Но узнать, какова она… Люди не желают, чтобы их считали. Блейз усмехнулся.
– Может быть, не стоит выступать перед столь небольшим числом людей? – спросил Данно.
– Отчего же, – возразил Блейз. – Выступая перед маленькой аудиторией, мне даже легче будет сделать упор на определенные вещи. Например, я смогу подчеркнуть некоторые особенности отношений со Старой Землей – указать, что Ньютон страдает почти такой же политической близорукостью, как и все остальные.
Данно вдруг окинул подозрительным взглядом окружающий их голубоватый мерцающий купол.
– Ты же вроде был совершенно убежден, что Совет пока не владеет подобным устройством, – удивился Блейз. – Ни Совет, ни кто-либо еще.
– Это верно, – ответил Данно. – И тем не менее все же лучше стараться не говорить даже под куполом о вещах, которые хотелось бы сохранить в полной тайне. Жаль, что ты не можешь оказаться среди этих людей подобно мне, а не в качестве висящей в воздухе пятиметровой фигуры, которой люди привыкли тебя представлять. Тогда они вели бы себя в твоем присутствии так же естественно, как и в моем. Хотя, – добавил он, – с теми, от кого можно получить полезную информацию, у меня уже сложились определенные отношения, и у них нет другого выхода, как снабжать меня нужными сведениями.
– Да, – сказал Блейз. – Генри, похоже, и впрямь считает, что ты вовсю используешь шантаж. С его точки зрения, это, может быть, и не смертный грех, но в любом случае дело крайне небогоугодное.
– Это уж им судить… прежде всего. Кроме того меня очень мало интересует, что думает Генри по поводу моих методов работы, – произнес Данно, и братья понимающе улыбнулись друг другу. – Короче говоря, я хотел сказать, что все твои слушатели будут людьми одного, вполне определенного склада. И все равно считаешь, что перед ними стоит выступить?
– Я как раз думал над этим, – ответил Блейз. – Что же, это вполне можно превратить в преимущество, – Как это? – недоуменно спросил Данно.
– Пока это всего лишь идея, – пояснил Блейз. – Ее еще нужно как следует обдумать. Он встал.
– Наверное, пора выйти к этому посланцу Совета. У меня такое впечатление, что Совет хочет видеть только меня одного. Думаю, не стоит испытывать их, являясь туда с тобой или Тони.
– Вполне разумно, – кивнул Данно. – С самого начала было совершенно ясно, что они хотят переговорить только с тобой. Тем не менее старайся не забывать об их острых когтях. Держи ухо востро!
Глава 27
Шон О'Флаерти чем-то напомнил Блейзу Эмита Барбеджа – офицера милиции с Ассоциации, разумеется, в молодости и без присущей тому фанатичности. Одно стало ясно почти сразу: общество Блейза его ничуть не смущало.
К тому же ему явно хотелось поговорить. Поэтому слова так и полились из него рекой, стоило лишь им выйти из номера Блейза.
– Видимо, мне следует представиться, – произнес Шон, как только они оказались в коридоре. – Я – доверенный интерн Совета, и именно поэтому за вами прислали меня. Вы же, Блейз Аренс, – почетный гость, впрочем, вы наверняка и сами это уже поняли.
– В самом деле?
– Ну да, конечно… Просто иначе они прислали бы обычного интерна. Я знаю – Антония Лю сообщила вам, как меня зовут. Но на всякий случай позвольте представиться еще раз – Шон О'Флаерти.
Даже несмотря на то что мысли его были целиком и полностью заняты предстоящей встречей с членами Совета, Блейз про себя улыбнулся. Обычно на Новых Мирах имена и фамилии редко привлекали внимание, поскольку, как правило, относились к совершенно разным языкам. Насколько было известно Блейзу, здесь, на Ньютоне, считалось предметом особой гордости носить имя, в действительности существующее на Старой Земле, как например это, чисто ирландское. Правда на большинстве планет семьи зачастую старались сохранить фамилии и имена предков, но здесь, похоже, эта традиция была особенно распространена, как будто тем самым местные жители пытались претендовать на какое-то превосходство над обитателями прочих Новых Миров и даже на некое равенство с жителями богатой и густонаселенной Старой Земли.
– Рад познакомиться, – ответил Блейз.
Его внимание в основном было сосредоточено на внимательном осмотре помещений, через которые они проходили, и на попытках по их виду составить впечатление об общественном устройстве планеты и ее слабых местах, а также уяснить себе свое собственное положение.
