– Сейчас я открою портал на болото, в то место, где я встречался с этим чародеем много лет назад. Но, возможно, тебе придется его поискать.
Белояр прошептал слова заклинания и вскоре комнату залил мягкий голубой свет портала.
– Возьми это, – волхв кинул Ладомиру тяжелый мешок. – Это я в дорогу тебе собрал. К сожалению, я не могу сопровождать тебя, я расстался с чародеем отнюдь не в теплых чувствах. Да и тебе следует быть осторожным. Болото всегда было опасным местом.
2
Из теплого солнечного Киева витязь угодил в сырые и промозглые объятия северных болот. Он стоял на небольшом островке, а перед ним и вокруг, на всю длину взгляда, расстилалось огромное зеленое поле. Местами оно прорывалось кочками, похожими на бородавки, высыпавшие на гладкой зеленой коже.
От болота, от серого, низко нависшего неба веяло такой неприкрытой ненавистью и враждебностью, что витязь невольно оглянулся назад, где истаивали в воздухе последние голубые искорки портала.
И где же мне искать этого чародея, с тоской подумал Ладомир, вглядываясь в стелющийся над болотом туман. Баба-яга хоть на краю болота поселилась, а где этого носит, один бес ведает.
Ладомир уселся на краю островка, возле широкого «окна», вгляделся в мутную воду. Он был уверен, что болотная нечисть уже давно обнаружила его присутствие и теперь, пользуясь отсутствием жгучих лучей солнца, только и ждет случая наброситься на него.
– Ну, где вы там, – пробормотал витязь, похлопал ладонью по воде. – Сколько ждать-то…
Долго ждать не пришлось и очень скоро в глубине замелькали темные силуэты. Они быстро размножились и устремились вверх, чуть ли не наперегонки спеша к застывшему на берегу витязю.
Ладомир напрягся и, когда из воды выметнулись перепончатые лапы, перехватил их, выдернул упыря из воды и с силой швырнул на берег.
Однако на этот раз витязь имел дело не с жалким омутником, опасным в воде, но беспомощным на берегу. Упырь достаточно сносно ощущал себя и на суше. Едва шмякнувшись на землю, он тотчас вскочил и бросился на витязя. Ладомир увернулся, сбил противника с ног, с хрустом вонзил колено ему в хребет, и глубоко вжал морду упыря в мягкую сырую почву.
– Тпру, дурило! – проревел витязь ему в ухо. – Не рыпайся, пока спину не сломал!
Упырь затих, пуская в грязь пузыри, витязь наконец смог оглянуться и, не удержавшись, присвистнул. Поверхность болота густо усеивали зеленые и лоснившиеся от слизи черепа.
– Эк, сколько вас высыпало, – пробормотал витязь. – Серьезно, видать, оголодали-то.
Упыри все всплывали и всплывали, а самые шустрые уже карабкались со всех сторон на островок. Нож витязя немедленно опустился на склизкую шею пленника.
– Эй вы, орлы болотные! – крикнул Ладомир. – Если это вот чучело, – он сдавил упыря сильнее, заставив того захрипеть и забулькать, – хоть чуть-чуть вам дорого, вам придется проводить меня к Коваку!
Ему никто не ответил. Выбравшиеся на берег упыри неумолимо надвигались, а когтистые лапы уже нетерпеливо вытягивались к вкусному и теплому человеку, осмелившемуся забрести в их владения. Ладомир разочарованно вздохнул, склонился над поверженным упырем.
– Не повезло тебе, паря, с родичами, кинули они тебя ворогу на поругание.
С этими словами он перерезал упырю горло, не спеша обнажил Лунный меч и с удовольствием увидел, как отшатнулись первые ряды нападавших.
– Умное решение, слизняки, – кивнул витязь. – Думаю, мы все-таки сможем договориться.
