Честно вам говорю!
— Я понимаю, — отозвался Сарьон. Он был искренне тронут состраданием, которое проявили к нему эти люди. — И я очень признателен вам за вашу помощь.
— Вы — добрый человек, — сказала вдруг жена Якобиаса, по-прежнему глядя на огонь. — Я видела, как вы на нас смотрите. У вас по глазам видно, что мы для вас не животные, а такие же люди. Если… если увидите моего сына…
Она не договорила и тихо заплакала.
— Вам пора бы идти, отец, — ворчливо произнес Якобиас. — Луна уже почти над верхушками деревьев, а путь у вас неблизкий. Если не успеете добраться до реки до того, как зайдет луна, садитесь и ждите утра. Не бродите там в темноте. С вас станется загреметь со скалы.
— Хорошо, — выдавил Сарьон, снова глубоко вздохнул и расправил дрожащими руками полы рясы.
— А теперь идите сюда, — Якобиас подвел каталиста к двери, та распахнулась при его приближении. — И смотрите, куда я буду показывать. И внимательно слушайте, что я скажу, потому как от этого будет зависеть ваша жизнь.
— Я понимаю, — сказал Сарьон, вцепившись в остатки мужества так же крепко, как в свою торбу.
— Видите вон ту звезду? Верхнюю из тех, которые называют Рука Бога? Видите?
— Да.
— Это Северная звезда. Ее назвали Рукой Бога не просто так, а потому, что она указывает путь, если с умом на нее смотреть. Держитесь так, чтобы звезда была от вас слева. Понимаете, что это означает?
Каталист покачал головой. Якобиас подавил вздох.
— Это значит… А, ладно, не важно. Просто делайте так, и все. Всегда идите прямо на звезду, но немного забирайте вправо. И смотрите, чтобы не свернуть влево. Понимаете? Если возьмете влево, то в конце концов очутитесь в землях кентавров. А если те вас схватят, то вам только и останется, что молить Олмина о быстрой смерти.
Сарьон принялся разглядывать ночное небо, выискивая нужную звезду, и внезапно ему сделалось не по себе. Он вдруг осознал, что никогда прежде не глядел ночью на небо. Во всяком случае, здесь, где звезды казались такими близкими и их было так много. Ощущение огромной, безграничной вселенной и себя как крохотной ее частички потрясло Сарьона. И ему показалось чудовищной иронией, что другая столь же крохотная, холодная, далекая и лишенная сострадания частичка намеревается им руководить и повелевать. Сарьон подумал про Купель, где изучали влияние звезд на жизнь человека. Ему вспомнились разложенные на столе карты неба, астрологические расчеты, которые он производил, и Сарьон вдруг осознал, что никогда прежде не смотрел на звезды так, как сейчас. Сейчас, когда его жизнь действительно зависела от звезд.
— Я понимаю, — пробормотал он, хотя на самом деле ничегошеньки не понял.
Якобиас с сомнением посмотрел на каталиста.
— Может, мне все-таки его проводить? — спросил он жену.
Сарьон быстро огляделся.
— Нет-нет, — быстро сказал он. — Могут случиться неприятности. Я и так слишком задержался. Нас могут увидеть. Спасибо вам большое. Спасибо и за вашу помощь… и за вашу доброту. Прощайте. Прощайте. Да благословит Олмин вас обоих.
— Может, я и не имею права так говорить, отец, — грубовато произнес Якобиас, — я ж ведь не каталист, но я все-таки скажу. Да благословит Олмин и вас.
Он покраснел и опустил взгляд.
— Ну, вот. Надеюсь, Он на это не обидится?
Сарьон попытался улыбнуться, но по дрожанию губ понял, что может вместо этого расплакаться, и это будет сущее бедствие. Он пылко подал руку Якобиасу, который, похоже, терзался какой-то дилеммой. Во всяком случае, он так смотрел на Сарьона, словно пытался решить, сказать ему кое-что еще или все-таки не стоит. Жена мага, парившая рядом с ним, внезапно взяла руку Сарьона и прижала к шероховатым губам.
— Это вам, — мягко произнесла она, — и моему мальчику, если вы его увидите.
Ее глаза наполнились слезами. Женщина развернулась и поспешно удалилась в свое скромное жилище. У Сарьона и у самого, когда он повернулся, чтобы уходить, слезы застилали глаза. Тут Якобиас тронул его за плечо.
— Послушайте, — сказал полевой маг. — Я… мне кажется, вам все-таки стоит об этом знать. Может, так вам будет куда проще. Есть люди, которые… которые спрашивали насчет вас. Им, похоже, нужен каталист, так что они будут очень сильно в вас заинтересованы — так мне кажется.