Они шли по совершенно пустынному коридору, который, видимо из-за отсутствия людей, казался гораздо просторнее, чем был на самом деле. Но в конце концов Блейз решил, что такое впечатление создается еще и необычной отделкой. Стены коридора на первый взгляд напоминали какие-то туманные завесы, хотя, дотронувшись до них рукой, Блейз ощутил твердую поверхность.
Время от времени в стенах попадались совершенно обычные с виду коричневые двери. Но Блейз уже знал, что с помощью простого сигнала, посланного с пульта или с наручного браслета, эти двери могут мгновенно скрыться за туманными стенами в случае, если обитатели номера вдруг захотят полного уединения.
В остальном же стены выглядели довольно приятно. По ним то и дело медленно пробегали бледные радужные полосы, из-за чего было очень трудно надолго сосредоточить взгляд на какой-либо определенной точке. Только однажды Блейз заметил в стене неглубокую нишу – боковое ответвление коридора.
В этой нише туман казался гуще, и невозможно было определить, насколько длинный за ней скрывается коридор и куда он ведет.
Блейз задумался над возможными преимуществами такой необычной отделки и, сколько ни старался, не смог найти ни одного, чувствовалось лишь желание показаться ультрасовременными и богатыми. Очевидный же недостаток – наверняка столкнешься с человеком, выходящим из бокового коридора.
Впрочем, решил, он, вероятно, конструкция предусматривает и определенные меры предосторожности, предотвращающие подобные столкновения.
Теперь перед ними был поворот, следовательно, они дошли до угла здания. За поворотом Блейз заметил небольшой и довольно узкий холл, в конце которого снова виднелась все та же туманная стена.
Вынужденный чуть ли не бежать, чтобы держаться на полшага впереди Блейза, О'Флаерти шагнул прямо в туман и исчез.
Блейз последовал за ним и внезапно оказался в помещении, совершенно непохожем на предыдущее. Он услышал громкий стук каблуков своего провожатого по ничем не покрытому полу, громко перекатывающийся под сводами прохода, больше всего напоминающего бетонный тоннель. Более того, здесь не было ни окон, ни трехмерных видовых экранов. Все это выглядело так, словно они внезапно оказались в каких-то подсобных помещениях отеля.
– …должен сказать, что Антония Лю произвела на меня глубочайшее впечатление, – уже чуть ли не с отчаянием в голосе говорил между тем Шон, поскольку Блейз, занятый своими мыслями, молчал, не давая ему возможности задавать наводящие вопросы, из ответов на которые Шон надеялся хоть что-нибудь узнать о Тони. – Я не рискнул спросить ее, кем она у вас работает. Но мне показалось, что она не простая секретарша…
Последняя фраза повисла в воздухе незаконченной – в ней так и сквозила надежда. Если бы Тони вдруг оказалась секретаршей Блейза, а Блейз к тому же не испытывал бы к ней иного интереса, помимо чисто делового то вполне возможно, что тогда он – Шон О'Флаерти – мог бы…
– Она принадлежит к числу тех немногих, что работают скорее со мной, чем на меня, – сказал Блейз. – Поэтому круг ее обязанностей достаточно широк, и мне трудно определить ее статус. Как и все те, кто меня окружает, она делает то, с чем может справиться только она.
– Вот как, – протянул Шон. Он так ничего и не узнал и явно был этим разочарован.
Наступило неловкое молчание – по крайней мере, со стороны Шона. К счастью, туннель, по которому они шли, оказался не очень длинным. Обычная, похожая на металлическую дверь преградила им дальнейший путь. Шон открыл ее, они двинулись дальше и снова очутились в помещении, совершенно непохожем на предыдущее, – длинном, с высокими потолками и довольно широком – скорее это было не помещение, а часть здания. Огромные трехмерные видовые экраны создавали полную иллюзию окон, из которых открывался прекрасный вид. Казалось, они находятся на уровне земли, хотя Блейз отлично знал – сейчас они на высоте приблизительно двадцатого этажа.
Зеленые лужайки, аккуратно подстриженные деревья и клумбы – все это составляло единое целое с растениями в специальных заполненных землей кадках рядом с видовыми экранами. Все это очень напоминало Блейзу помещения в домах на Экзотских мирах, откуда родом была его мать и где всегда трудно было понять, находишься ты внутри дома или снаружи.