Но он ошибся. Задние ряды упырей надавили, выталкивая передних, и те были вынуждены броситься вперед. Напуганные смертоносным мечом, многие пытались прорваться и убежать, но сзади продолжали упорно напирать, выдавливая соплеменников на верную смерть.
Лунный меч с шипением разрезал воздух, и также легко как воздух, клинок разрезал упырей. Как будто их плоть состояла из одной воды. Раны дымились, упыри жутко хрипели, разваливаясь на куски, разбрызгивая кровь и внутренности. Очень скоро ноги витязя скользили в зеленовато-желтой кашице, спотыкались о тела павших, путались в выпавших кишках.
Время шло, а волны упырей все продолжали накатываться на берег, с каким-то непостижимым упорством идя на смерть. Они гибли один за другим, усеивая землю телами, и Ладомиру приходилось время от времени спихивать их в болото, чтобы не сильно мешали.
Стемнело, но число упырей не уменьшилось. Витязь же с неприятным холодком ощутил, что силы его на исходе. В тело вползала усталость – извечный и, пожалуй, наиболее опасный враг воинов. Внутри что-то рушилось и рвалось, словно распадались незримые узы, коими лекари скрепили его израненное тело. С каждой секундой меч тяжелел и норовил выскользнуть. Еще немного, подумал витязь, и он превратится в лакомство для этих болотных гадов.
Эта мысль подстегнула его, и он бросился в отчаянную атаку. Его натиск был стремителен и смертоносен, так что на короткое время удалось даже расчистить островок. Но этот всплеск ярости сожрал оставшийся запас сил. Ноги витязя подкосились и он рухнул, привалившись к большой груде мертвых тел. Гудевшие от страшного напряжения конечности отказывались повиноваться, и Ладомиру оставалось лишь с тоской и ненавистью глядеть, как из болота лезли все новые и новые упыри.
Свежая волна упырей взобралась на берег и уже радостно спешила к обессилевшему витязю, когда из болотных недр донесся низкий приглушенный рев. И даже в сгустившихся сумерках было видно, как подернулись дрожью силуэты упырей и как они застыли на месте, точно от гневного окрика хозяина.
Спустя мгновение из болота стала подниматься огромная туша какого-то существа. Оно приблизилось к острову, и поднятая им большая волна окатила витязя с головы до ног.
Ладомир поморщился, стер с лица холодную, вонючую жижу и негнущимися пальцами потянулся к мечу. Некоторое время тот упрямо выскальзывал, пока витязь не разозлился и, перекосившись от усилий, все-таки сумел его подхватить. Кое-как поднялся на дрожащих ногах, бросил взгляд на нового врага.
По острову топал гигант в два человеческих роста. Островок содрогался от его тяжкой поступи и норовил уйти из-под витязя.
Упыри бросились врассыпную, один из них замешкался, и длинные лапы чудища тотчас сомкнулись на нем. Звучно хрястнуло, треснуло, и разорванные части упыря полетели в разные стороны. Остальные торопливо попрыгали в воду и на болото опустилась мертвая тишина.
Существо остановилось в нескольких шагах от Ладомира. Витязь разглядел крупное, бугристое тело, все в наплывах и наростах. Сверху донизу существо покрывала то ли шерсть, то ли тина, по которой медленно стекала грязная жижа, словно существо только что восстало с болотного дна.
Болотник, вспомнил Ладомир. Уже давно люди не встречали этих созданий, уже давно никто не помнил, что они такое. Но во многих селениях, расположенных вблизи крупных болот, именно болотников считали хозяевами болот и именно им приносили кровавые жертвы.
Говорили, что в стародавние времена, когда на земле еще не было людей, когда и самой земли еще не было, а было лишь Великое болото, болотники были богами упырей. Другие, правда, утверждали, что болотников создала могучая магия упырей, якобы для защиты от врагов, но потом те вырвались из-под власти своих творцов и сами стали главными врагами упырей. В общем, слухов ходило много, но все они, так или иначе, сходились в одном – тварь была сильной, хитрой и смертельно опасной.
