– Ладомир!
Отчаявшись его остановить, Виста кинулась следом и, не раздумывая, ударила по голове набалдашником меча. Ладомир развернулся, в его глазах мелькнуло удивление, смешанное с презрением, затем зрачки поползли вверх, и он рухнул прямо на Висту. С большим трудом девушка вылезла из-под его тяжелого тела.
– Вряд ли это спасет его надолго, – равнодушно заметил Тайкес, наблюдая, как девушка заботливо перевернула тело витязя, уложила голову на колени.
Виста подарила Тайкесу взгляд, полный ненависти.
– Так значит, мое задание с самого начала было обречено на провал? – выкрикнула она. – И все мои случайные встречи – с витязем, с тобой, были не случайны? Клан с самого начала это задумал? И все попытки украсть письмо тоже были подстроены, только чтобы Владимир поверил и угодил в эту ловушку?
– Почему это тебя волнует? Ты уже давно должна была сдохнуть на дыбе в подвале у этого, – он кивнул в сторону князя. – Ты живешь сейчас только потому, что этот глупец, которому ты вскружила голову, оказался слишком тупым и не выдал тебя князю, как было задумано. Что с тобой делать мы скоро узнаем. Но не слишком обольщайся на свой счет.
– Неужели старейшины кланы…
Ее старый, надежный мир рушился прямо на глазах. Правда, очень горькая правда ломилась сейчас к ней, но Виста никак не могла ее принять. Клан, ее родной клан, который она считала единственным островком спокойствия и безопасности в этом мире, предал ее, приговорив к смерти!
– Неужели от этого знания тебе будет легче умирать? – Тайкес искренне удивился.
– Ответь, прошу тебя! Это клан подставил меня? – взмолилась Виста.
– Дура, – холодно заметил Тайкес. – А я ведь предупреждал старейшин. Глупая баба, разве ты не знаешь, что ты – собственность клана, а значит, старейшины вправе послать тебя на смерть? Или это новость для тебя?
Это не было новостью. Ей было прекрасно известно, что старейшины вправе определить судьбу любого члена клана, определить кому и когда умирать. Но она все-таки надеялась. Ведь она была одной из лучших, и это давало надежду. Как она заблуждалась, как она была наивна! Она забыла один из главных принципов клана – незаменимых нет.
Виста молчала, пряча лицо от Тайкеса. Наружу рвались неуместные слезы, а ей не хотелось, чтобы этот гад видел как она плачет. Последний раз она плакала, когда умерла мать. Минуло всего семь лет, а кажется – прошло целое тысячелетие.
У волшебного камня заклубился вихрь и на поляну ступил человек, заставив Висту вздрогнуть от страшной догадки. Драга – ведь это именно он купил всех – клан, Тайкеса, ее, это он заманил сюда князя.
– Это ты, мерзавец, все это придумал! – вырвалось у нее.
Но Драга даже не повернулся в ее сторону. Он приблизился к князю, быстро начертил какой-то рисунок на лбу и, обхватив его голову, забормотал что-то себе под нос. В его руках мелькнуло нечто иссиня-черное, похожее на подкову, но с заостренными, будто наконечники копий концами.
Виста хлопнула Ладомира по щекам, с силой растерла уши.
– Очнись, очнись же ты! – прошипела она.
Веки витязя дрогнули, а когда он увидел склонившуюся над ним и мокрую от слез Висту, он испытал наплыв самых разных чувств.
– Ладомир, я все поняла! Все подстроил Драга! Твое письмо было лишь приманкой, чтобы выманить князя из города! Великие боги, я боюсь даже представить, что было в том футляре, который ты отвез волхву!
Превозмогая ноющую боль в затылке и куда большую боль в сердце, Ладомир отстранил девушку и тотчас увидел Драгу, занесшего над князем черную подкову. В следующую секунду острия подковы ударили князя в грудь, и Ладомира будто подбросило вверх.
– Нет! Что ты делаешь, выродок? – Ладомир рванулся вперед, но на его плечах вновь повисла девушка.
– Он извлекает душу, Ладомир! – заорала Виста ему в ухо. – Но ты не сможешь его остановить! Нам надо бежать! Они убьют нас!
Витязь непонимающе и зло посмотрел на девушку, оттолкнул с дороги и бросился к Драге.
– Проклятый колдун! Надо было убить тебя еще в лесу!
Дорогу ему заступил Тайкес. Не останавливаясь, Ладомир обрушил на него меч, но Тайкес стремительно извернулся, уходя из-под удара, а в следующее мгновение его лицо вдруг резко приблизилось. Железные пальцы сомкнулись на горле Ладомира, что-то там сжали, заставив его застонать от боли, а затем витязь кубарем покатился по земле.
