— И все же, я чуть ли не с нетерпением ожидаю, когда ты станешь Императрицей — ох, мы на троих с Яном покуролесим!
— О-о, — донья в шутливом ужасе закатила глазки. — Я и сама боюсь представить, чего мы натворим! Ладно, ступай…
Глава 30
Место это не имеет названия. Невозможно и описать, где и даже когда оно. А посему и неудивительно, что угрюмый человек в черном плаще пришел именно сюда — под низко нависающее подобие неба над диковинными почерневшими деревьями, больше похожими на бред крепко подвыпившего гнома. Словно пучок кое-как склепанных вертикально стоящих пил — примерно такая ассоциация появлялась при взгляде на этакое страхолюдство, иначе здешние елки (или что оно такое) не назовешь.
Да и трава видом и жесткостью мало отличалась от пыльных пучков стальной проволоки. И вот на эту-то траву чернокнижник безо всякого почтения вытряхнул из кровоточащего мешка за плечами нечто, весьма напоминающее большой ободранный кусок мяса.
Однако внимательный взгляд пришедшего заметил, что в ноше еще упрямо теплится огонек жизни. Усмехнувшись, Valle не стал гасить его — не стоило ради этого тащить останки эльфийки Падший знает куда. Наоборот, наклонившись, он самым внимательным образом рассмотрел… вернее, не то чтобы рассмотрел… но и не ощупал. В общем, исследовал не столько с помощью зрения, сколько доступной ему, но недоступной пониманию прочих магией.
Удовлетворенно кивнув, он быстро и споро начертал вокруг впавшей в беспамятство жертвы небольшую восьмиконечную звезду. Его наставница, приснопамятная Гретта, пришла бы в ужас от небрежности и кривых линий — но именно этого чернокнижник в данном случае и добивался. Заглядывая внутрь себя, он по памяти стал ставить в вершинах доставаемые тут же из сумки ингредиенты. Если одни ровным счетом никаких эмоций не вызывали, то только от вида и мерзкого запаха других еле заметно морщился и он сам.
А все же, внимательный взгляд отметил бы, что одна вершина осталась открытой. Вообще-то, данный казус ни в какие рамки и теории магической науки не лезет — но в данном случае, думается, чернокнижнику виднее — что и как делать.
— Привет из Стигии — так я назову этот обряд, — усмехнулся он, последний раз осмотрев свое творение и мысленно повторив предстоящую последовательность действий. — Смысл как раз в том, чтобы он не удался… но удался в ином.
И в самом деле — если опустить весьма неаппетитные подробности произошедшего потом да заткнуть уши, дабы не слышать завывающих от ужаса невидимых демонов, коим не удалось удрать вовремя — обряд удался и не удался одновременно. Не удался в том, что жертва все-таки осталась жива, с похвальной настойчивостью упрямо цепляясь за жизнь. А удался в том… со слабым, замирающим стоном эльфийское «я» волшебницы (как же ее звали? А, да теперь неважно) исчезло, распылилось в ничто, не оставив от себя в истерзанном теле даже условных рефлексов.
***
Гэлронд несказанно изумился, когда на хвойную подстилку перед ним шлепнулось изуродованное кровоточащее нечто, в чем с трудом можно было бы признать человека, вернее — эльфийку. Высвободить волшебницу из кокона ею же созданных заклинаний оказалось делом нелегким и весьма кропотливым. Но к чести волшебников рода человеческого, они все же справились, хотя пристрастный взгляд и отметил, что действовали они порой грубовато и прямолинейно, с бесцеремонной эффективностью, так отличающейся от утонченных построений перворожденных.
— Только не говори мне, ваше чернокнижие, что это ты ее так изуродовал, — проворчал он, по неистребимой целительской привычке приблизившись и сделав первый, предварительный осмотр.