Они долго стояли, вглядываясь друг в друга, точно два могучих поединщика перед схваткой.
И чем дольше Ладомир буравил соперника глазами, тем отчетливей понимал, что бой с болотником может оказаться последним. И дело было не в гигантской силе чудища, нет, чрезмерной силы витязь никогда не боялся. Он знал, что великая сила, как правило, соседствует с великой же неповоротливостью и убогими мозгами. Те же «каменные» великаны из пещеры Драги.
Но болотник внушал серьезное беспокойство. Ладомир вспомнил, с какой быстротой он поймал оказавшегося на пути упыря, вспомнил и поежился. Болотник был слишком ловок для своих размеров и, значит, слишком опасен. Стоит ему только выбить из рук Лунный меч…
– Человек, – зарычал болотник, прервав затянувшееся молчание. – Зачем ты здесь?
Он медленно и старательно выговаривал слова, словно с трудом их вспоминая.
– Мне нужен Ковак, – ответил витязь, следя за каждым движением чудища. – Ты можешь указать дорогу к нему?
– Зачем?
– Тебе-то какое дело?
Рука-лапа болотника метнулась к витязю, но тот отпрыгнул, ударил мечом и на землю упал длинный, с локоть, коготь.
– Ты быстрый, – в голосе болотника послышалось странное удовлетворение. – Твоя кровь мне бы понравилась.
– Подойти ближе, и я проверю, понравится ли мне твоя! – зло крикнул Ладомир.
– Нет. Я пришел не биться, – ответил болотник. – Меня послал Ковак.
– Ковак? – изумился Ладомир. – Так веди меня скорей к нему!
– Зачем он тебе?
– Да что ты заладил, зачем-зачем, – буркнул витязь. – Я не враг Коваку. Я пришел просить помощи!
Голова болотника, огромная, как пивной котел, качнулась.
– Вижу, не врешь. Идем.
Болотник развернулся, в несколько длинных шагов пересек островок и ступил в воду.
– Эй, постой, – крикнул вслед Ладомир. – У меня же ноги не такие длинные! А по воде ходить я не умею!
– Иди следом, – не оборачиваясь, ответил болотник. – Я иду мелководьем.
Мелководье болотника достигало витязю до самого подбородка, а временами ему приходилось даже плыть. В наступившей ночи он с трудом мог рассмотреть маячившую впереди спину болотника, и временами шел, ориентируясь только на плеск воды. Тяжелый бой, дорога, все это настолько вымотало витязя, что едва ощутив под ногами твердую землю, он рухнул без сил.
3
Очнулся Ладомир утром следующего дня. Был он совершенно наг, лежал под толстой звериной шкурой, рядом потрескивал костер, а твердая земля под ногами оказалась всего-навсего островком.
Светало, но солнце по-прежнему было не в силах пробиться сквозь пелену туч, и болото все также куталось в белое одеяло тумана.
На чахлой березке, росшей неподалеку, пригибая ее ветви до самой земли, висело снаряжение витязя и одежда, кем-то заботливо выстиранная и высушенная. Да и сам Ладомир пришел в себя заметно посвежевшим и набравшимся сил, будто и не бился вчера, умирая от усталости.
Быстро одевшись, витязь огляделся в поисках гостеприимного хозяина, и тот не заставил себя долго ждать. У берега взбурлила вода и над поверхностью поднялась голова странного существа. Голый зеленоватый череп, толстые губы и слишком крупные для человека уши, но все-таки не такие крупные, как у упырей. Да и слизи, покрывавшей кожу болотной нечисти, у него не было.
– Ковак? – вскинул брови витязь. – Ты человек или… Или какая-то помесь человека с упырем?
– Я Ковак, – существо раздвинуло губы, показав желтые крупные зубы. – И я действительно помесь человека и упыря.
– Разве такое возможно? – удивился Ладомир.
– Тебя интересуют подробности?
Ладомир пожал плечами.