Сводчатый потолок, сделанный из камня или его имитации, был раза в два выше, чем в апартаментах, занимаемых Блейзом и его людьми. Цветом он напоминал голубое небо Старой Земли. Стены отделаны материалом, напоминающим дерево; на полах – покрытие, похожее на сочную густую траву. Большего контраста с совершенно голым тоннелем, который они только что миновали, просто невозможно было себе представить, и Блейз совершенно ясно понимал, что контраст этот создали намеренно.
Они с Шоном по-прежнему молча прошли уже около трети этого зала, как вдруг мир вокруг Блейза вдруг неожиданно и очень резко перевернулся. Настолько резко, что на какое-то мгновение Блейз совершенно потерял ориентацию.
* * *
– С вами все в порядке, Блейз Аренс? – тревожно спросил Шон.
Испытанное Блейзом чувство было очень похоже – только в гораздо большей степени – на физическую и эмоциональную дезориентацию, что возникает у человека, идущего по незнакомому городу. Казалось бы, он двигается в нужном направлении, но вдруг внезапно осознает, что на самом деле направился в совершенно противоположную сторону. Словно этот город вдруг бесшумно и внезапно приподнялся, развернулся и снова опустился на землю.
Неожиданно для себя Блейз ощутил недолгое, но очень острое чувство бессознательного страха и беспомощности.
Тело Блейза было оттренировано до такой степени, что в подобных случаях он никогда не терялся и как ни в чем не бывало продолжал спокойно идти вперед. Только через несколько мгновений он осознал, что Шон по-прежнему рядом с ним.
Блейз заставил себя бросить взгляд на молодого человека.
– Да, – произнес он. Шон мгновение помолчал, затем снова затараторил.
– Я спросил просто потому… – начал он, с трудом поспевая за Блейзом, который машинально перешел на свой обычный широкий шаг, бедняге Шону теперь приходилось чуть ли не бежать, чтобы не отстать от него. Заметив это, Блейз пошел немного медленнее. – …Потому что обычно люди, впервые проходящие через этот портал, испытывают своего рода встряску – причем, я бы сказал, довольно приличную. Вообще-то, Блейз Аренс, не обижайтесь, но и вы тоже немного побледнели.
Блейз добродушно улыбнулся ему:
– Неужели?
Вероятно, он не мог контролировать кровеносные сосуды кожи лица, зато благодаря многолетним упражнениям вполне справлялся с тоном своего голоса.
И сейчас послышавшееся в его вопросе чуть презрительное удивление в сочетании с добродушной улыбкой явно убедило Шона в том, что он, пожалуй, поторопился с выводами – в принципе совершенно правильными – насчет Блейза после прохождения того, что он назвал «порталом». Шон, несмотря на свою молодость, тоже довольно неплохо умел контролировать выражение лица, но, конечно, ему трудно было скрыть растерянность от Блейза, замечавшего даже легкое расширение зрачков и легчайшее подрагивание уголков рта.
– Что ж, рад слышать, – поспешно произнес Шон. – Вы, наверное, не поверите. Все остальные, кого мне доводилось проводить через портал до вас, реагировали на него довольно остро. В первый раз я здесь был вместе с приятелем – он тоже интерн, но только служит в курьерском отделе, а не в секретариате Совета, как я. И знаете, мне, конечно, стало плохо, а он зато вообще чуть сознание не потерял. Портал на всех действует по-разному, но у нас в секретариате считается, что у всех курьеров кишка тонковата – в смысле самообладания, конечно. В принципе, наверное, так оно и есть. Просто курьеров обычно набирают…
Улыбаясь про себя, Блейз отметил, что юный Шон своим умом дошел до одного из приемов, которым в совершенстве владел Данно. Суть его состояла в том, что никогда не следовало от растерянности начинать заикаться, да и вообще каким-либо образом выдавать замешательство при неожиданном обороте событий. Нужно было просто продолжать как можно больше говорить – лишь бы собеседник не заподозрил, что ситуация вышла у вас из-под контроля.
У Данно подобная реакция выглядела очень естественно и легко вписывалась в любую из используемых им схем разговора. Поэтому человек, не очень хорошо знающий его, просто ничего бы не заметил. Шон же пока не до конца овладел этим приемом. Внезапно ускорившийся темп его речи и необычайная словоохотливость по поводу служебных конфликтов между интернами-курьерами и интернами секретариата выдавали его с головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
– Может быть, не стоит выступать перед столь небольшим числом людей? – спросил Данно.