— Не я, — устало кивнул молодой чернокнижник, слегка пошатываясь от бурных событий недавнего прошлого. — Готовила эта тварь ловушку на меня, да сама в нее и попалась. Еле вырвали — местами пришлось рвать по живому. Сможешь привести в божеский вид это ?
Эльф снова проник аурой в искалеченные останки. Некоторое время делал что-то, изучал — отчего у жмурящегося на солнышко Valle проявлялась иной раз легкая приятная почесуха. Затем нахмурился.
— Странно. Я считал, что знаю всех сильный чародеек нашего народа — а эта очень, очень сильная. Но никак не могу признать — аура чистая, словно у младенца. Ни единого отпечатка индивидуальности.
Молодой чернокнижник отвернулся от созерцания безмятежной глади озера за деревьями, и вернулся на поляну.
— Забытье, Гэлронд. От некой д'Ахорне осталось только тело. А душу я разорвал в клочья и мелко-мелко истер в призрачную пыль. И развеял над Мостом Богов, лишив ее посмертия.
Целитель отшатнулся.
— Д'Ахорне, величайшая из волшебниц? Это невозможно, хомо. Твоя сила что трава на ветру перед нею. И все же…
Он вновь приник к едва заметно подрагивающим лохмотьям плоти, осторожно приподнял пропитанный алой спекшейся кровью (совсем, как у вас, людей!) завиток прежде золотых волос.
— А ведь может быть — очень похоже. Я никогда не приветствовал ее ортодоксальных взглядов, ведь все целители отличаются куда большей терпимостью.
Он встал и задумался.
— Значит, это и есть та пара, что ты мне обещал, барон? Что ж, я не верил, что ты сдержишь свое слово или что у тебя все выйдет. Но я рад, что ошибся.
Он еще что-то бормотал о слове чернокнижника, что крепче гномьей стали, набрасывал список трав и зелий, потребных для приведения эльфки в должный вид и последующего воспитания — но Valle уже отошел в тень, прилег и тотчас уснул. Прямо на мягкой хвойной подстилке под неумолчный шепот метущих кронами небо величавых сосен. И снились ему не грандиозные битвы в сполохах боевых заклинаний, не толпы кланяющиеся подножью его трона — нет! А спокойные и чуть грустные глаза матери, вглядывающейся в сына из невообразимого далека…
***
Немало тайн знают крепкие и холодные своды подземных казематов. Немало признаний и судорожных воплей слышали они, а уж сколько душераздирающих зрелищ! Если бы все эти муки вдруг выступили из впитавшего их камня, то горе бы наступило по всей земле великой.
Но молчали старые стены, надежно храня свою тайну. Смолчат они и об этом совещании, проведенном в самой дальней каморке за колченогим столом.
Вверху парили два магических светильника, с трудом разгоняя чуть застоялый воздух, в углу тлели угли в жаровне, слегка разогревая стылую сырость, а за столом сидели трое. Впрочем, ни личность принца Яна, ни чернокнижника Valle, ни даже скромно сидящего в присутствии столь высоких персон Берковича ничуть не удивили бы человека знающего. Испугали бы — да, но это уже другой вопрос.
— И все же, это просто ужас, — барон снова просмотрел длинный список и покачал головой. — Даже граф Вилмар…
— Уж не проснулась ли в вашей светлости жалость? — взгляд шефа тайной службы сделался острым. — Случись что, эти никого из нас не пощадят.
И в самом деле, в списке заговорщиков, кропотливо и сосредоточенно выявленных тайной службой, немало было тех высокопоставленных дворян, чинов и даже магов, кто тайно или явно выражал свое недовольство существующим положением. Казалось бы — все у них есть. Но человек такая скотина, что ему вечно мало, мало. Мало, Падший побери — и хочется больше! И люди эти в случае победы действительно не пощадили бы ни барона-чернокнижника, ни принца, ни тем более самого Берковича.
— И все же, барон, что ты хотел сказать? — принц явственно замечал исходящий от губ друга запах духов, коими Эстрелла капнула на кисти рук.
