– Кивок в сторону большого стереоэкрана в противоположной стене холла, – Сейчас должна прийти Рита, она составит вам компанию.
Агаттияр поднялся по лестнице на второй этаж, оставив меня одного. Разумеется, я сразу понял, что дело вовсе не в его пренебрежительном отношении к бытовым терминалам. Просто он решил подстраховаться на случай, если диск действительно содержит сугубо личные записи. В своей собственной порядочности он был уверен, а вот мне, совершенно незнакомому человеку – не доверял.
Некоторое время я сидел, размышляя над всем случившимся. У меня возникла довольно глуповатая теория, что Рашель потеряла всех родных и близких в какой-то жуткой катастрофе и теперь самостоятельно ищет себе опекунов, не полагаясь на заботу государства. Почему бы в таком случае мне не включиться в этот конкурс? Я гожусь на роль ее отца и по возрасту, и по социальному положению, вдобавок я родом с Полуденных и принадлежу к той же культуре, что и она. Правда, я разведен – но и Агаттияр тоже, так что тут он не имеет передо мной преимущества. Зато я существенно моложе и смогу уделять больше времени ее воспитаниях…
Я отогнал эти нелепые мысли и, чтобы чем-нибудь отвлечь себя, взял с журнального столика дистанционный пульт. Лицевая панель его состояла из двадцати четырех миниатюрных кнопок, десять из которых были обозначены цифрами, а остальные – непонятными значками или аббревиатурами. Над кнопками находился небольшой жидкокристаллический дисплей, а еще выше виднелся ряд крошечных отверстий – очевидно, там был вмонтирован микрофон для приема голосовых команд.
Повертев немного пульт в руках, я наугад нажал несколько кнопок, но никакой реакции не последовало. Наконец я добрался до расположенной в правом верхнем углу панели кнопки с надписью «APL». Дисплей тотчас ожил, и на нем появилось сообщение: «Prise de contact. Attendez…» Оно продержалось секунд пять, затем сменилось другим: «Faute! La reponse est absente». А еще секунд через пять дисплей погас.
Я недоуменно моргнул и снова нажал ту же кнопку. Результат был аналогичный. В общих чертах смысл обоих сообщений был ясен: в первом речь шла об установлении контакта, во втором говорилось, что произошла ошибка, ответ не получен. Но как безбожно были исковерканы все слова!
В холл вернулась Рита с уже вычищенной одеждой Рашели. Оглядевшись, она спросила:
– А где отец?
– В своем кабинете. Обещал скоро вернуться, а вам просил передать, чтобы вы составили мне компанию.
Рита мило улыбнулась, подошла ко мне и села в соседнее кресло.
– Ну, что там у вас? – поинтересовалась она, – Что-нибудь выяснили?
– Пока только то, что тысячные банкноты очень старые, – ответил я – Сейчас ваш отец проверяет их номера и заодно просматривает содержимое диска. А я вот изучаю пульт.. гм. если это можно назвать изучением. По-моему, он неисправен – выдает какие-то искаженные сообщения, – И я продемонстрировал его в работе.
Глаза Риты сверкнули.
– Минуточку! Ведь это… Позвольте-ка мне. – Она выхватила у меня из рук пульт и сама нажала кнопку «APL». – Да, точно! Это по-французски. «Установление связи. Ждите…», а потом. «Ошибка! Нет ответа». Что же касается сокращения «apl», то оно, скорее всего, означает «appel», что переводится как «вызов». Вот уж не думала, что где-то на Махаварше пользуются этим языком
– Вы его знаете?
– Да так, немного. Учила в свое время.
– Вы филолог?
– Нет, я врач, сейчас прохожу интернатуру. А иностранные языки мое хобби. Мне нравится их изучать, хотя многие мои знакомые считают, что я напрасно трачу свое время. Но они ошибаются. Каждый язык – это не просто набор слов и грамматических правил, а особый, неповторимый тип мышления. Например, художественные книги лучше читать в оригинале – никакой перевод, даже самый талантливый, не способен передать все нюансы авторской мысли. – Говоря это, Рита нажимала по очереди все кнопки на пульте. Ни на одну из них, кроме «APL», дисплей не реагировал. Наконец она подытожила:
– Очевидно, устройство, которым управляет этот пульт, находится слишком далеко и с ним нельзя установить связь. Что вполне естественно, если девочка не солгала и в самом деле прилетела с Полуденных. Так далеко никакая дистанционка не дотянется – ведь вряд ли она передает сигнал через спутник.