— Спасибо, — ошеломленно произнес Сарьон. Епископ Ванье тоже на это намекал. Откуда он об этом знал? — Как мне их найти?
— Они сами вас найдут, — проворчал Якобиас — Просто не забывайте насчет звезды, иначе вы первым делом найдете смерть.
— Я не забуду. Спасибо. Прощайте.
Но Якобиас, очевидно, еще не успокоился, поскольку снова задержал Сарьона.
— Не нравятся они мне, — нахмурившись, пробурчал он. — Во всяком случае, то, что я слышал, — сам-то я их не видел. Надеюсь, слухи врут. А если нет — я просил моего мальчика, чтобы он не позволял себя впутывать в подобные дела. Мне вообще не нравится, что он туда ушел, но у нас не было другого выхода. Когда мы услышали, что сюда должен прибыть Дуук-тсарит, чтобы поговорить с ним…
— Дуук-тсарит? — озадаченно переспросил Сарьон. — А я думал, что ваш сын убежал вместе с тем молодым человеком, который убил надсмотрщика, с Джорамом…
— С Джорамом? — Якобиас покачал головой. — Уж не знаю, кто вам такое ляпнул. Этот странный парень тут уже год не показывался. Мосия надеялся его найти, это правда; не скажу, кстати, чтобы мне этого хотелось. Живой Мертвый…
Он снова покачал головой.
— Но я вообще-то не про это. — Якобиас очень серьезно взглянул на Сарьона, придерживая каталиста за руку. — Я не хотел об этом говорить при его матери… Но если мальчик и вправду попал в плохую компанию и встал на путь… на путь тьмы — поговорите с ним, ладно, отец? Напомните ему, что мы его любим и думаем о нем.
— Хорошо, Якобиас. Обязательно, — мягко произнес Сарьон, прикоснувшись к натруженной руке полевого мага.
— Спасибо, отец. — Якобиас откашлялся и вытер глаза и нос. Он явно хотел немного задержаться, чтобы взять себя в руки, прежде чем возвращаться в хижину. — Прощайте, отец.
И, повернувшись, он вошел в хижину и закрыл за собою дверь. Сарьон, задержавшись на миг — ему не хотелось уходить, — взглянул в окно и увидел в свете луны, струящемся сквозь окно, полевого мага и его жену. Якобиас обнял жену и прижал к груди. До Сарьона донеслись сдавленные рыдания.
Каталист вздохнул, покрепче ухватил торбу и зашагал к полю; он смотрел на звезды и время от времени — на бескрайнее темное пространство, куда звезды вели его. Он то и дело спотыкался; земля под ногами превратилась в лоскутное одеяло из белых и черных пятен, лунного света и черных теней. Добравшись до края деревни, Сарьон оглядел поля пшеницы, волновавшейся под ветром, словно залитое лунным светом озеро. Обернувшись, Сарьон в последний раз взглянул на деревню — возможно, прощаясь с человеческим обществом.
Деревья-жилища бесстрастно стояли на земле; их переплетенные ветви отбрасывали в лунном свете странные, жутковатые тени. Нигде в хижинах не видно было ни огонька — и тусклый свет в окне Якобиаса тоже погас. Полевые маги, слишком уставшие, чтобы думать о чем бы то ни было, улеглись спать.
На мгновение каталист позволил себе подумать, что он мог бы кинуться обратно. Но затем, глядя на мирно спящую деревню, Сарьон понял, что не может этого сделать. Часом раньше, когда снедавший его страх был столь силен, мог бы. Но не теперь. Теперь каталист способен был развернуться и пойти прочь от людей, прочь от всей своей прошлой жизни. Он пойдет через ночь, ведомый крохотной, безразличной звездочкой. Не потому, что обнаружил в себе новые запасы мужества. Отнюдь. Причина была так же темна, как и тени деревьев, что окружали каталиста со всех сторон. Он знал, что не сможет вернуться, пока не узнает ответ.
Епископ Ванье солгал ему насчет Мосии. Почему он это сделал?
Этот мучительный вопрос и сопутствовавшие ему темные тени сопровождали Сарьона во время его пути по глухомани. Они оказались ценными спутниками, поскольку занимали разум каталиста, и другому спутнику — страху — пришлось тащиться позади. Поглядывая на звезды — а по мере того, как Сарьон забирался все глубже в густой лес, делать это становилось все труднее, — каталист размышлял над этим вопросом. Он пытался отыскать объяснение или оправдание, но в конце концов вынужден был признать, что ни объяснения, ни оправдания у него нет.
Епископ Ванье солгал. Это было очевидно. Мало того, это был целый заговор, скрепленный ложью.
