Вернее не видел, ибо уснул прямо на прогретом до самой сердцевины полуобугленном помосте и попросту пропустил восход. Чьи-то добрые руки накинули сверху пару самых больших гномьих полушубков, и даже оставили в пределах досягаемости кувшин. Не пустой, ясное дело.
А на краю глубоко вдавшегося в прибрежный склон сооружения стоял начальник верфей и яростно тер глаза, не будучи никак в силах поверить в это чудо наяву. С вечера еще голый фрегат, тоскливо мельтешащий исполинскими ребрами шпангоутов и сиротливо открытыми поясами нижних палуб, яростно и насмешливо блистал свежей обшивкой в лучах утреннего солнца. Пришлось начальнику самолично спуститься в сопровождении чинов да потрогать — уж не привиделось ли?
Однако сонно покачивющийся гном, благоухающий пивоварней — в нарушение всех инструкций о производстве работ, заверил:
— Все как есть, господин флаг-капитан. Не мара. В полночь заявились их чернокнижие, да злющие так, что я уж пожалел было, что из дедовских выработок на свет выбрался. Однако пожелали они работой от грустных дум отвлечься. А мы что ж, мы завсегда. Поднапряглись, да так, что чуть жилы не рвали. Двое других магиков, что внешний слой укутывали, и вовсе едва не померли. Но сделано на совесть и закончено — так Ампаратору и отпишите. Все четыре фрегата в срок.
Глава 20
Если выехать из града Эрдала по дороге на полдень, места там простираются знатные. Кленовые рощи, перемежающиеся с достойными кисти художника прелестными полянами, крохотные озера с задумчиво застывшей водой — все это постепенно вымывает из путника шумные впечатления столицы. Медленно, исподволь очаровывает мягкой тишиной, и покой с каплей лиричности постепенно овладевает душой путешественника. А если еще, миновав небольшой и полный провинциального очарования городишко Рико — вотчину старинного доблестного рода маркизов Рико — свернуть с тракта на восход, то вот здесь-то здесь ваше сердце рискует остаться навсегда.
Ибо есть что-то привлекательное в кажущейся поначалу заунывной дикой местности, раскрывающейся перед решившимся избрать этот путь. Деревеньки редки, как золотой в карманах нищего, да и леса надвигаются гуще, словно по мановению сказочной ведьмы вырастая вдруг величественной зеленой стеной. Так и верится, что то не олень пронесся величаво, а зачарованный эльф ревниво присматривает за нарушителями уединения.
Некогда здесь гремели славой охотничьи угодья императорской семьи. Однако уже около двух сотен лет прошло с тех пор, как по совету и настоянию друидов всесильный Император приказал основать здесь заповедник. Чтобы живность всякая водилась, а люду охотному дороги сюда не было. Вот и существуют в мире подобные этому уголки, где жизнь словно бы остановилась. Просто не верится, стоя возле неохватного дуба, поросшего зеленым мхом словно бородой, что где-то есть города, рудники и другие творения рук людских, да и не только людских. Сгинули, пропали навсегда, словно их и не было. Все прах и суета перед владениями повелительницы всего живого Миллики.
Оттого-то владелец небольшого постоялого двора, стоящего на краю постепенно растворяющейся в лесах дороги, оказался столь приятно удивлен, когда в его заведение ввалилась толпа дворян и военных чинов. Да не просто пообедать-покуролесить, а стать на постой. Да степенные, не какие-нибудь прости-господи — под началом самого принца наследного. А по ту сторону дороги разбит был палаточный городок для солдат, да в таком количестве, что трактирщик поначалу недоумевал — не докатилась ли уж война и до серединных районов Империи?
— Всем стоять!
Зычный крик взметнулся в воздух, заставив испуганно разлететься вездесущих воробьев. И наоборот — застыть на месте шеренги потных и уставших людей. На вытоптанной траве застыли пешие и конные, и даже проводники и разведчики-леани остановились, удерживая своих прирученных, недовольно порыкивающих зверей.
А на маленьком холме, в тени одинокого дерева вальяжно развалился Valle, легкомысленно постелив на траву черный плащ и наблюдая за учебными маневрами. Молодой чернокнижник и барон, а сейчас командир пяти сотен, и был источником команды. Рядом с ним обретался потный и злой барон Орк, а также еще несколько военных и не совсем чинов.