– Да нет, если не хочешь, не говори…
– Да уж, – усмехнулся чародей. – Почему-то, вас, людей, всегда больше волнуют вопросы формы, а не содержания. Но я отвечу тебе – мой отец был упырем, а мать человеком. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?
Витязь кивнул.
– Здесь очень появляются люди, – сказал Ковак. – Тем более, с таким странным э-э-э… мечом, как у тебя. Так что я весь в нетерпении – рассказывай, что же привело тебя сюда, человек.
Понимая, что от этого неприятного вида чародея может зависеть жизнь Висты, Ладомир не стал ничего скрывать. Он рассказал ему почти все – о заговоре против князя, о Драге, о пропавшей Висте. Запнулся лишь один раз – когда пришлось назвать имя Белояра, но, не заметив признаков гнева у чародея, продолжил рассказ.
– Ты зря опасался упоминать Белояра, – усмехнулся Ковак, выслушав Ладомира. – И хотя он не может быть моим другом, да и какие друзья могут быть у чародеев, он не враг мне. Хотя, конечно, наша последняя встреча оказалась чересчур бурной, но таков уж нрав у твоего волхва. Своей неуемной активностью и желанием помогать людям он может вывести из терпения кого угодно, хоть и каменного истукана. А все потому, что он до сих пор не ведает простой истины, что открылась мне в моих многолетних размышлениях. Мир един и неизменен. Ничего не меняется в нем, и никто не в силах изменить что-либо. Все – что было, есть и будет – сосуществуют одновременно. И потому наше сознание, способное охватить лишь миг, рисует неверную картину. А такие наивные простаки, как Белояр, все пыжатся и пыжатся, пытаясь сделать мир лучше.
Чародей продолжал говорить что-то еще, но Ладомир уже не слышал его слов. Он медленно, но верно засыпал. Нельзя сказать, что слова мудрости были ему вовсе чужды. Нет, еще в Царьграде, по настоятельному совету нанятых дядей учителей, он провел немало времени над трудами древних мыслителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Белояр прошептал слова заклинания и вскоре комнату залил мягкий голубой свет портала.
– Возьми это, – волхв кинул Ладомиру тяжелый мешок. – Это я в дорогу тебе собрал. К сожалению, я не могу сопровождать тебя, я расстался с чародеем отнюдь не в теплых чувствах. Да и тебе следует быть осторожным. Болото всегда было опасным местом.
2
Из теплого солнечного Киева витязь угодил в сырые и промозглые объятия северных болот. Он стоял на небольшом островке, а перед ним и вокруг, на всю длину взгляда, расстилалось огромное зеленое поле. Местами оно прорывалось кочками, похожими на бородавки, высыпавшие на гладкой зеленой коже.
От болота, от серого, низко нависшего неба веяло такой неприкрытой ненавистью и враждебностью, что витязь невольно оглянулся назад, где истаивали в воздухе последние голубые искорки портала.
И где же мне искать этого чародея, с тоской подумал Ладомир, вглядываясь в стелющийся над болотом туман. Баба-яга хоть на краю болота поселилась, а где этого носит, один бес ведает.
Ладомир уселся на краю островка, возле широкого «окна», вгляделся в мутную воду. Он был уверен, что болотная нечисть уже давно обнаружила его присутствие и теперь, пользуясь отсутствием жгучих лучей солнца, только и ждет случая наброситься на него.
– Ну, где вы там, – пробормотал витязь, похлопал ладонью по воде. – Сколько ждать-то…
Долго ждать не пришлось и очень скоро в глубине замелькали темные силуэты. Они быстро размножились и устремились вверх, чуть ли не наперегонки спеша к застывшему на берегу витязю.
Ладомир напрягся и, когда из воды выметнулись перепончатые лапы, перехватил их, выдернул упыря из воды и с силой швырнул на берег.