– Отчего же, – возразил Блейз. – Выступая перед маленькой аудиторией, мне даже легче будет сделать упор на определенные вещи. Например, я смогу подчеркнуть некоторые особенности отношений со Старой Землей – указать, что Ньютон страдает почти такой же политической близорукостью, как и все остальные.
Данно вдруг окинул подозрительным взглядом окружающий их голубоватый мерцающий купол.
– Ты же вроде был совершенно убежден, что Совет пока не владеет подобным устройством, – удивился Блейз. – Ни Совет, ни кто-либо еще.
– Это верно, – ответил Данно. – И тем не менее все же лучше стараться не говорить даже под куполом о вещах, которые хотелось бы сохранить в полной тайне. Жаль, что ты не можешь оказаться среди этих людей подобно мне, а не в качестве висящей в воздухе пятиметровой фигуры, которой люди привыкли тебя представлять. Тогда они вели бы себя в твоем присутствии так же естественно, как и в моем. Хотя, – добавил он, – с теми, от кого можно получить полезную информацию, у меня уже сложились определенные отношения, и у них нет другого выхода, как снабжать меня нужными сведениями.
– Да, – сказал Блейз. – Генри, похоже, и впрямь считает, что ты вовсю используешь шантаж. С его точки зрения, это, может быть, и не смертный грех, но в любом случае дело крайне небогоугодное.
– Это уж им судить… прежде всего. Кроме того меня очень мало интересует, что думает Генри по поводу моих методов работы, – произнес Данно, и братья понимающе улыбнулись друг другу. – Короче говоря, я хотел сказать, что все твои слушатели будут людьми одного, вполне определенного склада. И все равно считаешь, что перед ними стоит выступить?
– Я как раз думал над этим, – ответил Блейз. – Что же, это вполне можно превратить в преимущество, – Как это? – недоуменно спросил Данно.
– Пока это всего лишь идея, – пояснил Блейз. – Ее еще нужно как следует обдумать. Он встал.
– Наверное, пора выйти к этому посланцу Совета. У меня такое впечатление, что Совет хочет видеть только меня одного. Думаю, не стоит испытывать их, являясь туда с тобой или Тони.
– Вполне разумно, – кивнул Данно. – С самого начала было совершенно ясно, что они хотят переговорить только с тобой. Тем не менее старайся не забывать об их острых когтях. Держи ухо востро!
Глава 27
Шон О'Флаерти чем-то напомнил Блейзу Эмита Барбеджа – офицера милиции с Ассоциации, разумеется, в молодости и без присущей тому фанатичности. Одно стало ясно почти сразу: общество Блейза его ничуть не смущало.
К тому же ему явно хотелось поговорить. Поэтому слова так и полились из него рекой, стоило лишь им выйти из номера Блейза.
– Видимо, мне следует представиться, – произнес Шон, как только они оказались в коридоре. – Я – доверенный интерн Совета, и именно поэтому за вами прислали меня. Вы же, Блейз Аренс, – почетный гость, впрочем, вы наверняка и сами это уже поняли.
– В самом деле?
– Ну да, конечно… Просто иначе они прислали бы обычного интерна. Я знаю – Антония Лю сообщила вам, как меня зовут. Но на всякий случай позвольте представиться еще раз – Шон О'Флаерти.
Даже несмотря на то что мысли его были целиком и полностью заняты предстоящей встречей с членами Совета, Блейз про себя улыбнулся. Обычно на Новых Мирах имена и фамилии редко привлекали внимание, поскольку, как правило, относились к совершенно разным языкам. Насколько было известно Блейзу, здесь, на Ньютоне, считалось предметом особой гордости носить имя, в действительности существующее на Старой Земле, как например это, чисто ирландское. Правда на большинстве планет семьи зачастую старались сохранить фамилии и имена предков, но здесь, похоже, эта традиция была особенно распространена, как будто тем самым местные жители пытались претендовать на какое-то превосходство над обитателями прочих Новых Миров и даже на некое равенство с жителями богатой и густонаселенной Старой Земли.
– Рад познакомиться, – ответил Блейз.
Его внимание в основном было сосредоточено на внимательном осмотре помещений, через которые они проходили, и на попытках по их виду составить впечатление об общественном устройстве планеты и ее слабых местах, а также уяснить себе свое собственное положение.
