли я, достопочтенный сэр, прав ли я, полагая, что тоже знаю тебя?
Фигура в белом с интересом уставилась на Зэйла. Старик облокотился на ручку кресла, удобно уперев подбородок в ладонь.
— И что ты полагаешь?
— Ты не… не великий ли ты Джарис Хан?
Нахмурившиеся было брови хозяина расправились.
— Да-да, я Джарис Хан.
— Святые угодники! — прошептал один из наёмников.
— Очередной призрак! — фыркнул другой.
Кентрил, поведя рукой, призвал солдат к тишине. Он взглянул на Цзина, ища подтверждения, и хотя чародей не ответил, алчное выражение его сморщенного личика уже сказало всё, что требовалось.
Казалось бы, немыслимо, что они нашли здесь Джариса Хана, того, кто привёл светлое королевство к высшей Святости, и того, кто должен был быть мёртв, как и все те жуткие фантомы, которые пригнали их в это место.
Пригнали их?
— Он это сделал, — сообщил Кентрил остальным, кивая на сидящего. — Он велел им привести нас сюда. У нас была одна дорога — в его дворец.
Офицер ожидал, что лорд Уреха примется отрицать очевидное, но Джарис Хан весьма удивил его. Вместо возражений царственная фигура молча поднялась — складки широких рукавов прикрыли руки и склонила голову, словно в знак раскаяния.
— Да. Я в ответе за это. Это из-за меня вас вынудили прийти ко мне, но лишь потому, что я сам не могу покинуть эти покои и выйти к вам.
— Какая чушь.
Но капитан Дюмон не успел продолжить — Хан нагнулся, подхватил подол своего одения и приподнял его, открывая ноги.
Или то место, где им положено быть. Ниже лодыжек ноги лорда Уреха сливались с передними ножками кресла, да так плавно, что никто бы не мог сказать, где кончается плоть и начинается дерево.
Джарис Хан опустил подол и самым искренним тоном сказал:
— Надеюсь, вы простите меня.
Даже Цзин был слишком поражён, чтобы промолчать:
— Но что это значит? А как же путь к Небесам? Легенды гласят…
— Легенды гласят многое, — перебил колдуна Зэйл. — И большинство из этого, в конце концов, оказывается ложью.
— А наше бытие лживее всех, — пробормотал чей-то голос из темноты слева.
Джарис Хан протянул руку во мрак, улыбаясь тому, кто прятался там:
— Они те, кем кажутся. Покажись, это безопасно.
И из мрака появился флейтист, теперь уже без капюшона. Теперь Кентрил разглядел, что ниспадающие одежды скрывали женщину, молодую и очень красивую женщину, с гладкой алебастровой кожей, с глазами, сверкающими ярче изумрудов даже в слабом свете лампады и солдатских факелов, с каскадом каштановых волос, более ярких, чем у девушек его родины, с восточными чертами тонкого лица, подтверждающими то, что она родилась в этом далёком королевстве.
— Мои друзья — моя дочь Этанна.
Этанна. Имя мгновенно отпечаталось раскалённым клеймом в сердце бывалого бойца. Этанна, прекраснейшая из прекрасных женщин, которых когда-либо видел капитан Кентрил Дюмон. Этаниа, ангел среди смертных…
Этанна — девушка с броши.
Глава 6
— Меня предали, — заговорил Джарис Хан, когда Этанна раздала всем по кубку, полному вина. — Предал тот, кому все мы доверяли больше всего.
— Грегус Маци, — вставила его дочь, опускаясь на пол рядом с Кентрилом. Глаза её встретились с глазами капитана, и на миг в этих изумрудных озёрах засиял волшебный свет, но быстро потух. — Грегус Маци… мой отец однажды назвал его братом из братьев.
— Он сидел по левую руку от меня, тогда как добрый жрец Тобио занимал место по правую. — Седовласый лорд откинулся назад, обнимая обеими ладонями кубок. — Им я дал трудное задание превращать видения в реальность. Им я поручил благословенное дело отвести нас в святилище Небес.
Наёмники и два мага сидели на полу перед пленником-монархом. угощаясь фруктами и вином, принесёнными грациозной и прекрасной Этанной. После пережитых мытарств отряд с благодарностью воспользовался гостеприимством лорда Хана. Кроме того, у капитана и магов накопилось множество вопросов, на которые способен ответить лишь легендарный правитель священного королевства.