А также он замечал особое, чуть сытое и благодушное настроение, а также преисполненный обожания и страха взгляд магички-телохранительницы своей супруги. Ну, тут даже к святоше ходить не надо, картина полностью ясна. А Эстрелла, запрыгнув после свидания принцу на руки, легонько дохнула в ухо:
— Ну не умница ли я? И не лучший ли в мире у меня муж, и не самый ли верный друг рядом с нами?
Ян легонько тряхнул головой, отгоняя сладкие воспоминания о том, что произошло потом, и поднял взгляд на собеседника.
Valle в сомнении чуть погрыз мундштук трубки, пыхнул дымком, и опять впился взглядом в список.
— Здесь все отъявленные мерзавцы, или есть колеблющиеся, кого можно и пощадить? Устраивать такое кровопускание высшему дворянству и руководству Империи, ну не идиоты же мы — рубить сук, на котором сидим!
Беркович согласно кивнул в знак того, что понял вопрос, и указал пальцем:
— Вот, птичкой помечены те, кто еще колеблется. Но в замок ле Мер они все равно прибудут, ведь там назначен окончательный сбор перед выступлением, да и последние события обсудить хотят.
Принц поморщился. Двое его собеседников помолчали немного, выжидая пока в голове окончательно оформится некая мысль, а затем услышали следующее:
— Вот что, Беркович. А устрой-ка ты сомневающимся легонькие неприятности аккурат перед советом заговорщиков. Кто заболел, кто на охоте ногу сломал, кто вина перепил. Только деликатно.
Шеф тайной службы ухватил мысль на лету.
— Отсеять тех, кого не грех и пощадить, а потом провести с ними… — он помялся. — Разъяснительную работу?
Получив кивок принца, он задумался.
— Хорошая мысль, ваша светлость — мухи отдельно, котлеты отдельно. Только тут тонко сработать надо, расходы будут ой-ой! В смете незаметно провести не удастся.
Снисходительно усмехнувшись, Valle откинулся на спинку неподъемной скамьи.
— Потом счет мне представишь, у нас с принцем есть некий фонд для тайных операций.
— Наслышан, — осторожно кивнул Беркович и тут же принялся что-то набрасывать на листе своих записей. — Ну что ж, тогда вроде все. Но что дальше?
Valle вновь приблизился к нему и облокотился на стол, сцепив пальцы в замок, отчего сооружение чуть покачнулось.
— А дальше в час Икс в замке как-там-его произойдет нечто эдакое, отчего там передохнут даже крысы в подвалах и нетопыри на чердаках, — жестко ответил он. — Но я в это время буду гулять по дворцовому парку с принцессами, так что ни один недоброжелатель не свяжет меня с теми событиями.
— Большую вы, однако, силу забрали, ваша темность, — ревниво глянул Беркович, устало потирая щеку. — Это каким же образом?
Valle криво усмехнулся и процедил, словно скупой аптекарь капли неимоверно дорогого эликсира:
— Стигийское наследство.
Принц в это время задумался и на несколько мигов выпал из разговора. Трудно сказать, где бродили его мысли в то время, как взгляд невидяще уставился в полутемный угол, но потом он опомнился и заметил, что пожалуй, сделать так будет лучше всего.
— Ну не хочется мне подставлять младшего брата и раскрывать его причастность. Отец ведь может и крутые меры принять.
Деликатно промолчав, Valle припомнил примеры из истории, когда младшие братья в монаршей династии десятилетиями томились в секретных узилищах, а единожды даже и укоротили болезного на целую голову. Что делать, в иных делах мягкотелость недопустима, а уж в политике тем более.
— Думаешь, поймет? — поинтересовался он.
Принц вздохнул, прежде чем ответить.
— Я долго говорил с ним. Густав подавлен и совсем пал духом. Но эльф вас всех побери, у меня всего лишь один брат, и я хочу дать ему шанс! — воскликнул он, и рык будущего льва раскатился по тесной каморке.