Они шли по совершенно пустынному коридору, который, видимо из-за отсутствия людей, казался гораздо просторнее, чем был на самом деле. Но в конце концов Блейз решил, что такое впечатление создается еще и необычной отделкой. Стены коридора на первый взгляд напоминали какие-то туманные завесы, хотя, дотронувшись до них рукой, Блейз ощутил твердую поверхность.
Время от времени в стенах попадались совершенно обычные с виду коричневые двери. Но Блейз уже знал, что с помощью простого сигнала, посланного с пульта или с наручного браслета, эти двери могут мгновенно скрыться за туманными стенами в случае, если обитатели номера вдруг захотят полного уединения.
В остальном же стены выглядели довольно приятно. По ним то и дело медленно пробегали бледные радужные полосы, из-за чего было очень трудно надолго сосредоточить взгляд на какой-либо определенной точке. Только однажды Блейз заметил в стене неглубокую нишу – боковое ответвление коридора.
В этой нише туман казался гуще, и невозможно было определить, насколько длинный за ней скрывается коридор и куда он ведет.
Блейз задумался над возможными преимуществами такой необычной отделки и, сколько ни старался, не смог найти ни одного, чувствовалось лишь желание показаться ультрасовременными и богатыми. Очевидный же недостаток – наверняка столкнешься с человеком, выходящим из бокового коридора.
Впрочем, решил, он, вероятно, конструкция предусматривает и определенные меры предосторожности, предотвращающие подобные столкновения.
Теперь перед ними был поворот, следовательно, они дошли до угла здания. За поворотом Блейз заметил небольшой и довольно узкий холл, в конце которого снова виднелась все та же туманная стена.
Вынужденный чуть ли не бежать, чтобы держаться на полшага впереди Блейза, О'Флаерти шагнул прямо в туман и исчез.
Блейз последовал за ним и внезапно оказался в помещении, совершенно непохожем на предыдущее. Он услышал громкий стук каблуков своего провожатого по ничем не покрытому полу, громко перекатывающийся под сводами прохода, больше всего напоминающего бетонный тоннель. Более того, здесь не было ни окон, ни трехмерных видовых экранов. Все это выглядело так, словно они внезапно оказались в каких-то подсобных помещениях отеля.
– …должен сказать, что Антония Лю произвела на меня глубочайшее впечатление, – уже чуть ли не с отчаянием в голосе говорил между тем Шон, поскольку Блейз, занятый своими мыслями, молчал, не давая ему возможности задавать наводящие вопросы, из ответов на которые Шон надеялся хоть что-нибудь узнать о Тони. – Я не рискнул спросить ее, кем она у вас работает. Но мне показалось, что она не простая секретарша…
Последняя фраза повисла в воздухе незаконченной – в ней так и сквозила надежда. Если бы Тони вдруг оказалась секретаршей Блейза, а Блейз к тому же не испытывал бы к ней иного интереса, помимо чисто делового то вполне возможно, что тогда он – Шон О'Флаерти – мог бы…
– Она принадлежит к числу тех немногих, что работают скорее со мной, чем на меня, – сказал Блейз. – Поэтому круг ее обязанностей достаточно широк, и мне трудно определить ее статус. Как и все те, кто меня окружает, она делает то, с чем может справиться только она.
– Вот как, – протянул Шон. Он так ничего и не узнал и явно был этим разочарован.
Наступило неловкое молчание – по крайней мере, со стороны Шона. К счастью, туннель, по которому они шли, оказался не очень длинным. Обычная, похожая на металлическую дверь преградила им дальнейший путь. Шон открыл ее, они двинулись дальше и снова очутились в помещении, совершенно непохожем на предыдущее, – длинном, с высокими потолками и довольно широком – скорее это было не помещение, а часть здания. Огромные трехмерные видовые экраны создавали полную иллюзию окон, из которых открывался прекрасный вид. Казалось, они находятся на уровне земли, хотя Блейз отлично знал – сейчас они на высоте приблизительно двадцатого этажа.
Зеленые лужайки, аккуратно подстриженные деревья и клумбы – все это составляло единое целое с растениями в специальных заполненных землей кадках рядом с видовыми экранами. Все это очень напоминало Блейзу помещения в домах на Экзотских мирах, откуда родом была его мать и где всегда трудно было понять, находишься ты внутри дома или снаружи.