Джарис Хан выглядел как настоящий правитель. Ростом он был не ниже Кентрила и почти так же широк в плечах. Ни внешность, ни поведение Хана не говорили о его преклонных годах, не проявлял он и признаков старческого слабоумия. И хотя морщины и избороздили его лицо, крепкая квадратная челюсть, королевский, с чуть заметной горбинкой нос и пронзительные зелёные глаза по-прежнему придавали старцу вид настоящего повелителя. Даже длинные серебристые волосы не старили его, а казались символом мудрости.
Размышляя над словами хозяина дворца, Кентрил хмурился и разглядывал гладь вина в своём кубке.
— Но в легендах говорится, что Маци остался на земле случайно, что он потратил годы, пытаясь присоединиться к вам.
Джарис Хан вздохнул:
— В легендах всегда больше вымысла, чем правды, друг мой.
— Значит, вы не добрались до Небес? — спросил Цзин, уже опустошивший свой кубок. — Заклинание не сработало?
На взгляд капитана, Вижири казался куда больше огорчён тем, что магия не помогла, чем судьбами злополучных жителей Уреха.
— Нет. Мы обнаружили, что попали в безвыходную ловушку лимба, в вечный переход между земным уровнем и нашим великим местом назначения… и все из-за одного-единственного человека.
— Грегуса Маци, — повторила Этанна, потупив взор. В капитане Дюмоне вспыхнуло огромное желание успокоить её, но он подавил порыв.
— Что он сделал?
— Когда пришло время последней части заклинания, — объяснил монарх, — Тобио услышал, что слова читаются неправильно. Их смысл извратился, они приглашали не к путешествию на Небеса, а к погружению в огненную бездну Преисподней!
Кентрил взглянул на Зэйла, слушающего старика так же внимательно, как и все остальные. Некромант кивнул:
— Во многих магических формулах достаточно лишь немного исказить смысл одного слова, чтобы эффект оказался совершенно противоположным. Заклинание исцеления способно обострить болезнь или даже погубить человека.
— Грегус задумал не просто погубить нас, — пробормотал Джарис Хан. — Он замыслил обречь на проклятие наши души, и ему это почти удалось.
Капитан представил себе женщину, сидящую рядом с ним, заброшенной в королевство Диабло, и содрогнулся. Если бы он мог, он схватил бы мерзавца Грегуса Маци за шею и выкручивал бы, выкручивал, пока тот не стал бы разглядывать исключительно собственные пятки.
— Ему бы удалось, — добавила Этанна, слегка зардевшаяся под взглядом капитана Дюмона, — если бы не мой отец и Тобио.
— Мы попытались повторить уже произнесённую формулу, исправить то, что было перевёрнуто, и вот вместо Небес или Ада мы оказались в самом центре бесконечного Ничто, в царстве Вечности, из которого нет возврата.
Фыркнув, Квов Цзин заметил:
— Надо было вам прочесть заклинание оттуда! Это простейшая задача для любого хорошо обученного Вижири, а тем паче…
— Не такая уж и простейшая, друг мой, когда все жрецы и маги погублены этим самым заклинанием. — Холод сковал добрые черты правителя Уреха, — Грегус все тщательно спланировал. Допущенная ошибка быстро выкачала жизненные силы всех читавших заклятие, кроме меня и Тобио. Магическая мощь и знания спасли нас, но мы стали слабы. Хуже того, без помощников у нас не хватило энергии изменить формулу.
Не способным что-то исправить Джарису Хану и верховному жрецу всё же удалось изгнать Грегуса Маци в момент его триумфа. Битва эта стоила Тобио жизни, но, вышвырнув предателя-колдуна, они помешали ему осуществить свой чудовищный план и низвергнуть Урех во владения Первичного Зла.
Вот так королевство и его жители оказались посреди Ничто, в котором нет даже времени, пока не пришёл тот миг, когда мир внезапно вновь возник вокруг них, мир, утонувший в глубокой тени.