Покивав, молодой барон с грустью вспомнил, что и сам остался без ближних родственников. Разве что дед… да в клан Вальдесов возвращаться словно побитая собака, с повинной? Нет уж, увольте покорно!
На том и порешили.
***
Как знают весьма и весьма многие, на втором этаже взметнувшейся почти до самого неба Башни Магов, стоящей почти в самом центре Эрдала, находятся покои целителей. И в глухую полночь, когда бурная деятельность мало-помалу затихает, дородная дама в зеленой хламиде целительницы, с цепью Совета Магов на шее и властным взглядом — леди Бру — совершает последний обход. Все ли ладно устроено? Не ошиблись ли где ученики и помощники, не нужна ли где сильная рука и хозяйский взгляд?
И тем сильнее оказался испуг почтенной магички, когда из темного угла у лестницы наперерез ей шагнула фигура в черном. Едва сдержав прямо-таки рвущиеся наружу, вовсе не приличествующие леди и целительнице слова, дама все же сдержалась. Вздохнув и неодобрительно покачав головой, она погрозила кулаком молодому чернокнижнику, последнее время взявшему моду выскакивать и появляться неожиданно, словно пресловутый бесенок из коробочки.
— Мое почтение благословенной и мудрой леди Бру, — Valle изогнулся в самом изысканном поклоне и даже приложился к ручке, давая время придти в себя дородной женщине с благородными способностями весьма сильной целительницы и устремлениями истинной хранительницы.
— Надо же, барон, когда вы хотите, вы умеете умасливать и быть вежливым, словно соблазняете очередную девицу, — вредно фыркнула леди и рассмеялась — уж со своими-то можно без светских экивоков.
А что молодой чернокнижник относится именно к своим, у нее уже давненько не было даже сомнений. Правда вот, вечером он подкинул трудную работенку, доставив на исцеление Ночную Всадницу в таком виде, словно ту пропустили через мясорубку, но так — без должного усердия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
— О-о, — донья в шутливом ужасе закатила глазки. — Я и сама боюсь представить, чего мы натворим! Ладно, ступай…
Глава 30
Место это не имеет названия. Невозможно и описать, где и даже когда оно. А посему и неудивительно, что угрюмый человек в черном плаще пришел именно сюда — под низко нависающее подобие неба над диковинными почерневшими деревьями, больше похожими на бред крепко подвыпившего гнома. Словно пучок кое-как склепанных вертикально стоящих пил — примерно такая ассоциация появлялась при взгляде на этакое страхолюдство, иначе здешние елки (или что оно такое) не назовешь.
Да и трава видом и жесткостью мало отличалась от пыльных пучков стальной проволоки. И вот на эту-то траву чернокнижник безо всякого почтения вытряхнул из кровоточащего мешка за плечами нечто, весьма напоминающее большой ободранный кусок мяса.
Однако внимательный взгляд пришедшего заметил, что в ноше еще упрямо теплится огонек жизни. Усмехнувшись, Valle не стал гасить его — не стоило ради этого тащить останки эльфийки Падший знает куда. Наоборот, наклонившись, он самым внимательным образом рассмотрел… вернее, не то чтобы рассмотрел… но и не ощупал. В общем, исследовал не столько с помощью зрения, сколько доступной ему, но недоступной пониманию прочих магией.
Удовлетворенно кивнув, он быстро и споро начертал вокруг впавшей в беспамятство жертвы небольшую восьмиконечную звезду. Его наставница, приснопамятная Гретта, пришла бы в ужас от небрежности и кривых линий — но именно этого чернокнижник в данном случае и добивался. Заглядывая внутрь себя, он по памяти стал ставить в вершинах доставаемые тут же из сумки ингредиенты. Если одни ровным счетом никаких эмоций не вызывали, то только от вида и мерзкого запаха других еле заметно морщился и он сам.
