— У-у! — заявила Рамона, нежно гладя тщедушного зверька ладошкой.
М-да… целительскими талантами в нашем арсенале даже и не пахнет, совсем даже наоборот. С другой стороны, белка эта давно уже здесь, и успела стать частью этого мира. Ага! А если в этом мире все по моей прихоти, пусть он сам свою рыжую грызунью и исцеляет!
Задумчиво сделав несколько шагов под неусыпным взглядом исполненных нешуточной надежды и обиды глаз, он выбрал место. Да, вот здесь, под корнями старой сосны. Он уложил зверька на хвойную подстилку, провел ладонью — точно, здесь Сила течет чуть сильнее.
— Идите сюда, — негромко позвал он. — Возьмите меня за руки, станем в круг.
У обеих малышек отчетливо ощущались проблески волшебного Дара — но еще рано было говорить, разовьются ли они в полноценные способности или же зачахнут, оставшись на уровне деревенской знахарки или базарной гадалки. Но тем не менее, магический поток взвился волной, едва малышка Рамона последней вложила ручонку в крепкую и надежную ладонь дядьки колдуна.
… так, еще немного… мир, мой маленький и своеобразный мир — повернись немного, стань в такое положение, чтобы зверек оказался жив-здоров… хорошо… чуть-чуть-еще…
А губы сами собой напевали какую-то старую, грустную эльфийскую песню. Алисия, которой, как оказалось, эта песенка была на слуху, даже подпевала, безбожно коверкая слова. И даже Рамона с блестящими глазенками выводила а-а-а и у-у-у, притопывая по хвойной подстилке маленькой босой ножкой.
— Вот и все, — Valle со всей доступной ему мягкостью аккуратно пригасил вихрь немного таинственной даже для него магии, разорвал круг.
Взял в руки покрытое рыжевато-серой шерсткой тельце, миг-другой всматривался. А затем легонько дунул зверьку в мордочку. Смешно и забавно чихнув, тот подскочил на месте и уставился на волшебника черными бусинками глаз.
Обнаружив себя в ладони у хуманса, от коего так и веяло чем-то грозным и недобрым, белка не нашла ничего лучше, чем слабо пискнуть и совсем по-женски хлопнуться в обморок.
— Ой. Опять сдохла, — деловито прокомментировала Алисия, осторожно тыкая пальчиком в серую шкурку на мягком беличьем животе.
Рамона, которая уже откровенно и во всем брала пример со старшей сестры, потрогала тоже. Подумала миг-другой, послушала ухом, улыбнулась и негромко сказала:
— У-у!
— Она спит? — с надеждой спросила старшая и на всякий случай шмыгнула носом.
— Нет, просто болеет. Вы, когда болеете, вас тоже мама ложит в постель? Так пусть белка поспит… да вот тут, на листе лопуха. А мы пока… — Valle посмотрел на солнце. Если он ничего не напортачил с солнцем, то примерно пора.
— А мы пока пообедаем. Ручей вон он, ну-ка, мыть-руки-умываться!
Разговаривал он чуть замедленно и напевно. Ибо еще утром заметил, как внимательно в это время малышка Рамона всматривается в его лицо, легонько шевеля при этом губками — словно запоминая и примеряя на себя произношение тех или иных звуков.
Бросив на спящую белку недоверчивый взгляд, девчушки взялись за руки и потопали к ручью. Проводив их взглядом, волшебник не удержался от улыбки, и стал расстилать салфетки. Как говорит герцог Бертран, большой любитель вкусно поесть и помахать железом — война войной, а обед по расписанию…
Глава 17
За окнами догорал еще короткий весенний день, меняя серебристые тона неохотно тающего снега на мягкую синеву вечера. Но в одном из кабинетов большого императорского дворца, как ни странно, становилось только светлее. Хозяин, слушающий негромкую, но убедительную речь человека в штатском платье, которому помогал неприметного вида колдун, все откровеннее улыбался — и от этого в комнате словно раздвигались стены, удалялся потолок. Да и сама атмосфера становилась непринужденнее.
— А что, Беркович, идея очень даже недурна! Если выгорит, а это непременно выгорит, у нас на руках окажутся все козыри.
Тихарь скромно поклонился хозяину кабинета и вкрадчиво заметил:
— Только, Ваше Величество, такое дело кому попало поручать нельзя.
Однако Император — а это был никто иной как он собственной персоной — уже пришел в веселое расположение духа. Хмыкнув в ответ, он заметил только:
— Дорасти до моих лет сначала, потом будешь умничать. Я с моим опытом интриг иногда знаю наперед то, до чего тебе еще предстоит только додуматься.