— Если ты прожил всю свою жизнь в Урехе, то не узнать великую гору Нимир и тень, которую она всегда отбрасывала на наше честное королевство, ты не можешь. Поверив, что наше проклятие неожиданно кончилось, больше четырёх десятков моих людей без раздумий бросились за главные ворота. Они лишь хотели почувствовать на своей коже солнце и ласку мягкого ветра. — Хан откинулся на спинку кресла, сейчас он был бледнее некроманта. — Но обрели они смерть, ужаснее которой трудно себе представить.
Они выбежали на солнце и тем самым обрекли себя. Чуть только яркие лучи коснулись их кожи, они сгорели. Растаяли, как осколки горного льда, кинутые в пышущий жаром кузнечный горн, и эхо повторяло крики несчастных обитателей Уреха ещё долго после того, как они превратились в мелкие, испарившиеся за считаные секунды лужицы. Кто-то из тех, кто оказался у края тени, ухитрился вернуться под её защиту, но этим бедолаги лишь продлили свою агонию, медленно сгорая заживо изнутри. В конце концов застывшие в межвременье вынуждены были добить кричащих, корчащихся, полуразложившихся жертв солнца.
Этанна подлила Кентрилу ещё вина, слегка улыбнувшись ему. Однако по щекам её бежали слёзы. Она подняла свой кубок и продолжила страшный рассказ отца:
— Мы недооценили чудовищность Грегуса Маци. Эта подлая гадина не оставила нам ни клочка истинного мира. Более того, мы начали бояться, что, когда тень горы снова отползёт и солнце коснётся наших домов, мы все разделим судьбу погибших.
Но следующим утром случилось то, что испуганные жители города приняли сперва за чудо: с первыми проблесками рассвета мир начал исчезать.
И вновь пустота лимба окутала город и его обитателей. Потрясённые люди всё же согласились, что, пока не будет найдено решение, изгнание всё же предпочтительнее жуткой смерти. И все взгляды обратились на Джариса Хана — люди были убеждены, что он непременно отыщет путь к свободе. Многие даже сочли избавление от сжигающего солнца знаком, что Небеса ещё не покинули их. Урех либо благополучно вернётся на уровень смертных, либо продолжит путешествие к священному царству.
— И после множества исследований, — признался отец Этанны, — я понял, что есть способ привязать нас, к реальному миру, а со временем вернуться окончательно— С помощью моей бесценной дочери, — он улыбнулся молодой женщине с пламенеющими локонами, — тоже искушённой в науках, я создал два уникальных магических самоцвета.
Джарис Хан передал Этанне свой кубок и на глазах гостей нарисовал пальцем прямо в воздухе огненный круг. В центре пылающего кольца принялись сменять друг друга два образа — бледный кристалл, блестящий, как лёд на полуденном солнце, и его чёрный как смоль близнец. Никто никогда ещё не видел столь прекрасных драгоценностей, и капитан Дюмон и его люди потеряли дар речи.
— Ключ к Тени, — провозгласил Хан, указав на чёрный камень, — Ключ к Свету, — добавил он, представляя ледяной алмаз. — Один надо поместить под Урехом, в самой глубокой пещере, другой — на вершине Нимир, чтобы он мог поймать первые лучи солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Может, тут есть засов или…
Он ещё не успел дотронуться до одного из разбитых барельефов, когда внезапно обе створки широко распахнулись. Троица отшатнулась. Из тёмных покоев потянуло холодом.
Сперва они ничего не увидели, но чуть позже в самой глубине комнаты, где слабо мерцала тусклая лампадка, они разглядели сидящего в кресле с высокой спинкой старца в белом одеянии.
Он подался вперёд, словно не замечая вошедших. Глаза Кентрила уже привыкли к мраку, чтобы различить худощавую фигуру в плаще с капюшоном, сидящую на полу у ног старца, фигуру с прижатой к скрытым тенями губам флейтой.
— Снова призраки… — пробормотал Элборд. И хотя он шептал едва слышно, двое в комнате отреагировали на звук так, словно с потолка вдруг с грохотом обрушилась люстра, вдребезги разбившаяся о мраморный пол. Фигурка в капюшоне перестала играть, вскочила и одним изящным движением скользнула во тьму. Старец же поднял глаза и, ко всеобщему изумлению, поприветствовал людей так, словно всё это время ждал их прибытия.