А все же, внимательный взгляд отметил бы, что одна вершина осталась открытой. Вообще-то, данный казус ни в какие рамки и теории магической науки не лезет — но в данном случае, думается, чернокнижнику виднее — что и как делать.
— Привет из Стигии — так я назову этот обряд, — усмехнулся он, последний раз осмотрев свое творение и мысленно повторив предстоящую последовательность действий. — Смысл как раз в том, чтобы он не удался… но удался в ином.
И в самом деле — если опустить весьма неаппетитные подробности произошедшего потом да заткнуть уши, дабы не слышать завывающих от ужаса невидимых демонов, коим не удалось удрать вовремя — обряд удался и не удался одновременно. Не удался в том, что жертва все-таки осталась жива, с похвальной настойчивостью упрямо цепляясь за жизнь. А удался в том… со слабым, замирающим стоном эльфийское «я» волшебницы (как же ее звали? А, да теперь неважно) исчезло, распылилось в ничто, не оставив от себя в истерзанном теле даже условных рефлексов.
***
Гэлронд несказанно изумился, когда на хвойную подстилку перед ним шлепнулось изуродованное кровоточащее нечто, в чем с трудом можно было бы признать человека, вернее — эльфийку. Высвободить волшебницу из кокона ею же созданных заклинаний оказалось делом нелегким и весьма кропотливым. Но к чести волшебников рода человеческого, они все же справились, хотя пристрастный взгляд и отметил, что действовали они порой грубовато и прямолинейно, с бесцеремонной эффективностью, так отличающейся от утонченных построений перворожденных.
— Только не говори мне, ваше чернокнижие, что это ты ее так изуродовал, — проворчал он, по неистребимой целительской привычке приблизившись и сделав первый, предварительный осмотр.
— Не я, — устало кивнул молодой чернокнижник, слегка пошатываясь от бурных событий недавнего прошлого. — Готовила эта тварь ловушку на меня, да сама в нее и попалась. Еле вырвали — местами пришлось рвать по живому. Сможешь привести в божеский вид это ?
Эльф снова проник аурой в искалеченные останки. Некоторое время делал что-то, изучал — отчего у жмурящегося на солнышко Valle проявлялась иной раз легкая приятная почесуха. Затем нахмурился.
— Странно. Я считал, что знаю всех сильный чародеек нашего народа — а эта очень, очень сильная. Но никак не могу признать — аура чистая, словно у младенца. Ни единого отпечатка индивидуальности.
Молодой чернокнижник отвернулся от созерцания безмятежной глади озера за деревьями, и вернулся на поляну.
— Забытье, Гэлронд. От некой д'Ахорне осталось только тело. А душу я разорвал в клочья и мелко-мелко истер в призрачную пыль. И развеял над Мостом Богов, лишив ее посмертия.
Целитель отшатнулся.
— Д'Ахорне, величайшая из волшебниц? Это невозможно, хомо. Твоя сила что трава на ветру перед нею. И все же…
Он вновь приник к едва заметно подрагивающим лохмотьям плоти, осторожно приподнял пропитанный алой спекшейся кровью (совсем, как у вас, людей!) завиток прежде золотых волос.
— А ведь может быть — очень похоже. Я никогда не приветствовал ее ортодоксальных взглядов, ведь все целители отличаются куда большей терпимостью.
Он встал и задумался.
— Значит, это и есть та пара, что ты мне обещал, барон? Что ж, я не верил, что ты сдержишь свое слово или что у тебя все выйдет. Но я рад, что ошибся.