Однако на этот раз витязь имел дело не с жалким омутником, опасным в воде, но беспомощным на берегу. Упырь достаточно сносно ощущал себя и на суше. Едва шмякнувшись на землю, он тотчас вскочил и бросился на витязя. Ладомир увернулся, сбил противника с ног, с хрустом вонзил колено ему в хребет, и глубоко вжал морду упыря в мягкую сырую почву.
– Тпру, дурило! – проревел витязь ему в ухо. – Не рыпайся, пока спину не сломал!
Упырь затих, пуская в грязь пузыри, витязь наконец смог оглянуться и, не удержавшись, присвистнул. Поверхность болота густо усеивали зеленые и лоснившиеся от слизи черепа.
– Эк, сколько вас высыпало, – пробормотал витязь. – Серьезно, видать, оголодали-то.
Упыри все всплывали и всплывали, а самые шустрые уже карабкались со всех сторон на островок. Нож витязя немедленно опустился на склизкую шею пленника.
– Эй вы, орлы болотные! – крикнул Ладомир. – Если это вот чучело, – он сдавил упыря сильнее, заставив того захрипеть и забулькать, – хоть чуть-чуть вам дорого, вам придется проводить меня к Коваку!
Ему никто не ответил. Выбравшиеся на берег упыри неумолимо надвигались, а когтистые лапы уже нетерпеливо вытягивались к вкусному и теплому человеку, осмелившемуся забрести в их владения. Ладомир разочарованно вздохнул, склонился над поверженным упырем.
– Не повезло тебе, паря, с родичами, кинули они тебя ворогу на поругание.
С этими словами он перерезал упырю горло, не спеша обнажил Лунный меч и с удовольствием увидел, как отшатнулись первые ряды нападавших.
– Умное решение, слизняки, – кивнул витязь. – Думаю, мы все-таки сможем договориться.
Но он ошибся. Задние ряды упырей надавили, выталкивая передних, и те были вынуждены броситься вперед. Напуганные смертоносным мечом, многие пытались прорваться и убежать, но сзади продолжали упорно напирать, выдавливая соплеменников на верную смерть.
Лунный меч с шипением разрезал воздух, и также легко как воздух, клинок разрезал упырей. Как будто их плоть состояла из одной воды. Раны дымились, упыри жутко хрипели, разваливаясь на куски, разбрызгивая кровь и внутренности. Очень скоро ноги витязя скользили в зеленовато-желтой кашице, спотыкались о тела павших, путались в выпавших кишках.
Время шло, а волны упырей все продолжали накатываться на берег, с каким-то непостижимым упорством идя на смерть. Они гибли один за другим, усеивая землю телами, и Ладомиру приходилось время от времени спихивать их в болото, чтобы не сильно мешали.
Стемнело, но число упырей не уменьшилось. Витязь же с неприятным холодком ощутил, что силы его на исходе. В тело вползала усталость – извечный и, пожалуй, наиболее опасный враг воинов. Внутри что-то рушилось и рвалось, словно распадались незримые узы, коими лекари скрепили его израненное тело. С каждой секундой меч тяжелел и норовил выскользнуть. Еще немного, подумал витязь, и он превратится в лакомство для этих болотных гадов.
Эта мысль подстегнула его, и он бросился в отчаянную атаку. Его натиск был стремителен и смертоносен, так что на короткое время удалось даже расчистить островок. Но этот всплеск ярости сожрал оставшийся запас сил. Ноги витязя подкосились и он рухнул, привалившись к большой груде мертвых тел. Гудевшие от страшного напряжения конечности отказывались повиноваться, и Ладомиру оставалось лишь с тоской и ненавистью глядеть, как из болота лезли все новые и новые упыри.
Свежая волна упырей взобралась на берег и уже радостно спешила к обессилевшему витязю, когда из болотных недр донесся низкий приглушенный рев. И даже в сгустившихся сумерках было видно, как подернулись дрожью силуэты упырей и как они застыли на месте, точно от гневного окрика хозяина.