– Но зачем Рашели понадобился пульт с французским интерфейсом? Рита пожала плечами:
– Может, это ее родной язык. В некоторых отдаленных районах материка люди все еще разговаривают на хинди, бенгальском или тамильском. Возможно, где-то проживает и небольшая община франкофонов. Ведь во время войны Махаварша дала приют нескольким миллионам беженцев с других планет. Большинство их обосновалось на островах Полуденного архипелага.
– В том числе и мои предки по отцовской линии, – сказал я. – Однако потомки переселенцев ассимилировали уже в следующем поколении. Я никогда не слышал, чтобы у нас на островах существовали какие-то отдельные национальные группы.
– Я тоже не слышала. Но как бы то ни было, а пульт существует. И кроме того, имя Рашель – через «ш» и мягкое «л» – это французское произношение привычного нам имени Рейчел.
На лестнице послышались шаги, и к нам спустился профессор Агаттияр. Он старался держаться спокойно и непринужденно, однако лихорадочный блеск его глаз выдавал сильное волнение.
Рита тут же вскочила и бросилась ему навстречу.
– Папа, мы нашли кое-что интересное. Смотри, этот пульт использует французский язык. – Она продемонстрировала свои слова нажатием кнопки «APL», а потом вкратце повторила то, что перед тем говорила мне о возможном происхождении Рашели.
Выслушав дочку, Агаттияр рассеянно кивнул и торопливо забрал у нее пульт.
– Все верно, Рита. На острове Джерси действительно проживает небольшая франкоязычная община. А Рашель – внучка одного моего друга молодости, мы с ним вместе учились в университете. На том диске, кроме всего прочего, я нашел ее семейный альбом. Я еще не знаю, что привело ее ко мне, но… Впрочем, поговорим об этом позже. – Нетерпеливым жестом он предупредил возможные расспросы дочери и повернулся ко мне:
– Теперь все прояснилось, мистер Матусевич. Большое спасибо, что позаботились о Рашели. Кстати, сколько она вам должна? Я компенсирую все ваши расходы.
Я, конечно, стал отнекиваться, для меня уплаченные в ресторане деньги были сущей мелочью, но профессор все же настоял на своем и буквально силой вырвал у меня кредитку, чтобы перечислить на нее восемьдесят пять рупий. Пока он возился с моей карточкой у терминала, я немного собрался с мыслями и пришел к выводу, что его история о друге молодости – сплошная ложь, причем ложь неубедительная, придуманная наспех. Во-первых, если бы Рашель действительно была внучкой его бывшего сокурсника, Агаттияр выглядел бы озадаченным и заинтригованным, но никак не взволнованным. Во-вторых, он прежде всего попытался бы связаться с родственниками девочки и выяснить, что случилось, – но вместо этого сразу бросился в холл с явным намерением поскорее выпроводить меня. И в-третьих, я не понимал, почему в таком случае Рашель потчевала меня сказками о своей покойной тетушке, а не сказала прямо, я еду в гости к старому другу моего деда…
Да уж, дело тут было нечисто. Но, по большому счету, меня это не касалось. Рашель хотела встретиться с профессором Агаттияром, и я помог ей до него добраться – а дальше пусть они сами разбираются. Меня это не должно интересовать… А однако интересовало, очень интересовало. Я всегда был крайне любопытным человеком.
Агаттияр вернул мне кредитку и еще раз поблагодарил за заботу о Рашели, откровенно давая понять, что нам уже пора прощаться. При всем своем любопытстве, я был человеком тактичным и ненавязчивым, поэтому принял его намек к сведению и с сожалением заявил, что должен уходить.
Но тут в наш разговор вмешалась Рита. Похоже, она не уловила всех скрытых нюансов ситуации и, вопреки планам отца, принялась упрашивать меня остаться у них на ужин. Усилием воли профессор скрыл раздражение, мигом проявившееся на его лице, и из вежливости вынужден был присоединиться к предложению дочери, надеясь, что я все-таки откажусь.
Я бы и впрямь отказался, тем более что совсем недавно обедал, однако любопытство в конце концов возобладало над соображениями такта, и я принял их приглашение. Агаттияр был заметно раздосадован, зато Рита наоборот – обрадовалась.