Он побарабанил пальцами по столу, улыбнулся еще раз и покрутил головой, удивляясь неистощимой выдумке своего главпалача, как того за глаза да еще и с оглядкой называют люди, и распорядился:
— А приведи-ка сюда донью Эстреллу. Да сам сходи, незаметно — о том даже секретарю знать необязательно…
Беркович выскользнул из кабинета тихо и даже как-то неприметно. А когда вернулся с цветущей и улыбающей красавицей, на чьей нежной шее еще алел свежий поцелуй оставшегося в опочивальне принца, то по непостижимым для непосвященных причинам этого не заметил ни бдительный секретарь в приемной, ни даже гвардейцы в коридоре. Что тут поделаешь — у сотрудников тайной государевой службы есть свои способы.
Император откровенно разглядывал стоящую перед ним молодую женщину. Ее фигуру не испортило ни двойное материнство, ни даже (по докладу леди Бру) намечающееся вроде бы третье. А цвету и свежести лица позавидовали бы и первые красавицы Империи. И по всему похоже — красавица еще на взлете . Что касается умения соображать, то Император всерьез подумывал — как бы половчее ввести супругу сына в круг особо приближенных, а там и к делам подключать. Нужны, нужны свежие силы и таланты…
— Донья, мне нужно с вами поговорить. А все остальные вон, — без гнева, просто констатируя факт отсутствия их, остальных, произнес повелитель судеб и огромной страны.
Через несколько мигов Берковича и колдуна словно вымел за дверь бесшумный вихрь, а в кабинете снова установилась особая, вязкая тишина — следствие специального заклинания против прослушивания, поставленного опытным и дюжину раз проверенным дворцовым магом.
— Послушай, дочь моя, — по-отечески произнес Император, весело усмехаясь. — Нужна твоя помощь… да сядь, наконец, и расслабься — чужих здесь нет, поговорим как родственники. Вот так, умница. Есть тут одно важное, но чрезвычайно деликатное дельце…
Представьте себе — белка все-таки ожила! Восторгу малышек не было предела, когда рыжая проказница проворно подхватилась со служившего ей ложем широкого листа и прыгнула на ствол сосны. Посмотрев на обедающих внизу людей, поводив ушками и принюхавшись к недоступным нам, людям, веяниям, белка на этот раз отчего-то сочла здоровенных хумансов совершенно неопасными. Спрыгнула с дерева, перетекла поближе и, к совершенному восторгу девчонок, залезла к Алисии на плечи эдаким живым пушистым воротничком.
С сияющими ярче солнца глазенками Рамона отломила кусочек вареного яйца, что держала в ладошке, и щедро протянула зверьку.
— У!
К вящему удивлению самого волшебника, белка невозмутимо принюхалась и ухватила угощение передними лапками. Совсем как человек уселась и принялась мелко и часто откусывать.
Малышки… а малышки тихо верещали от восторга. Зато Valle, поняв момент, едва успевал запихивать им в рот еду. И даже молоко из бутылочки с соской, к которому Рамона относилась с вечными капризами, оказалось высмоктано почти мгновенно. Так что остались бы довольными не только мама Эстрелла, но даже и самая строгая нянечка — обед принцессы умяли подчистую.
Ага, побегайте на свежем воздухе, я на вас посмотрю — какой аппетит разыграется…
Мало того, с деревьев соскользнули еще несколько друзей-подружек рыжей нахалки и стали самым недвусмысленным образом клянчить остатки трапезы. Принцессы отнюдь не были против — даже за! Так что обязательный послеобеденный сон превратился в лежбище валяющихся как попало малолетних принцесс и сонно да сыто вздыхающих рядом белок. И даже молодой ежик с мягкими еще иголками притащился сюда, позарившись на половинку яблока.
Посмотрев на сонное царство, вповалку спящее в тени на щедро и широко расстеленном черном плаще, Valle против воли заулыбался. Сев под соседнее дерево с тем расчетом, чтобы ветерок относил дым прочь, он с наслаждением выкурил трубку.
А потом за своими ленивыми размышлениями задремал опять. И как же оно так вышло? Зверьки вдруг как по мановению руки стали признавать не только малявок, но и его — черного мага и не последнего в Империи воина…
Проснулся он от того, что в уши лез звонкий и веселый детский визг, а в лицо брызнуло что-то мокрое и холодное. Лениво и сонно приоткрыв один глаз, Valle обнаружил, что неугомонные девчонки вооружились длинной веткой как бы не больше его собственного роста, а теперь вдвоем азартно дубасят по мелководью. Как разлетались вокруг брызги взбаламученной воды и каким веселым злорадством горели детские лица — это надо было видеть.