Спустя мгновение из болота стала подниматься огромная туша какого-то существа. Оно приблизилось к острову, и поднятая им большая волна окатила витязя с головы до ног.
Ладомир поморщился, стер с лица холодную, вонючую жижу и негнущимися пальцами потянулся к мечу. Некоторое время тот упрямо выскальзывал, пока витязь не разозлился и, перекосившись от усилий, все-таки сумел его подхватить. Кое-как поднялся на дрожащих ногах, бросил взгляд на нового врага.
По острову топал гигант в два человеческих роста. Островок содрогался от его тяжкой поступи и норовил уйти из-под витязя.
Упыри бросились врассыпную, один из них замешкался, и длинные лапы чудища тотчас сомкнулись на нем. Звучно хрястнуло, треснуло, и разорванные части упыря полетели в разные стороны. Остальные торопливо попрыгали в воду и на болото опустилась мертвая тишина.
Существо остановилось в нескольких шагах от Ладомира. Витязь разглядел крупное, бугристое тело, все в наплывах и наростах. Сверху донизу существо покрывала то ли шерсть, то ли тина, по которой медленно стекала грязная жижа, словно существо только что восстало с болотного дна.
Болотник, вспомнил Ладомир. Уже давно люди не встречали этих созданий, уже давно никто не помнил, что они такое. Но во многих селениях, расположенных вблизи крупных болот, именно болотников считали хозяевами болот и именно им приносили кровавые жертвы.
Говорили, что в стародавние времена, когда на земле еще не было людей, когда и самой земли еще не было, а было лишь Великое болото, болотники были богами упырей. Другие, правда, утверждали, что болотников создала могучая магия упырей, якобы для защиты от врагов, но потом те вырвались из-под власти своих творцов и сами стали главными врагами упырей. В общем, слухов ходило много, но все они, так или иначе, сходились в одном – тварь была сильной, хитрой и смертельно опасной.
Они долго стояли, вглядываясь друг в друга, точно два могучих поединщика перед схваткой.
И чем дольше Ладомир буравил соперника глазами, тем отчетливей понимал, что бой с болотником может оказаться последним. И дело было не в гигантской силе чудища, нет, чрезмерной силы витязь никогда не боялся. Он знал, что великая сила, как правило, соседствует с великой же неповоротливостью и убогими мозгами. Те же «каменные» великаны из пещеры Драги.
Но болотник внушал серьезное беспокойство. Ладомир вспомнил, с какой быстротой он поймал оказавшегося на пути упыря, вспомнил и поежился. Болотник был слишком ловок для своих размеров и, значит, слишком опасен. Стоит ему только выбить из рук Лунный меч…
– Человек, – зарычал болотник, прервав затянувшееся молчание. – Зачем ты здесь?
Он медленно и старательно выговаривал слова, словно с трудом их вспоминая.
– Мне нужен Ковак, – ответил витязь, следя за каждым движением чудища. – Ты можешь указать дорогу к нему?
– Зачем?
– Тебе-то какое дело?
Рука-лапа болотника метнулась к витязю, но тот отпрыгнул, ударил мечом и на землю упал длинный, с локоть, коготь.
– Ты быстрый, – в голосе болотника послышалось странное удовлетворение. – Твоя кровь мне бы понравилась.
– Подойти ближе, и я проверю, понравится ли мне твоя! – зло крикнул Ладомир.
– Нет. Я пришел не биться, – ответил болотник. – Меня послал Ковак.
– Ковак? – изумился Ладомир. – Так веди меня скорей к нему!
– Зачем он тебе?
– Да что ты заладил, зачем-зачем, – буркнул витязь. – Я не враг Коваку. Я пришел просить помощи!
Голова болотника, огромная, как пивной котел, качнулась.
– Вижу, не врешь. Идем.
Болотник развернулся, в несколько длинных шагов пересек островок и ступил в воду.
– Эй, постой, – крикнул вслед Ладомир. – У меня же ноги не такие длинные! А по воде ходить я не умею!