– Вот и отлично, – сказала она, стрельнув в меня своими блестящими черными глазами. – Сейчас я накрою стол. Только сначала посмотрю, как там девочка
Заглянув в комнату для гостей и убедившись, что Рашель по-прежнему крепко спит, Рита отправилась на кухню. Когда дверь за ней закрылась, Агаттияр натянуто улыбнулся и произнес:
– А вы явно приглянулись моей дочери. Обычно она не очень-то жалует молодых людей, которые заходят ко мне в гости. Правда, в основном это мои сотрудники или аспиранты – представители скучной, по ее мнению, профессии А вы совсем другое дело. Летчик, человек действия… Вы женаты?
– Разведен, – сказал я. – Детей нет. – И тут же, без всякого перехода, спросил:
– А как зовут деда
Рашели?
Последовавшая затем длительная пауза была весьма красноречива. В данный момент профессор не ожидал от меня такого вопроса и потому растерялся. Придумав историю о друге молодости, он наверняка позаботился и об имени, однако сейчас, застигнутый врасплох, не смог сразу вспомнить его.
– Жан-Поль Лафонтен, – наконец ответил Агаттияр. – Но мы называли его просто Джоном, так привычнее… Кстати, а вас как зовут? В смысле, ваше личное имя.
Было ясно, что он хочет увести разговор от неудобной для себя темы. Я решил не давить на него – ведь, в конце концов, он был здесь хозяином, а я только гостем.
– Стефан, – сказал я. – Но чаще меня называют Стасом.
– Вот как? Почему? Ведь «Стас» – это сокращенное от «Станислав», а вы должны быть Стивом.
– По идее, да. Однако я с детства привык быть Стасом. Это наша давняя семейная традиция, возникшая еще до того, как мои предки переселились на Махаваршу. Уже много поколении старшим сыновьям в нашем роду поочередно дают имена Стефан и Влодзимеж, а сокращенно Стас и Влад. Моего отца зовут Владом, дед был Стасом – ну, и так далее.
– А откуда были ваши предки?
– С Мазовии. Когда чужаки захватили планету, на ней оставалось в живых лишь около ста тысяч человек. Сначала их отправили в концентрационные лагеря на Калхале, а потом, вместе с жителями других аннексированных планет, депортировали на Махаваршу.
Агаттияр как-то виновато посмотрел на меня, затем быстро отвел глаза.
– А вот мои предки не сопротивлялись захватчикам. Мы сдались практически без единого выстрела, капитулировали сразу, как только в наше локальное пространство вошел флот Иных. Взамен нам оставили планету и даровали некое иллюзорное подобие свободы. – Он сделал короткую паузу. – Думаю, вы, как летчик, особенно остро ощущаете эту иллюзорность
Я помрачнел.
– Даже острее, чем вы думаете. Я работаю на суборбитальных маршрутах.
Мой собеседник понимающе кивнул.
Taken: , 15
Дальнейший наш разговор, в ожидании обещанного Ритой ужина, проходил довольно вяло. Агаттияр вежливо расспрашивал меня о работе, я так же вежливо отвечал ему, однако слушал он меня вполуха, то и дело нетерпеливо ерзая в кресле. В данный момент его занимал только один вопрос – как долго я собираюсь досаждать ему своим присутствием.
В конце концов мне стало до того неловко, что я волевым усилием обуздал свое любопытство и решил уйти, не дожидаясь ужина Я как раз размышлял о том, под каким бы благовидным предлогом мне откланяться, когда в холле раздался короткий мелодичный перезвон.
Агаттияр дернулся, словно его ударило током. Если раньше он был просто взволнован (ну, и еще раздражен тем, что я никак не ухожу), то сейчас в его взгляде мелькнул настоящий страх. Страх панический – вроде того, который я видел в глазах Рашели, когда мы повстречали незнакомца в метро.
Резко повернувшись к терминалу, он отрывисто произнес:
– Компьютер, внешний обзор! Покажи парадный вход.
– Слушаюсь, хозяин, – почтительно отозвался бесполый механический голос.
Сию же секунду на встроенном в стену стереоэкране возникло изображение широкоплечего молодого человека приблизительно моих лет, может, чуть младше – на вид ему было от тридцати до тридцати пяти. Профессор сразу расслабился и облегченно вздохнул:
– Все в порядке. Это Сайид Махдев, один из моих ассистентов на кафедре. Он живет за несколько домов от нас и часто захаживает в гости без приглашения. Формально ко мне, но на самом деле – к Рите… Черт, как некстати! – В сердцах добавил Агаттияр и направился к входной двери.
Я так и не понял, вырвались ли последние слова. У него невольно, или это был тонко рассчитанный намек, что и мое присутствие здесь неуместно.