— Карл и Трент, ко мне! — вновь подал голос командир.
Не прошло и пары десятков мигов, как к нему прибежали оба проштрафившихся сотника, пыльные до такой степени, что лица их цветом не сильно отличались от столь же грязных доспехов. Не спеша барон оглядел их, и под взглядом его гном опасливо затеребил свою бороду, а Карл фон Болленхейм засверкал глазами в бессильной ярости.
— Вы что же это делаете, соколики? — ласково пожурил их командир с чуть ли не отеческой заботой в голосе.
Но оба сотника предпочли бы самый грозный разнос… да хоть бы и от главнокомандующего всей имперской армией. Ибо пятую седьмицу сотни сбивались в единый полк, отрабатывали маневры и учебные бои, а толку было чуть. Словно беременные тараканы — это в устах барона звучало еще не самым обидным сравнением по сравнению с прочими.
— Вы же самым вредительским образом подставили под удар разведчиков, возвращающихся с дела. И весь полк тоже. Вот, посмотрите, — он ткнул рукой в замершие на ласковом весеннем солнышке скопления войск. — Где ваши солдаты должны быть в это время по сигналу три-восемь?
В самом деле, предводительствуемые гномом копейщики выперлись черт знает куда, открыв изрядную брешь в рядах пехоты. А сотня Карла не успела перестроиться в каре, прикрывая дыру и пряча под надежную защиту пятерку легкоконных разведчиков, примчавшихся со стороны условного противника.
— Бардак, ваша светлость, — легко согласился гном. — Вместо десяти шагов сделали полсотни, да еще и в сторону забрали.
Карл только засопел и молча кивнул, размазывая пыль по потному лицу. Молодой, лишь на пару лет старше самого Valle, он только в этом году обзавелся парой наследников, и по закону теперь имел полное право участвовать в военных действиях и геройски сложить голову за Императора. Как старому знакомому и другу босоногого детства, принц доверил Карлу сотню в полке Valle.
Однако командир и по совместительству барон в самом начале учебы заявил, что погибнуть может каждый дурак. А он намерен терзать и муштровать своих соколиков до тех пор, пока они не окажутся способными разбить супостатов и при этом сохранить свои презренные жизни. Да потом поехать в отпуск домой, родню и соседей потешить. А кто посмеет умереть на поле боя… а вот тут-то солдаты и офицеры полка испуганно съежились. Ибо такими займется лично чернокнижник. И беглыми, скупыми словами Valle описал такие страхи-ужасы, что полк отныне готов был надрать задницу хоть самому Падшему — но победить. Только научите, вашсветлость, как!
Вот и гонял он пять сотен вояк, постепенно, мучительно медленно приближая их к тому идеалу, который они с принцем набросали как-то после третьей бутылки, когда слово-за-слово, а вспомнились вдруг легенды о непобедимых полках гномьего воинства — хирдах. В них каждый бородатый боец и сам по себе был весьма неплох, но взамимодействие и слаженность действий до сих пор бередили умы военных теоретиков всего мира. Столетия прошли с тех пор, как на полях битв Семилетней войны блистали эти чудо-войска, даже у самих гномов искусство это тоже оказалось почти полностью утрачено. И все же в сердцах вопреки всему жила надежда — что в тяжкую годину раскроются горы, распавшись надвое от мощной и мерной поступи тысяч ног. И выступят наверх непобедимые воители, спасут мир от страшной напасти.
Что ж, как говорят святоши — блажен, кто верует. А мы не будем уповать, станем стараться сами. До седьмого пота и кровавых мозолей учиться и думать, пробовать и совершенствовать крохи умения… Вот и учит Valle своих подопечных — да не просто пехотным маневрам. Многому еще, что хотелось бы им с другом воплотить в этой части.
Конечно, Императору, коего поддержал главнокомандующий герцог Бертран, идея эта пришлась не по душе. Отвлечь во время напряженной войны на сомнительное мероприятие более тысячи опытных рубак, это, согласитесь, не дело. Однако поддержка пришла с совсем неожиданной стороны — гномы, заслышав, что на высоком уровне принято решение возродить легендарную элитную армию, прислали своих представителей — всех, кто еще хоть что-то помнил о тактике и принципах организации их хирда. Вот так вот, например, Трент и оказался здесь. А уж бывшему капитану баронской дружины сотню доверили безоговорочно.