– Иди следом, – не оборачиваясь, ответил болотник. – Я иду мелководьем.
Мелководье болотника достигало витязю до самого подбородка, а временами ему приходилось даже плыть. В наступившей ночи он с трудом мог рассмотреть маячившую впереди спину болотника, и временами шел, ориентируясь только на плеск воды. Тяжелый бой, дорога, все это настолько вымотало витязя, что едва ощутив под ногами твердую землю, он рухнул без сил.
3
Очнулся Ладомир утром следующего дня. Был он совершенно наг, лежал под толстой звериной шкурой, рядом потрескивал костер, а твердая земля под ногами оказалась всего-навсего островком.
Светало, но солнце по-прежнему было не в силах пробиться сквозь пелену туч, и болото все также куталось в белое одеяло тумана.
На чахлой березке, росшей неподалеку, пригибая ее ветви до самой земли, висело снаряжение витязя и одежда, кем-то заботливо выстиранная и высушенная. Да и сам Ладомир пришел в себя заметно посвежевшим и набравшимся сил, будто и не бился вчера, умирая от усталости.
Быстро одевшись, витязь огляделся в поисках гостеприимного хозяина, и тот не заставил себя долго ждать. У берега взбурлила вода и над поверхностью поднялась голова странного существа. Голый зеленоватый череп, толстые губы и слишком крупные для человека уши, но все-таки не такие крупные, как у упырей. Да и слизи, покрывавшей кожу болотной нечисти, у него не было.
– Ковак? – вскинул брови витязь. – Ты человек или… Или какая-то помесь человека с упырем?
– Я Ковак, – существо раздвинуло губы, показав желтые крупные зубы. – И я действительно помесь человека и упыря.
– Разве такое возможно? – удивился Ладомир.
– Тебя интересуют подробности?
Ладомир пожал плечами.
– Да нет, если не хочешь, не говори…
– Да уж, – усмехнулся чародей. – Почему-то, вас, людей, всегда больше волнуют вопросы формы, а не содержания. Но я отвечу тебе – мой отец был упырем, а мать человеком. Надеюсь, я удовлетворил твое любопытство?
Витязь кивнул.
– Здесь очень появляются люди, – сказал Ковак. – Тем более, с таким странным э-э-э… мечом, как у тебя. Так что я весь в нетерпении – рассказывай, что же привело тебя сюда, человек.
Понимая, что от этого неприятного вида чародея может зависеть жизнь Висты, Ладомир не стал ничего скрывать. Он рассказал ему почти все – о заговоре против князя, о Драге, о пропавшей Висте. Запнулся лишь один раз – когда пришлось назвать имя Белояра, но, не заметив признаков гнева у чародея, продолжил рассказ.
– Ты зря опасался упоминать Белояра, – усмехнулся Ковак, выслушав Ладомира. – И хотя он не может быть моим другом, да и какие друзья могут быть у чародеев, он не враг мне. Хотя, конечно, наша последняя встреча оказалась чересчур бурной, но таков уж нрав у твоего волхва. Своей неуемной активностью и желанием помогать людям он может вывести из терпения кого угодно, хоть и каменного истукана. А все потому, что он до сих пор не ведает простой истины, что открылась мне в моих многолетних размышлениях. Мир един и неизменен. Ничего не меняется в нем, и никто не в силах изменить что-либо. Все – что было, есть и будет – сосуществуют одновременно. И потому наше сознание, способное охватить лишь миг, рисует неверную картину. А такие наивные простаки, как Белояр, все пыжатся и пыжатся, пытаясь сделать мир лучше.
Чародей продолжал говорить что-то еще, но Ладомир уже не слышал его слов. Он медленно, но верно засыпал. Нельзя сказать, что слова мудрости были ему вовсе чужды. Нет, еще в Царьграде, по настоятельному совету нанятых дядей учителей, он провел немало времени над трудами древних мыслителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54