— Эй, ваши высочества — чего это вы там хулиганите? — в голосе волшебника, разумеется присутствовала этакая нотка ворчливости — но это так, спросонья.
— Там жаба! Противная! — заявила раскрасневшаяся от усердия Алисия.
— Бяка! — авторитетно заявила Рамона, и они вдвоем снова бухнули веткой по воде — да так, что брызги, ряска и очумевшая мелкая живность так и брызнули во все стороны.
Хм, похоже, малявка начинает чирикать… Ох боги, да как же малышки орудуют этакой дровинякой? Для них же она все равно, что для меня хорошее бревно… вот уж говорят — охота пуще неволи!
Встав на ноги, волшебник поковырялся в памяти с надеждой сказануть что-нибудь умное — и представьте себе, нашел!
— Жабы в воде не живут. Это лягушки.
— Все равно гадость, — заявила в ответ Алисия, но как-то неуверенно.
— Да? — вопросил молодой человек, подходя поближе и отнимая у девчушек здоровенную ветку. — Вас комары когда-нибудь кусали?
Рамона слушала чрезвычайно внимательно, вытирая о себя заляпанные тиной ладошки. Ох — что же скажет мама! Э-э, да ладно…
— Да, вот, смотри — комариная кусатинка, — и Алисия продемонстрировала на руке еле заметное красное пятнышко.
Пришлось чмокнуть. Ревниво глядящая Рамона придирчиво осмотрела свои руки. Не найдя ничего, вспомнила. Почесала себя сзади под коротким платьицем… но все-таки сообразила, что этакие места можно показывать только маме и тете целительнице. Поэтому ткнула себя пальчиком в замурзанную щечку.
— У-у!
Пришлось тоже чмокнуть. И в другую. Потом опять Алиска влезла… ну да вы в курсе дела с этими девчонками. Когда все (или вернее, почти все) места, где могут и не могут быть комариные кусатинки, были ласково обцелованы, принцессы угомонились. Но шустрая Алисия этак хитро прищурилась и поинтересовалась:
— А почему спросил про комара, дядька колдун?
Пришлось объяснять — лягушки едят кусючих комаров и приставучих мух. А если не будут их есть, то насекомые закусают… тут-то принцессы и попались. Визжали, извивались и хохотали от щекотки ласковых пальцев так, что ошалевшие белки на деревьях озадаченно прыгали с ветку на ветку, не забывая озадаченно и чуть сердито цокать.
— Ой, не надо! — верещала Алисия.
— Исе! — визжала Рамона, елозя пятками по извозюканному ряской плащу.
Вот и угадай тут.
Затем, пока девчонки сладко отдыхивались, сияя улыбками на раскрасневшихся мордашках, волшебник извлек из озера средних размеров лягушку. Посадив себе на ладонь, стал объяснять и показывать. Принцессы таращились на этакое несуразное диво, сидящее перед ними. На широко расставленные глаза с оранжевым ободком и словно растянутый в улыбке рот.
Как ни странно, Рамона отважилась первая.
Затаив дыхание, она осторожно, пальчиком, потрогала смирно греющуюся живность. Затем смелее, и даже тронула колышущуюся от дыхания сизую кожицу на горле. От возмущения по поводу столь бесцеремонных прикосновений к своей драгоценной земноводной персоне лягушка приоткрыла рот и скрипучим голосом высказала в одном слове всю глубину своего презрения.
— Ква!
— Ой! — Алисия слегка подпрыгнула.
Рамона от неожиданности даже шарахнулась и, не удержавшись на ногах, шлепнулась попой на песок. Однако азарт и соблазн оказались столь велики, что малышка даже не заметила падения, в другом месте и при других обстоятельствах вызвавшего бы море слез у нее и легкую панику в Императорском дворце. Спустя миг она снова оказалась на ногах и гладила чудное животное.
Изловив маленького лягушонка, Valle положил его на детскую ладонь.
— Держи. Только осторожно, не сделай ему больно. Он вырастет, и станет есть комаров — чтобы не кусали лучшую в мире Рамону.
Девчушка млела от восторга и тихо верещала, чувствуя, как лягушонок ворушится под осторожно сжатыми пальчиками, стремясь устроиться поудобнее и щекоча лапками нежную детскую кожицу.
В общем, мир и взаимопонимание между принцессами и лягушками оказались вознесены на недосягаемую высоту. Дети весело прыгали по мелководью, визжали и брызгались водой. Правда, белки есть лягушек отказались наотрез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53