– Потерпи, парень, – кинул ему вслед Тайкес. – Сейчас он закончит с князем, а потом мы займемся тобой, хорошо?
– Ублюдок!
Ладомиру показалось, что прошло столетие, прежде чем он взгромоздил себя в вертикальное положение. На плечах повисла Виста, что-то бормоча, но он не слышал ее и не хотел слышать. Его внимание было приковано к врагам. Но заставить свое тело сдвинуться с места Ладомир так и не смог. Проклятый Тайкес что-то сделал с ним! Какая-то мерзкая волшба! Ладомир напрягал мышцы изо всех сил, но ноги и руки лишь бессильно дрожали, а ему оставалось только скрежетать зубами, наблюдая за Драгой.
Завершив магическую процедуру, Драга оторвался от князя, словно насытившаяся кровью пиявка. На его лице плясала довольная улыбка.
– Быстро уходим, – Драга направился к камню.
– Что с этими делать? – спросил Тайкес.
– Что хочешь, – равнодушно бросил Драга и вдруг застыл на месте, будто налетел на невидимую преграду.
– Что это? – в его голосе прорезалось удивление. Он запрокинул голову, словно пытаясь разглядеть что-то в небе. – Белояр?! Этого не может быть, этого не должно быть. Проклятье! Поторопись, Тайкес.
Тайкес бросил сожалеющий взгляд на Висту, метнулся к камню и растворился в колеблющихся возле него воздушных волнах. Чародей же задержался, пристально оглядел с головы до пят Ладомира и Висту.
– Шустрые вы ребятки, однако. Вот только не люблю я, когда кто-то вмешивается в мои планы, – пробормотал он. – Странно, с чего бы это?
Чародей недобро оскалился, махнул рукой в сторону Висты, и витязю показалось, будто с его ладони сорвалась молния. Чародей мигом растаял в воздухе вместе с чародейским камнем, а витязь, с трудом повернув застывшую шею, обмер от ужаса.
Вокруг горла девушки затягивалась маленькая, блестящая удавка. В последний момент Виста успела протиснуть под нее пальцы, но та продолжала неумолимо сжиматься. Девушка захрипела, упала на землю, напрягая все силы в попытке сорвать удавку. Ладомир кинулся было к ней, но парализованные ноги отказали, и он грянулся оземь, рыча от бессилия.
Воздушный смерч опускался на поляну, срывая и закручивая в бешеном хороводе листья и целые ветки. А когда ветер унялся, из недр смерча показался верховный волхв. Белояр подошел к князю, проверил пульс, удовлетворенно кивнул и лишь затем обратил внимание на Висту, изнемогавшую в борьбе с колдовской удавкой.
– Это она пыталась убить князя? – бросил Белояр, окинув Висту суровым взглядом.
– Спаси ее, волхв! – прохрипел Ладомир, пытаясь ползти к Висте. – Спаси!
Белояр покачал головой.
– Что творится в мире. Вот так планируешь, планируешь. Выстраиваешь грандиозные замыслы. А человек – бац, влюбился. И всею. Все великие планы коту под хвост, – он сокрушенно махнул рукой. – Ну, ладно, ты, парень, простой воин. Но князь, строитель великой Руси. И едва не погиб. А из-за чего, спрашивается? Из-за бабы! Весь мир вертится вокруг них. Ну, что тут скажешь, а самое главное, что тут сделаешь?
Девушка уже багровела, и витязь отчаянно заорал:
– Спаси ее, волхв, раздери тебя демоны!
– Сам ты дурень, – беззлобно отозвался Белояр, но все-таки распростер длань над девушкой.
Волшебная ленточка тотчас ослабла, змеей скользнула в траву, и Виста зашлась в страшном кашле.
– Ну, что ж, ребята, вы заварили, вам и расхлебывать.
Белояр с сожалением и какой-то непонятной тоской посмотрел на ползущего к девушке Ладомира, и вернулся к князю.

Часть вторая

Глава одиннадцатая

1

На опушке леса бились два брата. Деревянные мечи шипели, разрезая воздух, громко стучали, а младший из братьев живо представлял себе, как лязгают тяжелые булатные клинки. Он горячился, кусал губы, яростно выкрикивал что-то. Он уже почти не помнил, что сражается с братом, перед ним был враг, смертельно опасный враг, подлежащий безжалостному истреблению.
На лице старшего блуждала грустная улыбка. Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте младший был заметно крупнее и сильнее его. И хотя до сих пор ему никогда не удавалось победить, старший чувствовал, что рано или поздно это произойдет.