Тем более, что принц и Valle посоветовались, и решили одеть будущую часть в гномьей работы доспехи, да и оружие тоже от подгорных мастеров. Решено было, что солдаты-копейщики и вспомогательные отряды это не мясо для затыкания дыр — а та гордая и неумолимая сила, что повергнет в прах любого противника. А силу эту надо выучить и воспитать — даже через не могу. При таком отношении рядовые, да и их командиры трижды думали, прежде чем подать заявление о вступлении в Легион — именно такое древнее название взяли оба основателя для будущей части. Не полк, не дивизия или бригада. Именно Легион.
А с легкой руки гномьих кузнецов, что съехались с половины Империи работать на заказ, прозвище стало чуть иным — Железный Легион. Ибо принц золото отправлял чуть ли не ведрами, с одним требованием — все должно быть только самым лучшим. Вот и извлекались из тайных ухоронок завернутые в тряпицу или кожу полосы чистого, добротного гномьего железа, равному которого не было в целом мире. Ибо деды-прадеды, по слухам, добавляли в сплав то ли никому неведомый небесный металл, то ли уж вовсе легендарный мифрил. И весело стучали гномьи молоты и молоточки, выковывая новую надежду. Горячими и ревнивыми сердцами, усталыми и умелыми руками создавались непробиваемые доспехи, на которые легионные колдуны и волшебники тут же накладывали особое, тайное заклинание, что на свитках написал им угрюмый барон в черном плаще.
Корежило их, конечно, бедолаг — ибо подобная магия не для простых смертных. Горели призрачным зеленым пламенем защитные амулеты, постепенно срабатываясь и рассыпаясь в прах. Но неумолимый принц заставлял работать вновь и вновь, привозя новые амулеты и свитки целыми мешками.
— Доспехи должны защищать не только от оружия, но и от магии. А копья и мечи — пробивать даже шкуру демонов! — надо ли и говорить, что гномы были наполовину в шоке, наполовину в восторге от такого заказа.
Но работали так, что простые, черные, без особых украшений изделия их стали сразу стоить целое состояние. И заслуженно, смею заметить. Ибо на показательных испытаниях сам герцог Бертран изломал целый лес тяжелых турнирных копий, пытаясь пробить надетую на врытый посреди поля столб черную кольчугу или легкие пластинчатые латы. Да и здоровенный щит, более похожий на дверцу от шифоньера, тоже не поддался ни оружию, ни заклинаниям придворного мага. А глухой шлем, блистающий чернью и полировкой, били молотом, рубили топором, травили чародейскими молниями.
В конце концов, конечно, изуродовали таки доспехи — гномьим же оружием и самыми сильными заклятьями. Но сам Жан де Лефок (маг и мастер Огня, между прочим) потом вполголоса пожаловался Императору, что семь потов с него сошло. А уж целое войско решительных парней в таких доспехах и с таким оружьем доведут до отчаяния любого противника.
Вот и гонял Valle своих подопечных и подчиненных. Вооруженных копьями и мечами пехотинцев, конную разведку, колдунов да проводников-леани. Последних включили по его личному настоянию, чтобы Легион мог не только сражаться как вырвавшиеся из ада демоны, но и быстро преодолевать большие расстояния, сваливаясь врагу как снег на голову в самых неожиданных местах. Остроухие ворчали, конечно, что полковник их черный маг. Если неаккуратно работал он, то бледнели и норовили в обморок упасть.
И все же, через месяц муштры что-то начало потихоньку прорисовываться. Забрезжили уже черты войска — а не оравы вооруженного народа, готового просто вцепиться в горло врагу и задавить численностью. Кстати, за дубравой, на таком же большом поле, принц гонял свой, подчиненный ему полк. И сейчас, в минуту затишья, оттуда доносились азартные крики и лязг сцепившихся в учебном бою пехоты и конницы. Хех, старое как мир противостояние. Считалось, что копейщики если и могут противостоять удару конницы, то только будучи собранными в огромных количествах. Но оказалось, что эти представления можно опровергнуть, и вроде бы у принца что-то тоже начало получаться.