— Наконец-то вы пришли, друзья, — проговорил он мягким голосом, в котором звучала, тем не менее, сила целой армии.
Никогда не упускающий возможностей похвалиться, Вижири стукнул посохом об пол и объявил:
— Я Квов Цзин! Колдун Внутреннего Круга, Брат Посвящённых, Магистр.
— Я знаю, кто ты, — серьёзно и торжественно ответил старец. Он взглянул на Кентрила и остальных. Несмотря на немалое расстояние, капитан почувствовал, что стоит прямо перед старцем, который словно видит его насквозь, читает его мысли. — Я знаю, кто вы все, друзья мои.
Зэйл отстранил колдуна и шагнул вперёд. На лице его страх сменялся любопытством и почтением. Все привыкли считать, что некроманты в совершенстве владеют своими эмоциями и ничто, даже призрачное королевство, не способно заставить их проявить чувства. Даже реакция чародея на выросший из ниоткуда беломраморный дворец не могла сравниться с его нынешним возбуждением.
— Прав ли я, достопочтенный сэр, прав ли я, полагая, что тоже знаю тебя?
Фигура в белом с интересом уставилась на Зэйла. Старик облокотился на ручку кресла, удобно уперев подбородок в ладонь.
— И что ты полагаешь?
— Ты не… не великий ли ты Джарис Хан?
Нахмурившиеся было брови хозяина расправились.
— Да-да, я Джарис Хан.
— Святые угодники! — прошептал один из наёмников.
— Очередной призрак! — фыркнул другой.
Кентрил, поведя рукой, призвал солдат к тишине. Он взглянул на Цзина, ища подтверждения, и хотя чародей не ответил, алчное выражение его сморщенного личика уже сказало всё, что требовалось.
Казалось бы, немыслимо, что они нашли здесь Джариса Хана, того, кто привёл светлое королевство к высшей Святости, и того, кто должен был быть мёртв, как и все те жуткие фантомы, которые пригнали их в это место.
Пригнали их?
— Он это сделал, — сообщил Кентрил остальным, кивая на сидящего. — Он велел им привести нас сюда. У нас была одна дорога — в его дворец.
Офицер ожидал, что лорд Уреха примется отрицать очевидное, но Джарис Хан весьма удивил его. Вместо возражений царственная фигура молча поднялась — складки широких рукавов прикрыли руки и склонила голову, словно в знак раскаяния.
— Да. Я в ответе за это. Это из-за меня вас вынудили прийти ко мне, но лишь потому, что я сам не могу покинуть эти покои и выйти к вам.
— Какая чушь.
Но капитан Дюмон не успел продолжить — Хан нагнулся, подхватил подол своего одения и приподнял его, открывая ноги.
Или то место, где им положено быть. Ниже лодыжек ноги лорда Уреха сливались с передними ножками кресла, да так плавно, что никто бы не мог сказать, где кончается плоть и начинается дерево.
Джарис Хан опустил подол и самым искренним тоном сказал:
— Надеюсь, вы простите меня.
Даже Цзин был слишком поражён, чтобы промолчать:
— Но что это значит? А как же путь к Небесам? Легенды гласят…
— Легенды гласят многое, — перебил колдуна Зэйл. — И большинство из этого, в конце концов, оказывается ложью.
— А наше бытие лживее всех, — пробормотал чей-то голос из темноты слева.
Джарис Хан протянул руку во мрак, улыбаясь тому, кто прятался там:
— Они те, кем кажутся. Покажись, это безопасно.
И из мрака появился флейтист, теперь уже без капюшона. Теперь Кентрил разглядел, что ниспадающие одежды скрывали женщину, молодую и очень красивую женщину, с гладкой алебастровой кожей, с глазами, сверкающими ярче изумрудов даже в слабом свете лампады и солдатских факелов, с каскадом каштановых волос, более ярких, чем у девушек его родины, с восточными чертами тонкого лица, подтверждающими то, что она родилась в этом далёком королевстве.
— Мои друзья — моя дочь Этанна.
Этанна. Имя мгновенно отпечаталось раскалённым клеймом в сердце бывалого бойца. Этанна, прекраснейшая из прекрасных женщин, которых когда-либо видел капитан Кентрил Дюмон. Этаниа, ангел среди смертных…
Этанна — девушка с броши.