Вскоре из передней донесся немного хрипловатый голос:
– Добрый вечер, профессор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
Агаттияр поднялся по лестнице на второй этаж, оставив меня одного. Разумеется, я сразу понял, что дело вовсе не в его пренебрежительном отношении к бытовым терминалам. Просто он решил подстраховаться на случай, если диск действительно содержит сугубо личные записи. В своей собственной порядочности он был уверен, а вот мне, совершенно незнакомому человеку – не доверял.
Некоторое время я сидел, размышляя над всем случившимся. У меня возникла довольно глуповатая теория, что Рашель потеряла всех родных и близких в какой-то жуткой катастрофе и теперь самостоятельно ищет себе опекунов, не полагаясь на заботу государства. Почему бы в таком случае мне не включиться в этот конкурс? Я гожусь на роль ее отца и по возрасту, и по социальному положению, вдобавок я родом с Полуденных и принадлежу к той же культуре, что и она. Правда, я разведен – но и Агаттияр тоже, так что тут он не имеет передо мной преимущества. Зато я существенно моложе и смогу уделять больше времени ее воспитаниях…
Я отогнал эти нелепые мысли и, чтобы чем-нибудь отвлечь себя, взял с журнального столика дистанционный пульт. Лицевая панель его состояла из двадцати четырех миниатюрных кнопок, десять из которых были обозначены цифрами, а остальные – непонятными значками или аббревиатурами. Над кнопками находился небольшой жидкокристаллический дисплей, а еще выше виднелся ряд крошечных отверстий – очевидно, там был вмонтирован микрофон для приема голосовых команд.
Повертев немного пульт в руках, я наугад нажал несколько кнопок, но никакой реакции не последовало. Наконец я добрался до расположенной в правом верхнем углу панели кнопки с надписью «APL». Дисплей тотчас ожил, и на нем появилось сообщение: «Prise de contact. Attendez…» Оно продержалось секунд пять, затем сменилось другим: «Faute! La reponse est absente». А еще секунд через пять дисплей погас.
Я недоуменно моргнул и снова нажал ту же кнопку. Результат был аналогичный. В общих чертах смысл обоих сообщений был ясен: в первом речь шла об установлении контакта, во втором говорилось, что произошла ошибка, ответ не получен. Но как безбожно были исковерканы все слова!
В холл вернулась Рита с уже вычищенной одеждой Рашели. Оглядевшись, она спросила:
– А где отец?
– В своем кабинете. Обещал скоро вернуться, а вам просил передать, чтобы вы составили мне компанию.
Рита мило улыбнулась, подошла ко мне и села в соседнее кресло.
– Ну, что там у вас? – поинтересовалась она, – Что-нибудь выяснили?
– Пока только то, что тысячные банкноты очень старые, – ответил я – Сейчас ваш отец проверяет их номера и заодно просматривает содержимое диска. А я вот изучаю пульт.. гм. если это можно назвать изучением. По-моему, он неисправен – выдает какие-то искаженные сообщения, – И я продемонстрировал его в работе.
Глаза Риты сверкнули.
– Минуточку! Ведь это… Позвольте-ка мне. – Она выхватила у меня из рук пульт и сама нажала кнопку «APL». – Да, точно! Это по-французски. «Установление связи. Ждите…», а потом. «Ошибка! Нет ответа». Что же касается сокращения «apl», то оно, скорее всего, означает «appel», что переводится как «вызов». Вот уж не думала, что где-то на Махаварше пользуются этим языком
– Вы его знаете?
– Да так, немного. Учила в свое время.
– Вы филолог?
– Нет, я врач, сейчас прохожу интернатуру. А иностранные языки мое хобби. Мне нравится их изучать, хотя многие мои знакомые считают, что я напрасно трачу свое время. Но они ошибаются. Каждый язык – это не просто набор слов и грамматических правил, а особый, неповторимый тип мышления. Например, художественные книги лучше читать в оригинале – никакой перевод, даже самый талантливый, не способен передать все нюансы авторской мысли. – Говоря это, Рита нажимала по очереди все кнопки на пульте. Ни на одну из них, кроме «APL», дисплей не реагировал. Наконец она подытожила:
– Очевидно, устройство, которым управляет этот пульт, находится слишком далеко и с ним нельзя установить связь. Что вполне естественно, если девочка не солгала и в самом деле прилетела с Полуденных. Так далеко никакая дистанционка не дотянется – ведь вряд ли она передает сигнал через спутник.