Младший брат был рожден для боя, он умел жить в нем, как рыба в воде. Он умел без остатка растворяться в этой стихии, совершенно не беспокоясь о собственной жизни.
Последнее время старший с трудом сдерживал его натиск, его неукротимое желание победить, и только значительно больший опыт позволял ему пока брать вверх. В его пользу было и то, что брат нередко терял голову, впадая в безудержную ярость. Он еще не грыз край щита, не брызгал пеной изо рта, но старший был уверен, что когда-нибудь священная ярость захлестнет его, и он превратится в берсерка.
Старшего это пугало. Он хорошо знал, что берсерки долго не живут. Временная нечувствительность к ранам и боли делала их столь же страшными противниками на поле брани, сколь и уязвимыми. Сокрушив целую армию, они нередко умирали от потери крови. Поэтому главное, что ему хотелось передать брату, это умение держать себя в руках, и не терять контроля за боем ни при каких обстоятельствах.
Старший вообще не любил сражаться. Как сын князя он с раннего детства обучался искусству боя и очень неплохо владел всеми видами оружия. Но везде, где можно, он старался избегать открытой схватки, предпочитая решать проблемы иными способами. То упоение боя, свойственное младшему, ему было совершенно незнакомо и чуждо.
Младший яростно пыхтел, пытаясь пробиться сквозь плотную защиту брата. Особенно его бесила застывшая на лице старшего улыбка, заставляя с удвоенной силой бросаться в атаку. Ему казалось, что брат смеется над ним, над его слабостью, над его неловкостью, над его неумением сражаться.
Заметив, что ярость брата готова вот-вот обратиться в горькие слезы, старший недовольно поморщился. Поддаваться было нельзя, ведь младший будущий воин. Хватит и того, что старший почти не атаковал, а только защищался. Но ярость брата уже перешла все мыслимые границы, и было понятно, что схватку пора прекращать.
Однако это оказалось не так-то просто. Ослепленный гневом младший брат совершенно не слышал его, он вообще мало что замечал вокруг. Его мощные и быстрые удары, как ему казалось, вот-вот сокрушат защиту противника, стоит чуть-чуть усилить натиск и…
В этот миг будто молния ударила ему в голову. Подбородочный ремень лопнул, шлем полетел в траву, а следом, разбрызгивая из разбитого носа кровь, отправился и младший.
Рядом с ним в землю вонзился меч старшего.
– Ты уже труп, братец, – он с тяжелым вздохом опустился на корточки. – И опять по той же причине – ты напрочь забыл про защиту. Надеюсь, ты не собираешься плакать?
– Не-е-ет!
Младший взвыл от боли, больше душевной, нежели телесной – пропустил такой позорный удар! И тут же, несмотря на все усилия, непокорные слезы все-таки вырвались на свободу. Старший брезгливо скривился и решил отвлечь внимание брата.
– Ты глянь, – старший округлил глаза и махнул рукой в сторону леса. – Глянь какой волчара бежит.
Младший подпрыгнул на месте, подхватил свою деревяшку и завертелся, осматриваясь. Он уже забыл про слезы, обиду, про упущенную победу над братом.
– Где? Где он?
– Ушел, братец, – разочарованно махнул рукой старший. – Вот так вот хныкать почем зря, упустил такого здоровенного волчару.
– Очень здоровый был? – младший шмыгнул напоследок носом, нахмурился.
– А то.
– Я не хныкал, между прочим, – заметил младший, вытирая слезы. – Они сами потекли, ты ж мне весь нос расквасил.
– Ладно-ладно. Идем на речку, а потом домой, обедать. Там нас, наверное, обыскались уже.
Старший усмехнулся. Они постоянно сбегали в лес, их постоянно наказывали, но разве это могло их остановить?
– Нет, – возразил младший. – Давай сначала пообедаем, а потом на речку.
– Ну, хорошо, – согласился старший. – Давай. Только если мы вернемся домой, обратно нас точно не выпустят. Конечно, если бы ты тайно пробрался на кухню, взял еду и вернулся сюда – это было бы здорово.
Старший мечтательно закатил глаза.
– Но ведь ты не справишься, – он вздохнул. – Ты ж никак не выучишься незаметно двигаться, ломишься всегда как медведь сквозь чащу.
– Я? Я ломлюсь? Спорим, что я сейчас мигом обернусь, и принесу кучу всякой еды? Спорим?
Они поспорили на красивый деревянный меч старшего. Собственно, на него можно было бы и не спорить, он бы и так достался младшему – этой осенью старший отправлялся с отцом в самый настоящий военный поход. Но ведь главное – поспорить.
Младший стремглав бросился домой, а старший улегся в тень, решив подремать. Он был уверен, что младшего поймают, а значит, он останется без обеда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54