Он еще что-то бормотал о слове чернокнижника, что крепче гномьей стали, набрасывал список трав и зелий, потребных для приведения эльфки в должный вид и последующего воспитания — но Valle уже отошел в тень, прилег и тотчас уснул. Прямо на мягкой хвойной подстилке под неумолчный шепот метущих кронами небо величавых сосен. И снились ему не грандиозные битвы в сполохах боевых заклинаний, не толпы кланяющиеся подножью его трона — нет! А спокойные и чуть грустные глаза матери, вглядывающейся в сына из невообразимого далека…
***
Немало тайн знают крепкие и холодные своды подземных казематов. Немало признаний и судорожных воплей слышали они, а уж сколько душераздирающих зрелищ! Если бы все эти муки вдруг выступили из впитавшего их камня, то горе бы наступило по всей земле великой.
Но молчали старые стены, надежно храня свою тайну. Смолчат они и об этом совещании, проведенном в самой дальней каморке за колченогим столом.
Вверху парили два магических светильника, с трудом разгоняя чуть застоялый воздух, в углу тлели угли в жаровне, слегка разогревая стылую сырость, а за столом сидели трое. Впрочем, ни личность принца Яна, ни чернокнижника Valle, ни даже скромно сидящего в присутствии столь высоких персон Берковича ничуть не удивили бы человека знающего. Испугали бы — да, но это уже другой вопрос.
— И все же, это просто ужас, — барон снова просмотрел длинный список и покачал головой. — Даже граф Вилмар…
— Уж не проснулась ли в вашей светлости жалость? — взгляд шефа тайной службы сделался острым. — Случись что, эти никого из нас не пощадят.
И в самом деле, в списке заговорщиков, кропотливо и сосредоточенно выявленных тайной службой, немало было тех высокопоставленных дворян, чинов и даже магов, кто тайно или явно выражал свое недовольство существующим положением. Казалось бы — все у них есть. Но человек такая скотина, что ему вечно мало, мало. Мало, Падший побери — и хочется больше! И люди эти в случае победы действительно не пощадили бы ни барона-чернокнижника, ни принца, ни тем более самого Берковича.
— И все же, барон, что ты хотел сказать? — принц явственно замечал исходящий от губ друга запах духов, коими Эстрелла капнула на кисти рук.
А также он замечал особое, чуть сытое и благодушное настроение, а также преисполненный обожания и страха взгляд магички-телохранительницы своей супруги. Ну, тут даже к святоше ходить не надо, картина полностью ясна. А Эстрелла, запрыгнув после свидания принцу на руки, легонько дохнула в ухо:
— Ну не умница ли я? И не лучший ли в мире у меня муж, и не самый ли верный друг рядом с нами?
Ян легонько тряхнул головой, отгоняя сладкие воспоминания о том, что произошло потом, и поднял взгляд на собеседника.
Valle в сомнении чуть погрыз мундштук трубки, пыхнул дымком, и опять впился взглядом в список.
— Здесь все отъявленные мерзавцы, или есть колеблющиеся, кого можно и пощадить? Устраивать такое кровопускание высшему дворянству и руководству Империи, ну не идиоты же мы — рубить сук, на котором сидим!
Беркович согласно кивнул в знак того, что понял вопрос, и указал пальцем:
— Вот, птичкой помечены те, кто еще колеблется. Но в замок ле Мер они все равно прибудут, ведь там назначен окончательный сбор перед выступлением, да и последние события обсудить хотят.
Принц поморщился. Двое его собеседников помолчали немного, выжидая пока в голове окончательно оформится некая мысль, а затем услышали следующее:
— Вот что, Беркович. А устрой-ка ты сомневающимся легонькие неприятности аккурат перед советом заговорщиков. Кто заболел, кто на охоте ногу сломал, кто вина перепил. Только деликатно.
Шеф тайной службы ухватил мысль на лету.
— Отсеять тех, кого не грех и пощадить, а потом провести с ними… — он помялся. — Разъяснительную работу?
Получив кивок принца, он задумался.
— Хорошая мысль, ваша светлость — мухи отдельно, котлеты отдельно. Только тут тонко сработать надо, расходы будут ой-ой! В смете незаметно провести не удастся.
Снисходительно усмехнувшись, Valle откинулся на спинку неподъемной скамьи.