– Но зачем Рашели понадобился пульт с французским интерфейсом? Рита пожала плечами:
– Может, это ее родной язык. В некоторых отдаленных районах материка люди все еще разговаривают на хинди, бенгальском или тамильском. Возможно, где-то проживает и небольшая община франкофонов. Ведь во время войны Махаварша дала приют нескольким миллионам беженцев с других планет. Большинство их обосновалось на островах Полуденного архипелага.
– В том числе и мои предки по отцовской линии, – сказал я. – Однако потомки переселенцев ассимилировали уже в следующем поколении. Я никогда не слышал, чтобы у нас на островах существовали какие-то отдельные национальные группы.
– Я тоже не слышала. Но как бы то ни было, а пульт существует. И кроме того, имя Рашель – через «ш» и мягкое «л» – это французское произношение привычного нам имени Рейчел.
На лестнице послышались шаги, и к нам спустился профессор Агаттияр. Он старался держаться спокойно и непринужденно, однако лихорадочный блеск его глаз выдавал сильное волнение.
Рита тут же вскочила и бросилась ему навстречу.
– Папа, мы нашли кое-что интересное. Смотри, этот пульт использует французский язык. – Она продемонстрировала свои слова нажатием кнопки «APL», а потом вкратце повторила то, что перед тем говорила мне о возможном происхождении Рашели.
Выслушав дочку, Агаттияр рассеянно кивнул и торопливо забрал у нее пульт.
– Все верно, Рита. На острове Джерси действительно проживает небольшая франкоязычная община. А Рашель – внучка одного моего друга молодости, мы с ним вместе учились в университете. На том диске, кроме всего прочего, я нашел ее семейный альбом. Я еще не знаю, что привело ее ко мне, но… Впрочем, поговорим об этом позже. – Нетерпеливым жестом он предупредил возможные расспросы дочери и повернулся ко мне:
– Теперь все прояснилось, мистер Матусевич. Большое спасибо, что позаботились о Рашели. Кстати, сколько она вам должна? Я компенсирую все ваши расходы.
Я, конечно, стал отнекиваться, для меня уплаченные в ресторане деньги были сущей мелочью, но профессор все же настоял на своем и буквально силой вырвал у меня кредитку, чтобы перечислить на нее восемьдесят пять рупий. Пока он возился с моей карточкой у терминала, я немного собрался с мыслями и пришел к выводу, что его история о друге молодости – сплошная ложь, причем ложь неубедительная, придуманная наспех. Во-первых, если бы Рашель действительно была внучкой его бывшего сокурсника, Агаттияр выглядел бы озадаченным и заинтригованным, но никак не взволнованным. Во-вторых, он прежде всего попытался бы связаться с родственниками девочки и выяснить, что случилось, – но вместо этого сразу бросился в холл с явным намерением поскорее выпроводить меня. И в-третьих, я не понимал, почему в таком случае Рашель потчевала меня сказками о своей покойной тетушке, а не сказала прямо, я еду в гости к старому другу моего деда…
Да уж, дело тут было нечисто. Но, по большому счету, меня это не касалось. Рашель хотела встретиться с профессором Агаттияром, и я помог ей до него добраться – а дальше пусть они сами разбираются. Меня это не должно интересовать… А однако интересовало, очень интересовало. Я всегда был крайне любопытным человеком.
Агаттияр вернул мне кредитку и еще раз поблагодарил за заботу о Рашели, откровенно давая понять, что нам уже пора прощаться. При всем своем любопытстве, я был человеком тактичным и ненавязчивым, поэтому принял его намек к сведению и с сожалением заявил, что должен уходить.
Но тут в наш разговор вмешалась Рита. Похоже, она не уловила всех скрытых нюансов ситуации и, вопреки планам отца, принялась упрашивать меня остаться у них на ужин. Усилием воли профессор скрыл раздражение, мигом проявившееся на его лице, и из вежливости вынужден был присоединиться к предложению дочери, надеясь, что я все-таки откажусь.
Я бы и впрямь отказался, тем более что совсем недавно обедал, однако любопытство в конце концов возобладало над соображениями такта, и я принял их приглашение. Агаттияр был заметно раздосадован, зато Рита наоборот – обрадовалась.
– Вот и отлично, – сказала она, стрельнув в меня своими блестящими черными глазами. – Сейчас я накрою стол. Только сначала посмотрю, как там девочка
Заглянув в комнату для гостей и убедившись, что Рашель по-прежнему крепко спит, Рита отправилась на кухню. Когда дверь за ней закрылась, Агаттияр натянуто улыбнулся и произнес:
– А вы явно приглянулись моей дочери. Обычно она не очень-то жалует молодых людей, которые заходят ко мне в гости. Правда, в основном это мои сотрудники или аспиранты – представители скучной, по ее мнению, профессии А вы совсем другое дело. Летчик, человек действия… Вы женаты?