Сарьон ненадолго остановился передохнуть, присел на камень и растер ноющие ноги, которые то и дело сводило судорогой. Вокруг слышались таинственные, зловещие звуки ночного леса, но Сарьон не обращал на них внимания. Он вспоминал тот день в Купели, когда его призвали в покои епископа, дабы он выслушал историю, поведанную отцом Толбаном. В сознании его отчетливо прозвучали слова епископа, милосердно заглушив низкое рычание какого-то хищника, преследующего добычу. «Складывается впечатление, что у этого Джорама есть друг, молодой человек по имени Мосия. Один полевой маг, проснувшись ночью от шума, выглянул в окно и увидел, как Мосия говорит с каким-то парнем, по всей видимости с Джорамом. Полевой маг не слышал, о чем они говорили, но готов поклясться, что до него донеслись слова „община“ и „колесо“. Он сказал, что при этих словах Мосия отпрянул. Но очевидно, его друг был очень убедителен, потому что наутро Мосия исчез».
Да, Мосия исчез. Но не из-за Джорама. Он бежал, потому что услышал, что им якобы заинтересовались Дуук-тсарит.
Внезапно за спиной у каталиста раздался пронзительный визг — и тут же оборвался, заглушённый яростным рычанием. Каталист подхватился с камня и кинулся наутек, не успев даже осознать, что же произошло. Когда же он снова взял себя в руки, Сарьону пришлось несколько раз глубоко вздохнуть, чтобы унять бешено бьющееся сердце. Заставив себя успокоиться, Сарьон заново сориентировался по звезде, еле различимой из-за полога ветвей, — и пришел в смятение, обнаружив, что луна уже заходит.
Каталист вспомнил настойчивый совет Якобиаса ни в коем случае не бродить в темноте — и почти одновременно с этим ему вспомнилось, как отец Толбан украдкой взглянул на епископа Ванье, когда тот рассказывал про Джорама и Мосию. А еще ему вспомнилось, как Толбан залился краской, заметив, что Сарьон смотрит на него. Заговор лжецов.
Но зачем им это нужно? Что они скрывают?
И внезапно Сарьон понял. Поспешно шагая вперед в надежде добраться до реки, прежде чем луна окончательно зайдет, он решил эту загадку точно так же, как решал математические уравнения. Ванье знал, что Джорам находится в этой общине. Он солгал, чтобы скрыть свой настоящий источник информации. На самом деле, как понял Сарьон, Ванье многое знал об общине — что им очень нужен каталист, что они ведут какие-то дела с королем Шаракана… Следовательно, логично будет предположить, что у епископа есть свой шпион в общине. Это многое объясняет. Но — Сарьон нахмурился — для полной ясности не хватало последней детали.
Если у епископа есть свой шпион в общине, зачем ему понадобился Сарьон?
Каталист с головой ушел в эти размышления, в результате чего сбился и с мысли, и с дороги. Остановившись, Сарьон перевел дыхание, проверил направление движения по звезде и прислушался, не доносится ли шум реки. Ничего не было слышно, и Сарьон, логично рассудив, что еще не добрался до нее, решил внять словам Якобиаса и отдохнуть до утра.
Он начал искать себе местечко, где можно было бы спокойно провести предрассветные часы. Он еще не пересек реку и потому наивно рассудил, что пока находится в безопасности. Впрочем, даже если бы дела обстояли иначе, это мало что изменило бы. Каталист был так измотан непривычно долгим путешествием и нервным напряжением, что не смог бы сделать больше и шага. Рассудив, что лучше уж остаться поблизости от тропы (ему и в голову не пришло задуматься, кем или чем она могла быть проложена), Сарьон поплотнее завернулся в рясу и умостился под огромным дубом, устроив себе чрезвычайно неудобное ложе меж двух выпирающих из земли корней. Каталист свернулся клубочком и приготовился ждать до утра.
Сарьон вовсе не собирался спать. На самом деле он просто не верил, будто сможет уснуть. Луна зашла, и, хотя в небе ярко сияли звезды, ночь сделалась темной и пугающей. Отовсюду доносились непонятные звуки: шорохи, рычание, сопение. На каталиста смотрели чьи-то глаза, и он, отчаявшись, зажмурился.
— Я в руках Олмина, — взволнованно прошептал он. Но эти слова не принесли ему утешения. Напротив — они прозвучали как-то глупо и бессмысленно. Кто он Олмину? Всего лишь один из множества жалких людей, населяющих его мир? Всего лишь крохотное существо, куда меньше заслуживающее внимания Олмина, чем любая из этих ярких, сияющих звезд. Он, жалкий смертный, никакого света не излучает. Даже безграмотный крестьянин и тот способен куда искренне благословлять именем Олмина, чем он, Его каталист!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60