Глава 6
— Меня предали, — заговорил Джарис Хан, когда Этанна раздала всем по кубку, полному вина. — Предал тот, кому все мы доверяли больше всего.
— Грегус Маци, — вставила его дочь, опускаясь на пол рядом с Кентрилом. Глаза её встретились с глазами капитана, и на миг в этих изумрудных озёрах засиял волшебный свет, но быстро потух. — Грегус Маци… мой отец однажды назвал его братом из братьев.
— Он сидел по левую руку от меня, тогда как добрый жрец Тобио занимал место по правую. — Седовласый лорд откинулся назад, обнимая обеими ладонями кубок. — Им я дал трудное задание превращать видения в реальность. Им я поручил благословенное дело отвести нас в святилище Небес.
Наёмники и два мага сидели на полу перед пленником-монархом. угощаясь фруктами и вином, принесёнными грациозной и прекрасной Этанной. После пережитых мытарств отряд с благодарностью воспользовался гостеприимством лорда Хана. Кроме того, у капитана и магов накопилось множество вопросов, на которые способен ответить лишь легендарный правитель священного королевства.
Джарис Хан выглядел как настоящий правитель. Ростом он был не ниже Кентрила и почти так же широк в плечах. Ни внешность, ни поведение Хана не говорили о его преклонных годах, не проявлял он и признаков старческого слабоумия. И хотя морщины и избороздили его лицо, крепкая квадратная челюсть, королевский, с чуть заметной горбинкой нос и пронзительные зелёные глаза по-прежнему придавали старцу вид настоящего повелителя. Даже длинные серебристые волосы не старили его, а казались символом мудрости.
Размышляя над словами хозяина дворца, Кентрил хмурился и разглядывал гладь вина в своём кубке.
— Но в легендах говорится, что Маци остался на земле случайно, что он потратил годы, пытаясь присоединиться к вам.
Джарис Хан вздохнул:
— В легендах всегда больше вымысла, чем правды, друг мой.
— Значит, вы не добрались до Небес? — спросил Цзин, уже опустошивший свой кубок. — Заклинание не сработало?
На взгляд капитана, Вижири казался куда больше огорчён тем, что магия не помогла, чем судьбами злополучных жителей Уреха.
— Нет. Мы обнаружили, что попали в безвыходную ловушку лимба, в вечный переход между земным уровнем и нашим великим местом назначения… и все из-за одного-единственного человека.
— Грегуса Маци, — повторила Этанна, потупив взор. В капитане Дюмоне вспыхнуло огромное желание успокоить её, но он подавил порыв.
— Что он сделал?
— Когда пришло время последней части заклинания, — объяснил монарх, — Тобио услышал, что слова читаются неправильно. Их смысл извратился, они приглашали не к путешествию на Небеса, а к погружению в огненную бездну Преисподней!
Кентрил взглянул на Зэйла, слушающего старика так же внимательно, как и все остальные. Некромант кивнул:
— Во многих магических формулах достаточно лишь немного исказить смысл одного слова, чтобы эффект оказался совершенно противоположным. Заклинание исцеления способно обострить болезнь или даже погубить человека.
— Грегус задумал не просто погубить нас, — пробормотал Джарис Хан. — Он замыслил обречь на проклятие наши души, и ему это почти удалось.
Капитан представил себе женщину, сидящую рядом с ним, заброшенной в королевство Диабло, и содрогнулся. Если бы он мог, он схватил бы мерзавца Грегуса Маци за шею и выкручивал бы, выкручивал, пока тот не стал бы разглядывать исключительно собственные пятки.
— Ему бы удалось, — добавила Этанна, слегка зардевшаяся под взглядом капитана Дюмона, — если бы не мой отец и Тобио.
— Мы попытались повторить уже произнесённую формулу, исправить то, что было перевёрнуто, и вот вместо Небес или Ада мы оказались в самом центре бесконечного Ничто, в царстве Вечности, из которого нет возврата.