А за речушкой, на поросшем сочной травой лугу, третий полк терзал Углук. Полуорк оказался воякой до мозга костей. Он с восторгом воспринял нововведения по тактике, и теперь с жаром претворял их в жизнь. Ведь в самом деле, не просто стоять насмерть требовалось от легионеров — вовсе нет. Побеждать и при этом не быть убитыми — примерно так он сформулировал задачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
А на краю глубоко вдавшегося в прибрежный склон сооружения стоял начальник верфей и яростно тер глаза, не будучи никак в силах поверить в это чудо наяву. С вечера еще голый фрегат, тоскливо мельтешащий исполинскими ребрами шпангоутов и сиротливо открытыми поясами нижних палуб, яростно и насмешливо блистал свежей обшивкой в лучах утреннего солнца. Пришлось начальнику самолично спуститься в сопровождении чинов да потрогать — уж не привиделось ли?
Однако сонно покачивющийся гном, благоухающий пивоварней — в нарушение всех инструкций о производстве работ, заверил:
— Все как есть, господин флаг-капитан. Не мара. В полночь заявились их чернокнижие, да злющие так, что я уж пожалел было, что из дедовских выработок на свет выбрался. Однако пожелали они работой от грустных дум отвлечься. А мы что ж, мы завсегда. Поднапряглись, да так, что чуть жилы не рвали. Двое других магиков, что внешний слой укутывали, и вовсе едва не померли. Но сделано на совесть и закончено — так Ампаратору и отпишите. Все четыре фрегата в срок.
Глава 20
Если выехать из града Эрдала по дороге на полдень, места там простираются знатные. Кленовые рощи, перемежающиеся с достойными кисти художника прелестными полянами, крохотные озера с задумчиво застывшей водой — все это постепенно вымывает из путника шумные впечатления столицы. Медленно, исподволь очаровывает мягкой тишиной, и покой с каплей лиричности постепенно овладевает душой путешественника. А если еще, миновав небольшой и полный провинциального очарования городишко Рико — вотчину старинного доблестного рода маркизов Рико — свернуть с тракта на восход, то вот здесь-то здесь ваше сердце рискует остаться навсегда.
Ибо есть что-то привлекательное в кажущейся поначалу заунывной дикой местности, раскрывающейся перед решившимся избрать этот путь. Деревеньки редки, как золотой в карманах нищего, да и леса надвигаются гуще, словно по мановению сказочной ведьмы вырастая вдруг величественной зеленой стеной. Так и верится, что то не олень пронесся величаво, а зачарованный эльф ревниво присматривает за нарушителями уединения.
Некогда здесь гремели славой охотничьи угодья императорской семьи. Однако уже около двух сотен лет прошло с тех пор, как по совету и настоянию друидов всесильный Император приказал основать здесь заповедник. Чтобы живность всякая водилась, а люду охотному дороги сюда не было. Вот и существуют в мире подобные этому уголки, где жизнь словно бы остановилась. Просто не верится, стоя возле неохватного дуба, поросшего зеленым мхом словно бородой, что где-то есть города, рудники и другие творения рук людских, да и не только людских. Сгинули, пропали навсегда, словно их и не было. Все прах и суета перед владениями повелительницы всего живого Миллики.
Оттого-то владелец небольшого постоялого двора, стоящего на краю постепенно растворяющейся в лесах дороги, оказался столь приятно удивлен, когда в его заведение ввалилась толпа дворян и военных чинов. Да не просто пообедать-покуролесить, а стать на постой. Да степенные, не какие-нибудь прости-господи — под началом самого принца наследного. А по ту сторону дороги разбит был палаточный городок для солдат, да в таком количестве, что трактирщик поначалу недоумевал — не докатилась ли уж война и до серединных районов Империи?
— Всем стоять!
Зычный крик взметнулся в воздух, заставив испуганно разлететься вездесущих воробьев. И наоборот — застыть на месте шеренги потных и уставших людей. На вытоптанной траве застыли пешие и конные, и даже проводники и разведчики-леани остановились, удерживая своих прирученных, недовольно порыкивающих зверей.
А на маленьком холме, в тени одинокого дерева вальяжно развалился Valle, легкомысленно постелив на траву черный плащ и наблюдая за учебными маневрами. Молодой чернокнижник и барон, а сейчас командир пяти сотен, и был источником команды. Рядом с ним обретался потный и злой барон Орк, а также еще несколько военных и не совсем чинов.
— Карл и Трент, ко мне! — вновь подал голос командир.