Сводчатый потолок, сделанный из камня или его имитации, был раза в два выше, чем в апартаментах, занимаемых Блейзом и его людьми. Цветом он напоминал голубое небо Старой Земли. Стены отделаны материалом, напоминающим дерево; на полах – покрытие, похожее на сочную густую траву. Большего контраста с совершенно голым тоннелем, который они только что миновали, просто невозможно было себе представить, и Блейз совершенно ясно понимал, что контраст этот создали намеренно.
Они с Шоном по-прежнему молча прошли уже около трети этого зала, как вдруг мир вокруг Блейза вдруг неожиданно и очень резко перевернулся. Настолько резко, что на какое-то мгновение Блейз совершенно потерял ориентацию.
* * *
– С вами все в порядке, Блейз Аренс? – тревожно спросил Шон.
Испытанное Блейзом чувство было очень похоже – только в гораздо большей степени – на физическую и эмоциональную дезориентацию, что возникает у человека, идущего по незнакомому городу. Казалось бы, он двигается в нужном направлении, но вдруг внезапно осознает, что на самом деле направился в совершенно противоположную сторону. Словно этот город вдруг бесшумно и внезапно приподнялся, развернулся и снова опустился на землю.
Неожиданно для себя Блейз ощутил недолгое, но очень острое чувство бессознательного страха и беспомощности.
Тело Блейза было оттренировано до такой степени, что в подобных случаях он никогда не терялся и как ни в чем не бывало продолжал спокойно идти вперед. Только через несколько мгновений он осознал, что Шон по-прежнему рядом с ним.
Блейз заставил себя бросить взгляд на молодого человека.
– Да, – произнес он. Шон мгновение помолчал, затем снова затараторил.
– Я спросил просто потому… – начал он, с трудом поспевая за Блейзом, который машинально перешел на свой обычный широкий шаг, бедняге Шону теперь приходилось чуть ли не бежать, чтобы не отстать от него. Заметив это, Блейз пошел немного медленнее. – …Потому что обычно люди, впервые проходящие через этот портал, испытывают своего рода встряску – причем, я бы сказал, довольно приличную. Вообще-то, Блейз Аренс, не обижайтесь, но и вы тоже немного побледнели.
Блейз добродушно улыбнулся ему:
– Неужели?
Вероятно, он не мог контролировать кровеносные сосуды кожи лица, зато благодаря многолетним упражнениям вполне справлялся с тоном своего голоса.
И сейчас послышавшееся в его вопросе чуть презрительное удивление в сочетании с добродушной улыбкой явно убедило Шона в том, что он, пожалуй, поторопился с выводами – в принципе совершенно правильными – насчет Блейза после прохождения того, что он назвал «порталом». Шон, несмотря на свою молодость, тоже довольно неплохо умел контролировать выражение лица, но, конечно, ему трудно было скрыть растерянность от Блейза, замечавшего даже легкое расширение зрачков и легчайшее подрагивание уголков рта.
– Что ж, рад слышать, – поспешно произнес Шон. – Вы, наверное, не поверите. Все остальные, кого мне доводилось проводить через портал до вас, реагировали на него довольно остро. В первый раз я здесь был вместе с приятелем – он тоже интерн, но только служит в курьерском отделе, а не в секретариате Совета, как я. И знаете, мне, конечно, стало плохо, а он зато вообще чуть сознание не потерял. Портал на всех действует по-разному, но у нас в секретариате считается, что у всех курьеров кишка тонковата – в смысле самообладания, конечно. В принципе, наверное, так оно и есть. Просто курьеров обычно набирают…
Улыбаясь про себя, Блейз отметил, что юный Шон своим умом дошел до одного из приемов, которым в совершенстве владел Данно. Суть его состояла в том, что никогда не следовало от растерянности начинать заикаться, да и вообще каким-либо образом выдавать замешательство при неожиданном обороте событий. Нужно было просто продолжать как можно больше говорить – лишь бы собеседник не заподозрил, что ситуация вышла у вас из-под контроля.
У Данно подобная реакция выглядела очень естественно и легко вписывалась в любую из используемых им схем разговора. Поэтому человек, не очень хорошо знающий его, просто ничего бы не заметил. Шон же пока не до конца овладел этим приемом. Внезапно ускорившийся темп его речи и необычайная словоохотливость по поводу служебных конфликтов между интернами-курьерами и интернами секретариата выдавали его с головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75