Фыркнув, Квов Цзин заметил:
— Надо было вам прочесть заклинание оттуда! Это простейшая задача для любого хорошо обученного Вижири, а тем паче…
— Не такая уж и простейшая, друг мой, когда все жрецы и маги погублены этим самым заклинанием. — Холод сковал добрые черты правителя Уреха, — Грегус все тщательно спланировал. Допущенная ошибка быстро выкачала жизненные силы всех читавших заклятие, кроме меня и Тобио. Магическая мощь и знания спасли нас, но мы стали слабы. Хуже того, без помощников у нас не хватило энергии изменить формулу.
Не способным что-то исправить Джарису Хану и верховному жрецу всё же удалось изгнать Грегуса Маци в момент его триумфа. Битва эта стоила Тобио жизни, но, вышвырнув предателя-колдуна, они помешали ему осуществить свой чудовищный план и низвергнуть Урех во владения Первичного Зла.
Вот так королевство и его жители оказались посреди Ничто, в котором нет даже времени, пока не пришёл тот миг, когда мир внезапно вновь возник вокруг них, мир, утонувший в глубокой тени.
— Если ты прожил всю свою жизнь в Урехе, то не узнать великую гору Нимир и тень, которую она всегда отбрасывала на наше честное королевство, ты не можешь. Поверив, что наше проклятие неожиданно кончилось, больше четырёх десятков моих людей без раздумий бросились за главные ворота. Они лишь хотели почувствовать на своей коже солнце и ласку мягкого ветра. — Хан откинулся на спинку кресла, сейчас он был бледнее некроманта. — Но обрели они смерть, ужаснее которой трудно себе представить.
Они выбежали на солнце и тем самым обрекли себя. Чуть только яркие лучи коснулись их кожи, они сгорели. Растаяли, как осколки горного льда, кинутые в пышущий жаром кузнечный горн, и эхо повторяло крики несчастных обитателей Уреха ещё долго после того, как они превратились в мелкие, испарившиеся за считаные секунды лужицы. Кто-то из тех, кто оказался у края тени, ухитрился вернуться под её защиту, но этим бедолаги лишь продлили свою агонию, медленно сгорая заживо изнутри. В конце концов застывшие в межвременье вынуждены были добить кричащих, корчащихся, полуразложившихся жертв солнца.
Этанна подлила Кентрилу ещё вина, слегка улыбнувшись ему. Однако по щекам её бежали слёзы. Она подняла свой кубок и продолжила страшный рассказ отца:
— Мы недооценили чудовищность Грегуса Маци. Эта подлая гадина не оставила нам ни клочка истинного мира. Более того, мы начали бояться, что, когда тень горы снова отползёт и солнце коснётся наших домов, мы все разделим судьбу погибших.
Но следующим утром случилось то, что испуганные жители города приняли сперва за чудо: с первыми проблесками рассвета мир начал исчезать.
И вновь пустота лимба окутала город и его обитателей. Потрясённые люди всё же согласились, что, пока не будет найдено решение, изгнание всё же предпочтительнее жуткой смерти. И все взгляды обратились на Джариса Хана — люди были убеждены, что он непременно отыщет путь к свободе. Многие даже сочли избавление от сжигающего солнца знаком, что Небеса ещё не покинули их. Урех либо благополучно вернётся на уровень смертных, либо продолжит путешествие к священному царству.
— И после множества исследований, — признался отец Этанны, — я понял, что есть способ привязать нас, к реальному миру, а со временем вернуться окончательно— С помощью моей бесценной дочери, — он улыбнулся молодой женщине с пламенеющими локонами, — тоже искушённой в науках, я создал два уникальных магических самоцвета.
Джарис Хан передал Этанне свой кубок и на глазах гостей нарисовал пальцем прямо в воздухе огненный круг. В центре пылающего кольца принялись сменять друг друга два образа — бледный кристалл, блестящий, как лёд на полуденном солнце, и его чёрный как смоль близнец. Никто никогда ещё не видел столь прекрасных драгоценностей, и капитан Дюмон и его люди потеряли дар речи.
— Ключ к Тени, — провозгласил Хан, указав на чёрный камень, — Ключ к Свету, — добавил он, представляя ледяной алмаз. — Один надо поместить под Урехом, в самой глубокой пещере, другой — на вершине Нимир, чтобы он мог поймать первые лучи солнца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43