Не прошло и пары десятков мигов, как к нему прибежали оба проштрафившихся сотника, пыльные до такой степени, что лица их цветом не сильно отличались от столь же грязных доспехов. Не спеша барон оглядел их, и под взглядом его гном опасливо затеребил свою бороду, а Карл фон Болленхейм засверкал глазами в бессильной ярости.
— Вы что же это делаете, соколики? — ласково пожурил их командир с чуть ли не отеческой заботой в голосе.
Но оба сотника предпочли бы самый грозный разнос… да хоть бы и от главнокомандующего всей имперской армией. Ибо пятую седьмицу сотни сбивались в единый полк, отрабатывали маневры и учебные бои, а толку было чуть. Словно беременные тараканы — это в устах барона звучало еще не самым обидным сравнением по сравнению с прочими.
— Вы же самым вредительским образом подставили под удар разведчиков, возвращающихся с дела. И весь полк тоже. Вот, посмотрите, — он ткнул рукой в замершие на ласковом весеннем солнышке скопления войск. — Где ваши солдаты должны быть в это время по сигналу три-восемь?
В самом деле, предводительствуемые гномом копейщики выперлись черт знает куда, открыв изрядную брешь в рядах пехоты. А сотня Карла не успела перестроиться в каре, прикрывая дыру и пряча под надежную защиту пятерку легкоконных разведчиков, примчавшихся со стороны условного противника.
— Бардак, ваша светлость, — легко согласился гном. — Вместо десяти шагов сделали полсотни, да еще и в сторону забрали.
Карл только засопел и молча кивнул, размазывая пыль по потному лицу. Молодой, лишь на пару лет старше самого Valle, он только в этом году обзавелся парой наследников, и по закону теперь имел полное право участвовать в военных действиях и геройски сложить голову за Императора. Как старому знакомому и другу босоногого детства, принц доверил Карлу сотню в полке Valle.
Однако командир и по совместительству барон в самом начале учебы заявил, что погибнуть может каждый дурак. А он намерен терзать и муштровать своих соколиков до тех пор, пока они не окажутся способными разбить супостатов и при этом сохранить свои презренные жизни. Да потом поехать в отпуск домой, родню и соседей потешить. А кто посмеет умереть на поле боя… а вот тут-то солдаты и офицеры полка испуганно съежились. Ибо такими займется лично чернокнижник. И беглыми, скупыми словами Valle описал такие страхи-ужасы, что полк отныне готов был надрать задницу хоть самому Падшему — но победить. Только научите, вашсветлость, как!
Вот и гонял он пять сотен вояк, постепенно, мучительно медленно приближая их к тому идеалу, который они с принцем набросали как-то после третьей бутылки, когда слово-за-слово, а вспомнились вдруг легенды о непобедимых полках гномьего воинства — хирдах. В них каждый бородатый боец и сам по себе был весьма неплох, но взамимодействие и слаженность действий до сих пор бередили умы военных теоретиков всего мира. Столетия прошли с тех пор, как на полях битв Семилетней войны блистали эти чудо-войска, даже у самих гномов искусство это тоже оказалось почти полностью утрачено. И все же в сердцах вопреки всему жила надежда — что в тяжкую годину раскроются горы, распавшись надвое от мощной и мерной поступи тысяч ног. И выступят наверх непобедимые воители, спасут мир от страшной напасти.
Что ж, как говорят святоши — блажен, кто верует. А мы не будем уповать, станем стараться сами. До седьмого пота и кровавых мозолей учиться и думать, пробовать и совершенствовать крохи умения… Вот и учит Valle своих подопечных — да не просто пехотным маневрам. Многому еще, что хотелось бы им с другом воплотить в этой части.
Конечно, Императору, коего поддержал главнокомандующий герцог Бертран, идея эта пришлась не по душе. Отвлечь во время напряженной войны на сомнительное мероприятие более тысячи опытных рубак, это, согласитесь, не дело. Однако поддержка пришла с совсем неожиданной стороны — гномы, заслышав, что на высоком уровне принято решение возродить легендарную элитную армию, прислали своих представителей — всех, кто еще хоть что-то помнил о тактике и принципах организации их хирда. Вот так вот, например, Трент и оказался здесь. А уж бывшему капитану баронской дружины сотню доверили безоговорочно.