— Потом счет мне представишь, у нас с принцем есть некий фонд для тайных операций.
— Наслышан, — осторожно кивнул Беркович и тут же принялся что-то набрасывать на листе своих записей. — Ну что ж, тогда вроде все. Но что дальше?
Valle вновь приблизился к нему и облокотился на стол, сцепив пальцы в замок, отчего сооружение чуть покачнулось.
— А дальше в час Икс в замке как-там-его произойдет нечто эдакое, отчего там передохнут даже крысы в подвалах и нетопыри на чердаках, — жестко ответил он. — Но я в это время буду гулять по дворцовому парку с принцессами, так что ни один недоброжелатель не свяжет меня с теми событиями.
— Большую вы, однако, силу забрали, ваша темность, — ревниво глянул Беркович, устало потирая щеку. — Это каким же образом?
Valle криво усмехнулся и процедил, словно скупой аптекарь капли неимоверно дорогого эликсира:
— Стигийское наследство.
Принц в это время задумался и на несколько мигов выпал из разговора. Трудно сказать, где бродили его мысли в то время, как взгляд невидяще уставился в полутемный угол, но потом он опомнился и заметил, что пожалуй, сделать так будет лучше всего.
— Ну не хочется мне подставлять младшего брата и раскрывать его причастность. Отец ведь может и крутые меры принять.
Деликатно промолчав, Valle припомнил примеры из истории, когда младшие братья в монаршей династии десятилетиями томились в секретных узилищах, а единожды даже и укоротили болезного на целую голову. Что делать, в иных делах мягкотелость недопустима, а уж в политике тем более.
— Думаешь, поймет? — поинтересовался он.
Принц вздохнул, прежде чем ответить.
— Я долго говорил с ним. Густав подавлен и совсем пал духом. Но эльф вас всех побери, у меня всего лишь один брат, и я хочу дать ему шанс! — воскликнул он, и рык будущего льва раскатился по тесной каморке.
Покивав, молодой барон с грустью вспомнил, что и сам остался без ближних родственников. Разве что дед… да в клан Вальдесов возвращаться словно побитая собака, с повинной? Нет уж, увольте покорно!
На том и порешили.
***
Как знают весьма и весьма многие, на втором этаже взметнувшейся почти до самого неба Башни Магов, стоящей почти в самом центре Эрдала, находятся покои целителей. И в глухую полночь, когда бурная деятельность мало-помалу затихает, дородная дама в зеленой хламиде целительницы, с цепью Совета Магов на шее и властным взглядом — леди Бру — совершает последний обход. Все ли ладно устроено? Не ошиблись ли где ученики и помощники, не нужна ли где сильная рука и хозяйский взгляд?
И тем сильнее оказался испуг почтенной магички, когда из темного угла у лестницы наперерез ей шагнула фигура в черном. Едва сдержав прямо-таки рвущиеся наружу, вовсе не приличествующие леди и целительнице слова, дама все же сдержалась. Вздохнув и неодобрительно покачав головой, она погрозила кулаком молодому чернокнижнику, последнее время взявшему моду выскакивать и появляться неожиданно, словно пресловутый бесенок из коробочки.
— Мое почтение благословенной и мудрой леди Бру, — Valle изогнулся в самом изысканном поклоне и даже приложился к ручке, давая время придти в себя дородной женщине с благородными способностями весьма сильной целительницы и устремлениями истинной хранительницы.
— Надо же, барон, когда вы хотите, вы умеете умасливать и быть вежливым, словно соблазняете очередную девицу, — вредно фыркнула леди и рассмеялась — уж со своими-то можно без светских экивоков.
А что молодой чернокнижник относится именно к своим, у нее уже давненько не было даже сомнений. Правда вот, вечером он подкинул трудную работенку, доставив на исцеление Ночную Всадницу в таком виде, словно ту пропустили через мясорубку, но так — без должного усердия.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53