– Разведен, – сказал я. – Детей нет. – И тут же, без всякого перехода, спросил:
– А как зовут деда
Рашели?
Последовавшая затем длительная пауза была весьма красноречива. В данный момент профессор не ожидал от меня такого вопроса и потому растерялся. Придумав историю о друге молодости, он наверняка позаботился и об имени, однако сейчас, застигнутый врасплох, не смог сразу вспомнить его.
– Жан-Поль Лафонтен, – наконец ответил Агаттияр. – Но мы называли его просто Джоном, так привычнее… Кстати, а вас как зовут? В смысле, ваше личное имя.
Было ясно, что он хочет увести разговор от неудобной для себя темы. Я решил не давить на него – ведь, в конце концов, он был здесь хозяином, а я только гостем.
– Стефан, – сказал я. – Но чаще меня называют Стасом.
– Вот как? Почему? Ведь «Стас» – это сокращенное от «Станислав», а вы должны быть Стивом.
– По идее, да. Однако я с детства привык быть Стасом. Это наша давняя семейная традиция, возникшая еще до того, как мои предки переселились на Махаваршу. Уже много поколении старшим сыновьям в нашем роду поочередно дают имена Стефан и Влодзимеж, а сокращенно Стас и Влад. Моего отца зовут Владом, дед был Стасом – ну, и так далее.
– А откуда были ваши предки?
– С Мазовии. Когда чужаки захватили планету, на ней оставалось в живых лишь около ста тысяч человек. Сначала их отправили в концентрационные лагеря на Калхале, а потом, вместе с жителями других аннексированных планет, депортировали на Махаваршу.
Агаттияр как-то виновато посмотрел на меня, затем быстро отвел глаза.
– А вот мои предки не сопротивлялись захватчикам. Мы сдались практически без единого выстрела, капитулировали сразу, как только в наше локальное пространство вошел флот Иных. Взамен нам оставили планету и даровали некое иллюзорное подобие свободы. – Он сделал короткую паузу. – Думаю, вы, как летчик, особенно остро ощущаете эту иллюзорность
Я помрачнел.
– Даже острее, чем вы думаете. Я работаю на суборбитальных маршрутах.
Мой собеседник понимающе кивнул.
Taken: , 15
Дальнейший наш разговор, в ожидании обещанного Ритой ужина, проходил довольно вяло. Агаттияр вежливо расспрашивал меня о работе, я так же вежливо отвечал ему, однако слушал он меня вполуха, то и дело нетерпеливо ерзая в кресле. В данный момент его занимал только один вопрос – как долго я собираюсь досаждать ему своим присутствием.
В конце концов мне стало до того неловко, что я волевым усилием обуздал свое любопытство и решил уйти, не дожидаясь ужина Я как раз размышлял о том, под каким бы благовидным предлогом мне откланяться, когда в холле раздался короткий мелодичный перезвон.
Агаттияр дернулся, словно его ударило током. Если раньше он был просто взволнован (ну, и еще раздражен тем, что я никак не ухожу), то сейчас в его взгляде мелькнул настоящий страх. Страх панический – вроде того, который я видел в глазах Рашели, когда мы повстречали незнакомца в метро.
Резко повернувшись к терминалу, он отрывисто произнес:
– Компьютер, внешний обзор! Покажи парадный вход.
– Слушаюсь, хозяин, – почтительно отозвался бесполый механический голос.
Сию же секунду на встроенном в стену стереоэкране возникло изображение широкоплечего молодого человека приблизительно моих лет, может, чуть младше – на вид ему было от тридцати до тридцати пяти. Профессор сразу расслабился и облегченно вздохнул:
– Все в порядке. Это Сайид Махдев, один из моих ассистентов на кафедре. Он живет за несколько домов от нас и часто захаживает в гости без приглашения. Формально ко мне, но на самом деле – к Рите… Черт, как некстати! – В сердцах добавил Агаттияр и направился к входной двери.
Я так и не понял, вырвались ли последние слова. У него невольно, или это был тонко рассчитанный намек, что и мое присутствие здесь неуместно.
Вскоре из передней донесся немного хрипловатый голос:
– Добрый вечер, профессор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43