Тем более, что принц и Valle посоветовались, и решили одеть будущую часть в гномьей работы доспехи, да и оружие тоже от подгорных мастеров. Решено было, что солдаты-копейщики и вспомогательные отряды это не мясо для затыкания дыр — а та гордая и неумолимая сила, что повергнет в прах любого противника. А силу эту надо выучить и воспитать — даже через не могу. При таком отношении рядовые, да и их командиры трижды думали, прежде чем подать заявление о вступлении в Легион — именно такое древнее название взяли оба основателя для будущей части. Не полк, не дивизия или бригада. Именно Легион.
А с легкой руки гномьих кузнецов, что съехались с половины Империи работать на заказ, прозвище стало чуть иным — Железный Легион. Ибо принц золото отправлял чуть ли не ведрами, с одним требованием — все должно быть только самым лучшим. Вот и извлекались из тайных ухоронок завернутые в тряпицу или кожу полосы чистого, добротного гномьего железа, равному которого не было в целом мире. Ибо деды-прадеды, по слухам, добавляли в сплав то ли никому неведомый небесный металл, то ли уж вовсе легендарный мифрил. И весело стучали гномьи молоты и молоточки, выковывая новую надежду. Горячими и ревнивыми сердцами, усталыми и умелыми руками создавались непробиваемые доспехи, на которые легионные колдуны и волшебники тут же накладывали особое, тайное заклинание, что на свитках написал им угрюмый барон в черном плаще.
Корежило их, конечно, бедолаг — ибо подобная магия не для простых смертных. Горели призрачным зеленым пламенем защитные амулеты, постепенно срабатываясь и рассыпаясь в прах. Но неумолимый принц заставлял работать вновь и вновь, привозя новые амулеты и свитки целыми мешками.
— Доспехи должны защищать не только от оружия, но и от магии. А копья и мечи — пробивать даже шкуру демонов! — надо ли и говорить, что гномы были наполовину в шоке, наполовину в восторге от такого заказа.
Но работали так, что простые, черные, без особых украшений изделия их стали сразу стоить целое состояние. И заслуженно, смею заметить. Ибо на показательных испытаниях сам герцог Бертран изломал целый лес тяжелых турнирных копий, пытаясь пробить надетую на врытый посреди поля столб черную кольчугу или легкие пластинчатые латы. Да и здоровенный щит, более похожий на дверцу от шифоньера, тоже не поддался ни оружию, ни заклинаниям придворного мага. А глухой шлем, блистающий чернью и полировкой, били молотом, рубили топором, травили чародейскими молниями.
В конце концов, конечно, изуродовали таки доспехи — гномьим же оружием и самыми сильными заклятьями. Но сам Жан де Лефок (маг и мастер Огня, между прочим) потом вполголоса пожаловался Императору, что семь потов с него сошло. А уж целое войско решительных парней в таких доспехах и с таким оружьем доведут до отчаяния любого противника.
Вот и гонял Valle своих подопечных и подчиненных. Вооруженных копьями и мечами пехотинцев, конную разведку, колдунов да проводников-леани. Последних включили по его личному настоянию, чтобы Легион мог не только сражаться как вырвавшиеся из ада демоны, но и быстро преодолевать большие расстояния, сваливаясь врагу как снег на голову в самых неожиданных местах. Остроухие ворчали, конечно, что полковник их черный маг. Если неаккуратно работал он, то бледнели и норовили в обморок упасть.
И все же, через месяц муштры что-то начало потихоньку прорисовываться. Забрезжили уже черты войска — а не оравы вооруженного народа, готового просто вцепиться в горло врагу и задавить численностью. Кстати, за дубравой, на таком же большом поле, принц гонял свой, подчиненный ему полк. И сейчас, в минуту затишья, оттуда доносились азартные крики и лязг сцепившихся в учебном бою пехоты и конницы. Хех, старое как мир противостояние. Считалось, что копейщики если и могут противостоять удару конницы, то только будучи собранными в огромных количествах. Но оказалось, что эти представления можно опровергнуть, и вроде бы у принца что-то тоже начало получаться.
А за речушкой, на поросшем сочной травой лугу, третий полк терзал Углук. Полуорк оказался воякой до мозга костей. Он с восторгом воспринял нововведения по тактике, и теперь с жаром претворял их в жизнь. Ведь в самом деле, не просто стоять насмерть требовалось от легионеров — вовсе нет. Побеждать и при этом не быть убитыми — примерно так он сформулировал задачу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53